Типология употребления атрибутивных форм русского глагола в условиях отрицания действия : монография

В. В. ШИГУРОВ

ТИПОЛОГИЯ 
УПОТРЕБЛЕНИЯ 
АТРИБУТИВНЫХ ФОРМ 
РУССКОГО ГЛАГОЛА 
В УСЛОВИЯХ 
ОТРИЦАНИЯ ДЕЙСТВИЯ

Научный редактор 
Л. Л. Буланин

ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОРДОВСКОГО
УНИВЕРСИТЕТА

1993

ББК Ш 141.12 
Ш 38

В книге впервые представлено системное описание 
типов 
функционирования полупредикативных форм глагола 
и 
их 
грамматических категорий при отрицании действия. 
Обсуждаются проблемы разноаспектного взаимодействия отрицания 
в разных функциях с лексико-семантическими, морфологическими и синтаксическими признаками глагола. Исследуются транспозиционные процессы чисто грамматического и словообразовательного характера в системе русских деепричастий и причастий с отрицанием: адвербиализация, препозиционализация, 
конъюнкционализация, адъективация и субстантивация.

Предназначена 
для :лингвистов ,-г- ^научных 
работников, 
преподавателей, аспирантов и студентов.

Рецензенты:

кафедра русского языка Санкт-Петербургского государственного университета (зав. кафедрой д-р филол. 
наук, 
проф. 
В. В. Колесов), ст. науч. сотр. С. А. Кузнецов 
(Санкт-Петербургский институт лингвистических исследований Российской 
Академии наук), доц. Н. И. Батожок (Российский государственный педагогический университет,им, А. И. Герцена).

Научное издание

ШИ ГУРОВ Виктор Васильевич

ТИПОЛОГИЯ УПОТРЕБЛЕНИЯ 
а т р и б у т и в н ы х  ф о р м  р у с с к о г о  г л а г о л а

В УСЛОВИЯХ ОТРИЦАНИЯ ДЕЙСТВИЯ

Редактор Е. С. Руськина. Художественный редактор В. А. Коровина. 
Технический редактор Е. И. Синяева. Корректор С. В. Милкина.

ИБ № 78

Лицензия ЛР № 020344 от 27.12.91. Сдано в набор 21.10.93. Подписано в печать 15.12.93. Формат 84x108 1/32. Бумага копировально- 
множительная. Гарнитура 
литературная. 
Печать 
высокая. 
Уел. 
печ. л. 20,16. Уел. кр.-отт. 20,28. Уч.-изд. л. 22,19. Тираж 500 экз. 
Заказ № 771. С 155.

Издательство Мордовского университета.

Типография Издательства Мордовского университета.

430000, Саранск, ул. Советская, 24.

ш 
А602020Ю1 -  5±  Без объявдения 
193(03) — 93

ISBN S - 7103-Q 190-6
© В. В. Шигуров, 1993

ПРЕДИСЛОВИЕ

Настоящая работа посвящена исследованию проблемы функционирования деепричастий и причастий в контексте отрицания действия. Здесь обсуждаются такие 
актуальные для теоретической грамматики вопросы, как 
положение основных форм глагола — личной формы, инфинитива, деепричастия и причастия — в системе частей 
речи; категориальный статус вида и относительного времени деепричастий и причастий, т. е. атрибутивных форм 
глагола (Грамматика 1982, т. 1: 664); лингвистическая 
сущность и способы выражения приглагольного отрицания; транспозиция на уровне грамматических категорий 
и частей речи; функциональная и функционально-семантическая омонимия и др. По своему характеру монография может быть приближена к тому направлению функционально-семантических исследований, которое развивается в индивидуальных и коллективных работах сотрудников сектора теории грамматики и типологических 
исследований Санкт-Петербургского института лингвистических исследований Российской Академии наук (см., 
например, перечень аспектологических работ А. В. Бон- 
дарко в списке литературы).

