Нервы

А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

НЕРВЫ 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА–М 
2015 

1 

НЕРВЫ 

Дмитрий Осипович Ваксин, архитектор, воротился из города к 
себе на дачу под свежим впечатлением только что пережитого 
спиритического сеанса. Раздеваясь и ложась на свое одинокое 
ложе (мадам Ваксина уехала к Троице), Ваксин стал невольно 
припоминать всё слышанное и виденное. Сеанса, собственно говоря, не было, а вечер прошел в одних только страшных разговорах. Какая–то барышня ни с того ни с сего заговорила об 
угадывании мыслей. С мыслей незаметно перешли к духам, от 
духов к привидениям, от привидений к заживопогребенным... Какой–то господин прочел страшный рассказ о мертвеце, перевернувшемся в гробу. Сам Ваксин потребовал блюдечко и показал 
барышням, как нужно беседовать с духами. Вызвал он, между 
прочим, дядю своего Клавдия Мироновича и мысленно спросил у 
него: «Не пора ли мне дом перевести на имя жены?» – на что дядя 
ответил: «Во благовремении всё хорошо». 
«Много таинственного и... страшного в природе... – размышлял Ваксин, ложась под одеяло. – Страшны не мертвецы, а эта 
неизвестность...» 
Пробило час ночи. Ваксин повернулся на другой бок и выглянул из–под одеяла на синий огонек лампадки. Огонь мелькал и 
еле освещал киот и большой портрет дяди Клавдия Мироныча, 
висевший против кровати. 
«А что, если в этом полумраке явится сейчас дядина тень? – 
мелькнуло в голове Ваксина. – Нет, это невозможно!» 
Привидения – предрассудок, плод умов недозрелых, но, тем не 
менее, все–таки Ваксин натянул на голову одеяло и плотнее закрыл глаза. В воображении его промелькнул перевернувшийся в 
гробу труп, заходили образы умершей тещи, одного повесившегося товарища, девушки–утопленницы... Ваксин стал гнать из головы мрачные мысли, но чем энергичнее он гнал, тем яснее становились образы и страшнее мысли. Ему стало жутко. 
«Чёрт знает что... Боишься, словно маленький... Глупо!» 
«Чик... чик... чик», – стучали за стеной часы. В сельской церкви на погосте зазвонил сторож. Звон был медленный, заунывный, 
за душу тянущий... По затылку и по спине Ваксина пробежали 
холодные мурашки. Ему показалось, что над его головой кто–то 
тяжело дышит, точно дядя вышел из рамы и склонился над племянником... Ваксину стало невыносимо жутко. Он стиснул от 

2 

страха зубы и притаил дыхание. Наконец, когда в открытое окно 
влетел майский жук и загудел над его постелью, он не вынес и 
отчаянно дернул за сонетку. 

– Деметрий Осипыч, was wollen Sie? – послышался через минуту 
за дверью голос гувернантки. 

– Ах, это вы, Розалия Карловна? – обрадовался Ваксин. – Зачем вы беспокоитесь? Гаврила мог бы... 

– Хаврилу ви сами в город отпустил, а Глафира куда–то с вечера 
ушла... Никого нет дома... Was wollen Sie doch?  

– Я, матушка, вот что хотел сказать... Тово... Да вы войдите, не 
стесняйтесь! У меня темно... 
В спальную вошла толстая, краснощекая Розалия Карловна и 
остановилась в ожидательной позе. 
– Садитесь, матушка... Видите ли, в чем дело... – «О чем бы ее 
спросить?» – подумал Ваксин, косясь на портрет дяди и чувствуя, 
как душа его постепенно приходит в покойное состояние. – Я, 
собственно говоря, вот о чем хотел просить вас... Когда завтра 
человек отправится в город, то не забудьте приказать ему, чтобы 
он... тово... зашел гильз купить... Да вы садитесь! 
– Гильз? Хорошо! Was wollen Sie noch?  
– Ich will... Ничего я не will, но... Да вы садитесь! Я еще что–
нибудь надумаю... 
– Неприлишно девице стоять в мужчинской комнат... Ви, я 
вижу, Деметрий Осипыч, шалюн... насмешкин... Я понимай... Из–
за гильз шеловека не будят... Я понимай... 
Розалия Карловна повернулась и вышла. Ваксин, несколько 
успокоенный беседой с ней и стыдясь своего малодушия, натянул 
на голову одеяло и закрыл глаза. Минут десять он чувствовал себя сносно, но потом в его голову полезла опять та же чепуха... Он 
плюнул, нащупал спички и, не открывая глаз, зажег свечу. Но и 
свет не помог. Напуганному воображению Ваксина казалось, что 
из угла кто–то смотрит и что у дяди мигают глаза. 
– Позвоню ей опять, чёррт бы ее взял... –порешил он. – Скажу 
ей, что я болен... Попрошу капель. 

