Преступление и наказание

Ф.М. Достоевский 
 

 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 
 

ПРЕСТУПЛЕНИЕ  
И НАКАЗАНИЕ 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА-М 
2015 

1 

СОДЕРЖАНИЕ 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ...........................................................................4 

I ........................................................................................................4 
II.....................................................................................................12 
III....................................................................................................27 
IV ...................................................................................................39 
V.....................................................................................................50 
VI ...................................................................................................60 
VII ..................................................................................................72 

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ .........................................................................83 

I ......................................................................................................83 
II.....................................................................................................99 
III..................................................................................................109 
IV .................................................................................................122 
V...................................................................................................132 
VI .................................................................................................143 
VII ................................................................................................163 

 

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.........................................................................180 

I ....................................................................................................180 
II...................................................................................................193 
III..................................................................................................204 
IV .................................................................................................217 
V...................................................................................................229 
VI .................................................................................................248 

 

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ................................................................258 

I ....................................................................................................258 
II...................................................................................................271 
III..................................................................................................283 
IV .................................................................................................291 
V...................................................................................................307 
VI .................................................................................................325 

2 

ЧАСТЬ ПЯТАЯ .........................................................................333 

I ....................................................................................................333 
II...................................................................................................349 
III..................................................................................................362 
IV .................................................................................................376 
V...................................................................................................392 

 

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ......................................................................405 

I ....................................................................................................405 
II...................................................................................................414 
III..................................................................................................427 
IV .................................................................................................437 
V...................................................................................................447 
VI .................................................................................................461 
VII ................................................................................................474 
VIII...............................................................................................483 

 

ЭПИЛОГ.....................................................................................493 

I ....................................................................................................493 
II...................................................................................................501 

3 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 

 
 

I 

 

В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один 
молодой человек вышел из своей каморки, которую нанимал от 
жильцов в С — м переулке, на улицу и медленно, как бы в нерешимости, отправился к К — ну мосту. 
Он благополучно избегнул встречи с своею хозяйкой на лестнице. Каморка его приходилась под самою кровлей высокого пятиэтажного дома и походила более на шкаф, чем на квартиру. 
Квартирная же хозяйка его, у которой он нанимал эту каморку с 
обедом и прислугой, помещалась одною лестницей ниже, в отдельной квартире, и каждый раз, при выходе на улицу, ему непременно надо было проходить мимо хозяйкиной кухни, почти 
всегда настежь отворенной на лестницу. И каждый раз молодой 
человек, проходя мимо, чувствовал какое-то болезненное и трусливое ощущение, которого стыдился и от которого морщился. Он 
был должен кругом хозяйке и боялся с нею встретиться. 
Не то чтоб он был так труслив и забит, совсем даже напротив; 
но с некоторого времени он был в раздражительном и напряженном состоянии, похожем на ипохондрию. Он до того углубился в 
себя и уединился от всех, что боялся даже всякой встречи, не 
только встречи с хозяйкой. Он был задавлен бедностью; но даже 
стесненное положение перестало в последнее время тяготить его. 
Насущными делами своими он совсем перестал и не хотел заниматься. Никакой хозяйки, в сущности, он не боялся, что бы та ни 
замышляла против него. Но останавливаться на лестнице, слушать всякий вздор про всю эту обыденную дребедень, до которой 
ему нет никакого дела, все эти приставания о платеже, угрозы, 
жалобы, и при этом самому изворачиваться, извиняться, лгать, — 
нет уж, лучше проскользнуть как-нибудь кошкой по лестнице и 
улизнуть, чтобы никто не видал. 

