Избранные работы по теории культуры. Культура и смысл

УДК 008
ББК 71.0
П 23 

Серия «Академическая библиотека российской культурологии» представлена сборниками избранных научных работ ведущих российских культурологов, культурных антропологов, философов и социологов культуры; выпускается на основании 
решения Научной ассоциации исследователей культуры и Научного объединения 
«Высшая школа культурологии» с целью обеспечения подготовки кадров высшей 
научной квалификации в сфере наук о культуре

Главный редактор серии А.Я. Флиер

Члены редакционного совета: О.Н. Астафьева, Н.Г. Багдасарьян, Т.В. Глазкова 
(ответственный секретарь), И.В. Кондаков, А.В. Костина, И.В. Малыгина, 
М.А. Полетаева, Н.А. Хренов, Е.Н. Шапинская, М.М. Шибаева.

П 23  
Пелипенко А.А. Избранные работы по теории культуры. Культура и 
смысл. — М.: ООО «Издательство «Согласие»; Издательство «Артём», 
2014. — 728 с.

ISBN 978-5-906613-02-8; ISBN 978-5-906709-02-8 

В книге публикуется монография «Культура и смысл», в которой 
разворачивается авторская смыслогенетическая теория культуры, основанная на понимании феномена культуры в широком междисциплинарном синтезе как явление общей эволюции материи, но более всего — эволюции психики человека.
Книга предназначена для ученых-культурологов, преподавателей 
культурологии, докторантов и аспирантов, ведущих исследования по 
проблемам культурологической науки и образования.

УДК 008
ББК 71.0

ISBN 978-5-906613-02-8 («Артём») 
© ИП Платонова Е.Д., 2014
ISBN 978-5-906709-02-8 («Издательство «Согласие») 
© Пелипенко А.А., 2014
© Стулов С.А., 2014

ОГлАВлЕНИЕ

Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9

ГлАВА 1. КУлЬТУРА В КОНТЕКСТЕ ГлОБАлЬНОЙ 
ЭВОлЮЦИИ

1.1. Общие замечания  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 45
1.2. Интенциональность и квантовые процессы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 52
1.3. Глобальные эволюционные векторы  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 73
1.4. Двунаправленность эволюции . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 84
1.5. Феномен переходности  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 90
1.6. Принципы и закономерности эволюционных процессов . . . . . . . . . . . . 98
1.7. Культура — образование системное . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 104

ГлАВА 2. МЕЖДУ ПРИРОДОЙ И КУлЬТУРОЙ

2.1. Больное животное . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 112
2.2. Эмиграция из природы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 127
2.3. Эволюционное значение межполушарной асимметрии мозга  . . . . . . 141
2.3.1. Энцефализация . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 141
2.3.2. Церебральная асимметрия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 145
2.4. Диалектика морфофизиологической и культурной эволюции . . . . . . 159

ГлАВА 3. ПСИХОСФЕРА

3.1. Общие замечания  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 168
3.2. Психосферная медиация и «ложные представления» . . . . . . . . . . . . . . 183
3.3. Природа импликативного мира . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 195
3.4. Эпистемология психосферы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 219
3.4.1. Феномен фрактала . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 232
3.4.2. ПМ и пути трансляции культурного опыта . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 245
3.4.3. Промежуточные выводы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 248
3.5 Психо-физический дуализм . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 250
3.6. Призрак архетипа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 266
3.7. Некоторые итоги . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 278

А.А. ПЕЛИПЕНКО. КУЛЬТУРА И СМЫСЛ

ГлАВА 4. РОЖДЕНИЕ СМЫСлА

4.1. Общие замечания  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 283
4.2. ВЭС и родовая травма . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 289
4.3. Сбои и разрывы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 294
4.4. Общая формула смыслогенеза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 303
4.5. Метаоппозиция «я — иное» . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 305
4.6. Партиципация . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 307
4.7. Вторичное отчуждение  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 318
4.8. Психический образ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 321
4.9. Трансляция психического образа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 334
4.10. Конвертация . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 338
4.11. Артефакт, знак, магема  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 352
4.12. Смысл и трансцендентное . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 363
4.13. Смысл и язык . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 366
4.14. Принцип переменного доминирования смысла . . . . . . . . . . . . . . . . . . 376
4.15. Некоторые выводы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 380

