Кантовский сборник, 2010, №2 (32)

ISSN 0207-6918 

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
КАНТОВСКИЙ СБОРНИК 
 
 
Научный журнал 
 
 
2010 
 
2 (32) 
 
 
 
 
 

 
Калининград 
Издательство 
Российского государственного университета им. Иммануила Канта 
2010 
 
 

Кантовский сборник: научный журнал. — 2010. — 2 (32). — 122 с. 
 
 
Рецензенты 
 
Г. В. Сорина, доктор философских наук, профессор 
философского факультета Московского государственного университета 
им. М. В. Ломоносова, gsorina@mail.ru 
 
Н. А. Дмитриева, доктор философских наук, профессор кафедры философии 
Московского педагогического государственного университета, 
ninadmitrieva@yandex.ru 
 
Интернет-адрес: http://ratio.kantiana.ru/Kant_Sb/ 
 
 
 
 
 
 
 

 
Издается с 1975 г. 
Выходит 4 раза в год 

 
Зарегистрирован в Федеральной службе 
по надзору за соблюдением законодательства 
в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. 
Свидетельство о регистрации средства массовой информации 
ПИ № ФС77-26960 от 18 января 2007 г. 

 
 
 
 
 
Учредитель: 
Федеральное государственное образовательное учреждение 
высшего профессионального образования 
«Российский государственный университет имени Иммануила Канта» 
(236041, г. Калининград, ул. А. Невского, д. 14) 

 
 
 
 
 
 
Адрес редколлегии: 
236041, г. Калининград, ул. А. Невского, 14, РГУ им. И. Канта, 
кафедра философии. Тел.: (4012)466313, (4012)955338, 
e-mail: kant@kantiana.ru 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

 
 
 © Коллектив авторов, 2010 
© Издательство РГУ им. И. Канта, 2010 

Международный редакционный совет: 

 
Л. А. Калинников, д-р филос. наук, проф. (Российский государственный  
университет имени Иммануила Канта, Россия) — председатель; 
А. Вуд, д-р философии, проф. (Стэнфордский университет, США); 
Б. Дёрфлингер, д-р философии, проф. (университет Трира, Германия); 
Й. Конен, д-р философии, проф. (Люксембургский университет); 
Н. В. Мотрошилова, д-р филос. наук, проф. (Институт философии РАН, Россия); 
Т. И. Ойзерман, д-р филос. наук, проф., действительный член РАН 
(Институт философии РАН, Россия);  
В. Роден, д-р философии, проф. (Университет им. Мартина Лютера, Каноас, Бразилия); 
Л. Н. Столович, д-р филос. наук, проф. (Тартуский университет, Эстония); 
В. Штарк, д-р философии, проф. (Марбургский университет, Германия) 
 
Редакционная коллегия: 

 
В. Н. Брюшинкин, д-р филос. наук, проф. (Российский государственный университет 
имени Иммануила Канта) — главный редактор; В. А. Бажанов, д-р филос. наук, проф. 
(Ульяновский государственный университет); В. Н. Белов, д-р филос. наук, проф. 
(Саратовский государственный университет); В. В. Васильев, д-р филос. наук, проф. 
(Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова); 
В. А. Жучков, д-р филос. наук, проф. (Институт философии РАН); 
В. А. Конев, д-р филос. наук, проф. (Самарский государственный университет); 
И. Д. Копцев, д-р филол. наук, проф. (Российский государственный университет 
имени Иммануила Канта); А. И. Мигунов, канд. филос. наук, доц. 
(Санкт-Петербургский государственный университет); Т. Г. Румянцева, д-р филос. наук, 
проф. (Белорусский государственный университет); К. Ф. Самохвалов, д-р филос. наук, 
проф. (Институт математики им. С. Л. Соболева Сибирского отделения РАН); 
С. А. Чернов, д-р филос. наук, проф. (Санкт-Петербургский государственный 
университет телекоммуникаций им. проф. М. А. Бонч-Бруевича); А. Г. Пушкарский 
(Российский государственный университет имени Иммануила Канта) — 
ответственный секретарь; А. Н. Саликов (Российский государственный университет  
имени Иммануила Канта) — координатор по международным контактам 
 
