Журнал Российского права, 2003, № 9


                Журнал




            РОССИЙСКОГО ПРАВА



Учредители:
Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации

Юридическое издательство «Норма»

Основан в 1997 году

Выходит ежемесячно

Издатель:
Юридическое издательство «Норма»

             Всякое приказание или закон, не подлежащий критике, может быть только несправедливым законом.

Г. Гроций



Содержание

Наши интервью
Судить по Конституции и совести.
Интервью с Председателем Конституционного Суда РФ
В. Д. Зорькиным ..............3

Российское законодательство: состояние и проблемы
Бессарабов В. Г. Прокуратура Российской Федерации и состояние законности в стране .........14


Игнатов А. Н. Некоторые аспекты реформирования уголовного законодательства...............24

Черепанов В. А. О принципах разделения государственной власти между Российской Федерацией и ее субъектами ...............32

Курманов М. М. Сущность статуса члена Совета Федерации
Федерального Собрания РФ........40


Комментируем действующее законодательство
Гриненко А. В. Обоснованность задержания и заключения под стражу по УПК РФ......................47

Харитонова Ю. С. Наследование имущества в крестьянском (фермерском) хозяйстве.........54

    Школа предпринимателя Сафонов М. Н. Посреднические договоры в новых российских экономических условиях ....62
Теория права
Крохина Ю. А. Юридический конфликт в финансовой сфере: причины, сущность и процедуры преодоления.................68

Непомнящая Т. В. О принципах назначения наказания........77

Алексеев С. В. Маркетинговая деятельность: некоторые правовые аспекты .................. 83


Журнал российского права №9 — 2003

Сравнительно-правовые исследования
Оробец В. М. Специализированные трудовые суды: зарубежный опыт и российское законодательство.96

Строкова К. К. Уголовно-правовое регулирование безопасности судоходства в России и на Украине.108

Трибуна молодого ученого
Иванченко О. А. Совершенствование процедуры государственной регистрации уставов муниципальных образований.....113

Ионов И. А. Институт неприкосновенности отдельных категорий лиц в уголовном процессе России...117

Парламентский дневник
Законодательное регулирование языковых отношений в странах СНГ. Слушания в Государственной
Думе.........................125

Россия и международно-правовое пространство
Документы Совета Европы. Тексты и комментарий. Выпуск 17-й ..130

Из опыта зарубежных стран
Меньших А. А. Предупреждение террористических актов по законодательству Франции, Италии и Испании....................157

Из истории российского права
Кодан С. В. Местные узаконения в системе законодательства Российской империи (1800—1850-е гг.).163
Рецензии
Денисов Г. И., Балытников В. В. Фундаментальное исследование федеративного аспекта российского законодательства (Соотношение законодательства Российской Федерации и законодательства субъектов Российской Федерации / Колл. авт.)..................174
Новые книги
Издательство «Норма» выпустило в свет.......................178

Перечень сокращений, принятых в журнале, см. на с. 162.


Содержание номера на английском языке публикуется на с. 180.

£1



НАШИ ИНТЕРВЬЮ




£1

Судить по Конституции и совести







  На вопросы «Журнала российского права» отвечает Председатель Конституционного Суда РФ Валерий Дмитриевич Зорькин.

  — Валерий Дмитриевич, спустя десять лет вы вернулись в то же кресло, но уже в другой ситуации в стране. Изменился ли за это время круг проблем «нового старого» Председателя?
  — Кресло другое тоже. Нельзя войти дважды в одну и ту же реку. И даже один раз нельзя, говорят древние. Потому что пока входишь — она уже другая. Но это так, шутка, хотя в ней есть и доля смысла.
  Конституционный Суд тот же, но «повзрослевший». А тогда он только начинал свою работу. Было ощущение эйфории, были и ошибки, естественно. Но несомненно главное — за это время Конституционный Суд состоялся для России.
  И если в 1992 году процесс по поводу указов Президента о компартии или, как его часто называют, «дело КПСС», занял у нас почти год (по Закону о Конституционном Суде других дел, параллельно с этим, мы рассматривать не могли), то сейчас Суд в год выносит примерно 25 постановлений. Это те дела, которые мы рассматриваем в публичных заседаниях.

