К делу умиротворения, возбуждаемому нотою 12-го августа 1898 года


                «IДШ ШШШЕШ,





ВОЗБУЖДАЕМОМУ




            нотою 12-го августа 1898 года.









I. VI-я выставка Воронежскаго Губерн- стр. скаго Музея..................... о
            IL Новая картина: „Да будутъ вс'Ь едино: какъ Ты, Отче, во МнЪ“....   9




ВОРОНЕЖ Ъ.
ТИПО-ЛИТОГРАФ1Я ГУБЕРНСКАГО ПРАВЛЕНИЕ 1 8 9 9.

        VT-я выставка Воронежекаго Губернскаго Музея, открытая 26 декабря 1898 г.



(Къ вопросу объ умиротворении).




     Воронежски! Музей., очень чутк!й, очень отзывчивый, откликнулся и на вопрось объ умгьротворенп^ какъ бы следовало назвать дело, которому полагается начало циркулярною нотою 12 августа и которое окрещено какъ иностранного прессою, такъ и нашею печатью именемъ — „разоруженье*. И эта отзывчивость тймъ ценнее, что нота 12 августа, встреченная съ восторгомъ за границею, возбудившая толки даже у насъ въ народе, была принята нашею интеллигенщею съ изумительнытъ равнодуппемъ, а те, которые такъ проклинали воинскую повинность, даже не отозвались на этотъ призывъ къ миру, прошли его совершеннымъ молчашемъ, что не возбуждаетъ лишь сомнете, но и разрушаетъ всякое дов4р!е къ ихъ искренности. Нашелся среди интеллигенцш и такой, — членъ какого-то артистическаго ------—который въ страшный голодный годъ задумалъ устроить въ Пушкина костюмированный балъ, и самый годъ, въ который _лось начало великому делу умиротворея!я, предложилъ назвать нскимъ!!... Думаемъ, что и самъ Пушкинъ осудилъ бы за это я ревностнаго не по разуму своего приверженца.
   ; ^опросъ объ умиротворенна имеетъ божественное происхождеше, его Палестина, день его рождешя есть день Рождества Хри-праздникъ всгьхъ дгыпей, — не бедныхъ только, судя по обстановке божественнаго младенца, но и осужденныхъ не по ихъ вине, конечно, на разслаблеше въ роскоши, — праздникъ, который детству придаетъ священное значение. На выставке было собрано до 60-ти номеровъ картинъ Рождества; въ этихъ картинахъ художники всехъ странъ и многихъ вековъ, изображая младенца Христа, хотели представить намъ въ образе дитяти божественное совершенство, чистую дтътственностъ безъ первороднаго греха, или безъ наследованныхъ отъ взрослыхъ пороковъ. И этимъ хотели, конечно, сказать—„будьте

