Культура как пространство смыслов: структурно-морфологические аспекты

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ ИСКУССТВОЗНАНИЯ 
МИНИСТЕРСТВА КУЛЬТУРЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 
 
 
На правах рукописи 
 
 
 
Пелипенко Андрей Анатольевич 
 
 
 
 
 
 
КУЛЬТУРА КАК ПРОСТРАНСТВО СМЫСЛОВ: 
СТРУКТУРНО-МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ 
 
 
 
 
 
 
 
Специальность:24.00.01 – теория культуры 
 
 
 
Автореферат 
Диссертации на соискание учёной степени 
доктора философских наук 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Москва – 1999 
 
 
 

Диссертация выполнена в Государственном Институте искусствознания 
М и н и с т е р с т в а    к у л ь т у р ы  РФ. 
 
 
 
Официальные оппоненты: 
 
 
Доктор философских наук, профессор МАНЬКОВСКАЯ  Н.Б. 
 
Доктор философских наук ФЛИЕР  А.Я. 
 
Доктор философских наук БАГДАСАРЯН  Н.Г. 
 
 
 
Ведущая организация: 
Российский Государственный Гуманитарный Университет 
Кафедра  истории  и теории культуры факультета культур и искусств 
 
 
 
 
Защита диссертации состоится 27 декабря 1999года в 14.00 на заседании 
Диссертационного Совета Д 092.10.04 при Государственном институте 
искусствознания по адресу: 103009, Москва, Козицкий переулок д.5. 
 
 
 
 
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке 
Государственного Института искусствознания. 
 
Автореферат разослан 26 декабря 1999года. 
 
 
 
 
Учёный секретарь Диссертационного Совета 
Доктор философских наук, 
Профессор                                                                                                 Н.А. Хренов 
 
 
 
 
 
 

Состояние вопроса и актуальность исследования. 
         Наука о культуре переживает своеобразный бум. Очевидность этого бума 
делает излишними доказательства актуальности и своевременности стремления 
объяснить мир посредством культурологической науки. Издаётся множество 
культурологических исследований и учебных пособий, культурология уверенно 
институциализуется как академическая наука и учебная дисциплина, а само 
слово культура является, пожалуй, самым многозначным и наиболее часто 
употребляемым в области гуманитарного знания. Всё это происходит, однако, 
на фоне полнейшей неопределённости терминов и понятий. Можно сказать, что 
в трактовке самого понятия культуры, его границ и содержания царит 
безраздельный произвол и субъективность. 
         Одно лишь количество определений культуры уже перевалило за  
четыреста и продолжает множиться дальше, грозя перейти в дурную 
бесконечность. Проделана даже специальная работа по сортировке этих 
определений по темам, среди которых такие «карточки» как определения  
нормативные, генетические, психологические, описательные, исторические 
лишь только открывают список заглавий.  
          Предлагая новую (очередную) концепцию культуры, автор прекрасно 
сознаёт заведомую несостоятельность любых попыток установить некие новые 
и общеобязательные правила научных игр для постмодернистов или поисков 
истины для классиков. Понятия и значения живут собственной жизнью. 
Предлагаемая концепция - не более чем инструмент для объяснения того, что 
другие концепции объясняют либо не вполне удовлетворительно, либо не 
объясняют вовсе. Выстраивая вполне «монадическую» и, в известном смысле 
самодостаточную концепцию, представляется возможным не заниматься   
критическим анализом «соседних» концепций, а также полемикой с  
методологическими оппонентами. 
       Такое размежевание (или соотнесение) позиций было бы необходимо, если 
бы 
здесь 
утверждалось 
понимание 
культуры 
как 
некоей 
заново 