Журнал российского права №9 — 2003

  И сто с лишним определений — мы их называем «определениями с позитивным содержанием». Для принятия определений судьи не выходят в зал публичных заседаний, а собирают мнения сторон, чтобы соблюсти принцип состязательности, и выносят решения с учетом уже выработанных Конституционным Судом правовых позиций, или когда имеют дело с аналогичными нормами.
    Возникает вопрос: что важнее — одно дело или сто с лишним? Это с какой точки зрения смотреть. Кому-то кажется важным, например, дело о кассовых аппаратах (к нам обратилась целая группа граждан, с которых нещадно взимались штрафы, потому что они торговали на 3

рынках без кассовых аппаратов), а для других чрезвычайно важным стало дело о «добросовестных приобретателях», которые зачастую из-за неправильного применения закона оказывались пострадавшими при приобретении недвижимости. В смысле обилия спектров правовой жизни, которые попадают в поле зрения Конституционного Суда, конечно, он действует более полновесно по сравнению с начальным периодом своей работы.
  Сейчас мы получаем в год примерно 14—17 тысяч жалоб граждан. Это достаточно много для такого рода учреждения, а именно — высшего органа конституционного контроля, каковым является Конституционный Суд Российской Федерации. Естественно, не все жалобы приемлемы, из них до рассмотрения доходит очень малая часть — буквально один-два процента. Но это норма, которая не выбивается из общего ритма европейской жизни.
  — В нынешнем году исполняется 10 лет со дня принятия Конституции Российской Федерации. Какие решения Конституционного Суда, по вашему мнению, имеют существенное значение для развития содержания Основного закона нашей страны?
  — Учитывая то их количество, о котором я сказал, — трудно выбрать. Все они, на мой взгляд, равным образом «дети» Конституционного Суда и граждан, которые к нам обращаются, — это наше совместное творчество.
  Но на первое место, как и раньше, я поставил бы дела, связанные с защитой прав и свобод граждан. Потому что конституция вообще, то есть правовое устроение жизни общества и государства на определенных принципах, служит для вполне конкретной цели. Таковой прежде всего является нормальная цивилизованная жизнь человека и гражданина. Когда его права и свободы защищены — мож

но сказать, что он живет под Конституцией или в Конституции.
    Екатерина Вторая вслед за Монтескье говорила, что свобода — это когда человек живет в безопасности или, по крайней мере, чувствует себя так. Конечно, применительно к абсолютизму это весьма относительное понятие, но изреченные истины живут дольше своих творцов, и я думаю, что в ее словах есть глубокий смысл. Правовая безопасность, конституционная безопасность — это цель любой конституции в мире. Когда права и свободы человека реализуются беспрепятственно, на основе гармонии с другими людьми, то государство должно чувствовать себя удовлетворенным. И Конституционный Суд тоже — оттого что он приемлемо выполняет свою задачу. По-моему, мы еще далеки от такого состояния, но, по крайней мере, идем этим путем.
    На одном из приоритетных мест стоят дела, связанные с собственностью. Исходя из общих принципов права, Конституционный Суд выработал принципы защиты собственности, свободы движения договора и цивилизованной налоговой системы. И надо сказать, что они были выработаны даже раньше, чем появились соответствующие кодексы Российской Федерации — Налоговый и Гражданский.
    Второе направление деятельности Суда — это защита прав и свобод в уголовно-правовой, уголовнопроцессуальной сферах. Можно сказать, что в какой-то мере именно Конституционный Суд написал новый Уголовно-процессуальный кодекс. Я имею в виду обозначение принципов, сформулированных на основе проверки старого УПК, когда мы фактически дискредитировали одиозные нормы, несовместимые с правами и свободами человека по новой Конституции, включая сроки заключения, — порядок расследования, принципы судопроизводства и состязательности, уча-4

