Вдохновенные бродяги

Б и б л и о т е к а Р у с с к о й К л а с с и к и

Н.С. Лесков 
 

ВДОХНОВЕННЫЕ 
БРОДЯГИ 

Н.С. Лесков 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

ВДОХНОВЕННЫЕ 
БРОДЯГИ 

 
 
 
 

ПОВЕСТИ, РАССКАЗЫ, ОЧЕРКИ 
 

 
 
 
 
 
 

Москва 
ИНФРА-М 
2015 

 1

УДК 822 
 
ББК 84(2 Рос=Рус) 
Л50 

    
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
  
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Лесков Н.С. 
Вдохновенные бродяги. — М.: ИНФРА-М, 
2015. —36 с. — (Библиотека русской классики) 
 
ISBN 978-5-16-104518-3 
 

ББК 84(2 Рос=Рус)

© Оформление. ИНФРА-М, 2015 
ISBN 978-5-16-104518-3 

Подписано в печать 26.08.2015. Формат 60x90/16.  
Гарнитура Times New Roman.  Бумага офсетная. 
Тираж 500 экз. Заказ № 
Цена свободная. 
 
ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М» 
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1 
Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86. Факс: (495) 280-36-29 
E-mail: books@infra-m.ru                 http://www.infra-m.ru 
 

 
2 

СОДЕРЖАНИЕ 

 
ВДОХНОВЕННЫЕ БРОДЯГИ ...............................................4 

I...................................................................................................4 
II..................................................................................................5 
III ................................................................................................7 
IV................................................................................................8 
V ...............................................................................................10 
VI..............................................................................................12 
VII.............................................................................................14 
VIII ...........................................................................................15 
IX..............................................................................................17 
Х ...............................................................................................18 
XI..............................................................................................19 
XII.............................................................................................21 
XIII ...........................................................................................21 
XIV ...........................................................................................23 
XV ............................................................................................24 
XVI ...........................................................................................26 
XVII..........................................................................................28 
XVIII ........................................................................................30 
XIX ...........................................................................................31 
XX ............................................................................................32 
XXI ...........................................................................................33 
XXII..........................................................................................35 

 3

ВДОХНОВЕННЫЕ БРОДЯГИ 

 
 
 
«Величие народа в том, 
Что носит в сердце он своем». 
Aп. Майков. 
  
«И ложные слухи в народе 
показывают стремление этого 
народа к известной цели». 
Еписк. Порфирий Успенский. 
(См. «Книга бытия моего», т. I, стр. 357)  
 
 

I 

 
«Скасками» назывались в России сообщения, которые «бывалые» люди, по возвращении из своих удалых прогулок, подавали 
своим милостивцам или правителям, а иногда и самим государям. 
В «скасках» удальцы обыкновенно повествовали о своих странствиях и приключениях, об удали в боях и о страданиях в плену у 
чужеземцев, которые всегда старались наших удальцов отклонить от любви к родине и привлечь богатыми дарами в свое подданство; но только наши люди обыкновенно оставались непоколебимо верны своему царю и отечеству и все соблазны чужих 
людей отвергали и постыждали, а потом этим вдохновенно хвастались. Более или менее интересное сочетание былей с небылицами в этом роде составляет главное содержание всех «скасок», а 
характерные черты их бродяжных героев — это отвага, терпенье 
и верность. За эти добродетели скасочники просили себе награды, и «скаска» затем и подавалась. «Скаскам», которые сочиняли 
о себе вдохновенные бродяги, у нас легко верили, их читали заместо путешествий, и они доставляли удовольствие высоким лицам, которые не читали ничего лучшего, а составители «скасок» 

 
4 

получали через это славу от соотчичей и награды за удальство от 
правителей и государей. 
Разумеется, до полных результатов в этом роде достигали не 
все «скаски», а только такие, которые были сложены особенно 
хорошо, то есть любопытно и «лестно» в патриотическом смысле. Таким милостивцы давали «высший ход» и сочинения эти доходили до царских палат и теремов, откуда вдохновенным сочинителям исходило «царское жалованье». И кроме того, после к 
ним уже никто не смел вязаться с требованием ответа за «шатательство» и за какие бы то ни было старые неисправности, так 
как «кого царь пожаловал, того и бог простил». 
При императоре Петре I, с изменением, происшедшим в понимании русских людей, «скаски» вдохновенных бродяг потеряли свое значение в обществе: невежественные люди ими еще интересовались, но петровские грамотеи, ознакомившиеся с лучшими произведениями, перестали интересоваться «бродяжными 
баснями». А главное, деловитый царь не любил потворствовать 
глупостям, и «скасочников» прямо стали называть неучтиво 
«бродягами» и бить батогами. 
Такая суровость не давала вдохновению бродяг простора, и 
«скаски» их было перевелись или оставались только в сфере преданий, живших в «местах заключения». Это была устная, «острожная словесность», но нынче вспомнили и о «скасках» и дали 
недавно русскому обществу любопытный и будто бы последний 
образчик такого произведения, которое очень понравилось самой 
сильной современной русской газете, которая указала на это, как 
на прекрасную и достойную внимания вещь. Но на самом деле 
«скаски» в добросовестной литературе не могут получить похвалы, а должны получить прежде всего разъяснение их достоинств. 
Настоящий очерк должен быть опытом в этом роде. 
  