—~ , 4 *—■

какъ дчыпи*, сохраните во вс4хъ дйтяхъ чистоту детственности, приснодгьтсгпвенностъ; въ этомъ сохранена действенности при расширении умственнаго кругозора и заключается задача всеобщаго обязательная образовашя. Пока мы были малы, для насъ вей взрослые были дяди и тети, т. е. мы знали только родныхъ и никого не считали чужими,—поэтому съ детской, единственно истинной точки зр$-шя, умиротвореше есть братотвореше. Только когда мы подросли и когда насъ сочли достаточно развитыми, тогда лишь намъ сообщили различ!е между своими, т. е. родными, и чужими. Это и былъ выходъ изъ детства, замена братская гражданскимъ, отеческая политическим^ родственная юридическимъ, правовымъ, экономическим^ — тогда явилась и законность преступлена ради; — признаше чуждости и есть конецъ райской жизни. Нужна была целая эволющя, значительное развипе, великш прогрессъ, чтобы понять различ!е между роднымъ и чужимъ; — цивилизация и культура относятся къ тому же порядку явлешй, какъ и эволющя, прогрессъ, организмъ, органическое развипе, — къ порядку явлешй слепой, неразумной природы, постав-ленныхъ за образецъ существамъ разумнымъ и ведущихъ къ утрате детственности. Къ поклонникамъ культуры, эволющи, слепого прогресса, къ распространителямъ этихъ явлешй и на область, где дол-женъ действовать разумъ, къ этимъ, такъ пазываемымъ, культуртре-герамъ, т. е. носителямъ вырождешя и смерти, и относится слово Спасителя,—лучше бы имъ было повысить на выю жерновъ осельный и бросить въ пучину морскую....
     Художественное въ картинахъ Рождества Христова станетъ нрав-ственнымъ, если зрители поймутъ значеше детственности, т. е. родственности, явленной въ образе младенца Христа. Теперь, думаемъ, станетъ понятно, почему, какъ сказано, вопросъ объ умиротвореши имеетъ божественное происхождеше, что день его рождешя — день Рождества Христова, и родина его — Палестина. Воронежски Музей и показывалъ намъ эту родину умиротворешя во дни, когда мы празд-нуемъ предвесие мира на земле, приглашая всмотреться въ эти виды Галилеи, Генисарета, въ образы рыбаковъ, этихъ низшихъ ду-хомъ, сохранившихъ детскую простоту.... Тутъ же показывались и виды Египта, этого кладбища по преимуществу, — места первая вос-питашя победителя смерти, бывшая мёстомъ воспиташя и того народа, изъ которая вышелъ искупитель отъ rpixa и смерти. Только въ мертвыхъ Египетъ, — эта страна могилъ, — возбуждаетъ мысль о смерти; для Того же, Кто носитъ въ себе Жизнь, и могила живо-носна и разсыпавппйся прахъ оживетъ, только бы свершилось объ-единен!е.
     До сихъ поръ, до прошлая года, мы знали о мире на земле лишь изъ песни ангеловъ на небесахъ, слышали повтореше этой песни и на земле, но лишь въ храмахъ; съ прошлаго же года мы слышимъ призывъ на совещаше о мире, но не до случаю и ни для заключе-

— 5

Bin нарутпеннаго мира., а для предупрежден войнъ вообще; слышимъ о миргЬ не между т4ми или другими государствами^ а о мир^ всеоб-щемъ₃ о миргъ всего ьмрси... И это совгЬщаше₃ эта конференция, съ помощью Бооюгею₃ какъ говорится въ нот'Ъ 12-го августа, могла бы стать добрымъ предзнаменованхемъ для грядущаго вгЬка. Не значить ли это, что отъ грядущаго в-Ька ожидается осуществление мира, и не въ родФ какихъ-либо третейских* судов*, ожидается, что д£ло умиротворения, дйло цйлаго вгЬка, будетъ д4ломъ не юристовъ; миръ истинный будетъ поставленъ на основахъ бол'Ье прочныхъ, ч$мъ юридическая, о которыхъ думалъ еще и Александръ I *), истинный миръ будетъ осдованъ на знанш природы внутренней человеческой и на званы природы внешней, поставленной въ зависимость отъ человека, т. е. знаше станет?» действительною силою и силою миротворною.
     Вместе съ видами Палестины и Египта, показывались на выставка картины новаго памятника въ Кремл4, предъ открыт!емъ ко-тораго былъ сообщенъ представителям?» всЬхъ государств?» циркуляръ о мирЗз. Случайно или неслучайно, день обнородовашя ноты ,,о разоружений, какъ назвалъ ее обпцй голосъ, совпалъ со днемъ сооруже-я!я или открыла памятника Александру П-му въ Московскомъ Кремле, т. е. въ Кремле третьяго Рима. Это совпадете раскрываетъ намъ смыслъ выражешя—„ Москва—третгй Рим*, а четвертому не бытъ“ — выражешя столь любезнаго древней Руси и столь антипатичнаго новой, которое значить, что царствию ея, Москвы, не будетъ конца, т. е. Москва есть такая же вечная деревня, какъ старый Римъ есть вечный городъ, (но городъ есть слишкомъ искусственное произведете, чтобы быть ему в^чнымъ). Если выражете—„Москва третш Римъ, а четвертому не быть,—разсмотримъ при св'Ът'Ь ноты, обнародованной 16-го Августа, то увидимъ, какъ новая Росс1я, Россия Петербургская, по примеру Запада, была несправедлива, видя въ этомъ выраженш стремлеше къ всем!рному завоевана, или господству. Завоеван1е и господство свойственны, конечно, первому Риму, но Москва была уже достаточно христианскою, ‘ чтобы думать, будто мечемъ можно основать вечное царство, которому не будетъ конца. Циркулярная нота ¹²/к Ав