3 

Ваксин позвонил. Ответа не последовало. Он позвонил еще 
раз, и словно в ответ на его звон, зазвонили на погосте. Охваченный страхом, весь холодный, он выбежал опрометью из спальной 
и, крестясь, браня себя за малодушие, полетел босой и в одном 
нижнем к комнате гувернантки. 
– Розалия Карловна! – заговорил он дрожащим голосом, постучавшись в дверь. – Розалия Карловна! Вы... спите? Я... тово... 
болен... Капель! 
Ответа не последовало. Кругом царила тишина... 
– Я вас прошу... понимаете? Прошу! И к чему эта... щепетильность, не понимаю, в особенности, если человек... болен? Какая 
же вы, право, цирлих–манирлих. В ваши годы... 
– Я вашей жена буду говорил... Не дает покой честный девушк... Когда я жил у барон Анциг и барон захотел ко мне приходить за спишки, я понимай... я сразу понимай, какие спишки, и 
сказала баронесс... Я честный девушк... 
– Ах, на какого чёрта сдалась мне ваша честность? Я болен... и 
капель прошу. Понимаете? Я болен! 

– Ваша жена честный, хороший женщин, и вы должны ее любить. 
Ja! Она благородный! Я не желай быть ее враг! 

– Дура вы, вот и всё! Понимаете? Дура! 
Ваксин оперся о косяк, сложил руки накрест и стал ждать, когда пройдет его страх. Вернуться в свою комнату, где мелькала 
лампадка и глядел из рамы дядюшка, не хватало сил, стоять же у 
дверей гувернантки в одном нижнем платье было неудобно во 
всех отношениях. Что было делать? Пробило два часа, а страх всё 
еще не проходил и не уменьшался. В коридоре было темно и из 
каждого угла глядело что–то темное. Ваксин повернулся лицом к 
косяку, но тотчас же ему показалось, что кто–то слегка дернул 
его сзади за сорочку и тронул за плечо... 
– Чёрт подери... Розалия Карловна! 
Ответа не последовало. Ваксин нерешительно открыл дверь и 
заглянул в комнату. Добродетельная немка безмятежно спала. 
Маленький ночник освещал рельефы ее полновесного, дышащего 
здоровьем тела. Ваксин вошел в комнату и сел на плетеный сундук, стоявший около двери. В присутствии спящего, но живого 
существа он почувствовал себя легче. 

4 

«Пусть спит, немчура... – думал он. – Посижу у нее, а когда 
рассветет, выйду... Теперь рано светает». 
В ожидании рассвета, Ваксин прикорнул на сундуке, подложил руку под голову и задумался. 
«Что значит нервы, однако! Человек развитой, мыслящий, а 
между тем... чёрт знает что! Совестно даже»... 
Скоро, прислушавшись к тихому, мерному дыханию Розалии 
Карловны, он совсем успокоился... 
В шесть часов утра жена Ваксина, воротившись от Троицы и 
не найдя мужа в спальной, отправилась к гувернантке попросить 
у нее мелочи, чтобы расплатиться с извозчиком. Войдя к немке, 
она увидала картину: на кровати, вся раскинувшись от жары, 
спала Розалия Карловна, а на сажень от нее, на плетеном сундуке, 
свернувшись калачиком, похрапывал сном праведника ее муж. 
Он был бос и в одном нижнем. Что сказала жена и как глупа была 
физиономия мужа, когда он проснулся, предоставляю изображать 
другим. Я же, в бессилии, слагаю оружие.