ГлАВА 5. НАЧАлА КУлЬТУРЫ

5.1. Общие замечания  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 383
5.2. Химеры трудовой теории  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 387
5.3. Истоки культуры в оптике смыслогенеза . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 396
5.3.1. Протокультурный праксис  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 402
5.3.2. Стихия камня  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 410
5.4. Магемы и магия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 421
5.5. Реконструкция ритуала . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 437
5.5.1. Ритуальная жертва . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 453
5.5.2. Ритуал и миф . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 458
5.6. Истоки языка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 463
5.7. Ресоциализация . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 472
5.7.1. Социальное и индивидуальное . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 474
5.7.2. Половой вопрос: коллизии дуализма . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 481
5.7.3. Конвертация социальных структур  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 489

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГлАВА 6. ДВУЕДИНАЯ АНТРОПОСИСТЕМА

6.1.Общие замечания . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 500
6.2. Культура и культуры . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 504
6.3.Культура как субъект . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 508
6.3.1. Субъектность культуры: история вопроса . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 508
6.3.2. Собственные цели культуры . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 512
6.3.3. Субъектность культуры в раннем культурогенезе . . . . . . . . . . . . . . . 526
6.4. Социальное и индивидуальное . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 529
6.5. Культура-манипулятор  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 537
6.6. Стратегии адаптации к культурным манипуляциям . . . . . . . . . . . . . . . 547
6.7. Региональная телеология . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 554
6.8. Жизнь культурных систем . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 567

ГлАВА 7. СМЫСлОГЕНЕТИЧЕСКАЯ МОДЕлЬ ИСТОРИИ

7.1. Общие замечания. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 590
7.2. Периодизация. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 596
7.2.1. Ранний культурогенез. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 596
7.2.2. Архаика . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 603
7.2.3. Прорыв к цивилизации  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 627
7.2.4. Дуалистическая революция . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 636
7.2.5. Золотой век логоцентрика . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 659
7.2.6. Европейский Модерн и Революция личности  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 665
7.2.7. Конец истории? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 680

Заключение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 693

Сокращения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 701

литература . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 703

ВВЕДЕНИЕ

Дух сам лечит свои раны 
Гегель

Когда говорят, что фаустовский дух покидает или уже покинул Европу, то 
за этой полупоэтической-полуфилософской метафорой просматривается 
очень тревожный и трагический смысл: белая раса1 уходит с исторической 
арены. Похоже, «белый мавр» сделал своё историческое дело, и 500-летнему 
господству цивилизации белого человека приходит конец. Мысль эта носится в воздухе и уже высказывается, но большинство последних носителей 
фаустовского духа предпочитают уповать то на тактические успехи, то на 
«вечные ценности», то на спасительную способность Запада адаптироваться к любого рода вызовам. Но историческое время продолжает уплотняться, новые тревожные тенденции проявляются всё очевиднее, и всё труднее 
становится, заглядывая в будущее, отмахнуться от тяжёлых вопросов. Как 
будет выглядеть мир после очередной переоценки «вечных» ценностей? Что 
из наследия великой Западной цивилизации будет востребовано «новыми 
варварами», и как сложатся отношения между уходящими людьми Слова 
и идущими им на смену людьми Цифры2? До каких оснований разрушится 
привычный для нескольких нынешних поколений мир? Какой частью своего ресурса пожертвует антропосистема3 (АС), переходя в иное эволюционное качество?
В поисках ответов нередко говорят о постчеловеке, о конце эпохи цивилизации вообще, о фундаментальном перерождении не только социальной, 
но и биологической природы человека, об отказе от основополагающих 
оснований социально-исторического бытия, существовавших последние 
пять тысяч лет. Мысль идёт и дальше: обсуждается вопрос: завершится ли 
вместе с человеческой историей эволюционный цикл на Земле, или он будет 
продолен в некой «постчеловеческой» стадии? Однако, если вернувшись 
в человеческое измерение, сделать скидку на обычные преувеличения, вы
1  Надеюсь, употребление слово «раса» само по себе не преступление.