Объектом анализа послужили конструкции с деепричастиями 
и 
причастиями 
при 
отрицании 
(около 
20 000 единиц), извлеченные методом сплошной выборки 
из произведений современной художественной прозы, а 
также научной, научно-популярной и публицистической 
литературы в основном последнего десятилетия. Широко 
использованы данные 17-томного Словаря современного 
русского литературного языка' (1950 — 1965). Привлекались также материалы Грамматического словаря русского языка А. А. Зализняка (1980), Толково-граммати
1 в дальнейшем — БАС,

3

ческого словаря «Русский глагол и его причастные формы» И. К- Сазоновой (1989), Словаря синонимов русского языка 3. Е. Александровой (1975) и Словаря-справочника 
«Слитно 
или 
раздельно?» Б. 3. Букчцной 
и 
Л. П. Калакуцкой (1987). Для обоснования отдельных 
теоретических положений в работе использован отрицательный языковой материал. Выбор в качестве объекта 
изучения именно атрибутивных форм глагола, а не, скажем, личных форм или инфинитивов объясняется тем, 
что употребление деепричастий и причастий при отрицании отличается ярким своеобразием, заключающимся в 
их потенциальном отходе от системы глагола.

Актуальность избранной темы обусловлена 
необходимостью более полно исследовать особенности функционирования глагольных форм в разных типах контекста, и в частности при отрицании действия, а также их 
транспозиции в другие семантико-грамматические классы слов — существительные, прилагательные, наречия, 
предлоги и союзы.

Основной целью работы ставится проверка гипотезы 
о том, что в условиях отрицания действия деепричастия 
и причастия обнаруживают в разной степени «ущербную» глагольность (см. отдельные наблюдения в работах В. И. Чернышева, Г. В. Валимовой, В. В. Виноградова, И. А. Краснова, В. Ф. Ивановой, Л. П. Калакуцкой, 
Л. Л. Буланина и др.). Формы проявления этой «ущербности» могут быть различны. Крайнюю степень представляют случаи полной утраты 
причастиями и деепричастиями грамматических свойств 
глагола и перехода в 
другие части речи — прилагательные, существительные, 
наречия и др.

Данной целеустановке соответствуют следующие задачи исследования: 1) описать типы семантико-синтаксического употребления деепричастий и причастий при 
отрицании; 2) рассмотреть типы видо-временного и залогового употребления деепричастий и причастий при отрицании; 3) выявить и проанализировать случаи транспозиции деепричастий и причастий с отрицанием в другие 
части речи — адвербиализации, препозиционализации, 
конъюнкционализации, адъективации и субстантивации.

В решении поставленных задач применяются разные 
методы исследования. Основным является описательный 
метод, который включает двусторонний подход к анализу материала: 1) от семантики к форме («от функции к 
средствам») и 2) от формы к семантике («от средств к

4

функциям»). Необходимость двустороннего подхода к 
исследованию языковых явлений 
вызвана 
принципом 
асимметрического 
дуализма 
языкового знака 
(по 
С. О. Карцевскому), предполагающим отсутствие изоморфизма между единицами плана содержания и единицами плана выражения. В связи с этим важно учитывать весь спектр языковых значений, обнаруживающийся 
лишь при анализе со стороны средств, и в то же время — многообразие языковых средств, которое может 
быть установлено при анализе со стороны смысла (см.: 
Бондарко 1984: 6). Кроме того, в работе используются 
метод лингвистического эксперимента (см.: Щерба 1974: 
24 — 39), а также элементы трансформационного, дистрибутивного и компонентного анализа.

Структура работы вытекает из поставленных задач. 
Монография состоит из предисловия, пяти исследовательских глав, заключения, списка использованной литературы и приложения, содержащего списки отдеепри- 
частных наречий, предлогов и союзов с отрицанием, а 
также отпричастных прилагательных и существительных с отрицанием. В содержательном плане работа делится на две части. В одной из них исследуются типы 
употребления категорий вида и относительного времени 
деепричастий и причастий в условиях отрицания действия, а также их синтаксические функции второстепенного предиката, обстоятельства и атрибута (гл. 2 и 4). 
Во второй части рассматриваются разные типы транспозиций деепричастий и причастий с отрицанием в другие 
части речи — наречия, предлоги, союзы; прилагательные, существительные (гл. 3 и 5).

