Б и б л и о т е к а Р у с с к о й К л а с с и к и

Н.С. Лесков 
 

ЛЕГЕНДАРНЫЕ 
ХАРАКТЕРЫ 

Н.С. Лесков 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

ЛЕГЕНДАРНЫЕ 
ХАРАКТЕРЫ 

 
 
 
 

ПОВЕСТИ, РАССКАЗЫ, ОЧЕРКИ 
 

 
 
 
 
 
 

Москва 
ИНФРА-М 
2015 

 1

УДК 822 
 
ББК 84(2 Рос=Рус) 
Л50 

    
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Лесков Н.С. 
Легендарные характеры. — М.: ИНФРА-М, 2015. —  
66 с. — (Библиотека русской классики) 
 
ISBN 978-5-16-104547-3 
 

ББК 84(2 Рос=Рус)

© Оформление. ИНФРА-М, 2015 
ISBN 978-5-16-104547-3 

Подписано в печать 27.08.2015. Формат 60x90/16.  
Гарнитура Times New Roman.  Бумага офсетная. 
Тираж 500 экз. Заказ № 
Цена свободная. 
 
ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М» 
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1 
Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86. Факс: (495) 280-36-29 
E-mail: books@infra-m.ru                 http://www.infra-m.ru 
 

 
2 

СОДЕРЖАНИЕ 

 
ЛЕГЕНДАРНЫЕ ХАРАКТЕРЫ .............................................4 

I...................................................................................................4 
II................................................................................................17 
III ..............................................................................................38 
IV..............................................................................................55 
V ...............................................................................................63 

 3

ЛЕГЕНДАРНЫЕ ХАРАКТЕРЫ 

I 

Тридцать лет назад, когда у нас много писали о женском во-
просе, не раз было упоминаемо, будто в России репутации жен-
щин был нанесен большой вред житийными сказаниями, которым 
верили наши предки. Там будто женщины постоянно выставля-
ются соблазнительницами, стремившимися удалить мужчин от 
возвышенных задач жизни и погрузить их в жизнь чувственную и 
безрассудную. Некоторыми, более горячими, чем основательны-
ми друзьями женского вопроса было выхвачено несколько при-
меров в этом роде, и те примеры, принятые без критики, до сей 
поры остаются в непререкаемом значении убедительных фактов. 
Между тем, на самом деле, это есть ложь, и в этом может убе-
диться всякий, кто пожелает познакомиться с женскими типами 
Пролога. 
Это здесь и предлагается. 
Разбирая Пролог, как повествовательный источник, я нашел в 
нем ровно сто тем или «прилогов», которые дают более или ме-
нее пригодный материал для воспроизведения в повествователь-
ном или пластическом искусстве, а из этих ста историй — в три-
дцати пяти участвуют женщины. 
Год по Прологу начинался с 1 сентября, в первое соблазни-
тельное дело описано под 5-м числом сентября. 
1) «По диаволю злохитрству, впаде в блуд некий епископ». Об 
этом никто не знал в его пастве, но епископ был человек искрен-
ний и сам не мог снести своего греха; он пришел в церковь, снял 
с себя омофор и, став предо всеми на колени, начал каяться, «гла-
голя: отселе не могу быть вам епископ». 
Словом, — он принес публичное покаяние в блудном грехе, 
после чего его надо было «извергнуть»; но как эгот епископ был 
человек очень добрый и люди его любили, то им стало жаль по-
терять его, и потому «возопиша вси люди с плачем: грех твой на 
нас буди». 
Епископ отговаривался, но народ настаивал, на своем. Тогда 
растроганный епископ, заливаясь слезами, потребовал себе от 
людей наказания, а те на это согласились, лишь бы он у них ос-