       *) Выписываем* изб одной статьи, составленной ио Шильдеру — „Император* Александр!» I, его жизаь и царствоваш‘е“. „Въ дол Ня безсонныя ночи думая о том*, какое зло война, онъ (Александр* I) иска.гь средств* положить ей конець. Онъ уже достаточно насмотрелся на ея ужасы, чтобы не видеть въ ней чего-то чуговищнаго... И вотъ какъ-то ночью ему пришла мысль, онъ вскочил* и наскоро набросал* ее; это былъ проект*, печальной памяти, святевнаго союза. Но въ уьгЬ Александра онъ представлялся совсем* не тЬмъ, ч^мъ онъ сталъ впоследств1и.. Это былъ своего рода третейский судъ, лига мира.... союзъ вс^хъ европейских* державъ для р$шев1я международных* вопросов* мирным* путемъ...Л Еще больше безиокоили Александра I „тягость рекрутчины для народа и ноеннаго бюджета для государства⁴¹; съ этим* зломъ онъ также хот^лъ бороться, для чего и были основаны военныя поселешя, которыя также оставили лишь печальную о сей память. Таким* образом* вопрос* о том*, чтобы положить конецб койпй, начинается, вопреки Стэду, не с* д^да Императора Николая II, а съ старшаго брата его прадеда, так* что этот* вопросъ становятся, можно сказать, династическим в* нашем* императорском* домФ.

густа и показываете, что 3-й Римъ*) можете и долженъ означать не завоевавде, а умиротвореше.
    Въ той же зал! гд! картина памятника Императору, который такъ много заботился о смягченш ужасовъ воины,—мы вид!дв также изображешя трехъ Римовъ, трехъ центровъ собирашя, или объединен н!я, которое необходимо ведете къ умиротворен!®. Первый Римъ былъ городомъ победе, руки его были на вс!хъ, второй Римъ былъ христг-анскимъ, городомъ страданий, руки вс!хъ были на немъ, терп!лъ онъ отъ Востока и Запада, 28 разъ былъ осаждаемъ, восемь разе былъ взятъ. Москва же, которая уже выдержала нашеств!е дванадесяти языке се Запада и столькихъ же орде съ Востока, т. е. пережила уже,—будемъ надеяться,—периоде страданш,—Москва,—какъ трет!й Риме, будете городомъ не поб!дъ и не поражешй, а городомъ мира. Старый Римъ поставилъ храме вс!хъ языческихъ боговъ (Пантеоне) надъ эллинскимъ храмомъ языческой премудрости, воинственной Паллады (Пареенояъ) и далъ этому храму имя ап. Петра;—на большой картин! Рима мы и видели этотъ храме, господствующимъ надъ вс!мъ городомъ... Тутъ же было изображеше и одной изъ составныхъ частей этого храма въ отдельности,—Пантеона. Царь-Градъ соорудилъ храмъ Божественной премудрости, который на выставка былъ представленъ целого коллекщею ви-довъ. Первый городе былъ м!стомъ исключительно человеческой лишь мудрости, юридической и политической, прикрывавшейся лишь апостольской простотой; второй городе былъ м!стомъ лишь созерцала Божественной премудрости; а Кремль еще не высказалъ и не совер-шилъ своего назначешя, но отвергнувъ возможность четвертаго Рима, онъ принялъ на себя долге осуществлен!# всем!рнаго объединен!#, что, повидимому, и начинается: задача Кремля не созерцать лишь Божественное Тр!единство, а осуществить Его во всечелов!ческомъ мяого-единств!.
     Новый памятнике указываете назначеше Кремля, какъ третьяго Рнма’. въ Кремл! совершается в!нчан!е на царство, зд!сь Царь поставляется въ праотца—м!сто. Новый памятникъ изображаетъ явле-nie Царя народу поел! помазан!# на царство въ храм! собирашя, Успенскомъ собор!, и поел! поклонешя гробамъ предковъ въ Архан-гельскомъ собор!, въ этомъ кладбищ! св!тскихъ собирателей земли; и является Онъ народу не одинъ, а окруженный сонмомъ своихъ пред-шественниковъ, какъ бы возставшихъ изъ гробовъ, какъ зд!лежащихъ (т. е. въ Архангельскомъ собор!), такъ и повсюду на Руси. Итакъ, мы видимъ зд!сь уже оживленными т!хъ, для защиты праха коихъи были воздвигнуты, были нужны ст!ны и башни Кремля. И стоитъ Онъ, новов!нчанный, на царскомъ м!ст! съ с!нью, неуступающею высо