В монографии представлен мало освещенный в литературе фактический материал. Обсуждаются вопросы 
разноаспектного взаимодействия отрицания «не» в разных функциях (чисто отрицательной, контрастно-утвердительной, эмфатической) с семантическими, морфологическими и синтаксическими характеристиками атрибутивных форм глагола.

Результаты проведенного исследования могут быть 
использованы в лексикографической практике при составлении толковых, синонимических и омонимических 
словарей, в вузовском преподавании курсов словообразования, морфологии и синтаксиса современного русского я зы к е }, при чтении спецкурсов, разработке методических и лингвистических пособий по русскому языку, а 
также в практике школьного преподавание русского

5

языка (даются некоторые рекомендации н области Квалификации частей речи, орфографии и пунктуации).

Автор выражает глубокую признательность и благодарность кафедре русского языка Санкт-Петербургского университета, научному редактору — Л. Л. Буланину, рецензентам— С. А. Кузнецову и Н. И. Батожок, а 
также коллегам — Р. В. Семенковой, Л. К. Чикиной, 
К. Л. Цыгановой, А. В. Лемову и другим, принявшим 
участие в обсуждении работы, за ценные критические 
замечания, которые помогли подготовить рукопись к 
печати.

Глава 1

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

1.1. 
МЕСТО ОСНОВНЫХ ФОРМ ГЛАГОЛА 
(ЛИЧНАЯ ФОРМА, ИНФИНИТИВ, ПРИЧАСТИЕ, 
ДЕЕПРИЧАСТИЕ) В СИСТЕМЕ ЧАСТЕЙ РЕЧИ

Глагол представляет собой семантико-грамматический класс слов, т. е. часть речи, обладающую значением 
действия, выражающую это значение в грамматических 
категориях вида, залога, наклонения, времени и лица и 
выполняющую в предложении специфическую синтаксическую функцию сказуемого (см.: Буланин 1986: 9). Наряду с существительным, прилагательным и наречием 
глагол входит в число основных частей речи, которые 
противопоставлены смешанным — местоимениям и числительным, совмещающим в себе свойства существительных и прилагательных. 
t i

Глагол обладает сложной структурой: он включает в 
свой состав четыре основные формы (термин Л. Л. Буланина) — личную форму, инфинитив, причастие и деепричастие, которые в морфологическом и синтаксическом 
отношении весьма разнородны. По этой причине глагол 
в целом не может быть признан грамматическим классом.

Традиционно глагольные формы делятся на личные 
и неличные (инфинитив, причастие и деепричастие)*. 
Это деление связано с разграничением явлений центра и 
периферии в глагольной системе. В центре системы глагола находятся личные формы, которым присущи те же 
признаки (грамматические категории, синтаксическая 
роль), что и глаголу как части речи. К периферии относятся неличные формы глагола, которые в грамматических исследованиях иногда выводятся за пределы глагольной системы, получая 
различную 
интерпретацию 
(ниже обзор основных точек зрения дается по Буланину 
1986: 9 — 13). Во-первых, они трактуются как особые

2 Для обозначения неличных форм глагола применяются и другие термины: «вербоиды» (Маслов 1975: 163 — 164), 
«формы глагольной словоизменительной транспозиции:» 
(Русская 
грамматика 
1979: 205 -  206) и др.

1

части речи: инфинитив, причастие и деепричастие (Пеш- 
ковский 1920: 40 — 43); причастие и деепричастие (Овсянико-Куликовский 1912: 32, 49 — 50; Основы построения описательной грамматики... 1966: 106 — 111; Бортэ 
1979; Шанский, Тихонов 1981: 214, 223); деепричастие 
(Панов 1960; Арбатский 1980: 108 — 109). Во-вторых, 
они включаются в состав других частей речи в качестве 
особых разновидностей: причастие и деепричастие — в 
прилагательное и наречие (Богородицкий 1935: 106; Виноградов 1986: 227, 319; Булаховский 1952: 
166, 188);

причастие — в прилагательное (Зайцев 1974). В-третьих, 
в работах ученых формально-грамматического направления деепричастие и инфинитив рассматриваются как 
слова с формами словообразования, а причастие — как 
слово с формами склонения и изменения по родам, т. е. 
прилагательное в широком 
смысле слова 
(Петерсон 
1925: 30; Ушаков 1929: 90 — 91). Существуют и другие 
трактовки вербоидов, исключающие их из системы глагола. Все они так или иначе разрушают целостность глагола как части речи. По существу, глаголом здесь считаются лишь личные, предикативные формы. Таково 
узкое понимание глагола.

