От нечего делать

А.П. Чехов

ОТ НЕЧЕГО ДЕЛАТЬ

Москва

ИНФРА-М

2013

УДК 822
ББК 84 (2 Рос=Рус)
Ч 56

Чехов А.П.
От нечего делать. — М.: ИНФРА-М, 2013. — 7 с. – (Библиоте
ка русской классики).

ISBN 978-5-16-007221-0
© Оформление. ИНФРА-М, 2013

Подписано в печать 25.09.2012. Формат 60x88/16. 

Гарнитура Newton. Бумага офсетная.

Тираж 5000 экз. Заказ №

Цена свободная.

«Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1

Тел.: (495) 3800540, 3800543. Факс: (495) 3639212

E-mail: books@infra-m.ru
http://www.infra-m.ru

ОТ НЕЧЕГО ДЕЛАТЬ

Николай Андреевич Капитонов, нотариус, пообедал, выкурил 

сигару и отправился к себе в спальную отдыхать. Он лег, укрылся 
от комаров кисеей и закрыл глаза, но уснуть не сумел. Лук, съеденный им вместе с окрошкой, поднял в нем такую изжогу, что о 
сне и думать нельзя было. 

- Нет, не уснуть мне сегодня, - решил он, раз пять перевернув
шись с боку на бок. - Стану газеты читать. 

Николай Андреич встал с постели, набросил на себя халат и в 

одних чулках, без туфель, пошел к себе в кабинет за газетами. Он и 
не предчувствовал, что в кабинете ожидало его зрелище, которое 
было гораздо интереснее изжоги и газет! 

Когда он переступил порог кабинета, перед его глазами откры
лась картина: на бархатной кушетке, спустив ноги на скамеечку, 
полулежала его жена, Анна Семеновна, дама тридцати трех лет; 
поза ее, небрежная и томная, походила на ту позу, в какой обыкновенно рисуется Клеопатра египетская, отравляющая себя змеями. 
У ее изголовья на одном колене стоял репетитор Капитоновых, 
студент-техник 1-го курса, Ваня Щупальцев, розовый, безусый 
мальчик лет девятнадцати - двадцати. Смысл этой "живой" картины нетрудно было понять: перед самым входом нотариуса уста 
барыни и юноши слились в продолжительный, томительно-жгучий 
поцелуй. 

Николай Андреевич остановился как вкопанный, притаил ды
хание и стал ждать, что дальше будет, но не вытерпел и кашлянул. 
Техник оглянулся на кашель и, увидев нотариуса, отупел на мгновение, потом же вспыхнул, вскочил и выбежал из кабинета. Анна 
Семеновна смутилась. 

- Пре-екрасно! Мило! - начал муж, кланяясь и расставляя руки. 

Поздравляю! Мило и великодушно! 

- С вашей стороны тоже мило... подслушивать! - пробормотала 

Анна Семеновна, стараясь оправиться. 

- Merci! Чудно! - продолжал нотариус, широко ухмыляясь. - Так 

все это, мамочка, хорошо, что я готов сто рублей дать, чтобы еще 
раз поглядеть. 

- Вовсе ничего не было... Это вам так показалось... Глупо даже... 
- Ну да, а целовался кто? 
- Целовались - да, а больше... не понимаю даже, откуда ты вы
думал. 

Николай Андреич насмешливо поглядел на смущенное лицо 

жены и покачал головой. 

- Свеженьких огурчиков на старости лет захотелось! - заговорил 

он певучим голосом. - Надоела белужина, так вот к сардинкам потянуло. Ах ты, бесстыдница! Впрочем, что ж? Бальзаковский возраст! Ничего не поделаешь с этим возрастом! Понимаю! Понимаю 
и сочувствую! 

Николай Андреевич сел у окна и забарабанил пальцами по по
доконнику. 

- И впредь продолжайте... - зевнул он. 
- Глупо! - сказала Анна Семеновна. 
- Черт знает, какая жара! Велела бы ты лимонаду купить, что 

ли. Так-то, сударыня. Понимаю и сочувствую. Все эти поцелуи, 
ахи да вздохи фуй, изжога! - все это хорошо и великолепно, только 
не следовало бы, матушка, мальчика смущать. Да-с. Мальчик добрый, хороший... светлая голова и достоин лучшей участи. Пощадить бы его следовало. 

