А.П. Чехов 
 
 
 
 
 
MARI D’ELLE 

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Москва 
ИНФРА-М 
2013 

1 

УДК 822 
ББК  84 (2 Рос=Рус) 
 
Ч 56 
 
 
Чехов А.П. 
Mari d’elle. — М.: ИНФРА-М, 2013. — 6 с. – (Библиотека рус-
ской классики). 
 

    

 
 
 
   
 
 
ISBN 978-5-16-007002-5    
© Оформление. ИНФРА-М, 2013 
 
 

 
         
Подписано в печать 25.09.2012. Формат 60x88/16.  
Гарнитура Newton.  Бумага офсетная. 
Усл. печ. л. 15,0. Уч.изд. л. 18,72. 
Тираж 5000 экз. Заказ № 
Цена свободная. 

 
««Научно-издательский центр ИНФРА-М» 
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1 
Тел.: (495) 3800540, 3800543.  Факс: (495) 3639212 
E-mail: books@infra-m.ru    http://www.infra-m.ru 
 
 
 
 
 

2 

MARI D’ELLE 
 
Подпраздничная ночь. Опереточная певица Наталья Андреевна 
Бронина, по мужу Никиткина, лежит у себя в спальной и всем сво-
им существом предается отдыху. Она сладко дремлет и думает о 
своей маленькой дочери, живущей где-то далеко у бабушки или 
тетушки... Эта девочка для нее дороже публики, букетов, рецензий, 
поклонников... и она рада думать о ней до самого утра. Она счаст-
лива, покойна и жаждет только одного, чтобы ей не помешали 
безмятежно валяться, дремать, мечтать о дочке.  
Вдруг певица вздрагивает и широко открывает глаза: в перед-
ней раздается резкий, отрывистый звонок. Не проходит и десяти 
секунд, как дребезжит другой звонок, третий. Отворяется шумно 
дверь и в переднюю, стуча ногами, как лошадь, отдуваясь от холо-
да и фыркая, кто-то входит.  
- Чёрт возьми, некуда шубу повесить! - слышит артистка хрип-
лый бас. Известная артистка, посмотришь! Получает пять тысяч в 
год, а не может себе порядочной вешалки завести!  
"Муж... - морщится певица. - И, кажется, привел с собой ноче-
вать одного из своих приятелей... Противно!"  
Пропал покой. Когда в передней утихают громкое сморканье и 
установка калош, певица слышит в своей спальной осторожные 
шаги... Это вошел ее муж, mari d'elle, Денис Петрович Никиткин. 
От него несет холодом и запахом коньяка. Он долго ходит по 
спальной, тяжело дышит и, натыкаясь в потемках на стулья, чего-
то ищет...  
- Ну, чего тебе? - стонет певица, когда ей надоедает эта возня. - 
Ты меня разбудил.  
- Я, душенька, спички ищу. Ты... ты, стало быть, не спишь? А я 
тебе поклон принес. Кланяется тебе этот... как его?.. рыжий, что 
постоянно тебе букеты подносит. Загвоздкин... Сейчас только что 
у него был.  
- Зачем ты у него был?  
- Да так... Посидели, потолковали... выпили. Как хочешь, Ната-
ли, а не нравится мне этот субъект. Ужасно не нравится! Такой 
болван, каких мало. Богач, капиталист, тысяч шестьсот имеет, а 
нисколько в нем этого не заметно. Для него деньги, что псу редька. 
И сам не трескает и другим не дает. Надо капитал в оборот пус-
кать, а он за него держится, расстаться боится... А что толку в ле-
жачем капитале? Лежачий капитал - это та же трава.  
Mari d'elle нащупывает край кровати и, отдуваясь, садится у ног 
жены.  