      *) Зам^тимъ, между прочимъ, что назваше перваго Рима (Roma), если читать его такъ, какъ могли читать его первые ученики Христовы (т. е. съ права на л!во) будетъ amor (любовь); а если тЬмъ же способомъ читать наше назваше—Римб, то получится мир5.

тою Кремлевским* башням*, поставленною не под* куполом* Храма,— подоб!емъ неба,—а под* самим* небесным* сводом*; подле же Него — в4иецъ царскш, ставппй для Него венцом* мученическим*.
      Дальнейшим* разъяснетемъ значешя Кремля мог* бы служить памятник* сыну Царя-мученника, Царю-Миротворцу Александру Ш-му, поставленный, какъ это и следует*, въ том* же Кремле, въ чем* бы и выражалась родственная близость и по крови, и по мысли между Сыном* и Отцемъ. Памятник* Александру Ш-му должен* представлять не явлен!е Царя народу, а Царя вместе съ народом*, совершаю-щаго Пасху въ Кремле. Александр* III й мог* бы быть представлен* окруженным* не светскими, как* Александр* П-й, а духовными собирателями народа, мог* бы быть представлен* вместе со всеми Московскими святителями устремившим* взор* на Ивана Беликаго,—эту лествицу от* земли к* небеси возводящую,—въ ожидаши перваго удара колокола, пробуждающаго мертвых* подобно Архангельской трубе, по выражение Андрея Муравьева, видевшаго все святыни хрисйан-ск!я, православный и инославныя и невидавшаго ничего торжественнее пасхальной ночи въ Кремле. Александр* П1-й должен* быть представлен* не въ порфире только, но и съ акакгею въ руке, т. е. съ платомъ, заключающимъ въ себе „прахъ, который имтъетъ во-стати*, какъ это говорится въ чине венчашя, т. е. съ знамешем* воскресешя, а не напоминашя о смерти, какъ это неверно толкуется. Съ этимъ знаметемъ воскресешя, по визанййскому церемониалу, Им-ператоръ является какъ въ день светлаго воскресенья, такъ и въ день венчашя на царство. Такимъ образом* этотъ памятник* служил* бы указашемъ главнаго храмоваго, престольнаго, можно сказать, праздника Кремля, и наиболее приличествовал* бы Тому, Кто назвал* Москву храмом* Россш, а Кремль алтарем*, при чем* разумел*, конечно, что престол* этого алтаря посвящен* именно светлому празднику Воскресенья. Такой памятник* был* бы воспроизведешемъ собственной мысли Александра Ш-го и наиболее ему приличествовал* бы, какъ первому изъ Императоров*, который подобно Визанййскимъ, носил* бороду, а вместе этотъ памятникъ служил* бы и дальнейшим*, какъ сказано, разъяснешемъ значешя Кремля, указашемъ на праздник* его и пасхальную ночь, пользующуюся всесветною известностью.
     Строитель памятника Александру П-му скульптурно и живописно воспроизвел* то, что совершила Москва на деле. Вняв* словам* певца об* ополчеши Игоря, он* (строитель памятника) пригвоздил* къ горам* только не Шевскимъ, ибо Ктевъ остался глух* к* воплю певца поражешя Игоря, пригвоздил* къ горам* Московско-Кремлевским* того стараго Владим1ра и его преемников*, собирателей и объединителей, до Александра 11-го включительно. Вняв* же пророчеству митрополита Петра, строитель памятника Александру Ш-му наглядно представил* бы исполнение и этого пророчества относительно пребы-вашя въ Москве всеросш'йскихъ святителей, т. е. перенесет мятро-