Internationaler Redaktionsbeirat: 

 
Prof. Dr. L. A. Kalinnikow (Staatliche Immanuel-Kant-Universität, Russland) —Vorsitzender; Prof. Dr. A. Wood (Stanford University, USA); Prof. Dr. B. Dörflinger  
(Universität Trier, Deutschland); Prof. Dr. J. Kohnen (Universität Luxemburg, Luxemburg); 
Prof. Dr. N. W. Motroschilowa (Institut für Philosophieforschung  
an der Russischen Akademie der Wissenschaften, Russland); Prof. Dr. T. I. Oiserman,  
Mitglied der Russischen Akademie der Wissenschaften (Institut für Philosophieforschung 
an der Russischen Akademie der Wissenschaften, Russland); Prof. Dr. V. Rohden  
(Lutherische Universität, Canoas, Brasilien); Prof. Dr. L. N. Stolowitsch (Universität Tartu,  
Estland); Prof. Dr. W. Stark (Universität Marburg, Deutschland) 
 
Redaktionskollegium: 

 
Prof. Dr. W. N. Bryuschinkin (Staatliche Immanuel-Kant-Universität Russlands) — 
Hauptredakteur; Prof. Dr. W. A. Bashanow (Staatliche Universität Uljanowsk); 
Prof. Dr. W. N. Below (Staatliche Universität Saratow); Prof. Dr. W. W. Wassiljew  
(Staatliche Lomonossow-Universität Moskau); Prof. Dr. W. A. Shutschkow (Institut  
für Philosophieforschung an der Russischen Akademie der Wissenschaften); 
Prof. Dr. W. A. Konew (Staatliche Universität Samara); Prof. Dr. I. D. Koptsev 
(Staatliche Immanuel-Kant-Universität Russlands); Dr. A. I. Migunow (Staatliche  
Universität Sankt-Petersburg); Prof. Dr. T. G. Rumjanzewa (Staatliche Universität Minsk); 
Prof. Dr. K. F. Samochwalow (Sobolew-Institut für Mathematikforschung an der Sibirischen  
Abteilung der Russischen Akademie der Wissenschaften); Prof. Dr. S. A. Tschernow  
(Staatliche Bontsch-Brujewitsch-Universität für Telekommunikation Sankt-Petersburg); 
A. G. Puschkarskij (Staatliche Immanuel-Kant-Universität Russlands) — Sekretär; 
Dr. A. N. Salikow (Staatliche Immanuel-Kant-Universität Russlands) — 
Sekretär für Internationale Beziehungen

Ссылки на оригинальные тексты Канта приводятся по изданию: 
Kant I. Gesammelte Schriften (Akademie-Ausgabe). Berlin, 1900 ff. — и 
оформляются в тексте статьи следующим образом: [АА, XXIV, S. 578], 
где римскими цифрами указывается номер тома, а затем дается страница по этому изданию. Ссылки на «Критику чистого разума» оформляются по этому же изданию, например: [А 000] — для текстов из первого 
издания, [В 000] — для второго издания или [А 000/В 000] — для фрагментов текста, встречающихся в обоих изданиях. 

 
 
СОДЕРЖАНИЕ 
 
Практическая философия Канта 
 

Штольценберг Ю. Кант и право на ложь (перевод с немецкого  
И. Д. Копцева и А. С. Зильбера) ................................................................................. 7 

Рецепции философии Канта 
 

Калинников Л. А. Кантианские мотивы в «Медном всаднике»  
А. С. Пушкина. Посвящается 75-летию Б. В. Емельянова,  
историка русской философии .............................................................................. 17 

Круглов А. Н. Раннее кантианство в России: И. В. Л. Мельман и И. Г. Буле ..... 39 