 
4 

тался. Но вот епископ лег на пол у дверного порога и просил, 
чтобы каждый мирянин, выходя из церкви, толкнул его презри-
тельно ногой. Люди его послушались и стали его толкать, и когда 
последний человек, выходя из церкви, наступил на согрешившего 
архиерея, тогда только епископ встал, поклонился вышедшим 
чрез двери людям и остался служить у них епископом, и люди не 
чувствовали в этом смущения, ибо все были вверены, что грех 
его прощен ради его искренности и смирения. «Зане запну его 
ногой своею» и та, которая была его соучастницей в грехе. 
2) Сентября /5. Одного молодого пустынника страшно мучили 
любовные мечтания. Он пошел к старцу Пахому и просил у него 
совета: как ему от этого избавиться. «Он же (то есть старец) рече: 
не дивися делу сему: аз бо многажды обретахся в сицевых. Се бо 
видяши мя человека уже стара суща и дряхла, яко уже четыреде-
сять лет сижу в хижине и токмо и пекуся о едином своем спасе-
нии, и уже тольми ветх сый, а и до днешнего дне еще не свобо-
ден». 
3) Октября 29. Старец Авраамий «сочетался с женой», но по-
том, когда вник в семейную жизнь, то она ему не понравилась — 
он нашел, что домом жить очень хлопотно и беспокойно, и вооб-
ще это гораздо труднее отшельничества, к которому он уже при-
вык. Тогда Авраамий опять оставил жену и, «отшед, затворился в 
мале хлевине». Теперь ему не о ком было заботиться; но когда 
Авраамий просидел в затворе девять лет, умер его брат и оставил 
семилетнюю дочку. Волей-неволей Авраамию пришлось взять 
племянницу на свое попечение. Авраамий вышел из «хлевины», 
сделал тут же рядом другую такую же «хлевинку» и замуровал 
туда дитя. Девочка прожила замурованная в затворе на глазах у 
дяди тринадцать лет и никаких дурных примеров не видала, но 
когда пошел ей двадцатый год, «она завистию бесовскою впала в 
падение». Неизвестно, как она, замурованная, чрез оконце «по-
знакомилась с блудницами», выкарабкалась из затвора и ушла с 
этими своими знакомками в такую «гостиницу», где собирались в 
досужное время военные люди. Военные же люди в той стране 
так любили женское общество, что везде подманивали к себе де-
виц, а обратно получить от них девушку было уже очень трудно. 
Они отпускали женщину разве только тогда, когда она им надо-
кучит и они сами ее прогонят. Старец их усовещевал и кричал на 
них и угрожал им из своего затвора, но военные смеялись, и его 
молоденькой затворницы ему не отдали, а увели ее и не возвра-

 5

щали. Зная это, старец Авраамий обратился к хитрости, которою 
и достиг желанного успеха. В один день он сам вышел из своего 
затвора, достал себе верхового коня, добыл воинские доспехи, 
«во образ воинский оболкся» и поехал верхом в ту же самую гос-
тиницу, где веселились с женщинами военные, к которым ушла 
из затвора его племянница. Переодетый воином, затворник дер-
жал себя в гостинице так искусно, что никто его не узнал, и даже 
не заподозрил, что это затворник, а все сочли его за настоящего 
военного. Даже и племянница его не узнала, а он, увидя это, сам 
притворился разбитным гулякой и стал звать не узнающую его 
девушку, чтобы она шла с ним отсюда препроводить дальнейшее 
время, за что Авраамий обещал ей дать по обычаю «дар». Моло-
дая девушка, еще недавно только пустившаяся в гулевую жизнь, 
ничего хитростного не подозревала и ушла с Авраамием из гос-
тиницы, в полном убеждении, что ей сопутствует настоящий во-
ин. А когда они остались вдвоем, тогда Авраамий ей себя обна-
ружил и укорил ее и уж на свободу не выпустил, а посадил опять 
«в малу хлевину», где она, после долгих стенаний и плача, «по-
каялась, а послежди, чудеса творяше, скоро почила». 
4) Октября 29. Была женщина Анна, которой хотелось спасти 
себя, живучи в мужских монастырях. Она назвала себя Ефимья-
ном и стала жить с монахами. Бороды у нее не росло, но это ни-
кого не соблазняло: монахи все думали, что Ефимьян — скопец, 
и нимало этим не смущались. Но один из монахов того монасты-
ря на свое несчастие был »воображенник». Ему непременно хоте-
лось дознаться: отчего у Ефимьяна не растет борода? К этому 
еще прибавилось и искушение: невдалеке от их монастыря жила 
женщина, которая знала тайну Ефимьяна и притом была болтли-
ва; она сказала «воображеннику»: 
— Это не скопец, а жена-бесстрастница? 
(Сказавшая сама сейчас же и исчезла.) 
А «воображеннику» с этой поры вступило в голову во что бы 
то ни стало «подсмотреть Ефимьяна». 
Он об этом и начал стараться, «тщашася низринути Ефимья-
на» и «сотвори сие, но бысть божественною силой до полу-сух». 
Анна же «бежаше от соблазнения, имея с собой точию два мона-
ха». 
5) Февраля 9. Брат некий жил в ските, не видя и одной женщи-
ны, но враг «вложи ему в память некие жены прекрасны». Вос-
поминание о женской красоте ужасно беспокоило скитника. Один 