2  Имеется в виду не арифметика, а ориентированность сознания не на вербальный, а на цифровой код.

3  АС — понятие более широкое, чем культура, ибо включает в себя и ту часть 
природы, которая непосредственно вовлечена в человеческую деятельность. Есть 
и некоторые другие отличия, но о них поговорим позднее.

А.А. ПЕЛИПЕНКО. КУЛЬТУРА И СМЫСЛ

званные хроноцентрическими аберрациями, то главный вопрос можно, 
по-видимому, сформулировать так: каковы глубина и масштаб кризиса, 
в который входит человечество? Кризиса, который уже давно определён как 
системный и глобальный. От ответа на этот неизбежно абстрактный вопрос 
зависит, однако, выбор совершенно конкретных жизненных стратегий. Так, 
от глубины системных деструкций — как ментальных, так и культурноисторических — зависит то, КАКИМ ОБРАЗОМ будет осуществляться уход 
белой цивилизации с арены истории: по типовому сценарию нарастания 
общей энтропии системы, медленной «тепловой смерти», старения и вырождения — или, если теперешнюю ситуацию считать беспрецедентной, 
в соответствии с таинственными законами межсистемных процессов, 
допускающими разнообразные нестандартные эволюционные повороты? 
Фантасты с лёгкостью рассуждают о внесистемных решениях: массовое 
клонирование, технологическое воплощение идеи «кольца времени»1 и т.п. 
Но можно ли представить себе внесистемные решения, оставаясь в пространстве научной доказательности? Или, быть может, действительно близок час, когда можно будет сказать: «тем хуже для науки»? 
Вопрос о масштабах кризиса имеет ещё одну, весьма драматическую 
сторону. Обычно в кризисные эпохи культурные системы легко жертвовали 
колоссальным материалом: артефактами, текстами, знаниями и их носителями — этносами, не говоря уже об отдельных людях, и вполне обходились 
традиционными, т.е. возникшими до современных информационных технологий, простейшими способами передачи опыта. Теперь же, когда память 
цифровых носителей информации почти безгранична и, несомненно, будет 
расширяться и далее, а технологии её распространения универсальны, состарившаяся система может позволить себе отправить в небытие несравненно больше. Кому, к примеру, нужны какие-то вымирающие народы, если 
всё, что о них нужно знать, и даже больше, будет записано на цифровом носителе, а образчики их ДНК «на всякий случай» собраны в колбочки? Ведь 
живой, непосредственный, чувственный контакт с реальностью новому 
информационному сознанию не нужен, ибо само это сознание — продукт 
более высокого уровня взаимодействия человека с созданной им искусственной средой. В этом один из показателей не только глубины изменений, 
но и их системности. Иначе и быть не может: вся человеческая история — 
путь удаления от естества, и большие шаги на этом пути отмечаются системными изменениями не только в сознании, но и в психофизиологии, какие бы идеологические возражения не выдвигали против этого противники 
когнитивной эволюции [252, с. 196]. 

1  Речь идёт о гипотетической технической возможности перенаправлять вектор времени и бесконечно возвращаться в прошлое и проживать в нём потенциально бесконечное количество параллельных жизней.