s



полш. Такимъ образомъ въ этихъ двухъ памятниках^, Александру П-му и Александру Ш-му было бы выражено утверждете светской и духовной власти въ Москве, что и сделало ее центромъ всероссш-скаго государства. Представлеше воскресшими духовныхъ и свйтскихъ собирателей, въ отцевъ-место-стоящпхъ, есть выражеше самой задушевной мысли народа. Строитель памятника Александру, какъ-бы вни-малъ не только певцу старой Киевской Руси, истерзанной усобицами и нашеств!ями, пригвождая собирателей земли, но и воплю народному и, какъ бы подражая причиташммъ, взывалъ!

                    Разступись сыра земля, Встаньте, пробудитесь,...

     И услышали этотъ зовъ свйтсйе собиратели: выступивъ изъ гро-бовъ, они обступили Александра. Вотъ какой глубокш, истинно народной мысли служптъ выражешемъ новый памятникъ Александру II-му. Услышавъ- слово Самого Воскресителя — „оставьте мертвымъ погребать своихъ мертвецовъ“, чуткхй художникъ понялъ, что живымъ нужно оживлять, не въ землю зарывать, а изъ земли вызывать. Это и делается во вс'Ьхъ памятннкахъ,—зарывая въ землю по физической необходимости, тотчасъ же, по необходимости нравственной, возста-новляютъ умершаго, ибо сотворенные Богомъ, смерти не создавшимъ, не могутъ переносить заключешя въ земле себе подобныхъ, изъ единой крови произведенныхъ. Въ получения. жизни отъ Творца заключается долгъ оживления, иначе жизнь была бы не д-Бломт, а даромъ, и даромъ напраснымъ и безплоднымъ.
     Въ заключеше нужно выразить сожал'Ьще, что па выставке не было проекта здашя, соединяющаго въ себе все просветительным учреждешя г. Воронежа, о которомъ очень кратко говорится въ № 134 Дона за 1898 годъ. Особенно замечательно въ этомъ проекте, что вместе съ просветительными учреждешями предполагается устроить и чайную; устройство же чайпыхъ, какъ известно, имеетъ целью борьбу съ пьянствомъ. Присоединеше чайной свидетельству етъ, что и все просветительным учреждешя въ совокупности имйютъ въ виду привести къ такой действительности, которую алкоголь, морфинъ, эфиръ и т. п. даютъ мнимо, въ возбуж.денномъ воображены, заставляя забывать о жизни, какъ она есть, т. е. о жизни борьбы, умер-швлешя, взаимнаго вытеснешя, и представляя образы иной, лучшей жизни. Изъ этого следуетъ, что опьяняющая, одуряюпця средства выдуть изъ употреблев!м лишь тогда, когда жизнь будетъ такова, что не будетъ надобности въ забвеши, т. е. когда не будетъ ни борьбы, ни страдашй, къ чему просветительным учреждешя и должны вести.
     Этотъ недостатокъ выставки указываетъ на будущую выставку и на содержаще ея;—будущая выставка съ проектомъ дома просвещены въ Воронеже должна выставить возможно полное собраше пла-

новъ 0 проектовъ такихъ учреждешй въ другихъ мйстахъ. Но не останется ли этотъ храмъ науки ненаучнымъ и даже бездушнымъ, если онъ будетъ лишь мйстомъ популярныхъ чтешй и не будетъ мй-стомъ общаго собрашя всйхъ учреждешй города Воронежа, ставшихъ и учеными обществами, какъ это говорится объ Окружномъ Судй въ статьй XXXI-я годовщина (ДонтЛ отъ 17 декабря 1898 г. К 139); а это общее собрате и было бы местною конферешцею мира; чрезъ татя мйстныя конференщи и могла бы только осуществить свое дйло конференщя, которую предполагали созвать въ Петербург^, если бы она стала центральною мйстныхъ конференцш.




        II.
        Новая картина — „Да будутъ всё едино: какъ Ты, Отче, во MHt...“


     (Первосвященническая молитва, какъ. указаьпе пути къ умиротворешю).