 
6 

раз пришел к нему другой брат и начал рассказывать, чтó случи-
лось в мире нового, и упомянул, что красавица, которая нрави-
лась брату, умерла. Тогда этот несчастный, как дождался ночи, 
взял свой «лентий» и побежал к тому месту, где, по рассказу, по-
хоронили красавицу. Тут он разрыл ее могилу, открыл гроб и 
«потре гной ее лентием и возвратися, имея при себе смрад той». 
И это его исцелило. Когда ему приходию на ум, как эта женщина 
была прекрасна, он доставал этот «смрад» и, «полагая его пред 
собой», говорил: «вот то, что от всякой красоты остается». 
6) Марта 18. Данило Египтянин исцелял женщин от неплод-
ства. Один молодой муж пришел к нему с просьбой, чтоб он по-
сетил его дом и помолился над его женой, которая не рождает. 
Старец пошел по приглашению мужа, и с того случая молодая 
женщина «Богу изволившу зачать во чреве». Муж был очень рад 
и доволен, но соседи стали смеяться ему и говорить, будто все 
чудо в том заключается, что жена его естественно затяжелела от 
старца Данилы. Когда это дошло до Данилы, он позвал к себе 
смущенного молодого супруга и сказал ему: когда у тебя родится 
дитя, собери всех родственников на обед, и я тогда тоже приду к 
тебе, и все дело разъяснится. Молодой человек так и сделал, как 
сказал ему помогательный старец: на двадцатый день по разре-
шении беременности его жены он собрал к себе всех родных и 
знакомых. Пришел и Даниил, и когда все сели за стол, старец 
взял на руки новорожденное дитя и спросил его: «Кто твой 
отец?» Двадцатидневное дитя протянуло ручку и, указывая паль-
чиком на молодого супруга, проговорило: «вот кто». 
7) Марта 17. Два брата жили в пустыне и, сильно между со-
бою подружившись, дали обет никогда не оставлять друг друга, 
не точию в жизни, но и по смерти. 
Но вдруг один из них «нача ратоваться от беса». Бес навел на 
него такую неодолимую скуку, что обуеваемый «не возмог стер-
петь» и сказал брату своему: «Отпусти меня в людное место; я не 
могу здесь терпеть — хочу жить, как все, и веселиться». 
Благоразумный брат употребил все усилия уговорить несчаст-
ного, чтоб он возобладал над страстью и не губил стольких лет 
прожитой в чистоте жизни, но тот никак не мог совладать с со-
бою и стоял на своем, что ему надо уйти веселиться. 
— Но как же мне быть в таком случае? — спросил благора-
зумный брат: — Ведь вот ты помнишь, я дал обет никогда с то-