ВВЕДЕНИЕ

«Наши формы созерцания и категории приспособлены к миру повседневного опыта, опыту, который могли иметь уже пещерные люди и гоминиды миллион лет назад». И это пишет один из столпов эволюционной 
(!) эпистемологии, хотя задолго до новейших генетических исследований 1 
был накоплен огромный научный материал, недвусмысленно указывающий 
на качественные эволюционные различия в структурно-функциональной 
конфигурации человеческого мозга в предисторический и исторический 
периоды. Современная же искусственная среда воздействует уже на саму 
физиологию человека, что рано или поздно приведёт и уже приводит к системным изменениям и в ней.
В молодости сознанию индивида, увлечённому метафизикой, смерть 
кажется чем-то далёким и ненастоящим. К старости пресыщенность жизнью, усталость из-за её неисправимости и разочарование в метафизике примиряют сознание с подлинностью и непреложностью смерти. Но оно никак 
не хочет примириться с тем, что ему на смену приходит «расчеловеченное» 
поколение. Его пугает не смерть, а небытие, невозможность воспроизвести себя в другом. Так повторяется из поколения в поколение в человечьем 
микромире, и так бесчисленное множество раз повторяется в макромире — 
в масштабе истории. Каждая уходящая традиция обвиняет своих наследников в «неправильной» инакости и, в конечном счёте, предательстве природы 
человека, эталон которой соотносится, разумеется, исключительно с собой. 
Отсюда и трагически-трогательные аберрации исторического зрения, видящего в ином лишь отражение себя, свою недоразвитую или испорченную 
копию.
Разные культурные системы живут по разным историческим часам. 
Запад, по меньшей мере, с эпохи Ренессанса, жил лавинообразно ускоряющемся историческом времени, и старость настигла его почти внезапно. 
Казалось бы, совсем недавно угарный пыл тоталитарных проектов коммунизма и национал-социализма, всколыхнув средневеково-манихейскую 
энергию масс, породил неудержимую экспансию самоутверждающейся 

1  Учёные из университета Чикаго установили, что человеческий мозг продолжает развиваться. Сравнительный анализ генома современного человека и homo 
sapiens sapiens (37 тыс. лет назад) показал существенное различие в строении двух 
генов, отвечающих предположительно за объём человеческого мозга. Одна из мутаций произошла ок. 5, 8 тыс. лет назад. Такой мутированный ген есть лишь у 30% 
ныне живущих людей, что само по себе в  высшей степени примечательный факт. 
Изменения в этом гене (microcephalin) соотносятся с культурными инновациями 
эпохи неолита и последующего перехода к цивилизационному, т.е. качественно более сложному укладу жизни. С теми же процессами связано и появление варианта 
второго гена (ASPM). Д-р. Брюс лан (Brucе T. Lahn) считает, что эти два гена определяют тенденцию постепенного увеличения объёма мозга и усложнения его структуры [Scientific American Magazine. Vol. 309. № 5741, September 9, 2005]. Впрочем, не совсем понятно, как это сочетается с общеизвестным фактом неуклонного снижения 
объёма мозга в раннеисторическую последующие эпоху. 

А.А. ПЕЛИПЕНКО. КУЛЬТУРА И СМЫСЛ

воли с присущей ей взрывом эсхатологического оптимизма. Но то был, как 
видно, последний всплеск. Вероятно, воля к насилию и воля к жизни связаны меж собой сильнее, чем того бы хотелось.
Человек существует в двух измерениях: микро и макро — в собственно 
человеческом мире и в мире больших культурно-исторических процессов (не путать с Хайдеггеровыми понятиями Dasein и das Man). Первый 
мир — это «человеческое, слишком человеческое», по Ницше, или «жизненный мир» в терминах современной социальной философии (Н. луман, 
Ю. Хабермас). Второй — мир социокультурных структур, институтов и отношений, смысл и законы жизни которых раскрываются в долгом историческом времени. Этот «внешний» человеку мир всегда предстаёт в значительной степени отчуждённым, и природа его недружелюбна и загадочна.
Обыкновенный человек, как правило, не любит конфликтов и перемен и, не понимая, как устроен мир за пределами его социально-бытового кругозора, полагает, что законы и правила его «малого бытия» могут 
и должны быть перенесены и на макроуровни. Опыт истории бесчисленное 
множество раз нагляднейшим образом доказывал несостоятельность и абсурдность такого подхода. Но упорные попытки навязать истории трижды 
условные моральные нормы и вообще подходить к ней с этическими мерками — заблуждение, свойственное не только обыденному сознанию.
Сколько бы опыт ни вторил, что модели межчеловеческих отношений 
никак не могут быть экстраполированы на большие культурно-исторические процессы, морализаторский взгляд на историческое бытие продолжает 
искажать действительное положение дел: миф (в леви-брюлевсом смысле) 
по-прежнему господствует над опытом. За такие экстраполяции всегда приходится платить. Иногда очень дорого. И не одними только ритуальными 
плачами о смерти бога и причитаниями «куда он смотрел?!» Законы большого системного мира действуют принципиально по-иному, чем законы 
малого, а их граница, пролегая между миром человека и миром культуры, 
указывает на диалектическую ситуацию двойной субъектности: устремляясь к разным целям, субъектность человека и субъектность культуры взаимно обуславливают друг друга и полемизируют меж собой в своём историческом генезисе (см. гл.6 данной работы). Когда же выясняется, что законы 
макроуровня, т.е. жизни и смерти культурных систем, совершенно не соотносятся с человеческим (слишком человеческим!) измерением, «мыслящему 
тростнику» только и остаётся, что роптать или от обиды объявлять эти законы несуществующими, находя «утешение» в разных версиях фатализма.
Почему я начинаю своё притязающее на серьёзность исследование с таких почти публицистических алармистских пассажей? Потому что реальность системного кризиса уже близка и ощутима, и мысли о «гамбургском 
счёте» всех современных социальных практик, в том числе и интеллектуальных, становятся пугающе актуальными. Это уже не пошлый вопрос 
о практическом значении гуманитарной науки. Это вопрос о её способности 

