Часовщик

Л.Н. Толстой  
 

 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 
 

ЧАСОВЩИК 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА-М 
2014 

1 

ЧАСОВЩИК 

Что делает часовщик, собирая часы, если он мастер и точно 
умеет делать часы?  Все пальцы его заняты: одни держат колесо, 
другие подставляют ось, третьи придвигают шестерню. Все это 
делает он с мягкостью, с нежностью. Он знает, что не только если 
он грубо засунет одно в другое, если даже чуть наляжет неловко 
на одну часть, забыв другую, то все разлетится, и ему лучше не 
делать этого дела, если он не может отдать всех своих сил. Это 
говорю я вот к чему.  Сначала люди живут, не зная зачем, живут 
только в свое удовольствие, которое и подменивает им вопрос: 
«зачем?» Но потом приходит время для каждого разумного существа, он спрашивает: «зачем?» и получает тот ответ от Христа, 
который все мы знаем: «чтоб делать дело божие».  Неужели же 
дело божие или менее важно, или менее сложно, чем часы? Неужели можно делать дело божие с плеча, и все выйдет?  В часах 
нельзя надавить не на ту часть, какую надо, а защитники мирской 
жизни говорят: «что тут разбирать, не входит в место, бацни молотком хорошенько, прямо войдет». Им все равно, что сплюснется все остальное. Они и не видят этого.  В часах нельзя работать 
без полного внимания и, так сказать, любви ко всем частям.  Неужели же можно так работать дело божие?  Хорошо так с плеча 
делать дело божие (т. е. жить не в любви с братьями) тому, кто не 
совсем верит, что его дело есть дело божие. Но когда человек поверит, что смысл его жизни только в том, чтобы содействовать 
соединению людей, то он не может не отдаться весь тому, дело 
кого он делает, не может уже без осторожности, внимания и любви относиться ко всем людям, с которыми он соприкасается, потому что все люди – это колеса, шестерни, шпеньки дела божиего.  Разница между человеком и часовщиком только та, что часовщик знает, что выйдет из всех частей, человек же, делая дело 
божие, не знает, не видит внешней стороны дела. Человек скорее 
– подмастерье, который подает, очищает, смазывает и отчасти соединяет составные части неизвестных ему по форме, но известных ему по сущности (благо) часов.  Я хочу сказать, что у человека, верующего в то, что жизнь есть исполнение дела божиего, 
должны выработаться серьезность, внимательность, осторожность в сношениях с людьми, такая внимательность, при которой 
невозможны скрипение, насилие, поломка, а все всегда будет 
мягко и любовно не для своего удовольствия, а для того, что это – 

2 

единственное условие, при котором возможно дело божие. А нет 
этого условия, то одно из двух: или выработать это условие, или 
бросить дело божие и не обманывать ни себя, ни других. Как часовщик прекращает работу, как только дерет и скрипит, так и человек верующий должен остановиться, как только есть нелюбовное отношение к человеку, и он должен знать, что, как бы ни казался ему неважным этот человек, важнее отношений к этому человеку, пока с ним скрипит, нет ничего. И это так, потому что человек есть необходимое колесо в деле божием, и пока он не войдет туда, куда следует ему войти, любовно, все дело стало.  Сношение между людьми обязывает их к тому, чтобы найти и в каждом из них, и в себе «сына человеческого», соединиться в нем, 
вызвать и в себе, и в нем желания сближения, т. е. любви. Скажут: трудно найти это.  Только обращайтесь, как часовщик: нежно, осторожно, не для себя, а для дела, и оно найдется само собой.  Происходит разъединение только от того, что я силой хочу 
вогнать ось не в то колесо. Если оно не подходит так или иначе, 
поправляйся: место ему есть, оно нужно и войдет в дело.  Как в 
работе над часами достигаешь своей цели и овладеваешь делом 
не напряжением сил, а осторожностью, нежностью обращения, 
так же точно и в обращении с людьми. И не точно так же, а во 
столько раз больше, во сколько раз человек сложнее и нежнее часов. Нельзя достаточно длинными выработать себе щупальцы, 
чтобы ими обращаться с людьми. И чем длиннее и потому тоньше эти щупальцы, тем сильнее двигают они людьми. 
 
1886