Проблема методического сомнения в философии Рене Декарта

Проблема методического сомнения в 
философии Рене Декарта [Текст] / Т.А. Дмитриев ; Рос. 
акад. наук, Ин-т философии. – М.: ИФ РАН, 2007. – 
231 с. ; 20 см. – Библиогр. в конце кн. – 500 ээкз. – 
ISBN 978-5 9540-0064-1.

9

Декарта к Мальбраншу, от Спинозы к Лейбницу, от Бэкона и Гоббса
к Локку. Но на пороге XVIII в. эта путеводная нить оставляет нас на
произвол судьбы. Философская система в это время уже потеряла
свою соединяющую силу и по-настоящему представительную роль.
Даже Христиан Вольф, который всеми силами держался за форму системы и для которого в ней заключалась подлинная истина философии, тщетно пытался с ее помощью схватить и покорить целое философских проблем своего времени. Мысль Просвещения снова и снова прорывает застывшие ограничения системы и стремится, особенно
в лице самых даровитых и оригинальных своих умов, освободиться
от строгой дисциплины системы»2.
 Системно-методический подход Декарта к построению философии. Постановка на первый план вопроса о правильном начале, с которого надо начинать построение здания философии, является определяющей особенностью философского поиска Декарта. В европейской философии XVII в. именно ему, вне всякого сомнения,
принадлежит заслуга разъяснения вопроса о том, что успех или неудача в ходе поиска достоверного знания непосредственно обусловлены правильным выбором начала философии. Одновременно Декарт благодаря специфичности своего подхода сумел очертить и контуры будущей европейской философии Нового времени, одним из
родоначальников которой ему суждено было стать. Системно-методическая постановка вопроса о правильном начале философии послужила главной причиной «эпистемологического поворота» в философии Нового времени, благодаря чему господствующие позиции
в философском дискурсе XVII–XIX вв. заняли такие философские
дисциплины, как теория познания и философия сознания. Как
подчеркивает в связи с характеристикой особенностей западноевропейской философии Нового времени современный австрийский философ Э.Корет, «только в философии Нового времени, когда возобладал методически-систематический подход, в том числе и в отношении к построению философии, встает вопрос о правильном начале,
из которого все последующее может обосновываться и разворачиваться»3. Эта отмеченная Коретом связь между вопросом о правильном
начале философии и системно-методическим подходом к ее построению не является случайной. В процессе поиска правильного первого принципа Декарт сформулировал характерную для его рационалистической философии идею о том, что для нахождения истины
необходимо обладать правильным методом. Только обладая правильным методом, позволяющим осуществлять процесс познания системно-методическим образом, можно «добиться познания всего» (АТ, 10,

372) и избавиться от заблуждений, препятствующих достижению достоверного знания. Иными словами, для Декарта именно метод оказывается единственным путем к истине.
Системно-методический подход Декарта к выбору правильного
начала философии и ее новому методическому обоснованию с его
помощью наглядно свидетельствует о том, что он не в меньшей степени, чем другие мыслители Нового времени, понимал неотложность
решения задачи создания правильного метода. Доказательством тому
служат как его основные произведения, так и переписка с выдающимися современниками – философами и учеными. В частности, в этом
отношении показательно письмо Декарта к Мерсенну, датированное
30 сентября 1640 г., в котором он писал последнему, что главная цель
его «Метафизики»4 заключается в том, чтобы «объяснить, какие вещи
можно воспринимать отчетливо» (АТ, 3, 192) 5. Таким образом, поставив в центр своей философии поиск достоверности, Декарт стремился найти такое метафизическое первоначало, знание о котором
было бы безусловно достоверным и которое, благодаря этому качеству, можно было бы положить в основу всей философской системы. При
этом он предположил, что такое знание о правильном первоначале в
силу своей бесспорной истинности и при условии методического выведения из него всех остальных положений гарантировало бы надежную обоснованность всего состава знания, а тем самым и незыблемость
философии как всеобъемлющей «человеческой мудрости». Иными словами, абсолютно достоверное знание о правильном начале в рамках
философской системы Декарта было призвано составить «фундамент
истины» (АТ, 8 (1), 1), на котором французский мыслитель намеревался построить все величественное здание новой философии и науки.
Свое видение системно-методического подхода к построению
новой философии Декарт в общих чертах сформулировал еще в первой, оставшейся незавершенной, работе «Правила для руководства
ума». В правиле 1 этой работы Декарт пишет о том, что целью научных занятий должно быть методическое направление разума, которое позволило бы нам достичь истинных и обоснованных суждений
обо всех тех вещах, с которыми только доведется столкнуться разуму.
При этом он подчеркивает, что эти суждения должны представлять
собой систематически связное целое, иными словами, его целью является построение системы истинных и обоснованных суждений. Гарантию возможности построения философии как системы, состоящей из истинных и обоснованных положений, Декарт видел в единстве человеческого разума, которое служит основой его
универсальных притязаний на значимость, а также основой единст