ВВЕДЕНИЕ

действенно участвовать в решении экзистенциальных проблем нынешнего 
дня и ближайшего будущего.
Так что же остаётся науке в условиях закономерного кризиса онтоло гии, 
когда реальность едва просвечивает сквозь обманчивые обёртки знаков, не 
говоря уже о кризисе методологии, выработавшем у нынешнего поколения 
учёных устойчивый невротический ужас перед построением широких объяснительных теорий? Уйти в себя? Закопаться в мелочах, чтобы не видеть 
ужаса общей картины, подобно одному из последних римлян, который наслаждался созерцанием фонтана в своём садике, чтобы не думать о гибели 
империи? Или продолжать академические дисциплинарные игры, отмахиваясь от мысли, что всё это канет в лету, будет отброшено и забыто? Да, 
открытые Просвещением petits bonheurs1 сослужили добрую службу постмодернистам. Но, играя в детство, старость не обманешь. И не скроешься 
от проклятых вопросов: КТО МЫ, ОТКУДА, КУДА ИДЁМ? Быть может, это 
ложная надежда, но хочется думать, что чем глубже мы продвинемся в поисках ответов на эти сакраментальные вопросы, тем больше вероятность того, 
что наши ответы будут востребованы теми, кто придёт после нас, и мы тем 
самым избежим небытия.
На пути решения означенных вопросов яснее всего обнаруживается 
исчерпанность узко дисциплинарных подходов. Но дело даже не только 
в самой их узости. Связывая содержание знания с понятийным, терминологическим и методологическим инструментарием, сознание рано или 
поздно забывает о служебном, подчиненном характере этой связи, и дискурс окукливается, замыкаясь на себя и превращаясь в самодовлеющую 
игру. Происходит это, как правило, незаметно для самих играющих. Здесь 
нет ничего удивительного: всякая сфера познания, как и всякая подсистема 
культуры вообще, обособляясь, отпочковываясь, «отслаиваясь» от синкретического целого, вырабатывает и воспроизводит в себе характеристики 
исходной целостности и, достигая определённой стадии зрелости, с неизбежностью инвертирует предмет и средства познания. Так произошло с философией, окончательно утратившей живую связь с реальностью и почившую в нарциссическом самосозерцании пресыщенного и разочарованного 
в себе самом интеллекта, комментирующей комментарии к комментариям 
и ловящей отблески многократно отражённых друг в друге отражений 2. 
Так произошло и с искусством, точнее, с его традиционными формами, где, 

1  Маленькие радости (франц).
2  Того, что философия не более чем частная сфера культуры, подчиняющаяся 
законам самоорганизации общекультурного целого, а не трансцендентному культуре «абсолютным наблюдателем», не замечают разве что сами философы, давно, 
впрочем, махнувшие рукой на свои «прямые обязанности» — объяснение мира как 
целого и разработку методологии частных наук. Потому их уныло-кокетливые предвидения того, что в XXI веке философии не будет, скорее всего, оправданы.