3 

- Лежачий капитал - это вред... - продолжает он. - Почему в Рос-
сии дела хуже пошли? А потому, что у нас лежачих капиталов 
много, кредита боятся... Не то, что в Англии... В Англии, брат, нет 
таких гусей, как Загвоздкин... Там каждая копейка в оборот пуска-
ется... Да... В сундуках там не держат...  
- Ну и отлично. Я спать хочу.  
- Я сейчас... О чем, бишь, я? Да... По нынешним временам За-
гвоздкина повесить мало... Подлец и дурак... Дурак и больше ниче-
го. Ежели б я без ручательства у него просил взаймы, а то ведь и 
ребенку видно, что тут никакого риска нет. Не понимает, осел! За 
десять тысяч он сто бы получил. Через год бы у него еще сто тысяч 
было! Просил, толковал... так и не дал, болван!  
- Надеюсь, что ты не от моего имени у него взаймы просил!  
- Гм... Странный вопрос... - обижается mari d'elle. - Во всяком 
случае он мне бы скорей дал десять тысяч, чем тебе. Ты женщина, 
а я все-таки мужчина, деловой человек. А какой проект я ему 
предлагал! Не воздушные шары, не химеры какие-нибудь, а дело, 
суть! Ежели на понимающего человека наскочить, так за одну 
идею могут тысяч двадцать дать! Ты даже поймешь, ежели тебе 
рассказать, в чем дело. Только ты тово... не разболтай... ни-ни... Да 
я, кажется, уже говорил тебе. Говорил я тебе про кишки?  
- Мм... после...  
- Говорил, кажется... Понимаешь, в чем дело? Теперь гастроно-
мические магазины и колбасники получают кишки на месте и за 
дорогую цену. Ну-с, а ежели привозить сюда кишки с Кавказа, где 
они нипочем, выбрасываются, то... как по-твоему? У кого колбас-
ники будут покупать кишки: здесь в бойнях или у меня? Конечно, 
у меня! Ведь я буду продавать в десять раз дешевле! Теперь станем 
так рассуждать: ежегодно в столицах и в центрах покупается этих 
самых кишок на... положим, на пятьсот тысяч. Это минимум. Ну-с, 
а ежели...  
- Завтра расскажешь... После...  
- Да, правда... Тебе спать хочется, pardon... Сейчас уйду... Что 
ни говори, а с капиталом куда ни сунься, везде можно дело сде-
лать... С капиталом даже на окурках можно миллион нажить... 
Взять хоть ваше театральное дело. Почему, например, Лентовский 
прогорел? Очень просто! С самого начала не так дело повел. Капи-
тала нет, а он во всю ивановскую жарит, сломя голову... Нужно 
сначала капиталом заручиться, а потом потихоньку да полегонь-
ку... Нынче на частном или народном театре отлично нажить мож-
но... Ежели ставить настоящие пьесы, по дешевой цене пустить, да 
публике в жилку попасть, то в первый же год сто тысяч в карман 
положишь... Ты вот не понимаешь, а я верно говорю... Тоже ведь и 