Журнал российского права №9 — 2003

стие адвоката и т. д. Причем, решая дело «Иванов против Российской Федерации», мы практически предопределяем решения по всем другим подобным делам в стране, пусть даже их будет миллион. Эффект мультиплицирования — это специфическое свойство конституционного правосудия... Конечно, такой кодекс мог бы быть принят намного раньше, но хорошо, что он все же принят.
  Немаловажное значение, наряду с этими главными направлениями, имеют решения Суда, которые обеспечили реализацию принципа разделения властей и защиту принципов правового государства в Российской Федерации. Конституционный Суд, исполняя свое призвание по обеспечению конституционной законности, рассматривает споры между властями — федерального и регионального уровня, а также споры на уровне самой Федерации. И здесь он фактически интерпретировал Конституцию путем ее толкования и решения конкретных дел. Суд шел по пути защиты единства Российской Федерации и, по сути дела, интерпретации вертикалей власти, которые, несомненно, есть в Конституции. Хотя споры тут были — одни считали, что должно быть больше прав у субъектов, другие — у центра. Конституционный Суд исходил из баланса этих приоритетов и интересов, порой не только конкурирующих, но и активно спорящих. И мне представляется, что здесь наши решения были достаточно взвешенными.
  Например, рассматривая проблему взаимоотношений субъектов и Федерации, мы, исходя из Конституции, посчитали, что у нас нет самостоятельных субъектов — такова наша федерация. Безусловно, в мире есть разные концепции. Но мы ведь рассматривали именно российскую Конституцию. Наша федерация, если говорить условно, не договорная, а конституционная, и предполагает определенный прин

цип строения. Но это не означает, что из центра нужно «катком проехаться» по субъектам.
    Вот совсем недавно мы вынесли решение в пользу субъектов, а именно: конституции и уставы субъектов Российской Федерации нельзя проверять с помощью суда общей юрисдикции в рамках гражданского или административного судопроизводства, потому что это не административные акты, а учредительные, и значит, они находятся под особой защитой самой Конституции Российской Федерации.
    — В отличие от многих других государств в российской Конституции не содержится специальной главы об избирательной системе. Поэтому нередки правовые коллизии, когда федеральные конституционные законы входят в противоречие с Основным законом. В частности, в Конституции РФ даже не упоминается такое понятие, как «избирательная комиссия», не установлена средняя норма представительства. Не видите ли вы здесь оснований для вмешательства Конституционного Суда?
    — Конституционный Суд, как известно, молчащий суд, до тех пор, пока к нему не обратились. Хотя он может выступать с законодательной инициативой, касающейся его деятельности. Но это должен быть исключительный случай, а не общее правило. И если к нам обратятся — конечно, будем выносить решение.
    Кстати, у нас уже были споры, во многом связанные с подобными вопросами. В частности, по норме представительства. Если, скажем, на Чукотке избирается один депутат от 30—40 тысяч населения, а в Томске или в Новосибирске — от 500 или 600 тысяч, возникает вопрос: насколько это справедливо? Конечно, это проблема конституционная, и она существенно затрагивает права и свободы.
    В условиях федерации должен быть учтен принцип пропорцио-5

Журнал российского права №9 — 2003

нальности, который связан с густотой населения, представительством по партийным спискам, подытоживанием голосов и т. д. Все эти вопросы были в поле зрения Конституционного Суда. И мы тут не «изобретали велосипед», а подходили к решению с учетом общих принципов права, и в том числе Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая защищает право народа на выборы посредством избрания своих представителей.
  Что касается избирательной комиссии — это деликатный вопрос. Действительно, в Конституции такого понятия нет, но это не значит, что такого органа вообще не может быть. Другой вопрос — какими полномочиями он должен быть наделен? Я не хотел бы сейчас отвечать на этот вопрос, потому что любое мое высказывание может быть повернуто за или против полномочий нынешнего избирательного органа. Будет день — будет и пища.
  — Действующее законодательство признает только прямые выборы, отрицая всякого рода косвенные, многоступенчатые выборы, и тем самым продолжает советские традиции. Как полагают некоторые специалисты, здесь необходимо либо изменение Основного закона, либо вмешательство Конституционного Суда, который должен дать толкование соответствующих норм Конституции. А как, на ваш взгляд, следует решать этот вопрос? И вообще, нужно ли нам менять Конституцию?
  — Менять надо тогда, когда нельзя не менять. Мне кажется, это общий принцип развития всех конституций, в особенности — в переходную эпоху, когда общность российского народа еще находится в стадии формирования, да и экономическая, политическая и культурная элиты еще не сформированы. В таких условиях надо очень осторожно подходить к изменени