Бажанов В. А. О роли идей И. Канта в развитии логики  
и университетской философии в России ........................................................... 52 

Логика и аргументорика 
 

Копцев И. Д. К субъектно-речевой структуре аксиологического  
дискурса И. Канта .................................................................................................... 60 

Неокантианство 
 

Кубалица Т. Относительная истинность теории отражения  
в интерпретации Генриха Риккерта (перевод с польского  
В. Прохорова и В. Белова) ....................................................................................... 69 

Популярный Кант 
 

Гильманов В. Х. Кант в дискурсе «технологий надежды».  
Посвящается 5-й годовщине присвоения Калининградскому  
университету имени Канта .................................................................................... 80 

Шачина А. Ю. Актуальность философско-педагогического наследия 
И. Канта ...................................................................................................................... 88 

Публикации 
 

Переписка Иммануила Канта и Иоганна Георга Гамана (перевод  
с немецкого и послесловие В. Х. Гильманова) .................................................... 97 

Арендт Х. О политической философии Канта: курс лекций.  
Лекция четвертая (перевод с английского А. Н. Саликова) ........................... 109 

Обзоры и рецензии 
 

Троцак А. И. Иммануил Кант. Трактаты. Рецензии. Письма .......................... 114 

Научная жизнь 
 

Исследовательские семинары Института Канта (С. В. Луговой) .................... 116 
Объявления ................................................................................................................ 120 

 

 
 
INHALT 
 
Praktische Philosophie Kants 
 

Stolzenberg J. Kant und das Recht der Lüge (Übersetzt von I. D. Koptsev  
und A. S. Silber) ........................................................................................................ 7 

Rezeption der Kantischen Philosophie 
 

Kalinnikov L. A. Kantiansche Motive in „dem Ehernen Reiter“  
von A. S. Puschkin. Gewidmet dem 75-jährigen Jubiläum des Historikers 
der russischen Philosophie B. W. Emeljanow ....................................................... 17 

Kruglow A. N. Der frühe Kantianismus in Russland: I. W. L. Melmаn  
und I. G. Bule ............................................................................................................. 39 

Baschanow W. A. Über die Rolle der Ideen Kants in der Entwicklung  
der Logik und der universitären Philosophie in Russland ................................. 52 

Logik und Argumentorik 
 

Koptsew I. D. Zur Subjekt-Redestruktur des axiologischen Diskurses 
 von I. Kant ................................................................................................................ 60 

Neukantianismus 
 

Kubalica T. Die relative Wahrheit der Abbildtheorie in der Interpretation  
von H. Rickert (Übersetzt von W. Prochorow und W. Below) .......................... 69 

Populäre Kant 
 

Gilmanow W. H. Kant im Diskurs der „Technologien der Hoffnung“.  
Aus Anlass der 5. Wiederkehr der Verleihung der Kaliningrader  
Universität den Namen Kants ................................................................................ 80 

Schatschina A. Ju. Unvergängliche Bedeutung des philosophisch-pädagogischen Schaffens Kants .............................................................................................. 88 

Publikationen 
 

Briefwechsel zwischen Immanuel Kant und Johann Georg Hamann  
(Übersetzung und Nachwort von W. H. Gilmanow) ........................................... 97 

Arendt H. Über Kants politische Philosophie: Vorlesung. Vierte Stunde. 
Übersetzt von A. N. Salikow ................................................................................... 109 

Rundschauen und Rezensionen 
 

Trotzak A. I. Immanuel Kant. Abhandlungen. Rezensionen. Briefe ................... 114 

Wissenschaftliches Leben 
 

Lugovoj S. W. Forschungsseminare des Kant-Instituts ......................................... 116 
Anzeigen .................................................................................................................... 120 

ПРАКТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ КАНТА 
 
 
Автор подвергает анализу просвещенческий 
принцип оправдания лжи из человеколюбия, с 
которым полемизировал Кант в статье «О 
мнимом праве…». Устанавливаются преимущества и недостатки аргументов, приводимых в 
ней. Далее автор доказывает и уточняет допустимость лжи, исходя из этико-правовых принципов, изложенных Кантом в других публикациях и лекциях: необходимость самообороны, 
внутренний правовой долг перед человечеством 
(категорический императив). 
 