 ограничиваемой  частной сферы. В этом случае стал бы вопрос о том, что 
входит в содержание понятия культура, а что из содержащегося в других 
определениях, остаётся за рамками. Автор, однако, не намерен исключать из 
сферы культуры ничего из того, что было внесено в него другими концепциями.  
       Теоретические основы культурологии формировались как в рамках 
антропологической науки, так и в философии, филологии, социологии, 
психоанализе и других областях гуманитарного знания. В результате 
диффузного слияния категориального и понятийного аппарата культурологии с 
тем разнообразнейшим материалом, из которого она вырастает, в настоящий 
момент, весь континуум культурологических представлений являет собой 
размытое облако, подчас спонтанно дрейфующее и перетекающее из одной 
предметно-понятийной области в другую, не зная границ и берегов.          
Постмодернистская 
мысль 
в 
духе 
характерных 
для 
современности 
неосинкретических тенденций возвела принцип ризоматического дрейфа в 
правило, а вопрос о границах высмеяла и сняла с повестки дня. Тем не менее, 
смена 
методологических 
координат 
культурологического 
знания 
 
от 
экстенсивной 
направленности 
к 
интенсивной, 
т.е. 
синтезирующей, 
уплотняющей, структурирующей и системообразующей  представляется более 
чем актуальной, хотя бы потому, что стремление человеческого ума к 
достижению целостного интегративного знания неистребимо.        

Думается, что к настоящему моменту культурология прошла первый круг 
экстенсивного развития, самопознания и предварительного освоения материала. 
Теперь вполне уместно было бы обратиться к установкам одного из основателей 
современной культурологической науки Л.А. Уайта, основанных на понимании 
культуры 
как 
целостной 
самоорганизующейся 
системы 
и 
достижения 
комплексного синтетического знания о мировой культуре в её синхронном и 
диахронном аспекте. Необходимость в таком знании, что называется, носится в 
воздухе. Однако серьёзных попыток  перевести остриё исследовательской мысли 
в это русло пока не слишком много. По-прежнему, большая часть выходящей 
сейчас культурологической литературы представляет собой либо реферативные 
компендиумы, либо небезынтересные, но локальные по материалу и 
проблематике исследования.  
       Российская  гуманитарная мысль стоит, пожалуй, в самом эпицентре 
вышеозначенного культурологического бума. Достаточно сказать, две трети 
всех преподавателей культурологии работают в настоящее время на территории 
бывшего СССР. При этом, на фоне и без того всепроникающей размытости и 
неопределённости предметно-терминативно-дисциплинарных границ, особую 
проблему представляет «нестыковка» между российским и евро-атлантическим 
пониманием таких базовых понятий как ментальность, образ и др. 
Культурология – это не философия культуры, а всё это вместе не совпадает с 
западным пониманием cultural studies. Если погрузиться в бесконечный 
разговор о дефинициях, то можно окончательно потерять из виду сам предмет, 
т.е. культуру (что, как правило, и происходит). А между тем, именно русская 
научно-философская мысль имеет давнюю традицию направленности на 
достижение целостного синтетического знания. (Достаточно вспомнить русский 
космизм). На фоне этой грандиозной проблемы,  неизжитость корней немецкой 
романтической культурологии (Шеллинг - Гердер) или стойкая привязанность к 
шпенглеровским идеям противопоставления культуры и цивилизации для 
российской 
культурологической 
мысли 
выглядят 
 
вполне 
частными,  
второстепенными, а главное, преодолимыми  моментами. Авторитет тартусской 
школы и, прежде всего, её главы  - М. Ю. Лотмана – достаточно яркое тому 
доказательство. 
         Представления о смыслах несомненно являют одну из центральных тем в 
современной культурологической мысли. И в культурологических науках, и в 
философии культуры смысловые конструкции исследовались обычно в рамках 
общих проблем культуры, часто понимаемой как символическая деятельность. 
На сегодняшний день, в изучении смыслов, как специфической сферы 
исследования, дальше всех продвинулась культурная семантика. Вполне 
устоявшейся 
можно 
считать 
формулу 
разведения 
предметного 
(экстенсионального) и дополнительного (интенционального) в структуре 
культурного смысла. Эта установка, сформулированная в работах Фреге и 
Чёрча, получила широкое хождение в логической семантике и семиотике. Также 
принято условно разделять денотативные (т.е. непосредственно указывающие 
на денотат) и коннотативные аспекты культурного смысла. Здесь, однако, 
можно говорить, пожалуй, именно об условном, так сказать, лабораторномодельном разделении, ибо всякое усложнение смысловой конструкции делает 
такое разделение практически невозможным или бесполезным. 
         Всякий подход к проблеме смысла  в той или иной отрасли науки о 
культуре неизбежно ставит проблему соотношение смысла и знака, его 
интерпретации и переводимости языков, т.е. возможности описания значений 