 7

бою не расставаться!.. Как же мне быть теперь, когда ты стре-
мишься к распутству, в которое я себя допустить не желаю? 
— А уж мне до этого теперь никакой заботы нет, — отвечал 
страстью уязвленный брат. — Поступай, как знаешь, но я ни для 
чего остановиться не могу: я как сказал, так и пойду искать уте-
шительной жизни, а ты оставайся в пустыне, но впрочем, — до-
бавил он, — если ты хочешь при мне быть, то пожалуй иди со 
мною в город и повеселимся вместе. А может быть мне там и не-
долго понравится, и я скоро очувствуюсь — тогда, может быть, я 
и возвращусь с тобою опять сюда же. 
Благоразумный брат подумал: что за несчастие с человеком 
содеялось? Совсем омрачен он, и можно ли отпустить его одного 
в таком омрачении? Один он непременно попадет в компанию 
распутников, сродную нынешнему его одержимому настроению, 
и он к ним так прилепится, что погибнет невозвратно, а надо 
лучше не выпускать его из глаз и ждать в нем перемены от вре-
мени. 
— Да, — рассудил благоразумный, — пусть лучше я сам при-
ближусь к соблазну, но не оставлю человека совсем ослабевшего. 
Нет, не покину его, — пойду с ним и буду ждать, когда ум и чув-
ства его опять придут в светлое состояние. 
Встал благоразумный брат и пошел в город вместе с страст-
ным братом. 
Идти им было трудно, ибо путь был не мал, а страстный «бежа 
скоро», и как пришел в город, — сейчас же «скочи в ограждение 
садовное», откуда неслися « плесканья и песни» и виделись жен-
ские лица и плещи. А благоразумный брат сел на пыльной до-
рожке пред этим «ограждением», набрал горстями земляной пы-
ли, зарыдал и стал насыпать себе пыль на голову. 
Люди, проходя, спрашивали его: о чем он плачет? А он им от-
вечал по правде: «Любимый брат мой, долго живший чистою 
жизнью, вошел вот туда, в садовное ограждение». Люди над ним 
смеялись, говорили: «Что же тебе? Иди и ты туда же и повесе-
лись там вместе со всеми с нами». И сами туда же входили, а бла-
горазумный брат все сидел в пыли и все плакал. 
Так прошла целая ночь, а брат, «вскочивший в ограждение», 
все еще не выходил оттуда, пока на небе засветился новый день, 
и тогда вывалила из «ограждения» большая толпа мужчин и все 
шумели и ссорились, и в их-то беспорядочном обществе нахо-
дился страстный брат, с бледным лицом, помятыми волосами и 