     24 1юля въ домй, или вйрнйе въ Музей, извйстнаго въ Воронежа художника мы видйлп картину, или икону, а точнее икону-кармину > по истинй изумительную по своей нравственной глубинй, а вмй-стй и нсвизнй, въ коей возстановляется первобытная старина. Худож-никъ изображаетъ такой союзъ сыновъ, или истинное братство, которое основывается, держится и сознаетъ свое единство въ отцахъ и для отцевъ, въ самомъ БогЬ отцевъ; —въ противоположность тому искусственному единение, мнимому братству, которое забываетъ и даже отвергаешь отцевъ,—или по крайней мйрй не поминовенье, не любовь къ отцамъ ставить въ основу братства; въ противоположность тому обществу, въ коемъ младшее сознаетъ свое мнимое превосходство надъ старшимъ, а живущее надъ умершимъ, въ коемъ сынъ можетъ сказать отцу: ты не во мн4, потому что ты пиже меня, и я надъ тобою, а не въ тебй, потому что я уже выше, лучше тебя. Въ произведеши нашего художника мы видимъ ’ протестъ противъ задачи, которую Толстой ставитъ искусству, протестъ противъ единств сыновъ, забыв-шихъ отцевъ.
     Картина, виденная нами 24 шля, составляетъ лишь начало предполагаемой полной росписи наружной стороны храма при всенаучномъ Музей, т. е. храмй предковъ;—а эта роспись, представляющая исполнение первосвященнической молитвы Христа, должна показать, что наука, дйлаясь изъ оруд!я, изъ служанки торговли и промышленности

— 10 
оруд!емъ релипи, подчиняясь сей последней, становится выше всего jiipa, всей природы, выше умерщвляющей силы естества.... Въ набросанной только еще начерно картине художник* открывает* намъ самую душу Богочеловека, отверзаетъ врата храма Его сердца и указывает* въ самой глуби сердца Сына Бога-Отца, а по сторонам* ряд* забытых* нами наших* отцевъ. Художникъ показывает* намъ то, что так* хотел* видеть ап. Филипп*, моливппй Господа—„пока-жи намъ отца“' и мы видим* Бога отцевъ, живых* для Него, а не мертвых*,— впдимъ наглядно слово, сказанное саддукеям*, въ отв'Ьтъ на их* коварный вопрос*, видим* Бога Авраама, Исаака, или же Адама, Ноя, вс$хъ трех* сыновей Ноя и т. д., т. е. видим* живыми т4хъ, кои здесь въ юдоли плача (долине Тосафатовой), где произнесена первосвященническая молитва, являются нам* въ вид!; памятников* надъ разрушенными их* телами, разрушенными по нашей розни, по невежеству большинства и по бездействие и бездельничанью ученаго меньшинства:—все это и представляет* город*, — виновникъ смерти,—откуда выходит* стража, в* сопровождены 1уды, для пре-дашя крестной казни самого Воскресителя... Сына же съ Богомъ отцевъ въ сердце и съ учениками около Него, превратившимися во внимание, соединившимися въ Немъ, въ прощальной Его беседе, художникъ помещаетъ въ Отце, Который занимает* всю картину и держит* въ длани храм*—музей, или Кремль,—въ коемъ все уже едино...
     Ничего въ этом* совершенно, невидимому, новом* роде, какъ бы примиряющемъ византыскую иконопись съ новою живописью, намъ не приходилось еще видеть. Можно бы признать дерзостью попытку живописно изобразить слово Спасителя, въ коем* высказана вся сила божественной взаимной любви, поставленной образцемъ для рода че-ловеческаго, для его об*единен1я, если-бы это святейшее слово не было изображено художником*, можно сказать, буквально. Художник* открывает* намъ самую душу Бого-человека,—и въ какой момент*,— когда весь Mip* возсталъ на Него, а свои, коих* Он* назвалъ друзьями, покидали Его!... И мы видим* однако, что Он* не один*, что Отец*,—Богъ отцевъ,—всегда въ Немъ и Онъ весь во Отце. Эту то свою неотделимость отъ Бога Онъ, отходящш изъ Mipa, и старается внушить остающимся, всем* живущим*, старается внушить ради всехъ отшедшихъ, чтобы все ожило. Апостол*, долго живши съ Господом*, заслужил* упрек* Его за то, что видя Его, Сына Боям, не видел* въ Немъ Отца; просьба этого апостола— „покажи нам* Отца“-—вынудила Господа сказать съ великою скорбью, обращаясь уже ко всемъ апостолам:*, — „Верьте Мне, что Я во Отце и Отец* во мяе“,—и зная, какъ трудно для живущих* въ розни проникнуться верою въ возможность единства, повторяет* это много раз* въ продолжены своей последней беседы съ учениками, обещает* послать имъ Утешителя, Духа истины, Духа Святаго, Который научит* их* всему и напомнит* об* Его единстве съ Богомъ