ям в Конституции. Не хочу сказать, что их в принципе не может быть; и в самой Конституции предусмотрена подобная возможность. Но я против суетности сотворения изменений в Конституции.
    Конституционный Суд не претендует на то, чтобы быть учителем политиков, но, с другой стороны, — это орган власти, и в этом смысле он находится в политической сфере. Более того, у Суда особое положение среди властных институтов — он хранит конституционные рамки. Президент — это гарант Конституции, а Конституционный Суд — ее хранитель. Будучи хранителем, Суд интерпретирует Конституцию, которая сама обрекла его на то, чтобы он давал толкование и применял ее нормы, уяснял их смысл в конкретных делах. Мне кажется, резервы для интерпретации Конституции по мере движения общества весьма велики. Это добавочный аргумент к тому, что не стоит спешить с сиюминутными изменениями. Но пределы здесь все же ограничены — мы не можем черное сделать белым. Для Конституционного Суда, как и для других органов власти, эти пределы задаются самой моделью власти и текстом Конституции.
    Теперь относительно вопроса о выборах. Такого прямого обращения к нам не было, да, наверное, не было и поводов значительных для этого. Но давайте посмотрим на практику. Совет Федерации в нынешнее время ведь формируется не путем прямых выборов: сначала народ выбирает органы законодательной власти и главу исполнительной власти, а они затем назначают по одному своему представителю в Совет Федерации. Это уже не одноступенчатость. Другой вопрос: может ли верхняя палата парламента формироваться путем прямых выборов? Как судья, я не вправе отвечать на него. Однако если такая модель будет вводиться и если кто-то будет ее оспаривать, 6

Журнал российского права №9 — 2003

то Конституционный Суд на этот вопрос ответит.
  Но чем хороша наша Конституция, как и любая другая: ее текст сам по себе подлежит не только буквальному, но и системному толкованию — в историческом и, если хотите, правовом времени. И, следовательно, Конституция живет. Причем живет разными аспектами. Вдруг открывается такое видение формулы, о котором раньше нельзя было даже подумать! Скажем, кто задумывался над тем, может ли первый президент России избираться фактически на третий срок? А возникла эта проблема — и Конституционный Суд ее решал. Оказалось, что для переходных стран это не такая уж исключительная проблема: с ней столкнулись и Украина, и Киргизия, и Казахстан. Поэтому, как верно говорил сатирик из одного нашего славного города, трудности решаются по мере их поступления.
  — 11 июня с. г. Конституционный Суд вынес Постановление по делу о проверке конституционности ФКЗ «О внесении изменения и дополнения в Федеральный конституционный закон «О референдуме Российской Федерации», признав его соответствующим Конституции РФ. Получается, что проведение общероссийского референдума несовместимо с федеральными выборами. Какими мотивами руководствовался Суд и как же тогда быть с легитимностью всенародного опроса, проведенного в России 12 декабря 1993 г.?
  — Проведение референдума по Конституции одновременно с выборами не являлось предметом исследования Конституционного Суда — это ясно видно из мотивировки. Согласно 135-й статье Основного закона это особого рода референдум, и мы его не трогали. Суд как бы косвенно ответил, что там был особый случай. Мы же рассматривали случай, когда одновременно с референдумом проводятся выбо