The author analyses the Enlightenment's principle of justifying lie from altruistic motives, which 
was criticised by Kant in the article "On a supposed 
right..." The article considers the advantages and 
disadvantages of arguments drawn in Kant's work. 
The author proves and specifies the admissibility of 
lie due to ethical and legal principles put forward by 
Kant in other publications and lectures, namely: 
need for self-defence and internal legal duty to humanity (categorical imperative). 
 
Ключевые слова: ложь, истина, право, 
Просвещение, договор, человечество, убийство, 
самооборона, долг, ценность, цель, средство. 
 
Key words: lie, truth, law, Enlightenment, 
agreement, humanity, murder, self-defense, duty, 
value, end, means. 
 
 
Когда заходит речь о Кантовой концепции разума, то одним из предметов 
дискуссии является концепция истины 
Канта — как в теоретическом, так и в 
практическом смысле. Одна из самых 
обсуждаемых тем, связанных с функцией практического разума, а тем самым 
и с притязанием на истину, — дискутируемый до сих пор кантовский провокационный тезис о праве на ложь. Как известно, такого, согласно Канту, общего 
права не существует. Каковы же аргументы Канта в пользу этого его тезиса, и 
как их расценивать? Эти вопросы уже 
довольно часто поднимались ([10], новейшие публикации: [3, S. 433—446; 6, 
S. 293—316; 8, S. 149—160; 9, S. 230—238; 
11, S. 226—234; 12, S. 85—105; 13, S. 530—
552; 15, S. 42—62; 16, S. 267—283; 17, 
S. 151—160]. Я попытаюсь продвинуться 
в этом вопросе на шаг вперед. 

 
 
 
Ю. Штольценберг

КАНТ  
И ПРАВО НА ЛОЖЬ

Практическая философия Канта 

 

 
I 

 
Начну кратким экскурсом о том, каково было отношение ко лжи в эпоху Просвещения, и ответом на вопрос о его правомерности. Следует сказать, что точка зрения Просвещения на этот вопрос относится к общему 
достоянию современного морального сознания и остается сегодня в силе. 
Она основана на различии между фальшивым высказыванием (falsiloquium) и 
ложью в собственном смысле (mendacium). Высказывание просто фальшивое 
имеет место в случае, когда кто-либо высказывает нечто другое, чем думает. 
А ложь возникает в случае, когда она направлена на вред нам самим или на 
вред другим. Ложь во спасение или для выгоды (mendacium ad commodum) не 
рассматривается как ложь. Вот что буквально об этом говорится: 
 
Иногда бывает и, более того, часто происходит так, что falsiloquium (ложное 
высказывание. — Ю. Ш.) не только не наносит вреда, но и чрезвычайно способствует улучшению нашей жизненной ситуации или ситуации другого. Таким 
образом, существуют ситуации, при которых falsiloquium разрешается и, более 
того, диктуется естественным законом [4, S. 479—480, цит. по: 13, S. 538]. 
 
Кристиан Вольф даже допускает следующее: 

 
Иногда разрешено или даже необходимо говорить неправду, если это не 
вредит ни нам, ни другим, а, напротив, даже идет на пользу, как, например, 
врагу говорят неправду, если он спрашивает, куда пошел тот, кого он преследует с обнаженным мечом [18, S. 689]. 
 