4 

Впрочем, на этот раз страх встречи с своею кредиторшей даже 
его самого поразил по выходе на улицу. 
«На какое дело хочу покуситься и в то же время каких пустяков боюсь! — подумал он с странною улыбкой. — Гм… да… всё 
в руках человека, и всё-то он мимо носу проносит, единственно 
от одной трусости… это уж аксиома… Любопытно, чего люди 
больше всего боятся? Нового шага, нового собственного слова 
они всего больше боятся… А впрочем, я слишком много болтаю. 
Оттого и ничего не делаю, что болтаю. Пожалуй, впрочем, и так: 
оттого болтаю, что ничего не делаю. Это я в этот последний месяц выучился болтать, лежа по целым суткам в углу и думая… о 
царе Горохе. Ну зачем я теперь иду? Разве я способен на это ? 
Разве это  серьезно? Совсем не серьезно. Так, ради фантазии сам 
себя тешу; игрушки! Да, пожалуй что и игрушки!» 
На улице жара стояла страшная, к тому же духота, толкотня, 
всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь, 
столь известная каждому петербуржцу, не имеющему возможности нанять дачу, — всё это разом неприятно потрясло и без того 
уже расстроенные нервы юноши. Нестерпимая же вонь из распивочных, которых в этой части города особенное множество, и 
пьяные, поминутно попадавшиеся, несмотря на буднее время, довершили отвратительный и грустный колорит картины. Чувство 
глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека. Кстати, он был замечательно хорош собою, с 
прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен. Но скоро он впал как бы в глубокую задумчивость, даже, вернее сказать, как бы в какое-то забытье, и пошел, 
уже не замечая окружающего, да и не желая его замечать. Изредка только бормотал он что-то про себя, от своей привычки к монологам, в которой он сейчас сам себе признался. В эту же минуту он и сам сознавал, что мысли его порою мешаются и что он 
очень слаб: второй день как уж он почти совсем ничего не ел. 
Он был до того худо одет, что иной, даже и привычный человек, посовестился бы днем выходить в таких лохмотьях на улицу. 
Впрочем, квартал был таков, что костюмом здесь было трудно 
кого-нибудь удивить. Близость Сенной, обилие известных заведений и, по преимуществу, цеховое и ремесленное население, 
скученное в этих серединных петербургских улицах и переулках, 
пестрили иногда общую панораму такими субъектами, что странно было бы и удивляться при встрече с иною фигурой. Но столь
5 

ко злобного презрения уже накопилось в душе молодого человека, что, несмотря на всю свою, иногда очень молодую, щекотливость, он менее всего совестился своих лохмотьев на улице. Другое дело при встрече с иными знакомыми или с прежними товарищами, с которыми вообще он не любил встречаться… А между 
тем, когда один пьяный, которого неизвестно почему и куда провозили в это время по улице в огромной телеге, запряженной огромною ломовою лошадью, крикнул ему вдруг, проезжая: «Эй 
ты, немецкий шляпник!» — и заорал во всё горло, указывая на 
него рукой, — молодой человек вдруг остановился и судорожно 
схватился за свою шляпу. Шляпа эта была высокая, круглая, 
циммермановская, но вся уже изношенная, совсем рыжая, вся в 
дырах и пятнах, без полей и самым безобразнейшим углом заломившаяся на сторону. Но не стыд, а совсем другое чувство, похожее даже на испуг, охватило его. 
— Я так и знал! — бормотал он в смущении, — я так и думал! 
Это уж всего сквернее! Вот эдакая какая-нибудь глупость, какаянибудь пошлейшая мелочь, весь замысел может испортить! Да, 
слишком приметная шляпа… Смешная, потому и приметная… К 
моим лохмотьям непременно нужна фуражка, хотя бы старый 
блин какой-нибудь, а не этот урод. Никто таких не носит, за версту заметят, запомнят… главное, потом запомнят, ан и улика. Тут 
нужно быть как можно неприметнее… Мелочи, мелочи главное!.. 
Вот эти-то мелочи и губят всегда и всё… 
Идти ему было немного; он даже знал, сколько шагов от ворот 
его дома: ровно семьсот тридцать. Как-то раз он их сосчитал, когда уж очень размечтался. В то время он и сам еще не верил этим 
мечтам своим и только раздражал себя их безобразною, но соблазнительною дерзостью. Теперь же, месяц спустя, он уже начинал смотреть иначе и, несмотря на все поддразнивающие монологи о собственном бессилии и нерешимости, «безобразную» 
мечту как-то даже поневоле привык считать уже предприятием, 
хотя всё еще сам себе не верил. Он даже шел теперь делать пробу  
своему предприятию, и с каждым шагом волнение его возрастало 
всё сильнее и сильнее. 
С замиранием сердца и нервною дрожью подошел он к преогромнейшему дому, выходившему одною стеной на канаву, а другою в-ю улицу. Этот дом стоял весь в мелких квартирах и заселен 
был всякими промышленниками — портными, слесарями, кухарками, разными немцами, девицами, живущими от себя, мелким 