4 

ты лежачие капиталы любишь, не лучше этого шута Загвоздкина... 
Копит и сама не знает для чего... Не слушаешься, не хочешь... Пус-
тила бы в оборот, так не мыкалась бы по свету белому... Ведь для 
первого раза, чтоб частный театр устроить, довольно и пяти ты-
сяч... Не так, конечно, как Лентовский, а скромно... потихоньку... 
Антрепренер у меня уже есть, помещение я присмотрел... денег 
только нет... Если б ты понимала, то давно бы уже рассталась со 
своими этими разными пятипроцентными... процентными, выиг-
рышными...  
- Нет, merci... Ты и так уж меня достаточно пощипал... Будет с 
меня, наказана...  
- Если по-бабьи рассуждать, то конечно... -вздыхает Никиткин, 
поднимаясь. - Конечно!  
- Будет с меня... Ну, ступай, не мешай мне спать... Надоело твои 
бредни слушать.  
- Гм... Тэк-с... Конечно! Пощипал... обобрал... мы что сами да-
ем, то помним, а что берем, того не помним.  
- Я у тебя никогда ничего не брала.  
- Так ли? А когда мы еще не были известной артисткой, то на 
чей счет мы жили? А кто, позвольте вас спросить, вытянул вас из 
нищеты и осчастливил? Этого вы не помните?  
- Ну, ступай, спи. Поди проспись.  
- Ежели я кажусь вам пьян... ежели я для такой персоны низок, 
то я могу вовсе уйти.  
- И уходи. Отлично сделаешь.  
- И уйду. Довольно уж я унижался. И уйду.  
- Ах, боже мой! Да уходи же! Я буду очень рада!  
- Ладно. Увидим.  
Никиткин что-то бормочет про себя и, натыкаясь на стулья, вы-
ходит из спальной. Засим доносится из передней шёпот, шарканье 
калош и звук запираемой двери. Mari d'elle всерьез обиделся и 
ушел.  
"Слава богу, ушел... - думает певица. - Теперь спать можно". И, 
засыпая, она думает о своем mari d'elle: кто он и откуда взялось это 
наказание? Когда-то он жил в Чернигове и служил там бухгалте-
ром. Как обыкновенный, серенький обыватель, а не mari d'elle, он 
был очень сносен: ходил на службу, получал жалованье, и все его 
проекты и затеи не шли дальше новой гитары, модных брюк и ян-
тарного мундштука. Ставши же "мужем знаменитости", он совсем 
преобразился. Певица помнит, что когда впервые она объявила 
ему, что поступает на сцену, он долго ломался, возмущался, жало-
вался ее родителям, гнал ее из дому. Пришлось поступать на сцену 
без его позволения. Потом же, узнав по газетам и от людей, что 

5 

она берет хорошие куши, он "простил" ее, бросил бухгалтерию и 
стал ее прихвостнем. Диву давалась артистка, глядя на прихвостня: 
когда и где успел он приобрести новые вкусы, лоск и замашки? 
Где он узнал вкус устриц и бургонских вин? Кто научил его оде-
ваться по моде, причесываться, говорить Натали вместо Наташа?  
"Странно... - думает певица. - Прежде, бывало, получит жалова-
нье и прячет, а теперь и ста рублей в день ему мало. Бывало, при 
гимназистах говорить боялся, чтоб глупости не сказать, а теперь 
даже с князьями фамильярничает... Дрянной человечишка!"  
Но вот певица опять вздрагивает: опять в передней дребезжит 
звонок. Горничная, бранясь и сердито шлепая туфлями, идет отво-
рять дверь. Опять кто-то входит и стучит, как лошадь.  
"Вернулся! - думает певица. - Когда же наконец дадут мне по-
кой? Это возмутительно!"  
Артисткой овладевает злоба.  
"Постой же... Я покажу тебе, как комедии играть! Ты у меня 
уйдешь! Я заставлю тебя уйти!"  
Бронина вскакивает и босая бежит в маленький зал, где обык-
новенно спит на диване ее mari. Застает она его в то время, когда 
он раздевается и старательно складывает свою одежду на кресло.  
- Ты же ушел! - говорит она, глядя на него блестящими, нена-
видящими глазами. - Зачем же ты вернулся?  
Никиткин молчит и только сопит...  
- Ты же ушел! Изволь сию же минуту убираться! Сию же мину-
ту! Слышишь?  
Mari d'elle кашляет и, не глядя на жену, снимает помочи.  
- Если ты, нахал, не уйдешь, то я уйду! - продолжает певица, 
топая босой ногой и сверкая глазами. - Я уйду! Слышишь ты, на-
хал... негодяй, лакей? Вон!  
- Постыдилась бы хоть при посторонних... -бормочет муж.  
Певица оглядывается и теперь только видит незнакомую ей ак-
терскую физиономию... Физиономия, видевшая оголенные плечи и 
босые ноги артистки, сконфужена и готова провалиться...  
- Рекомендую... - бормочет Никиткин. - Провинциальный ан-
трепренер Безбожников.  
Певица вскрикивает и убегает к себе в спальную.  
- Вот-с... - говорит mari d'elle, растягиваясь на диване. - Всё шло 
как по маслу. Милый, разлюбезный мой, хороший... Поцелуи и 
объятия... А как только дело коснулось до денег, то... как видите... 
Великое дело деньги!.. Спокойной ночи.  
Через минуту слышится храп.