Такова просветительская точка зрения на ложь и ложное высказывание. 
Она содержит, очевидно, утилитаристское оправдание лжи, которое не только признано в обыденной жизни, но и является обязательным в политике. 
Политик (homo politicus), говорит Вольф, должен «не краснеть», «когда он 
высказывает политическую или вынужденную ложь». 
Прежде чем перейти к обсуждению Кантовой позиции к проблеме лжи, 
следует упомянуть еще один момент. Речь идет об ограничительном условии, выдвинутом, в частности, Гуго Гроцием и Самуэлем Пуфендорфом. Говорить о лжи, по их мнению, можно наряду с приведенными условиями лишь 
тогда, когда тот, кому ее говорят, имеет право знать правду, т. е. когда на 
самом деле следовало бы быть обязанным говорить правду [7, S. 212]. Человек, который преследует с обнаженным мечом другого с целью убить его, 
не имеет права знать правду, если он спрашивает, где находится преследуемый им, а именно потому, что тот сам творит неправое или намерен 
сотворить его. В этом случае ложное высказывание разрешено и даже, согласно Вольфу, мы обязаны сказать неправду, так как это происходит «во 
благо преследуемого» [18, S. 689]. 
 
II 

 
Именно этому тезису старый Кант столь энергично противопоставлял 
следующее: не может быть никакого позволения и никакой обязанности 
говорить неправду, даже тогда, когда мы можем этим кому-либо помочь. 
Обстоятельства, побудившие Канта в его преклонные годы взяться за перо 
и написать трактат «О мнимом праве лгать из человеколюбия» [2, c. 238—243; 
AA, VIII, S. 425—430] и выступить против мнения Вольфа и других просветителей о лжи, заслуживают того, чтобы здесь их кратко изложить или напомнить. 

Ю. Штольценберг 
9

Ответ Канта был направлен не прямо против Гроция или Вольфа, а 
против трактата Бенжамена Констана. Констан в своей работе «О политической реакции» (Des réactions politiques) утверждал следующее: 
 
Моральный принцип, например, гласящий, что является обязанностью 
говорить правду, понимаемый абсолютно и как таковой, сделал бы невозможным совместное проживание людей. Доказательства этого мы находим в 
тех непосредственных последствиях, которые один немецкий философ вывел из 
этого принципа, договорившись до того, что (и тут следует уже приводившийся пример. — Ю. Ш.) даже по отношению к убийцам, которые бы спросили нас, находится ли один из наших друзей в нашем доме, ложь была бы 
преступлением [5, S. 182—186, цит. по: 10, S. 23]. 
 
В этом месте переводчик замечает, что сам Констан ему сообщил, что 
немецким философом, на которого ссылается Констан, является Иммануил 
Кант. Правда, «И. Д. Михаэлис1 из Гёттингена высказал это странное мнение еще раньше, чем Кант» [2, c. 238]. В своем трактате против Констана 
Кант замечает: «Признаю, что это действительно было мною высказано в 
каком-то месте, которого я, однако, теперь не могу вспомнить» [2, c. 238]. 
Дело в том, что Кант при всем желании не смог бы вспомнить, в каком месте он это мог высказать, ибо такого места в его сочинениях нет. Поэтому 
остается неясным, как Констан мог утверждать, что цитируемое им место 
принадлежит Канту. Как бы там ни было, замечание Канта, во всяком случае, позволяет предположить, что высказывание своего коллеги из Гёттингена Кант мог идентифицировать со своей собственной точкой зрения. Дело в том, что Михаэлис высказался вопреки просвещенному духу своего 
времени за запрет лжи вообще. И к этому присоединился в своем трактате 
Кант. С помощью каких аргументов? Являются ли они убедительными? С 
этими вопросами я приступаю к обсуждению спора: «Кант против Констана в вопросе о праве на ложь». 
 
III 
 
Сначала выслушаем Констана. Констан намерен показать, что моральные принципы, такие как обязанность говорить правду, не должны рассматриваться изолированно и применяться в отрыве от конкретных ситуаций в практической жизни людей. Если это будет иметь место, то, как гласит главный тезис Констана, дело может дойти до того, что тем самым будет нанесен ущерб совместному проживанию людей или даже сделает его 
вообще невозможным. Если, как в случае с убийцей, следовать принципу 
«говорить правду», то это будет на руку каждому, кто при определенных 
обстоятельствах может преследовать невинного человека с целью лишить 
его жизни и тем самым, как это сформулировал позднее Гегель, стать соучастником преступления. То, что этим совместное проживание людей ставится под угрозу, если вообще не делает его невозможным, совершенно 
очевидно2. 
Чтобы этого избежать, необходимы, согласно Констану, опосредующие 
принципы, формулирующие ограничительные условия для применения 
какого-либо принципа, который в целом принимается как истинный. В 
данном случае Констан пытается вывести такой принцип из рефлексии по 
                                                 

1 Курсив автора статьи — прим. переводчика. 