ва всех тех наук, что доступны для изучения. Эти последние, как отмечает Декарт, настолько тесно связаны между собой, что их легче
изучать все сразу, чем по отдельности. По словам Декарта, «все науки
являются не чем иным, как человеческой мудростью, которая всегда
пребывает одной и той же, на какие бы различные предметы она ни
была направлена» (АТ, 10, 360)6. Исходя из этой мысли о единстве
человеческого разума, Декарт приходит к заключению, что все человеческое знание настолько тесно связано между собой, что отыскать
его будет достаточно просто при условии, что будет найдено истинное исходное начало всей системы знаний, а при ее построении будет использоваться истинный метод. «Все истины взаимосвязаны,
следуют одна за другой, – говорит Евдокс в «Разыскании истины посредством естественного света», – и весь секрет (метода. – Т.Д.) заключается только в том, чтобы начать с первичных и простейших, а
уж затем шаг за шагом переходить к самым отдаленным и наиболее
сложным» (АТ, 10, 526–527)7. Таким образом, с точки зрения Декарта
все достоверные знания должны представлять собой единую систему
положений, логически связанных между собой в определенной последовательности, чтобы одни положения можно было выводить из
других с помощью правильного метода. Именно поэтому принцип
системно-методического построения системы знания играет центральную роль в философии Декарта.
Система истинных и обоснованных положений, из которых
должна состоять новая философия, может основываться только на
ясных и отчетливых идеях. Поэтому в правиле 2 «Правил» Декарт
настаивает на том, что «нужно заниматься только теми предметами,
о которых наши умы очевидно способны достичь достоверного и несомненного познания»8. Именно тем, что наш разум может представлять себе ясно и отчетливо, очерчиваются границы нашего познания.
В правиле 8 Декарт указывает на это совершенно недвусмысленно,
когда говорит, что в том случае, если нашему разуму встретится какая-либо вещь, о которой он не способен составить ясное и отчетливое представление, нам необходимо будет остановиться и не трудиться
далее понапрасну, поскольку здесь мы наткнемся на естественную
границу познания. Декарт считает, что если мыслящий субъект будет
руководствоваться истинным методом, то он с необходимостью добьется достоверного познания интересующих его вещей. Тогда же,
когда мы, пользуясь истинным методом, наталкиваемся на непреодолимое препятствие, это является наглядным свидетельством того, что
в данном случае мы достигли границы познаваемого. По словам Декарта, «всякий, кто точно соблюдал бы […] правила (метода. – Т.Д.)

для разрешения какого-либо затруднения и кому тем не менее будет
предписано этим правилом где-либо остановиться, узнает тогда с достоверностью, что он не сможет найти искомое знание никакими стараниями, и не по причине ущербности ума, но потому, что этому препятствует природа самого затруднения или человеческий удел» (АТ,
10, 393)9. Как подчеркивает Декарт, подобное знание границ познания есть наука не в меньшей степени, чем знание природы самой
вещи, и оно является крайне ценным приобретением для всякого, кто
ищет истинной философии. О том, о чем нет и не может быть ясных
и отчетливых идей, о том нет и не может быть достоверного знания, и
именно в этом пункте и пролегает та граница познания, которую Декарт проводит в своей философии.
Поиск достоверного знания о первых принципах Декарт относит к числу главнейших задач философии. Перечисляя в письме к
французскому переводчику «Начал философии» пять ступеней мудрости, на которые человечество в лице своих лучших представителей
пыталось взойти на протяжении всей своей истории, Декарт особо
выделяет пятый этап, связанный с познанием первых начал. Во все
времена, пишет он, «были великие люди, пытавшиеся подняться на
пятую ступень мудрости, гораздо более высокую и мудрую, чем предыдущие четыре: они отыскивали первые причины и истинные начала, на основании которых можно было бы объяснить все доступное для познания. Те, кто проявили в этом особое старание, получили имя философов» (АТ, 9 (2), 6)10. Проблема, связанная с поиском
подлинных первоначал философии, заключается, однако, в том, что
ни античной, ни средневековой философии не удалось предложить
адекватного решения этой задачи.
Поэтому Декарт выдвигает идею о необходимости нового методического обоснования философии как строгой науки при определяющей ориентации на новые точные науки. Эту идею нового методического обоснования философии дополняла идея отыскания первого и самоочевидного начала философии, из которого, как из одного
источника, можно было бы в систематической форме развернуть все
ее предметное содержание. Таким образом, системно-методическая
ориентация философии Декарта находит свое выражение прежде всего в том, что он ищет как безусловно достоверное основоположение
системы, так и истинный метод, с помощью которого можно было
бы, отправляясь от этого основоположения, систематически построить здание всей философии. Ни такого метода, ни такого безусловно
достоверного основоположения Декарт не находил в схоластике, что
дало ему повод усомниться в достоверности всех общепринятых зна