Широкое понимание глагола (личная форма, инфинитив, причастие и деепричастие) является традиционным для русской грамматики. Оно было введено, очевидно, Г. П. Павским (Павский 1842), поддержано и развито И. И. Давыдовым 
(Давыдов 1853: 70) и Ф. И. Буслаевым (Буслаев 1959: 343). Данная точка зрения на 
глагол представлена значительно большим количеством 
работ (Шахматов 1941: 461; Щерба 1957: 78; Аванесов, 
Сидоров '1945: 159 — 160; Исаченко 1960: 20; 
Гвоздев 
1967: 293 — 294 и др.). Она нашла отражение в трех 
академических грамматиках русского языка (Грамматика 1960, т. 1: 410; Грамматика 1970: 310; Грамматика 
1982, т. 1: 582) и в большинстве вузовских курсов (Современный русский язык 1952: 254; Современный русский 
•язык 1964: 130; Распопов, Ломов 1984: 87 — 89 и др.). 
При таком подходе основные формы глагола не могут 
рассматриваться как стоящие на одном уровне с существительным, прилагательным и другими частями речи. К 
частям речи относится глагол как семантико-грамматический класс слов, а не отдельные его формы (Буланин 
1976: 101; 1986; 11).

Как узкое, так и широкое понимание глагола базируется на учете фактически одних и тех же явлений, по
8

разному, однако, осмысляемых. Мы отдаем предпочтение второй трактовке: она позволяет дать «более целостное представление о глаголе и обладает преимуществами 
системного подхода» (Буланин 1986: 11). Широкое понимание. глагола получает обоснование в теории репрезентации, выдвинутой А. И. Смирницким 
(Смирницкий 
1959: 245 — 248) на материале английского языка и примененной к русскому языку 3. М. Волоцкой, Т. Н. Мо- 
лошной и Т. М. Николаевой (Волоцкая и др. 1964: 118) 
и — наиболее подробно — Л. Л. Буланиным (Буланин 
1976: 102; 1983; 1986: 12 — 13).

В учении о репрезентации несколько по-новому освещаются известные факты. Глагол предстает как система 
противопоставления личных и неличных форм. При этом 
частеречное значение действия в каждой из основных 
форм глагола передается специфически: в наиболее чистом, «беспримесном» виде — личными формами, с дополнительными семантическими оттенками — вербоидами. 
По мнению Л. Л. Буланина, категория 
репрезентации 
является специфической грамматической категорией глагола, отражрющей «формальное (морфолого-синтаксическое) и содержательное противопоставление в его системе личных форм и вербоидов» (Буланин 1986: 12 — 13). 
Категории репрезентации присущи как общее значение 
(действие), так и частные значения, свойственные отдельным основным формам (репрезентантам) — предикативная репрезентация (личные формы), субстантивная 
(инфинитив), адъективная (причастия) и полупредика- 
тивная (деепричастия). Данную категорию имеет только 
глагол как часть речи. Каждый из репрезентантов обладает более конкретной характеристикой. Остановимся на 
рассмотрении двух глагольных репрезентантов — деепричастий и причастий.

Как уже сказано, при широком понимании глагола 
деепричастие трактуется как одна из его форм (наряду 
с инфинитивом, личной формой и причастием), совмещающая признаки глагола и наречия. К глагольным 
признакам деепричастия относятся: 1) его общеграмматическое значение действия; 2) грамматические категории вида и залога; 3) синтаксическая сочетаемость. Наречными признаками деепричастия считаются: 
1) синтаксическая функция приглагольного определения 
и

2) неизменяемость.

Традиционный подход к деепричастию, как справедливо замечает Л. Л. Буланин, неправомерно преувеличи
9