Сапсан

А.И. Куприн  
 

 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 
 

САПСАН 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА-М 
2014 

1 

САПСАН 

Я Сапсан Тридцать Шестой – большой и сильный пес редкой 
породы красно-песочной масти, четырех лет отроду, и вешу около шести с половиной пудов. Прошлой весной в чужом огромном 
сарае, Гед нас, собак, было заперто немного больше, чем семь 
(дальше я не умею считать), мне повесили на шею тяжелую желтую лепешку, и все меня хвалили. 
Однако лепешка ничем не пахла. 
Я – меделян. Надо говорить «неделян». В глубокую старину 
для народа раз в неделю устраивалась потеха: стравливали медведей с сильными собаками. Мой пращур Сапсан II в присутствии грозного царя Иоанна IV, взяв медведя-стервятника «по месту» за горло, бросил его на землю, Гед он был приколот главным 
царским псарем. В честь и память его лучшие из моих предков 
носили имя Сапсан. Такой родословной могут похвастаться немногие жалованные графы. С потомками древних человеческих 
фамилий меня сближает то, что кровь наша, по мнению знающих 
людей, голубого цвета. Название же Сапсан – киргизское, и значит оно – ястреб. 
Первое во всем мире существо – Хозяин. Я вовсе не раб его, 
даже не слуга, и не сторож, как думают иные, а друг и покровитель. Люди, эти ходящие на задних лапах, голые, носящие чужие 
шкуры животные, до смешного неловки и беззащитны. Но зато 
они обладают каким-то непонятным для нас чудесным и немного 
страшным могуществом, а больше всех – Хозяин. Я люблю в нем 
эту странную власть, и он ценит во мне силу, ловкость, отвагу и 
ум. Так мы и живем. 
Хозяин честолюбив. Когда мы с ним идем рядом по улице – я 
у его правой ноги, – за нами всегда слышаться лестные замечания: «Вот так собачище… целый лев… какая чудная морда» и так 
далее. Ни одним движением я не даю Хозяину понять, что слышу 
эти похвалы и что знаю, к кому они относятся. Но я чувствую, 
как мне по невидимым нитям передается его смешная, наивная, 
гордая радость. Чудак. Пусть тешится. Мне он еще милее со 
своими маленькими слабостями. 
Я силен. Я сильнее всех собак на свете. Они это узнают еще 
издали по моему запаху, по виду, по взгляду. Я же на расстоянии 
вижу их души, лежащие передо мною на спинах, с лапами, поднятыми вверх. Строгие правила собачьего единоборства воспре
2 

щают мне трогать сдавшегося, и я не нахожу себе достойного соперника для хорошей драки… А как иногда хочется… Впрочем, 
большой тигровый дог с соседней улицы совсем перестал выходить из дома после того, как я его проучил за невежливость. Проходя мимо забора, за которым он жил, я теперь уже не чую его 
запаха и никогда не слышу издали его лая. 
Люди не то. Они всегда давят слабого. Даже Хозяин, самый 
добрый из людей, иногда так бьет – вовсе не громкими, но жестокими – словами других, маленьких и трусливых, что мне становится стыдно и жалко. Я тихонько тычу его в руку носом, но 
он не понимает и отмахивается. 
Мы, собаки, в смысле отгадывания мыслей в семь и еще много 
раз тоньше людей. Людям, чтобы понимать друг друга, нужны 
внешние отличия, слова, изменения голоса, взгляда и прикосновения. Я же познаю их души просто, одним внутренним чутьем. 
Я чувствую тайными, неведомыми, дрожащими путями, как их 
души краснеют, бледнеют, трепещут, завидуют, любят, ненавидят. Когда Хозяина нет дома, я издали знаю: счастье или несчастье постигло его, И я радуюсь или грущу. 
Говорят про нас: такая-то собака добра, такая-то – зла. Нет. 
Зол или добр, храбр или труслив, доверчив или скрытен бывает 
только человек. А по нему и собаки, живущие с ним под одной 
кровлей. 
Я позволю людям гладить себя. Но я предпочитаю, если мне 
протягивают открытую ладонь. Лапу когтями вверх я не люблю. 
Многолетний собачий опыт учит, что в ней может таиться камень 
(меньшая дочка Хозяина, моя любимица, не может выговорить 
«камень», а говорит «кабин»). Камень – вещь, которая летит далеко, попадает метко и ударяет больно. Это я видел на других собаках. Понятно, в меня никто не осмелился швырнуть камнем! 
Какие глупости говорят люди, будто собаки не выдерживают 
человеческого взгляда. Я могу глядеть в глаза Хозяина хоть целый вечер, не отрываясь. Но мы, собаки, отводим глаза из чувства брезгливости. У большинства людей, даже у молодых, взгляд 
усталый, тупой и злой, точно у старых, больных, нервных, избалованных хрипучих мосек. Зато у детей глаза чисты, ясны и доверчивы. Когда дети ласкают меня, я с трудом удерживаюсь, чтобы не лизнуть кого-нибудь из них прямо в розовую мордочку. Но 
Хозяин не позволяет, а иногда даже погрозит плеткой. Почему? 
Не понимаю. Даже и у него есть свои странности. 