6 

чиновничеством и проч. Входящие и выходящие так и шмыгали 
под обоими воротами и на обоих дворах дома. Тут служили три 
или четыре дворника. Молодой человек был очень доволен, не 
встретив ни которого из них, и неприметно проскользнул сейчас 
же из ворот направо на лестницу. Лестница была темная и узкая, 
«черная», но он всё уже это знал и изучил, и ему вся эта обстановка нравилась: в такой темноте даже и любопытный взгляд был 
неопасен. «Если о сю пору я так боюсь, что же было бы, если б и 
действительно как-нибудь случилось до самого дела  дойти?..» — 
подумал он невольно, проходя в четвертый этаж. Здесь загородили ему дорогу отставные солдаты-носильщики, выносившие из 
одной квартиры мебель. Он уже прежде знал, что в этой квартире 
жил один семейный немец, чиновник: «Стало быть, этот немец 
теперь выезжает, и, стало быть, в четвертом этаже, по этой лестнице и на этой площадке, остается, на некоторое время, только 
одна старухина квартира занятая. Это хорошо… на всякой случай…» — подумал он опять и позвонил в старухину квартиру. 
Звонок брякнул слабо, как будто был сделан из жести, а не из меди. В подобных мелких квартирах таких домов почти всё такие 
звонки. Он уже забыл звон этого колокольчика, и теперь этот 
особенный звон как будто вдруг ему что-то напомнил и ясно 
представил… Он так и вздрогнул, слишком уже ослабели нервы 
на этот раз. Немного спустя дверь приотворилась на крошечную 
щелочку: жилица оглядывала из щели пришедшего с видимым 
недоверием, и только виднелись ее сверкавшие из темноты глазки. Но увидав на площадке много народу, она ободрилась и отворила совсем. Молодой человек переступил через порог в темную 
прихожую, разгороженную перегородкой, за которою была крошечная кухня. Старуха стояла перед ним молча и вопросительно 
на него глядела. Это была крошечная, сухая старушонка, лет 
шестидесяти, с вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носом и простоволосая. Белобрысые, мало поседевшие волосы ее были жирно смазаны маслом. На ее тонкой и длинной 
шее, похожей на куриную ногу, было наверчено какое-то фланелевое тряпье, а на плечах, несмотря на жару, болталась вся истрепанная и пожелтелая меховая кацавейка. Старушонка поминутно кашляла и кряхтела. Должно быть, молодой человек взглянул на нее каким-нибудь особенным взглядом, потому что и в ее 
глазах мелькнула вдруг опять прежняя недоверчивость. 

7 

— Раскольников, студент, был у вас назад тому месяц, — поспешил пробормотать молодой человек с полупоклоном, вспомнив, что надо быть любезнее. 
— Помню, батюшка, очень хорошо помню, что вы были, — 
отчетливо проговорила старушка, по-прежнему не отводя своих 
вопрошающих глаз от его лица. 
— Так вот-с… и опять, по такому же дельцу… — продолжал 
Раскольников, немного смутившись и удивляясь недоверчивости 
старухи. 
«Может, впрочем, она и всегда такая, да я в тот раз не заметил», — подумал он с неприятным чувством. 
Старуха помолчала, как бы в раздумье, потом отступила в сторону и, указывая на дверь в комнату, произнесла, пропуская гостя 
вперед: 
— Пройдите, батюшка. 
Небольшая комната, в которую прошел молодой человек, с 
желтыми обоями, геранями и кисейными занавесками на окнах, 
была в эту минуту ярко освещена заходящим солнцем. «И тогда , 
стало быть, так же будет солнце светить!..» — как бы невзначай 
мелькнуло в уме Раскольникова, и быстрым взглядом окинул он 
всё в комнате, чтобы по возможности изучить и запомнить расположение. Но в комнате не было ничего особенного. Мебель, 
вся очень старая и из желтого дерева, состояла из дивана с огромною выгнутою деревянною спинкой, круглого стола овальной 
формы перед диваном, туалета с зеркальцем в простенке, стульев 
по стенам да двух-трех грошовых картинок в желтых рамках, 
изображавших немецких барышень с птицами в руках, — вот и 
вся мебель. В углу перед небольшим образом горела лампада. Всё 
было очень чисто: и мебель, и полы были оттерты под лоск; всё 
блестело. «Лизаветина работа», — подумал молодой человек. Ни 
пылинки нельзя было найти во всей квартире. «Это у злых и старых вдовиц бывает такая чистота», — продолжал про себя Раскольников и с любопытством покосился на ситцевую занавеску 
перед дверью во вторую, крошечную комнатку, где стояли старухины постель и комод и куда он еще ни разу не заглядывал. Вся 
квартира состояла из этих двух комнат. 
— Что угодно? — строго произнесла старушонка, войдя в 
комнату и по-прежнему становясь прямо перед ним, чтобы глядеть ему прямо в лицо. 