одного языка средствами другого. Наиболее последовательно эта проблема 
разрабатывалась в русле лингвистической семантики. Да и само определение 
отношения культурного смысла к соответствующему ему предмету (явлению, 
объекту или понятию) проблематизовалось, главным образом, в языковом 
(семиотическом) аспекте. Здесь культурная семантика, в отличие от семантики 
логической, похоже, смирилась с невозможностью проверяемо точных и 
абсолютно адекватных интерпретаций, признав даже за искажениями  и 
несоответствиями известный эвристический смысл.    
        Употребляемые 
в 
современном 
научном 
обиходе 
классификации 
культурных смыслов по типам (в зависимости от содержания), т.е. по 
направленности на 
тот или иной способ восприятия, по характеру 
адресованности, по языковому оформлению и др. работают достаточно 
эффективно в рамках аналитических процессов, без которых ориентация в 
многомерном и полисемантичном пространстве культурных феноменов была 
бы крайне затруднительна. 
        При всём многообразии и субъективности толкований понятия смысл, 
можно говорить об относительно чётком выделении трёх основных аспектов  
его бытования: производство (включая означение), функционирование, и 
интерпретация.  
        Проблема формирования (образования) смыслов восходит к теории 
культурогенеза 
Ф.Ницше. 
Его 
идеи 
были 
подхвачены 
некоторыми 
представителями философии жизни. Параллельно механизмы смыслогенеза 
рассматривались вслед за классическим психоанализом, в аналитической 
психологии (прежде всего, в работах К.-Г.Юнга и его ближних и дальних 
последователей и оппонентов – М.Бодкина, Дж.Кэмпбелла, Ж.Дюрана, 
К.Кереньи, Н.Фрая и других). Особо следует отметить авторитетнейшую работу 
Э. Ноймана «Происхождение сознания» (Neumann E. The Origin and History of 
Consiousness. Princeton, 1973), в значительной степени повлиявшую на 
излагаемую ниже авторскую концепцию. Немалое влияние на авторское 
положение о соотношении изначально отчуждённого объекта и его знакового 
эквивалента оказала, также, книга А.Ф. Лосева «Философия имени»(1927) 
       В контексте проблемы формирования смысла художественного достаточно 
вспомнить работы гештальтпсихологов и, прежде всего, Р.Арнхейма. Немалый 
и, думается, не вполне оцененный вклад в исследование проблем смыслогенеза 
внёс структурализм, а также аналитическая философия Л.Витгенштейна, 
которая в последнее время, в связи с некоторой активизацией неопозитивисткой 
лингвистической философии, привлекает к себе повышенное внимание. 
         Особенности функционирования культурных смыслов рассматривались, 
главным образом, в рамках диффузионистских и эволюционистских теорий, а 
также в циклических историософских концепциях П.Сорокина, О.Шпенглера и 
А.Тойнби. Среди заметных трудов последнего времени, в известном смысле 
перекликающихся с этой традицией следует назвать книгу С.А.Ахиезера. 
«Россия: критика исторического опыта. М., 1991. 
         На более локальном уровне, в сфере структурного и функционального 
анализа  культурных смыслов следует указать исследования Малиновского, 
Рэдклифф-Брауна, 
Мертона, 
Леви-Стросса, 
Маслоу 
и 
др. 
В 
области 
традиционной культурной антропологии культурные смыслы, как правило, 
исследовались 
на 
уровне 
идеографического 
описания 
для 
локальных 
культурных сообществ. Для такого подхода достаточно характерны работы 
Ф.Боаса, Гребнера и американской этнологической школы. В отечественной 