II 

 
В истекающем 1894 году, в «Чтениях Московского Общества 
Истории и Древностей России» напечатаны две челобитные со 
«скасками», поданные в 1643 г, царю Михаилу Феодоровичу 
«турскими полонениками», калужским стрельцом Иваном Семе
 5

новым Мошкиным и московским посадским человеком Якимом 
Васильевичем Быковым. 
Редакция большой и самой влиятельной теперь петербургской 
газеты заинтересовалась этим документом и воспроизвела «скаску» с полным доверием ко всему, что там сказано. Она прямо 
назвала «скаску» Мошкина и Быкова «достоверным источником, 
который обстоятельно рисует быт чужих стран и предприимчивость, бескорыстие и патриотизм русских людей». 
Думается, что если бы газета знала, какими людьми и с какими целями составлялись такие «челобитные со скасками», то оыа 
наверно предпочла бы просто перепечатать «скаску», как любопытный образчик этого рода письменности, и не стала бы заверять «достоверность этого источника», явная лживость которого 
до того очевидна, что, несмотря на давность событий и отдаленность места описанных происшествий, а также на полное отсутствие проверочных сведений — лживость «скаски» все-таки легко доказать из нее же самой, что мы сейчас же и попробуем сделать. 
Главным сюжетом «скаски», приведенной в «Чтении Общества Истории и Древностей», служит отважный побег некоего 
Мошкина, вместе с 280 русских «полоняников», томившихся более семи лет на турецкой каторге. Побег был устроен из Царьграда по заранее обдуманному плану с судна «каторги», которое 
принадлежало Апты-паше Марьеву. 
На судне, по словам Мошкина, было «250» турок и «280» русских невольников, — значит, почти на каждого русского невольника приходилось по одному турку. Пропорция ужасная для устройства побега, но тем занимательнее: как это сделается. 
Мошкин под Азовом украл у турок сорок фунтов пороху и 
спрятал их у себя на «каторге», где их содержали так слабо и доверчиво, что они никому не попались с своей кражей. Мошкин 
решился взорвать «каторгу» в море и, когда произойдет взрыв, 
уйти с судна со всеми своими товарищами, 280 русскими полоняниками. С этою целью один раз ночью Мошкин пробрался в 
капитанскую каюту, захватив с собою весь украденный пуд пороха, и заложил весь этот заряд целиком около того места, где спал 
Апты-паша, и подстроил под порох горящую головню; порох 
вспыхнул и произошел взрыв, и «двадцать турок побросало в море»; но и сам Мошкин «обгорел по пояс». Паша, однако, остался 
невредим, так как он спал на «упокойном месте», и, проснув
 
6 

шись, поднял тревогу. Мошкин «учал ему говорить спорно», а 
потом бросился на пашу и проколол ему «брюхо». Началась 
схватка, после которой 210 турок были побиты, а 40 живых закованы в железо, а из русских 20 ранены и 1 убит (Турок было всего 250 человек. Из них сброшено в море 20, побито 210 и осталось 40 человек, что составляет всего 270 человек. Значит, после 
катастрофы на двадцать человек стало больше. Газета даже и этого не заметила. (Прим. Лескова.).). Сам Мошкин был ранен стрелой в голову, правую руку и саблею — в голову и брюхо. После 
победы русские под предводительством Мошкина «пошли на 
судне». Идучи Средиземным морем, они побывали в «7 землях» и 
в Россию вернулись через Рим, Венецию, Вену и Варшаву. Они 
приставали и высаживались во многих городах и везде обращали 
на себя внимание и зависть иностранцев: везде «королевские 
ближние люди перезывали их в свои земли на службу и многие 
гроши давали». Такие богатые делали им предложения, каких, 
они знали, что в родной замле им ожидать себе невозможно, но 
они все не соблазнялись и плыли, и, заболтавшись по морю, попали в испанский город Мессину, где испанский генерал увидел 
Мошкина и стал предлагать ему «по 20 р. в месяц», а всем прочим «давал гроши и платья, и жалованья». Но Мошкин и все другие русские люди не польстились на выгодные предложения чужих 
правительств 
и 
«не 
подумали 
остаться 
в 
Европе».Воздержались они от этого соблазна, «помня бога, православную веру, свою русскую природу и государеву милость». 
  