8 

— Заклад принес, вот-с! — И он вынул из кармана старые 
плоские серебряные часы. На оборотной дощечке их был изображен глобус. Цепочка была стальная. 
— Да ведь и прежнему закладу срок. Еще третьего дня месяц 
как минул. 
— Я вам проценты еще за месяц внесу; потерпите. 
— А в том моя добрая воля, батюшка, терпеть или вещь вашу 
теперь же продать. 
— Много ль за часы-то, Алена Ивановна? 
— А с пустяками ходишь, батюшка, ничего, почитай, не стоит. 
За колечко вам прошлый раз два билетика внесла, а оно и купитьто его новое у ювелира за полтора рубля можно. 
— Рубля-то четыре дайте, я выкуплю, отцовские. Я скоро 
деньги получу. 
— Полтора рубля-с и процент вперед, коли хотите-с. 
— Полтора рубля! — вскрикнул молодой человек. 
— Ваша воля. — И старуха протянула ему обратно часы. Молодой человек взял их и до того рассердился, что хотел было уже 
уйти; но тотчас одумался, вспомнив, что идти больше некуда и 
что он еще и за другим пришел. 
— Давайте! — сказал он грубо. 
Старуха полезла в карман за ключами и пошла в другую комнату за занавески. Молодой человек, оставшись один среди комнаты, любопытно прислушивался и соображал. Слышно было, 
как она отперла комод. «Должно быть, верхний ящик, — соображал он. — Ключи она, стало быть, в правом кармане носит… Все 
на одной связке, в стальном кольце… И там один ключ есть всех 
больше, втрое, с зубчатою бородкой, конечно, не от комода… 
Стало быть, есть еще какая-нибудь шкатулка, али укладка… Вот 
это любопытно. У укладок всё такие ключи… А впрочем, как это 
подло всё…» 
Старуха воротилась. 
— Вот-с, батюшка: коли по гривне в месяц с рубля, так за полтора рубля причтется с вас пятнадцать копеек, за месяц вперед-с. 
Да за два прежних рубля с вас еще причитается по сему же счету 
вперед двадцать копеек. А всего, стало быть, тридцать пять. Приходится же вам теперь всего получить за часы ваши рубль пятнадцать копеек. Вот получите-с. 
— Как! так уж теперь рубль пятнадцать копеек! 
— Точно так-с. 

9 

Молодой человек спорить не стал и взял деньги. Он смотрел 
на старуху и не спешил уходить, точно ему еще хотелось что-то 
сказать или сделать, но как будто он и сам не знал, что именно… 
— Я вам, Алена Ивановна, может быть, на днях, еще одну 
вещь принесу… серебряную… хорошую… папиросочницу одну… вот как от приятеля ворочу… — Он смутился и замолчал. 
— Ну тогда и будем говорить, батюшка. 
— Прощайте-с… А вы всё дома одни сидите, сестрицы-то 
нет? — спросил он как можно развязнее, выходя в переднюю. 
— А вам какое до нее, батюшка, дело? 
— Да ничего особенного. Я так спросил. Уж вы сейчас… 
Прощайте, Алена Ивановна! 
Раскольников вышел в решительном смущении. Смущение это 
всё более и более увеличивалось. Сходя по лестнице, он несколько раз даже останавливался, как будто чем-то внезапно пораженный. И наконец, уже на улице, он воскликнул: 
«О боже! как это всё отвратительно! И неужели, неужели я… 
нет, это вздор, это нелепость! — прибавил он решительно. — И 
неужели такой ужас мог прийти мне в голову? На какую грязь 
способно, однако, мое сердце! Главное: грязно, пакостно, гадко, 
гадко!.. И я, целый месяц…» 
Но он не мог выразить ни словами, ни восклицаниями своего 
волнения. Чувство бесконечного отвращения, начинавшее давить 
и мутить его сердце еще в то время, как он только шел к старухе, 
достигло теперь такого размера и так ярко выяснилось, что он не 
знал, куда деться от тоски своей. Он шел по тротуару как пьяный, 
не замечая прохожих и сталкиваясь с ними, и опомнился уже в 
следующей улице. Оглядевшись, он заметил, что стоит подле 
распивочной, в которую вход был с тротуара по лестнице вниз, в 
подвальный этаж. Из дверей, как раз в эту минуту, выходили двое 
пьяных и, друг друга поддерживая и ругая, взбирались на улицу. 
Долго не думая, Раскольников тотчас же спустился вниз. Никогда 
до сих пор не входил он в распивочные, но теперь голова его 
кружилась, и к тому же палящая жажда томила его. Ему захотелось выпить холодного пива, тем более что внезапную слабость 
свою он относил и к тому, что был голоден. Он уселся в темном и 
грязном углу, за липким столиком, спросил пива и с жадностию 
выпил первый стакан. Тотчас же всё отлегло, и мысли его прояснели. «Всё это вздор, — сказал он с надеждой, — и нечем тут было смущаться! Просто физическое расстройство! Один какой
10