Начальник станции

А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

НАЧАЛЬНИК 
СТАНЦИИ 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА–М 
2015 

1 

НАЧАЛЬНИК СТАНЦИИ 

Начальника станции «Дребезги» зовут Степаном Степанычем, 
а фамилия его Шептунов. С ним в минувшее лето случился маленький скандал. Этот скандал, несмотря на свою видимую ничтожность, обошелся ему очень дорого. Благодаря ему он потерял свою новую форменную фуражку и веру в человечество. 
Летом поезд № 8 проходил через его станцию в 2 часа 40 минут ночи. Время самое неудобное. Вместо того, чтобы спать, 
Степан Степаныч должен был гулять по платформе и торчать 
около телеграфистки почти до утра. 
Его помощник, Алеутов, каждое лето ездил куда–то жениться, 
и бедному Шептунову одному приходилось дежурить. Большое 
свинство со стороны судьбы! Впрочем, он скучал не каждую 
ночь. Иногда ночью приходила к нему на станцию из соседнего 
княжеского имения жена управляющего Назара Кузьмича Куцапетова, Марья Ильинична. Дама эта была не особенно молода, не 
особенно красива, но, господа, в темноте и столб за городового 
примешь, да, кстати сказать, скука такая же не тетка, как и голод: 
всё сойдет! Когда Куцапетова приходила на станцию, Шептунов 
брал ее обыкновенно под руку, спускался с нею вниз с платформы и шел к товарным вагонам. Там, у вагонов, в ожидании поезда 
№ 8, он начинал свои клятвы и продолжал их вплоть до свистка. 
Так в одну прекрасную ночь стоял он с Марьей Ильиничной у 
вагонов и ожидал поезд. По безоблачному небу тихо, чуть заметно плыла луна. Она заливала своим светом станцию, поле, необозримую даль... Кругом было тихо, спокойно... Шептунов держал 
Марью Ильиничну за талию и молчал. Она тоже молчала. Оба 
были в каком–то сладостном, тихом, как лунный свет, забытьи... 
– Какая чудная погода! – изредка вздыхал Шептунов. – Ты не 
озябла? 
Вместо ответа она теснее и теснее прижималась к его форменному сюртуку. 
В 2 часа 20 минут начальник станции поглядел на часы и сказал: 
– Скоро поезд придет... Давай, Маша, глядеть на путь... Кто из 
нас первый увидит огни поезда, тот, значит, дольше любить будет... Давай глядеть... 
Они вперили свой взгляд в глубокую даль. Кое–где на бесконечном пути ласково мигали огоньки. Поезда не было еще вид
2 

но... Вглядываясь в даль, Шептунов увидел нечто другое... Он 
увидел две длинные тени, шагавшие через шпалы... Тени двигались прямо к нему и делались всё больше и шире... Одна тень, 
по–видимому, исходила от человеческой фигуры, другая – от 
длинной палки, которую держала фигура... 
Тень приближалась. Скоро послышалось, что насвистывали из 
«Мадам Анго». 
– Не ходить по рельсам! Запрещено... – крикнул Шептунов. – 
Долой с рельсов! 
– Не распоряжайся, сволочь! – послышался ответ. Обруганный 
Шептунов рванулся вперед, но в это время Марья Ильинична ухватилась за его фалды. 
– Ради бога, Степа! – зашептала она. – Это мой муж! Назарка! 
Не успела она это сказать, как Куцапетов стоял уже перед оскорбленным начальником станции. Оскорбленный Шептунов 
вскрикнул, ударился головой о что–то железное и нырнул под вагон. Выползши на животе из–под вагона, он побежал по полотну. 
Прыгая через шпалы, спотыкаясь о рельсы, он, как сумасшедший, 
как собака, которой привязали к хвосту колючую палку, полетел 
к водокачалке... 
«Какая у него, однако... палка!» – думал он, улепетывая. 
Добежав до водокачалки, он остановился, чтобы перевести 
дух, но в это время послышались шаги. Оглянулся он и увидел 
сзади себя быстро двигавшуюся тень человека с тенью палки. 
Объятый паническим страхом, он побежал далее. 
– Погодите! Постойте! – услышал он за собой голос Куцапетова. – Стойте! Берегитесь! Поезд! 
Шептунов поглядел вперед и увидел перед собой поезд с парой страшных, огненных глаз... Волосы его стали дыбом... Сердце застучало и вдруг замерло... Он собрал все свои силы и прыгнул, куда глаза глядят... Секунды четыре он летел в воздухе, потом упал на что–то твердое и покатое и покатился вниз, цепляясь 
за репейник. 
«Насыпь, – подумал он. – Ну, это ничего. Лучше с насыпи скатиться, чем дворянину принять побои от хама». 
Через минуту возле его правого уха ступил в лужу большой, 
тяжеловесный сапог. Но спине у него заходили ощупывающие 
руки... 
– Это вы? – услышал он голос Куцапетова. – Вы, Степан Степаныч? 

3 

– Пощадите! – простонал Шептунов. 
– Что с вами, ангел мой? Чего вы испужались? Это я, Куцапетов! Неужели не узнали? Я бежал за вами, бежал... Кричал, кричал... Чуть было под поезд не попали, ангел мой... Маша, как увидела, что вы побегли, тоже испужалась и на платформе теперь без 
чувств лежит... Вы, может быть, испужались, что я вас сволочью 
назвал? Вы не обижайтесь... Я вас за стрелочника принял... 
– Ах, не издевайтесь... Если мстить, то мстите поскорей... Я в 
ваших руках... – простонал Шептунов. – Бейте... увечьте... 
– Гм... Что с вами, батюшка? Ведь я к вам по делу шел, благодетель! Я и бежал за вами, чтобы о деле поговорить... 
Куцапетов помолчал и продолжал: 
– Дело важное–с... Маша моя говорила мне, что вы из–за удовольствия изволите с ней путаться. Я касательно этого ничего–с, 
потому что мне от Марьи Ильинишны приходится в общем сюжете кукиш с маслом, но ежели рассуждать по справедливости, 
то соблаговолите со мной договор сделать, потому что я муж, 
глава все–таки... по писанию. Князь Михайла Дмитрич, когда с 
ней путались, мне в месяц две четвертные выдавали. А вы сколько пожалуете? Уговор лучше денег. Да вы встаньте–с... 
Шептунов поднялся. Чувствуя себя поломанным, исковерканным, он поплелся к насыпи... 
– Сколько вы пожалуете? – продолжал Куцапетов. – С вас я 
четвертную возьму... И потом–с, хотел попросить у вас, нет ли у 
вас местечка моему племяннику... 
Шептунов, ничего не слыша и не видя, кое–как доплелся до 
станции и повалился в постель. Проснувшись на другой день, он 
не нашел своей форменной фуражки и одного погона. 
Ему и до сих пор совестно.