III 

 
Испанский генерал и прочие вельможи, увидав, что русские 
люди так верны, что не приняли сделанных им выгодных предложений, рассердились на них и переменили с ними обхождение, 
и вместо прежних ласк и соблазнов начали их донимать утеснением и скорбями. Начали они это с того, что, по приказанию своего воеводы, «отняли каторгу (судно), со всеми животы» (т. е. 
имуществом), а также отняли у них и сорок человек турок, которых освободившиеся русские сами содержали теперь у себя в 
плену и надеялись притащить их взаперти к себе «ко дворам» или 
продать где-нибудь в неволю, а при опасности, конечно, не за
 7

труднились бы сбросить и за борт. Но испанцы досмотрели, чтó 
везли на судне, и все это дело расстроили: они не только отобрали турок и выпустили их на свободу, но еще из самих русских 
взяли семь человек под арест, вероятно для того, чтобы узнать, 
что они за люди и по какому праву держали у себя запертыми на 
«каторге» турецких людей. В «скаске» ничего не говорится о 
причине, для чего их придержали, но видно, что произошло чтото серьезное, после чего русские пошли от испанцев «наги, босы 
и голодны». И такое бедствие они терпели до самого Рима. В Риме один из товарищей Мошкина, воронежский крестьянин Григорий Кареев, заболел и лежал при смерти 2 месяца. А болезнь 
ему приключилась от ран, полученных на «каторге» (т. е. при 
стычке с турками); в Риме и «копье (т. е. наконечник стрелы) вынули у него из раны у папы римского». »У папы они приймали 
сакрамент» (против этого места в скаске думный дьяк Иван Гавренев сделал помету: «отослать их подначало к патриарху для 
исправления»). Из Рима удальцы пошли на Венецию, Вену и 
Варшаву (sic) и везде «разговаривали с цезарями» и «все им были 
рады» и все их звали к себе на службу, но Мошкин и его товарищи чужим цезарям служить не захотели. 
Итак, во всех тяжелых и соблазнительных положениях своего 
плена, Мошкин показал себя человеком мужественным, неподкупным и беззаветно преданным православной вере и русскому 
царю. Таким он, нимало не обинуясь, выставляет себя сам в челобитной со скаского, и так же представляют его личность современные комментаторы челобитной; но я опять говорю, что человек, сохраняющий в себе здравый смысл, не может принять все 
рассказанное в этой «скаске». 
Обратим внимание на явные очевидности, которые кидаются в 
глаза и говорит, что в «скаске» Мошкина есть много неправды, 
после чего трудно верить и остальному. 
  

IV 

 
1) Возможно ли, чтобы судно, при взрыве на нем целого пуда 
пороха, встряхнулось так, что некоторых неподходящих людей 
скинуло в воду, а затем все свои люди уцелели и самое судно 
сейчас же было годно для дальнейшего плавания? 

 
8 

Нам думается, что это невозможно и что невозможность эта 
очевидна. 
2) Вероятно ли, что Мошкин, опаленный огнем до пояса, сейчас же мог еще «спорно» разговаривать и, вставши, биться на 
саблях и проколоть брюхо совершенно здоровому паше? 
По-нашему, это невероятно. 
3) Отчего из 250 человек турок, которые плыли на судне, после взрыва насчитывается 270 турок? (20 сброшено в море, 210 
убито русскими и 40 осталось у них, итого 270)? 
Если это ошибка, то не странно ли, что она не замечена ни 
дьяком Гавреневым, ни Московским Обществом Истор<ии> и 
Древн<остей> ни редакциею газеты, которая нашла весь этот 
рассказ «достоверным и обстоятельным»? 
4) Как могло быть, что Мошкин, раненный в голову и в живот, 
сейчас же мог принять команду судном и повел его далее? 
5) Как могло случиться, что крестьянин Григорий Кареев, получивший тяжелые раны при взрыве судна, продолжал длинное 
путешествие морями и сушей и удальцы из-за него нигде не останавливались, а когда они уже много спустя плыли из Испании, 
после того, как у них там отобрали полоненных турок, то этот 
Григорий Кареев стал болеть от ран, полученных в начале их 
одиссеи; а когда они пришли в Рим, то Кареев у них так разболелся, что они дальше не могли плыть и простояли тут ради Кареева целые два месяца, и тогда только «вынули из него копье»? 
Неужто им не проще было поместить больного в госпиталь, а самим идти далее, а не харчиться в чужом месте, да еще вдобавок в 
католической столице, где их могла настичь и действительно настигла напасть духовная? Пока один больной исцелялся телом, 
все ожидавшие его выздоровления захирели духом и «приняли 
католицкий сакрамент»? 
Чтó довело этих православных людей до такого поступка? Или 
они не знали постановления, что лучше умереть без всякого «сакрамента», чем принять его из руки и инославной, или не влекла 
ли их к этому надежда на папу, что он заступится за них. если 
они будут католики, и повелит испанцам возвратить им отобранных у них мусульманских невольников? 
Вообще, какой интерес могли иметь иностранцы в том, чтобы 
им заманивать к себе простых, ничему не наученных и ни в чем 
не искусных русских людей, когда по сведениям, бывшим уже 
тогда в России, «в чужих землях было весьма многолюдно, а хле
 9