 
8 

угасшим взором. И чуть только страстный брат вышел, — благо-
разумный брат вскочил и бросился к нему с радостью и загово-
рил: 
— Для чего ты так долго там оставался! насилу я тебя дождал-
ся! Хорошо, что ты наконец вышел: конечно, ты видишь теперь, 
как это гадко, и может тебя погубить. Пойдем скорее отсюда на-
зад в нашу пустыню! 
— Ax, отстань ты пожалуйста! — отвечал страстный брат. — 
Это совсем не так гадко, как ты воображаешь. Мне там, напротив, 
очень понравилось, и я ни за что теперь не пойду в пустыню, а 
ты, если хочешь, уходи. Я тебе не препятствую. 
Как благоразумный брат ни уговаривал страстного — все ока-
залось безуспешно: страстному так понравилось в «ограждении 
садовнем», что он совсем пришел в исступление и уже не боялся 
ни суда божия, ни вечных мук, и ни за что не хотел возвращаться 
с благоразумным в пустыню. Он слушал благоразумного молча, а 
сам в себе только и помышлял о том, чтобы как-нибудь поскорее 
скоротать день, а потом опять попасть в ограждение, об удоволь-
ствиях которого он чем больше думал, тем большую к ним чувст-
вовал несытость. 
Видя такое страшное исступление несчастного, благоразум-
ный брат перестал его и уговаривать идти в пустыню, но опять 
стал вопрошать самого себя: можно ли ему оставить друга и бра-
та в таком неистовстве? и, обдумав дело с разных сторон, благо-
разумный брат увидал, что тот без него тут и погибнет в беспут-
стве, и решил сам с ним оставаться, пока над тем пройдет это 
«обладание». 
Но чтобы жить в городе и при том еще веселиться в «огражде-
нии», надо было иметь деньги, а у пустынных братьев запасных 
денег не было, и вот они стали оба наниматься на работы. И оба 
работали во всю силу, как благоразумный, так и страстный, а ве-
чером страстный брат забирал себе и свой заработок, и заработок 
своего благоразумного брата и ночью все это истрачивал на свои 
удовольствия в «ограждении». Благоразумный же брат не жалел 
этого и о деньгах своих со страстным не спорил; но он жалел его, 
что тот так нравственно пал и всякий день все глубже и глубже 
погружается в смрадное болото порока, о котором благоразум-
ный брат сам не имел никакого познания и изумлялся силе греха, 
так страшно возобладавшего над братом. Но при всем этом он 
верил, что любовь его как-нибудь спасет одержимого, и когда 

 9

страстный входил в «ограждение», благоразумный садился при 
дорожке против этого «ограждения»,насыпал себе на голову до-
рожной пыли и горестно плакал. Страстный это видел, но не ос-
танавливался и скорой стопою уходил внутрь «ограждения». 
Так каждую ночь — один гулял, а другой оплакивал его безу-
мие. 
Днем братья между собою уже не говорили, а становились на 
работу молча и уходили молча, и благоразумный брат никогда 
более не укорял страстного. И это, наконец, так тронуло страст-
ника, что тот однажды бросился благоразумному в ноги и вос-
кликнул: 
— Брат мой любимый! Ты уязвил своим терпением душу мою! 
Возьми меня в свою власть и сделай со мною, что хочешь! Я не 
хочу оставаться таким, каким сделался, но не могу собой править. 
Тогда благоразумный брат сейчас же поступил, как почитал за 
лучшее: он взял страстного прямо от ворот «ограждения», где с 
тем произошел спасительный перелом, и увел его из города в 
пустыню и «тако приобрел себе брата своего». 
Видев же безумную страстность несчастного, благоразумный 
брат и в пустыне не оставил его на жертву его собственной воле, 
а заключил его в тесную пещерку, где тот через малое время мно-
го преуспел и скончался. 
8) Апреля 15. Два монаха, живя вместе, вдруг оба наскучили 
одиночеством и пошли в город. Там они сейчас же взяли себе 
двух женщин и устроились так, чтобы жить с этими подружиями, 
а обеты свои оставили. Но скоро они увидали, что жить с женщи-
нами совсем нe гак легко, как они ожидали, а что это довольно 
хлопотливо, что женщины требуют себе того и другого, и по доб-
ру хороших внушении не слушаются, а надо их много усовещ-
мать и понуждать к покорности, а через то от совместно-
го сожительства с ними получается не столько удовольствия и 
радостей, сколько беспрестанных досаждений. Монахи нашли, 
что им не совладать с семейным житьем, и опять сговорились 
друг с другом покинуть взятых женщин и убегала от них назад в 
монастырь и там рассказали про все, что с ними было во время их 
блуждения, и принесли покаяние. Старшие их приняли и посади-
ли в затвор и оставили каяться, а когда минуло время их наказа-
ния, то пришли на них посмотреть и увидели, что заключение 
оказало на них совершенно различное влияние: один согрешив-
ший монах весь исхудал и истомился, а другой, напротив, был 

 
10