— 11 —

отцевъ, въ чемъ и для насъ открывается смыслъ и ц4ль нашего собственная объединешя. Художникъ изобразилъ ученика (Филиппа) с клонив шимъ голову посл4 своего, хотя и огорчившая Учителя, но необходимая для уяснен]'японяйй всгЬхъ учениковъ,вопроса...Прощальная беседа оканчивается общимъ исповйдашемъ: „Втъруемъ, что Ты отъ Бога ис-шелъ\ Но очи учениковъ отверзаются только во время молитвы—- „да будутъ всгЬ едино, какъ Ты, Отче, во Мн4 и Я въ Теб’Ь, такъ и они да будутъ въ Насъ едино⁴⁴-и ученики увидали, конечно, то, что и изобразилъ художникъ. Не служитъ-ли эта картина звамешемъ времени?!... До сихъ поръ мы продолжаемъ жить въ розни и до сихъ поръ для насъ не понятно, что это значить:—„Я во Отц’Ь и Отецъ во Мн4“. Мы ни представить, ни изобразить этого не можемъ, да и не желаемъ,—такъ единство противоречить всему существующему; поэтому, конечно, и молитва Спасителя Нашего о единстве, такъ называемая первосвященническая молитва^ произнесенная Господомъ предъ самымъ предашемъ Имъ Себя на вольное страдаше за встъхъ,—не только не сделалась предметомъ иконописи, не только не поется, но и читается вполыгъ одинъ лишь разъ въ году; да и въ этотъ разъ читается лишь какъ собьгпе давно прошедшей жизни, а не какъ молитва, не какъ желаше сердца, или души, чающей осуществления ея въ жизни. Каждая эпоха имеетъ свои особочтимые праздники, своихъ особочтимыхъ святыхъ; такъ въ то время, когда Poccia испытывала ежегодных нападешя кочевпиковъ,—особымъ почиташемъ пользовались Архангелъ Михаилъ—архистратигъ небесныхъ воинствъ, свят. Георйй победоносецъ, податели побгЬдъ... А матери и жены въ это время изливали свою скорбь о погибшихъ и обращались съ мольбами о спасены идущихъ на брань къ лику Богоматери; поэтому и соборные храмы Премудрости Бож1ей, Софш, обратились въ храмы Богоматери, Ея Успешя... Теперь же, когда ^любовь погибаетъ* (Русск. Вйстн. 1898 г. № 1-й), когда рознь и вражда между людьми усиливается, настаетъ время требующее особаго почиташя Пресвятой Троицы, какъ образца для объединешя рода челов*Ьческаго, настаетъ время, требующее обращешя особаго внимашя на Первосвященническую молитву, какъ зав'Ьтъ Спасителя роду человеческому. Церковь, зная нужды вйрующихъ, не допустить, конечно, враговъ церкви исхитить у нея святое, великое Слово и употребить его противъ нея же. И конечно, внушенпо—только об-бщаинаго Спасителемъ Утешителя, Духа истины, Духа Святаго, которое начинаетъ, наконецъ, действовать на за-камен4лыя сердца, нужно приписать попытку художника, который хочетъ въ самомъ сердц$ Сына человйческаго показать Того, Кому Сынъ служилъ до самой крестной смерти, Того, Кого Сынъ всю жизнь обожалъ, сказали-бы мы, — (желая найти самое высшее выраже-nie для любви),—если бы это не относилось къ существу божественному,—показатьТого, чьи слова Онъ передавалъ, такъ что все евангел!е есть лишь слово Бога -отцевъ, в$ру въ пребываше Котораго въ Немъ,