2 См. текст Констана, приводимый в [10, S. 23]. 

Практическая философия Канта 

 

поводу понятия долга. Последний, как показывает Констан, содержит в себе понятие права. Аргументация в его пользу гласит, что понятие долга 
есть та инстанция, благодаря которой соблюдаются права людей по отношению друг к другу. Если я заключил юридически действенный контракт, 
то тем самым я обязуюсь также его и выполнить. «Долг есть то, — утверждает Констан, — что в одном существе удовлетворяет права другого [существа]. Там, где нет прав, там нет и обязанностей» [цит. по: 10, S. 24]. Что 
касается принципа говорить правду, как заключает Констан, то он имеет 
силу и должен применяться только по отношению к тому, кто имеет право 
на истину. Это как раз и есть тот тезис, который выдвигают Гроций, Пуфендорф и Вольф. А теперь легко проследить, как будет строиться аргументация дальше. Ни один человек не может притязать на правду как право и настаивать на нем, если оно наносит ущерб другому, или которое он 
использует или намеревается использовать так, что это вредит другому. 
Отсюда следует, что преследователь не имеет права узнать от спрашиваемого правду, поскольку тот стремится лишить жизни невиновного. Поэтому запрет на ложь не имеет универсальной силы. Область его применения 
ограничена промежуточным принципом необходимости наличия права на 
получение правдивой информации. Такова теория Констана и его аргументация в пользу ограничения абсолютного запрета на ложь с помощью права 
на правдивость. 
Подобная аргументация, хотелось бы верить, имеет полное право привлечь на свою сторону просвещенный здравый смысл, и ее хотелось бы 
придерживаться также в условиях XX и даже XXI столетий. Прошло не так 
уж много времени с тех пор, как стал использоваться уже не «обнаженный 
меч», с которым в руке преследователь искал свою жертву, а эсэсовская 
форма и палец на взведенном курке автомата, и приказ найти и отправить 
в газовую камеру Аушвица моего друга, еврея, который искал у меня прибежища и о котором предполагали, что он у меня. Вполне возможно его 
применение и в сходных политических ситуациях в XXI веке. Должен ли я 
сказать тому, кто меня спрашивает, находится ли мой друг в моем доме, 
говорить правду? Не скажу ли я скорее неправду, чтобы дать моему другу 
шанс выжить, и не скажу ли я себе, что тот, кто спрашивает, не имеет никакого права знать правду, так как он хочет отнять жизнь у человека и тем 
самым сотворить бесправие? Что же противопоставляет, спрашиваю я все 
же себя, абстрактный долг быть правдивым жизни отдельного невинного 
человека? Посмотрим, как решает этот вопрос Кант. 
 
IV 

 
Не нужно долго размышлять, чтобы понять, в чем для Канта состоит 
скандальность в аргументации Констана. Она состоит в утверждаемом 
Констаном праве там, где недозволенным образом вынуждают отвечать 
«да» или «нет», говорить неправду для того, чтобы отвратить от себя или 
другого человека беду; иными словами, в утверждаемом Констаном долге 
при указанных обстоятельствах говорить неправду. В своем обвинении Констана Кант, так сказать, переворачивает острие копья и направляет его 
против Констана: право лгать из человеколюбия, которое Констан столь 
яростно защищает и которое является для него единственным средством 
гарантировать безопасность сосуществования людей, — такое право, согласно Канту, может только разрушить человеческое общежитие. Поэтому