науке этот уровень анализа также разрабатывается достаточно активно и 
небезуспешно. 
Достаточно 
вспомнить 
работы 
таких 
авторов 
как 
Ю.М.Кобищанов, В.В. Малявин, Г.С. Кнабе, Л.М.Баткин, В.И. Уколова и ряда 
других. Отдельно следует выделить работы Э.С. Маркаряна в русле теории 
деятельности и исследований адаптивных функций культуры и примыкающих 
ним методологически историко-социологических исследований А.А.Флиера, а 
также обстоятельные и системно организованные концепции И.В. Кондакова, 
связанные с архитектоникой русской культуры. 
         Проблема интерпретации, едва ли не самая болезненная и интригующая, 
во всём комплексе представлений о культурных смыслах, разрабатывалась, 
прежде всего в герменевтике от Дильтея до Рикёра и от Шлейермахера до 
Гадамера, а также в с трудом поддающихся перечислению направлениях, 
исследующих коммуникативные аспекты культуры. В искусствознании 
проблема понимания, диффузно пронизывающая, по сути, всё предметноаналитическое поле, с особой остротой фокусировалась в трудах классиков 
иконологического метода (Панофский, Тольнай, Бялостоцкий), а также у 
Воррингера, Гомбриха, Зедльмайра и эстетиков, в той или иной степени 
исповедующих, вслед за Кассирером, неокантианский подход к проблеме 
символизации (напр.К.С. Лангер) И, разумеется, в вопросах, связанных с 
формированием, функционированием и интерпретацией смыслов нельзя не 
соотноситься с работами таких классиков отечественной науки,  как А.Ф.Лосев, 
М.М.Бахтин 
и 
С.С.Аверинцев, 
а 
также 
с 
опытом 
современных 
этнолингвистических и семиотических исследований. (Работы Н.И. Толстого, 
В.В. Иванова, Б.А. Успенского, С.С.Неретиной и др.) 
      И, разумеется, при проецировании представлений о культурных смыслах в 
область искусства и художественной культуры нельзя не соотносится с трудами 
по общей теории художественной культуры таких авторов, как Ю.Б.Борев и 
М.С. Каган. Работы последнего особенно важны в контексте развития 
системных подходов.   Значимыми для интерпретации генетических и 
эпистемологических аспектов культурологии искусствоведческого знания 
являются, также, работы Л.Н. Столовича и И.Н. Лисаковского. Говоря о 
пересечении культурологического и искусствоведческого знания нельзя обойти 
вниманием работы по теории информации. Здесь особое внимание привлекают 
многолетние наработки В.М.Петрова и М.Н. Афасижева. Пересечение этих сфер 
на территории собственно эстетической науки в её традиционном понимании 
отражено в статьях и книгах О.А.Кривцуна, а культурологические проблемы  
художественной жизни общества  - в работах К.Б. Соколова. Немалое значение 
для культурологического подхода к проблемам искусства имеет опыт 
исследований социологии художественной жизни (труды Ю.У. ФохтБабушкина), а также поиск историко-культурных измерений художественных 
процессов в русле семиотических,  структуралистских и герменевтических 
подходов. В этой области выделяются, прежде всего, работы Н.А.Хренова. 
Несомненной 
культурологической 
эвристичностью 
отмечены 
также 
оригинальные концепции В.И. Тасалова, связанные с выявлением всеобщих 
принципов формообразовательных процессов и установления связей между 
естественнонаучными и гуманитарными представлениями о содержании и 
эволюции этих процессов.   
      При всём богатстве и многообразии научных и философских концепций, 
проблема смысла остаётся ключевой для современной культурологии. На 
теоретическом уровне центральный нерв этой проблемы, как представляется, 

состоит в том, что она, как не странно, так и не сформулирована как проблема 
СОБСТВЕННО КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКАЯ, а не локально-дисциплинарная. 
Иначе говоря, смысл не интерпретирован как культурный феномен в своём 
собственно культурном, а не лингвистическом, социальном, идеографическом, 
символическом или каком-либо ином модусе. 
        Кроме того, в обращении к проблематике смысла есть ещё и практический 
аспект. В контексте современного цивилизационного кризиса, перед лицом 
грядущих в наступающем веке глобальных системных изменений, научный 
интеллект в очередной раз обращается к переосмыслению основ, к новым 
ракурсам видения казалось бы давно известных и привычных вещей, стараясь 
проникнуть в их корневые основания. И на этом пути не уйти от проблемы 
смысла. 
 