- Вы ничего не понимаете. Мальчик в меня по уши влюбился, и 

я сделал ему приятное... позволила поцеловать себя. 

- Влюбился... - передразнил Николай Андреич. - Прежде чем он 

в тебя влюбился, ты ему небось сто западней и мышеловок поставила. 

Нотариус зевнул и потянулся. 
- Удивительное дело! - проворчал он, глядя в окно. - Поцелуй я 

так же безгрешно, как ты сейчас, девушку, на меня черт знает что 
посыплется: злодей! соблазнитель! развратитель! А вам, бальзаковским барыням, все с рук сходит. Не надо в другой раз лук в окрошку класть, а то околеешь от этой изжоги... Фуй! Погляди-ка 
скорей на твоего обже! Бежит по аллее бедный финик, словно ошпаренный, без оглядки. Чай, воображает, что я с ним из-за такого 
сокровища, как ты, стреляться буду. Шкодлив, как кошка, труслив, 
как заяц. Постой же, финик, задам я тебе фернапиксу! Ты у меня 
еще не этак забегаешь! 

- Нет, пожалуйста, ты ему ничего не говори! - сказала Анна Се
меновна. - Не бранись с ним, он нисколько не виноват. 

- Я браниться не буду, а так только... шутки ради. 
Нотариус зевнул, забрал газеты и, подобрав полы халата, по
брел к себе в спальню. Повалявшись часа полтора и прочитавши 
газеты, Николай Андреич оделся и отправился гулять. Он ходил по 
саду и весело помахивал своей тросточкой, но, увидав издалека 
техника Щупальцева, он скрестил на груди руки, нахмурился и 
зашагал, как провинциальный трагик, готовящийся к встрече с соперником. Щупальцев сидел на скамье под ясенью и, бледный, 
трепещущий, готовился к тяжелому объяснению. Он храбрился, 
делал серьезное лицо, но его, как говорится, крючило. Увидав но

тариуса, он еще больше побледнел, тяжело перевел дух и смиренно поджал под себя ноги. Николай Андреич подошел к нему боком, постоял молча и, не глядя на него, начал: 

- Конечно, милостивый государь, вы понимаете, о чем я хочу 

говорить с вами. После того, что я видел, наши хорошие отношения продолжаться не могут. Да-с! Волнение мешает мне говорить, 
но... вы и без моих слов поймете, что я и вы жить под одной крышей не можем. Я или вы! 

- Я вас понимаю, - пробормотал техник, тяжело дыша. 
- Эта дача принадлежит жене, а потому здесь останетесь вы, а 

я... я уеду. Я пришел сюда не упрекать вас, нет! Упреками и слезами не вернешь того, что безвозвратно потеряно. Я пришел затем, 
чтобы спросить вас о ваших намерениях... (Пауза.) Конечно, не 
мое дело мешаться в ваши дела, но, согласитесь, в желании знать о 
дальнейшей судьбе горячо любимой женщины нет ничего такого... 
этакого, что могло бы показаться вам вмешательством. Вы намерены жить с моей женой? 

- То есть как-с? - сконфузился техник, подгибая еще больше под 

скамью ноги. - Я... я не знаю. Все это как-то странно. 

- Я вижу, вы уклоняетесь от прямого ответа, - проворчал угрю
мо нотариус. - Так я вам прямо говорю: или вы берете соблазненную вами женщину и доставляете ей средства к существованию, 
или же мы стреляемся. Любовь налагает известные обязательства, 
милостивый государь, и вы, как честный человек, должны понимать это! Через неделю я уезжаю, и Анна с семьей поступает под 
вашу ферулу. На детей я буду выдавать определенную сумму. 

- Если Анне Семеновне угодно, - забормотал юноша, - то я... я, 

как честный человек, возьму на себя... но я ведь беден! Хотя... 

- Вы благородный человек! - прохрипел нотариус, потрясая ру
ку техника. - Благодарю! Во всяком случае, даю вам неделю на 
размышление. Вы подумайте! 

Нотариус сел рядом с техником и закрыл руками лицо. 
- Но что вы сделали со мной! - простонал он. - Вы разбили мне 

жизнь... отняли у меня женщину, которую я любил больше жизни. 
Нет, я не перенесу этого удара! 

Юноша с тоской поглядел на него и почесал себе лоб. Ему было 

жутко. 