3 

О косточке. Кто же не знает, что это самая увлекательная вещь 
в мире. Жилки, внутренность ноздреватая, вкусная, пропитанная 
мозгом. Над иным занимательным мосолком можно охотно можно охотно потрудиться от завтрака до обеда. И я так думаю: кость 
– всегда кость, хотя бы самая подержанная, а следовательно, ею 
всегда не поздно позабавиться. И потому я зарываю ее в землю в 
саду или на огороде. Кроме того, я размышляю: вот было на ней 
мясо и нет его; почему же, если его нет, ему снова не быть? 
И если кто-нибудь – человек, кошка или собака – проходит 
мимо места, где она закопана, я сержусь и рычу. Вдруг догадаются? Но чаще я сам забываю место, и тогда долго бываю не в духе. 
У нас живет в доме пушистая кошка «Катя», необыкновенно 
важное и дерзкое существо. Она держит себя так надменно, будто 
бы весь дом и все, что в доме – люди и вещи, – принадлежит ей. 
На чужих собак она всегда бросается первая, вцепляясь в морду. 
Мы с ней живем дружно, Вечером, когда мне приносят мою миску с овсянкой и костями, я охотно позволяю ей подойти и полакать со мною. Но уговор: косточек не трогать. И она это хорошо 
помнит после того, как однажды я на нее очень громко прикрикнул. Зато и я соблюдаю договор: кошкиного молока не трогать! 
Однако играть с ней я не люблю. Непременно в игре забудется и 
оцарапает мне нос. А этого я терпеть не могу. Долго потом чихаю 
и тру нос лапами. 
На днях Маленькая позвала меня к себе, в детскую и открыла 
шкафчик. Там на нижней полке лежала на боку наша кошка, и ее 
сосала целая куча смешных слепых котят. «Правда, сапсан, какие 
они восторгательные?» – сказала мне Маленькая. 
Правда. Они мне очень понравились. Двух или трех я обнюхал, лизнул и носом перевернул с брюшка на спинку. Они пищали, точно мышата, и были теплые и мягкие, беспомощные и сердитые. Забеспокоившись, кошка приподняла голову и сказала 
жалобным голосом: «Ах, пожалуйста, Сапсан, поосторожнее, не 
наступите на них лапой, вы такой большой». 
Вот глупая. Точно я сам не знаю? 
Сегодня Хозяин взял меня в гости в дом, где мы еще никогда 
не бывали. Там я увидел замечательное чудо: не щенка, а настоящую взрослую собаку, но такую маленькую, что она свободно поместилась бы в молей закрытой пасти, и там ей еще осталось бы довольно места, чтобы покружиться вокруг самой себя, 
прежде чем лечь. Вся она, со своими тоненькими, шаткими нож
4 

ками и мокрыми выпуклыми черными глазами, походила на какого-то трясущегося паучка, но – скажу откровенно – более свирепого создания я еще никогда не встречал. Она с ожесточением 
накинулась на меня и закричала пронзительно: «Вон из моего 
дома! Вон сию же минуту! Иначе я растерзаю на части! Оторву 
хвост и голову! Вон! От тебя улицей пахнет!» И она еще прибавила несколько таких слов, что… Я испугался, пробовал залезть 
под диван, но прошла только голова, и диван поехал по полу, потом я забился в угол. Хозяин смеялся. Я поглядел на него укоризненно. Он ведь сам хорошо знает, что я не отступлю ни перед 
лошадью, ни перед быком, ни перед медведем. Просто – меня поразило и ужаснуло, что этот крошечный собачий комочек извергает из себя такой огромный запас злости. 
После Хозяина всех ближе моему собачьему сердцу маленькая 
– так я зову его дочку. Никому бы, кроме нее, я не простил, если 
бы вздумали таскать меня за хвост и за уши, садиться на меня 
верхом или запрягать в повозку. Но я все терплю и, притворяясь, 
повизгиваю, как трехмесячный щенок. И радостно мне бывает по 
вечерам лежать неподвижно, когда она, набегавшись за день, 
вдруг задремлет на ковре, прикорнув головкой у меня на боку. И 
она, когда мы играем, тоже не обижается, если я иногда махну 
хвостом и свалю ее с ног. 
Иногда мы с нею развозимся, и она начинает хохотать. Я это 
очень люблю, но сам не умею. Тогда я прыгаю вверх всеми четырьмя лапами и лаю громко, как только могу. И меня обыкновенно вытаскивают за ошейник на улицу. Почему? 
Летом был такой случай на даче. Маленькая еще едва ходила и 
была препотешная. Мы гуляли втроем. Она, я и нянька. Вдруг все 
заметались – люди и животные. Посредине улицы мчалась собака, черная, в белых пятнах, с опущенной головой, с висящим хвостом, вся в пыли и пене. Нянька убежала, визжа. Маленькая села 
на землю и заплакала. Собака неслась прямо на нас. И от этого 
пса еще издали сразу повеяло на меня острым запахом безумия и 
беспредельно-бешеной злобы. От ужаса вся шерсть на мне вздыбилась, но я превозмог себя и загородил телом Маленькую. 
Это уже было не единоборство, а смерь одному из нас. Я 
сжался, выждал краткий, точный миг и одним скачком опрокинул 
пеструю на землю. Потом поднял за шиворот на воздух и встряхнул. Она легла на землю без движения, плоская и теперь совсем 
не страшная. Но Маленькая очень перепугалась. Я привел ее до
5 

мой. Всю дорогу она держала меня за ухо и прижималась ко мне, 
я чувствовал, как дрожало ее маленькое тельце. 
Не бойся, моя Маленькая. Когда я с тобой, то ни один зверь, 
ни один человек на свете не посмеет тебя обидеть. 
Не люблю я лунных ночей, и мне нестерпимо хочется выть, 
когда я гляжу на небо. Мне кажется, что оттуда смотрит кто-то 
большой, больше самого Хозяина, то, кого Хозяин так непонятно 
называет «Вечность» или иначе. Тогда я смутно предчувствую, 
что и моя жизнь когда-нибудь кончится, как кончается жизнь собак, жуков и растений. Придет ли тогда, перед концом, ко мне 
Хозяин? Я не знаю. Я бы этого очень хотел. Но даже если он и не 
придет – моя последняя мысль все-таки будет о Нем.