Постановка проблемы. 
        Если 
под 
предметом 
культурологического 
знания 
понимать 
всё 
«специфически человеческое» т.е. весь совокупно-эмпирический материал, 
охватываемый разнообразнейшими определениями культуры, то культурология 
всерьёз рискует превратиться в науку ОБО ВСЁМ, то есть, НИ О ЧЁМ. И 
действительно, терминологическое переименовывание уже давно описанных 
другими науками явлений  - достаточно частое явление для текущей 
культурологической 
литературы, 
особенно 
связанной 
с 
учебнопропедевтическими задачами. Поэтому, для выявления собственного предмета 
культурологической науки необходимо найти специфическую и, в то же время, 
всеобщую основу для всего множества «локальных территорий», так или иначе 
покрываемых безразмерным понятием культуры. 
      В предлагаемой концепции, такой всеобще-конкретной основой выступает  
СМЫСЛ. 
      Человек живёт в пространстве смыслов. Все и всяческие сущности при всех 
их разнообразнейших различениях, едины в том, что являются продуктами 
смыслополагания. А то, что находится за пределами смыслополагания - не 
может быть даже предметом мышления, не говоря уже о дискурсивном анализе. 
Поэтому и культура, в сколь угодно широком её понимании, есть продукт 
действия законов смыслообразования. Именно принадлежность к единому  
смысловому пространству объединяет повседневную жизнь отдельного 
человека 
и 
историческую 
практику, 
интеллектуальную 
рефлексию 
и 
бессознательную память социального коллектива, а также великое множество 
иных проявлений человеческой активности в сплошной континуум культуры. 
Говоря о предметном теле культуры, следует иметь в виду, что мы всегда имеем 
дело не с  предметным телом как  таковым, или единичными объектами, а с 
только 
лишь 
с 
репрезентирующими 
их  
смыслами. 
Соответственно, 
культурология понимается, прежде всего, как наука о смыслах. Законы 
смыслообразования и оформления, закрепления и трансляции смыслов есть 
первичное основание всех бесчисленных феноменов, совокупно образующих 
культурный универсум.  
      Раскрытие проблемного ракурса исследования невозможно без хотя бы 
предварительного пояснения  понятийно-терминологических особенностей 
ключевых моментов.  
       Всеобщность культуры определяется тем, что в ней нет ничего, что не 
содержалось бы в человеческой ментальности. Под ментальностью понимается 
совокупность 
психологических 
механизмов, 
определяющих 
семантико