ний. Для того же, чтобы сделать подобное сомнение рациональным
начинанием, Декарт прибегает к принципу методического сомнения
во всех имеющихся у него знаниях. Благодаря этому в философии
Декарта идея нового методического обоснования философии, дополненная идеей поиска первого и самоочевидного начала философии,
в структурном плане соотносится с принципом радикального сомнения как нового начала философии, или, точнее, метафизики как основополагающей и всеобъемлющей философской науки11.
Отношение к схоластике. В ходе реализации своего замысла по
новому методическому обоснованию философии и поиска ее правильных начал Декарт столкнулся с необходимостью определить свое отношение к двум ведущим интеллектуальным тенденциям современной ему философской мысли – поздней схоластике и скептицизму.
Несмотря на то, что Декарт был необычайно многим обязан как первой, так и второй традиции, в целом он крайне критически относился к их интеллектуальному потенциалу. Судя по всему, именно эти
два влиятельных философских направления XVII в. Декарт имел в
виду, когда писал в письме французскому переводчику «Начал философии» о том, что главный спор среди учеников и последователей
Платона и Аристотеля «шел прежде всего о том, следует ли во всем
сомневаться или же должно что-либо принимать за достоверное» (АТ,
9 (2), 7)12. Защитники идеи всеобъемлющего сомнения характеризовали себя как скептиков, тогда как последователи аристотелевской
модели философствования нашли прибежище в схоластической философии. Схоластикой в эпоху раннего Нового времени было принято именовать господствующую философскую ортодоксию того времени, центральное положение в рамках которой занимала аристотелевско-томистская традиция13. Важнейший недостаток этой традиции
Декарт усматривал в том, что в ней отсутствовало правильное понимание первых принципов философского знания. В письме к французскому переводчику «Первоначал философии» Декарт характеризует господствующую философскую ортодоксию своего времени следующим образом: «Многие из желавших за последние века быть
философами слепо следовали Аристотелю […] Те же, кто ему не следовал, – а в числе таких было много превосходнейших умов, – не
могли не проникнуться его воззрениями еще в юности, так как в школах его взгляды только и изучались; поэтому их умы настолько были
заполнены последними, что перейти к познанию истинных начал они
были не в состоянии» (АТ, 9 (2), 7)14 . В 1642 г. в письме отцу Дине
Декарт писал, что «в отношении любой проблемы, которая когда-либо
решалась при помощи принципов перипатетической философии, я

