На охоте

А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

НА ОХОТЕ 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА–М 
2015 

1 

НА ОХОТЕ 

Собачья выставка с ее борзыми и гончими напомнила мне 
один маленький эпизод, имевший большое влияние на мою 
жизнь. 
В одно прекрасное утро я получил от дяди, помещика Екатеринославской губернии, письмо. Между прочим он писал: 
«Если не приедешь ко мне на будущей неделе, то и племянником считать тебя не буду, отца твоего из поминальной книжки 
вычеркну... Поохотимся, – приезжай!»... 
Надо было поехать. 
Дядя встретил меня с распростертыми объятиями и, как это 
водится даже у самых гостеприимных охотников, не дав мне оправиться после долгой дороги и отдохнуть, повел меня на псарню 
показывать мне своих лошадей и собак. Собаки, по моему мнению, бывают большие, маленькие и средние, белые, черные и серые, злые и смирные; дядя же различал между ними крапчатых, 
темно–багряных, сохастовых, лещеватых, черно–пегих, черных в 
подпалинах, брудастых – совсем собачий язык, и мне кажется, 
что если бы собаки умели говорить, то говорили бы именно на 
таком языке. Дядя показывал, целовал собак в морды и всё требовал, чтобы я щупал собачьи морды, трогал лапы. 
На другой день утром меня нарядили в полушубок и валенки и 
повезли на охоту. 
Я вспоминаю теперь большой ольховый лес, седой от инея. 
Тишина в нем царит гробовая. От леса до горизонта тянется белое поле... И конца не видно этому полю. В лесу и по полю скачут на конях полушубки... У всех лица озабоченные, напряженные, словно всем этим полушубкам предстоит открыть что–то 
новое, необыкновенное... Дядя мой, красный как рак, скачет от 
одного полушубка к другому, отдает приказания, сыплет ругательства... Слышны трубные звуки... Эту картину вспоминаю я 
теперь. Помню также, как подъехал ко мне дядя и повел меня на 
окрайну леса. 
– Стой тут... Как зверь побежит на тебя из лесу, так и стреляй! 
– Но ведь я, дядюшка, и ружья–то держать путем не умею! 
– Пустяки... Приучайся... Ну, смотри же!.. Чуть только зверь – 
пли!!. 

2 

Сказавши это, дядя отъехал от меня, и я остался один. Полушубки поскакали в лес. Долго я ждал зверя. Ждал я, а сам в это 
время думал о Москве, мечтал, дремал... 
«А что если я убью зверя? – воображал я. – Убью я, а не они! 
То–то потеха будет!» 
После долгого ожидания послышался наконец сдержанный 
собачий лай... По лесу понеслось ауканье... Я взвел курок и насторожил зрение и слух... У меня забилось сердце, и проснулся во 
мне инстинкт хищника–охотника. Затрещали недалеко от меня 
кусты, и я увидел зверя... Зверь, какой–то странный, на длинных 
ногах и с колючей мордой, несся прямо на меня... Я нажал пальцем, загремел выстрел, и всё было кончено. Ура! Мой зверь подпрыгнул, упал и закорчился. 
– Сюда! Ко мне! – закричал я. – Дядюшка! 
Я указал на умирающего зверя. Дядя поглядел на него и схватил себя за голову. 
– Это мой Скачок! – закричал он. – Моя собака!.. Моя горячо 
любимая собака!.. 
И, прыгнув с лошади, он припал к своему Скачку. А я поскорее в сани – и был таков. 
Непреднамеренное убийство Скачка навсегда рассорило меня 
с дядей. Он перестал мне высылать содержание. Умирая же, три 
года тому назад, он приказал передать мне, что он и после смерти 
не простит мне убийства его любимой собаки. И имение свое он 
завещал не мне, а какой–то даме, своей бывшей любовнице.