аксиологическое 
оформление 
экзистенциальных 
ориентаций, 
устойчиво 
воспроизводящееся в культуре. За пределами культуры может лежать только то, 
что в принципе непомышляемо её субъектом. Субъект культуры, таким образом, 
столь же неотделим от смыслового пространства культуры в которую он 
погружён, как и от своих природных оснований. На основании этого, в качестве 
одной из важнейших базовых посылок выводится принцип гомоморфизма 
культуры (в её опредмеченных формах) и ментальности. Этот гомоморфизм, тем 
не менее, не означает тождества, по примеру тождества бытия и мышления в 
философии 
немецкого 
классического 
идеализма. 
Гомоморфизм 
с 
необходимостью не предполагает здесь даже и прямого параллелизма. 
Структура превращённо-инобытийственных отношений выглядит намного 
сложнее и познаётся через категорию СМЫСЛА. 
      Субстрат смысла лежит как бы посредине между миром переживаемых 
прафеноменов и миром их  семиотических эквивалентов, и как пограничная 
промежуточная сущность, не принадлежит в полной мере ни к тому, ни к 
другому. 
      Таким образом, наиболее простое рабочее определение смысла, в его 
культурологическом понимании может выглядеть так: смысл есть такое 
дискретное состояние переживающего сознания, которое способно быть 
объективировано в форме того или иного культурного кода. 
      Говоря о терминах, важно пояснить, что понятия смысл и культурный смысл 
для нас тождественны, поскольку исходя из данного рабочего определения, 
никаких смыслов вне культуры не существует. 
      Не менее важным для прояснения характера постановки проблемы, помимо 
обозначения базовых определений, является уточнение характера дискурсивного 
поля культурологии, как она понимается в данном исследовании.  
      Существенно подчеркнуть, что культурологическая постановка проблемы, в 
отличие от традиционно философской, ставит вопрос не об истинности или 
ложности тех или иных утверждений или подлинной онтологической природе 
того или иного феномена, а о том, какие процессы в ментальности привели к 
формированию этих утверждений (воззрений, представлений, понятий) или о 
том каковы предпосылки и условия возникновения того или иного смыслового 
наполнения вышеозначенного феномена. 
      Ещё один значимый момент - проблема соотношения культуры и 
цивилизации. Какие бы новые версии соотношения этих понятий не 
выдвигались, это в любом случае не изменит естественно складывающегося 
положения. Поэтому, прежде всего, следует обратить внимание на те 
тенденции, под воздействием которых это положение складывается. Основных 
тенденций, на наш взгляд, две. Первая связана с немецкой по происхождению и 
как-то особенно полюбившейся в отечественной научной и околонаучной 
традиции концепцией, противопоставляющей культуру и цивилизацию. 
Восходящая к Ф.Тённису и О.Шпенглеру и имеющая таких современных 
приверженцев как Г.Маркузе, эта концепция, в широком смысле, относит к 
культуре различные формы духовной, творческой и незаинтересованно-игровой 
деятельности, в то время как цивилизация связывается с мотивами 
материальных 
интересов, 
деятельностью 
рутинной, 
репродуктивной 
и 
прагматической. Такая трактовка представляется для нас неприемлемой. Это 
связано не только с тем, что само содержание указанного противопоставления 
может быть подвергнуто всесторонней критике, но и потому, что сам принцип 
противопоставления материального и духовного не просто набил оскомину, но 

и в действительности является сегодня гносеологически бесплодным. 
(Осознание этого особенно важно в нашей стране). Мы не можем, 
соответственно согласиться со столь зауженным пониманием культуры. 
        Вторая тенденция восходит к англо-французкой науке и выражается в 
понимании культуры и цивилизации как понятий взаимозаменяемых и не 
содержащих 
фундаментальных 
различий. 
Однако, 
соглашаясь 
с 
взаимозаменяемостью этих понятий во многих контекстах, мы всё же 
попробуем пояснить некоторые, пусть даже условно принятые различения, 
допустив даже незначительный компромисс с первой концепцией. 
      В нашем понимании цивилизация выступает неким  функциональным 
подразделом культуры. Если культура представляет собой всю систему смыслов 
человеческого бытия, как идеальных, так и физически опредмеченных, то 
цивилизация может быть понимаема как та часть этой системы, которая связана 
именно с её предметным ресурсом. Мир опредмеченных и соответственно, 
определённо 
функциональных 
феноменов 
составляет 
 предметное 
тело 
культуры, 
или  
цивилизацию.  
Здесь 
культурные 
и 
цивилизационные 
определения или характеристики в, принципе, совпадают. Но на уровне 
оттенков значения в разговоре о том или ином феномене, можно различить 
характеристики цивилизационные, связанные с его предметно-функциональной 
природой, и характеристики культурные, связанные с его смысловой 
полифункциональностью и участием в цепях становящихся значений.  
       Другим ключевым моментом, по отношению к которому необходимо 
определиться -  это извечная проблема дуализма культуры и природы.  
Соотношение природного и культурного в человеке - одна из болезнейших и 
неизбывных проблем. Антропологическая мысль маятником колеблется между 
утверждением то одного, то другого начала, как доминанты с установлением 
отношений подчинённости. (Эта установка, впрочем, преодолевается такими 
направлениями, как Big History.)  Противопоставление природного и 
культурного начал предполагает, как правило, их видение как  не единосущных. 
С одной стороны, отталкиваясь от факта опосредованности культурой всех 
форм человеческой активности, под видом "биологизаторских" установок 
высокомерно третируются всякие попытки выявить биологические основы 
культурной деятельности. С другой стороны, упрёки в биологизаторстве 
нередко бывают вполне заслуженными. Это касается тех случаев, когда 
культуре 
отводится 
роль 
оформления 
биологических 
импульсов 
(мальтузианство, 
вульгарный 
фрейдизм, 
отдельные 
направления 
виталистической философии, отчасти коэволюционная теория  и нек.др.) 
      Говоря о иноприродности культуры, мы понимаем под этим не 
онтологическую её оторванность от природы и даже не качественную 
противопоставленность 
одного 
другому, 
а 
особую 
форму  
инобытийственности, форму снятия опыта природной самоорганизации и его 
 претворения  
в 
универсуме 
культуры. 
Благодаря 
современным 
междисциплинарным исследованиям, гомоморфизм природных и культурных 
структур уже никоим образом нельзя игнорировать, хотя до всеобщей 
синтетической метатеории ещё далеко. Тем не менее, пугающее разнообразие 
«региональных онтологий» всё же не способно закамуфлировать единство 
космоэволюционного процесса. Достаточно познакомиться с исследованиями 
биосоциологов, чтобы стать осторожнее, упрекая в биологизаторстве. 
 