могу доказать, что предлагавшиеся решения были неправильными и
ложными» (АТ, 7, 580). В данном случае Декарт использует понятия
«принципа» и «первоначала» в том смысле, который они имели в
философии XVII в, где они использовались для обозначения основоположений или фундаментальных аксиом, лежавших в основе философских и научных систем15 . Именно в этом смысле французский
философ говорил о том, что последователи традиционной философской ортодоксии заблуждались, поскольку «почти все они полагали
за начало нечто такое, чего сами вполне не знали» (АТ, 9 (2), 8)16.
Еще одним упреком, который Декарт направляет против школьной университетской философии своего времени, является отсутствие
в ней системы, т.е.  логически согласованного и методически обоснованного знания. Декарт полагал, что философия нового типа должна
была представлять собой единый корпус знания с четко выраженной
логической структурой, в рамках которой все истинные положения
выводились бы с помощью процедур дедуктивного вывода из какогото ограниченного числа первых и самоочевидных начал. Поэтому философская ортодоксия школ не устраивала Декарта не только потому,
что она оказалась не в состоянии предложить адекватное решение вопроса о выборе правильного первоначала философии, но еще и потому, что вследствие этого ее построения не соответствовали дедуктивному идеалу систематизации знания. По словам самого Декарта, «ни
одно заключение, выведенное из неочевидного начала, не может быть
очевидным, хотя бы это заключение выводилось самым очевидным
образом. Отсюда следует, что ни одно умозаключение, основанное на
подобных началах, не могло привести к достоверному познанию чего
бы то ни было и что, следовательно, оно ни на один шаг не могло продвинуть в отыскании мудрости» (АТ, 9 (2), 7)17.
Таким образом, в современной ему философской ортодоксии
Декарт, по его собственному признанию, не смог найти ни одного
начала, которое могло бы послужить отправной точкой для построения системы достоверного знания. В качестве примера неадекватного начала Декарт ссылается на понятие «тяжести», которое получило
широкое распространение в аристотелевской физике. Эта научная
теория была основана на понятиях естественного движения и естественного места: согласно ей любому телу в космосе отведено место,
свойственное ему по природе. Если тело находится в соответствующем ему месте, то оно пребывает в состоянии покоя. Если же тело
или субстанция находится не на своем «естественном» месте, то оно
имеет тенденцию двигаться к месту, свойственному ему по природе.
Согласно этому объяснению тела падают потому, что они обладают

свойством «тяжести»; комментируя этот тезис, последователи Аристотеля добавляли, что по самой своей природе земные тела «естественно» стремятся к тому, чтобы занять соответствующее место во вселенной18. Признавая, что в повседневном опыте мы постоянно сталкиваемся с тем фактом, что тела, называемые весомыми, стремятся к
центру Земли, Декарт неадекватность данного объяснения усматривает в том, что «мы из этого все-таки не знаем, какова природа того,
что называется тяжестью, т.е.  какова причина или каково начало падения тел, а должны узнавать об этом как-нибудь иначе. То же можно
сказать о пустоте и об атомах, о теплом и холодном, о сухом и влажном, о соли, сере, ртути и обо всех подобных вещах, которые принимаются некоторыми за начала» (АТ, 9 (2), 7)19.
Однако в глазах Декарта недостатки традиционной философской
ортодоксии не сводились исключительно к неправильному выбору
начал философии и построенных на их основе объяснений, равно как
и к отсутствию в ней системы. С точки зрения Декарта, главная причина заблуждений последователей традиционной философской ортодоксии состояла в том, что они так и не сумели понять, что источником достоверного знания является исключительно разум, а не чувства. В ходе полемики представителей школьной университетской
философии со скептиками эта ошибка, присущая традиционной философской ортодоксии, так и не была устранена; а именно, как подчеркивает Декарт, не было со всей определенностью «высказано, что
правота присуща не чувству, но одному лишь разуму, когда он отчетливо воспринимает вещи» (АТ, 9 (2), 7)20. Отсюда Декарт сделал вывод, что создание новой философии должно начинаться с поиска подлинных первоначал, осуществляемого с помощью методически направляемого разума. Конечная цель, к достижению которой должна
была привести реализация этого замысла, состояла в построении системы «совершенного знания», что, по словам Декарта, было возможно при условии, что это «совершенное знание» «будет выведено из
первых причин так, чтобы тот, кто стремится овладеть ими, начинал
с исследования этих первых причин, именуемых первоначалами» (АТ,
9 (2), 2)21. Как полагает Декарт, только в этом случае можно будет вести
речь об успешном осуществлении идеи нового методического обоснования философии как строгой науки, в систематической форме
разворачивающей свое предметное содержание из первого и самоочевидного начала философии.
Критерием «человеческой мудрости», то есть подлинной науки,
опирающейся на безусловно истинные метафизические первоначала, является ее способность к неограниченному росту знания. В этом