- Сами вы виноваты, Николай Андреич! - вздохнул он. - Сняв
ши голову, по волосам не плачут. Вспомните, что вы женились на 
Анне только из-за денег... потом всю жизнь вы не понимали ее, 
тиранили... относились небрежно к самым чистым, благородным 
порывам ее сердце. 

- Это она вам сказала? - спросил Николай Андреич, вдруг отни
мая от лица руки. 

- Да, она. Мне известна вся ее жизнь, и... и верьте, я полюбил в 

ней не столько женщину, сколько страдалицу. 

- Вы благородный человек... - вздохнул нотариус, поднимаясь. 

Прощайте и будьте счастливы. Надеюсь, что все, что тут было сказано, останется между нами. 

Николай Андреич еще раз вздохнул и зашагал к дому. 
На полдороге встретилась ему Анна Семеновна. 
- Что, финика своего ищешь? - спросил он. - Ступай-ка погляди, 

в какой пот я его вогнал!.. А ты уж успела ему поисповедаться! И 
что у вас, бальзаковских, за манера, ей-богу! Красотой и свежестью брать не можете, так с исповедью подъезжаете, с жалкими 
словами! Наврала с три короба! И на деньгах-то я женился, и не 
понимал я тебя, и тиранил, и черт, и дьявол... 

- Ничего я ему не говорила! - вспыхнула Анна Семеновна. 
- Ну, ну... я ведь понимаю, вхожу в положение. Не бойся, не вы
говор делаю. Мальчика только жалко. Хороший такой, честный, 
искренний. 

Когда наступил вечер и всю землю заволокло потемками, нота
риус еще раз вышел на прогулку. Вечер был великолепный. Деревья спали, и казалось, никакая буря не могла разбудить их от молодого, весеннего сна. С неба, борясь с дремотой, глядели звезды. 
Где-то за садом лениво квакали лягушки и пискала сова. Слышались короткие, отрывистые свистки далекого соловья. 

Николай Андреич, проходивший в потемках под широкой ли
пой, неожиданно наткнулся на Щупальцева. 

- Что вы тут стоите? - спросил он. 
- Николай Андреич! - начал Щупальцев дрожащим от волнения 

голосом. Я согласен на все ваши условия, но... все это как-то 
странно. - Вдруг вы ни с того ни с сего несчастны... страдаете и 
говорите, что ваша жизнь разбита... 

- Да, так что же? 
- Если вы оскорблены, то... то, хоть я и не признаю дуэли, я мо
гу удовлетворить вас. Если дуэль хоть немного облегчит вас, то, 
извольте, я готов... хоть сто дуэлей... 

Нотариус засмеялся и взял техника за талию. 
- Ну, ну... будет! Я ведь пошутил, голубчик! - сказал он. - Все 

это пустяки и вздор. Та дрянная и ничтожная женщина не стоит 
того, чтобы вы тратили из-за нее хорошие слова и волновались. 
Довольно, юноша! Пойдемте гулять. 

- Я... я вас не понимаю... 

- И понимать нечего. Дрянная, скверная бабенка - и больше ни
чего!.. У вас вкуса нет, голубчик. Что вы остановились? Удивляетесь, что я такие слова про жену говорю? Конечно, мне не следовало бы говорить вам этого, но так как вы тут некоторым образом 
лицо заинтересованное, то с вами нечего скрытничать. Говорю вам 
откровенно: наплюйте! Игра не стоит свеч. Все она вам налгала и, 
как "страдалица", гроша медного не стоит. Бальзаковская барыня и 
психопатка. Глупа и много врет. Честное слово, голубчик! Я не 
шучу... 

- Но ведь она вам жена! - удивился техник. 
- Мало ли чего! Был таким же, как вот вы, и женился, а теперь 

рад бы разжениться, да - тпррр... Наплюйте, милый! Любви-то ведь 
никакой, а одна только шалость, скука. Хотите шалить, так вон 
Настя идет... Эй, Настя, куда идешь? 

- За квасом, барин! - послышался женский голос. 
- Это я понимаю, - продолжал нотариус, - а все эти психопатки, 

страдалицы... ну их! Настя дура, но в ней хоть претензий нет... 
Дальше пойдем? 

Нотариус и техник вышли из сада, оглянулись и, оба разом 

вздохнувши, пошли по полю.