Цель работы. 

Главная и объединяющая цель работы – в общих чертах разработать и 
предложить 
к 
использованию 
понятийно-категориальный 
аппарат 
метакультурологии как строгой науки. Этой цели подчинены и частные задачи 
исследования, которые могут быть сформулированы следующим образом: 
- 
исследование механизмов глубинных смыслогенетических процессов, 
лежащих в основе всякого рода культурной активности; 
- 
определение и осмысление системных связей между различными сферами 
культуры 
и 
выявление 
структурно-морфологических 
характеристик 
культуры как системного целого; 
- 
исследование гомоморфических отношений между ментальностью субъекта 
и объективным миром культурных феноменов; 
- 
анализ и типологизация универсальных прамоделей смыслообразования;   
- 
рассмотрение механизмов и закономерностей культурной динамики; 
- 
анализ 
структурно-функциональных 
особенностей 
сферы 
культурнобессознательного; 
- 
переосмысление семиотических представлений о смысле и знаке с 
метакультурологической точки зрения; 
- 
выработка 
и 
предварительная 
апробация 
метода 
применения 
метакультурологического инструментария к частным областям (главным 
образом, на примере искусства и художественной культуры). 
Объектом 
исследования 
выступают 
всеобщие 
системные 
основания, 
связывающие 
ментальность 
и 
культурную 
реальность 
отношениями 
структурного гомоморфизма. 
 
Предмет исследования – широкий пласт культурных и ноуменальных 
феноменов, традиционно связываемых с такими областями науки, как 
философия, психология, антропология, семиотика и др., осмысляемый в русле 
предложенной метакультурологической парадигмы. Особое место в работе 
занимает искусство и художественная культура. Эта сфера выделяется как 
приоритетная в контексте применения методологических и интерпретационных 
механизмов. 
 
 Гипотеза работы сводится к следующим основным моментам: 
- 
системные связи внутри культурного пространства есть действительная 
реальность, а не гносеологический конструкт познающего сознания; 
- 
объективирование и исследование этих связей позволяет обнаружить 
всеобщие структурно-генетические первоосновы смыслообразовательных 
процессов; 
- 
анализ 
этих 
первооснов 
позволяет 
выработать 
адекватные 
интерпретационные модели для широчайшего спектра феноменов, которые 
относятся к самым различным и далеко разведённым друг от друга в 
процессе культурной эволюции сферам.  
 
Метод. 
      Метод, особенно когда речь идёт о междисциплинарном исследовании, не 
имеющего под собой разработанной научной традиции, разумеется, не может 
быть рассматриваться как готовый инструмент, который снимают с полки, 
используют, а затем ставят обратно. Здесь метод всякий раз конструируется 
вместе с самой эпистемологической тканью исследования, определяясь либо 
отношением к традиции, либо здравым смыслом, либо самим материалом.