пункте позиция Декарта по поводу способа отделения подлинно философского и научного познания от схоластической учености полностью совпадала с позицией Ф.Бэкона (1561–1626). Последний, в частности, в «Новом Органоне» именно постоянный процесс приращения знания рассматривал в качестве отличительной черты,
отделяющей «технические искусства», являющиеся образцом научного поиска, от схоластической учености, преподаваемой в университетах. Бэкон был одним из первых мыслителей раннего Нового времени, который стал отстаивать положение о том, что мудрость древних, равно как и схоластическая ученость, преподаваемая в школах,
больше уже не могут служить основой для новой философии и науки,
которые должны искать истину не в истолковании древних текстов, а
в опытно-экспериментальном познании природы и человека. Порицая тех философов, которые, по его мнению, придавали чрезмерное
значение изучению античного наследия, Бэкон писал, что древними
необходимо считать не Платона или Аристотеля, а его собственных
современников – философов и ученых XVI – начала XVII вв., – поскольку их знания о мире и по объему, и по степени достоверности
существенно превышали все то, что было известно в древности; в случае же отыскания правильных путей познания это различие, по мнению Бэкона, вообще имело шанс стать несоизмеримым. Тем своим
современникам, которые придерживались мнения, что в критике античного наследия не следует «заходить слишком далеко», Бэкон возражал, что «даже если нам будет суждено зайти слишком далеко, то и
этого вряд ли будет достаточно»22.
Декарт, как и Бэкон, также был твердо убежден в том, что объем
ранее добытых человечеством истин носит крайне ограниченный характер, и в этом смысле перед новой философией, вооруженной новым методом, открывается огромное поле для исследований, которым суждено многократно превзойти уровень знаний, известных
древним. Именно безграничным масштабом стоящих перед философией задач познания объясняется принятое, как он признается в носящих автобиографический характер замечаниях из «Рассуждений о
методе», еще в юности решение Декарта не искать мудрости иной,
помимо той, которую «можно найти в себе самом, или в великой книге
мира» (АТ, 6, 9)23. Говоря о «великой книге мира», которую он вознамерился изучать, разочаровавшись в книжной мудрости, Декарт имел
в виду средневековую теологическую концепцию «двух книг», созданных Богом. Главной книгой христианского средневековья считалась
Библия – Священное Писание, которое рассматривалось как источник священного знания, данного Богом в Откровении. Помимо Пи

сания существует еще творение – вселенная, созданная Богом из ничто по его свободному волеизъявлению. Таким образом в средневековой христианской теологии возникла концепция «двух книг», созданных Богом, одна из которых – это книга в собственном смысле
этого слова, именуемая «Священным Писанием», другая же – метафорическая «книга природы», научному изучению которой и решил
посвятить себя Декарт24.
Поэтому нет ничего случайного в том, что по вопросу о перспективах новой философии в случае правильного выбора ее первоначал
и систематического развертывания предметного содержания системы из этих последних, равно как и по вопросу о бесплодности тех
первоначал философии, что предлагались прежней традицией метафизического мышления, позиция Декарта по существу своему совпадает с позицией Бэкона. «Последний и главный плод этих «Первоначал», – писал Декарт в письме к французскому переводчику, – состоит в том, что, разрабатывая их, можно открыть великое множество
истин, которых я там не излагал, и таким образом, постепенно переходя от одной к другой, со временем прийти к полному познанию
всей философии и к высшей степени мудрости. Ибо, как мы видим
по всем искусствам, хотя вначале они грубы и несовершенны, однако благодаря тому, что они содержат в себе нечто истинное, удостоверяемое результатами опыта, они постепенно совершенствуются;
точно так же и в философии, раз мы имеем истинные начала, не может статься, чтобы следуя им, мы не напали когда-нибудь на другие
истины. Нельзя лучше доказать ложность Аристотелевых принципов,
чем отметив, что в течение многих веков, когда им следовали, не было
возможности продвинуться вперед (курсив мой. – Т.Д.)» (АТ, 9 (2), 18)25.
Отношение к скептицизму. Не менее опасным противником новой философии являлся и скептицизм, который, ориентируясь на
античные образцы, обретает в переломную эпоху Возрождения и раннего Нового времени «второе дыхание»26. Распространение скептических настроений в интеллектуальных кругах Западной Европы
XVI в. было связано прежде всего с интеллектуальным и моральным
кризисом, спровоцированным протестантской Реформацией. Споры между протестантами и католиками по догматическим вопросам
веры заставили теологов из обоих лагерей обратиться к поиску надежных критериев, с помощью которых можно было бы отличить
истинные религиозные убеждения от ложных. Использование скептических аргументов для обоснования правильности занимаемых различными конфессиями теологических позиций стало определяющим
мотивом полемики между идеологами Реформации и католически