7

ры в высшие федеральные органы власти, то есть выборы в Государственную Думу и выборы Президента. Суд пришел к выводу, что здесь, в принципе, могут быть разные модели. Мы не говорили: только так. Мы сказали, что законодатель вправе развести их во времени, исходя из того, что проведение референдума может воспрепятствовать нормальному проведению выборов и наоборот.
  Вот представьте: запускается референдум по злободневным вопросам в выборной ситуации одной из партий — скажем, партией любителей полной Луны, которая хочет, чтобы все участки на Луне распределялись только между женщинами, любящими полнолуние. В народе начинается ажиотаж, партия получает лишнюю платформу для своей программы. Другая партия — любителей восходящей Луны, в ответ: нет, извините, мы хотим, чтобы Луна досталась только женщинам из «Фауста», — поэтому тоже запускаем референдум. Кто им позволит отказать?
  Короче говоря, страна может быть поставлена на уши, а тем более наша страна переходного периода, где еще нет устоявшейся правовой и политической культуры. Потому что на самом деле, при том, что некоторые рапортуют о завершении судебной реформы, мне кажется, эта реформа не проведена. Я имею в виду системную реформу, на выходе которой мы получим людей с соответствующим образованием и воспитанием, готовых жить цивилизованно, а значит, идти на уступки друг другу, не конфронтировать. С этой точки зрения разведение выборов и референдума по текущим, внутренним вопросам, в принципе, допустимо. И заявители ведь не это оспаривали — они оспаривали сроки, которые были отведены законом на проведение референдума.
  Кстати, разведение выборов и референдума практикуется во всем

Журнал российского права №9 — 2003

мире, не говоря уже о том, что во многих странах конституциями вообще не предусмотрено проведение общенациональных референдумов. В США, например. А, скажем, в Италии референдумы проводятся, но не одновременно с выборами. Значит, вопрос в том, как их развести. Потому что референдум и выборы — это две формы непосредственного народовластия и один из принципов конституционного строя Российской Федерации.
  Задачей Конституционного Суда было определить параметры, установить такие принципы, чтобы одно не нанесло ущерба другому. Мы не создаем норм, но выводим конституционный принцип. Может показаться, что Конституционный Суд пошел по арифметической составляющей. Но на самом деле все значительно глубже. У нас, как известно, четырехлетний избирательный цикл такой: Дума — на четыре года и Президент — на четыре года. Но Дума избирается в декабре, потом начинается президентская избирательная кампания и в марте проходят выборы Президента. В нынешней ситуации на референдум отводится больше чем два года. Но ведь можно сделать и по-другому — развести выборы Думы и Президента еще на шесть месяцев. Тогда на референдум останется меньше полутора лет. А можно вообще нарезать этот период на сегменты так, что референдум вообще невозможно будет провести.
  Конституционный Суд сказал: и то и другое — важнейшие конституционные ценности, но нельзя с помощью референдума торпедировать выборы и нельзя вводить такой «график» их проведения, чтобы не оставалось времени на референдум. Раз вы развели во времени эти два вида народовластия — как хотите крутитесь, но все равно вы должны выделить не менее половины избирательного цикла на референдум. То есть законодатель может избрать любые конкретные нор

8

мы, но он должен уравновесить два вида народовластия. И в этом плане решение вполне справедливое.
  — В ряде субъектов Федерации пытаются решить проблему совмещения федеральных и местных выборов — с целью экономии средств и учитывая специфическую российскую явку избирателей. И здесь, наверное, все же возможно совместить референдум с федеральными выборами?
  — Вопрос о совмещении местного референдума, на уровне субъекта Федерации или самоуправления, мы не рассматривали, так что сейчас нет препятствий для их совмещения. Равным образом как и для референдумов по международным договорам. Я не имею в виду референдум по Союзу Белоруссии и России — это особый случай, и не исключено, что Суд будет его рассматривать.
  — Можете ли вы высказать свое мнение по такому вопросу: как соотносится с Конституцией начавшаяся в стране реформа местных самоуправлений? Лежат ли предстоящие перемены в конституционном поле?
  — Здесь я, как судья, как Председатель, высказываться не могу, даже в общих чертах. Ведь вполне возможно, что у нас будет подобное дело.
  — Какова, на ваш взгляд, эффективность реализации решений Конституционного Суда? Какие проблемы возникают в этой связи?
  — Проблема исполняемости решений — это общая проблема всех судов. Я считаю, что общество мостит себе дорогу к гибели, популяризируя ажиотаж деструктивного отношения к решениям судов. Это путь к гибели цивилизованного общества, начало его перерождения. Механизм решения споров должен быть только судебным. Это не означает, что сам суд непогрешим. Я, например, приветствовал бы такую модель: жесточайшие проверки судей и каждые шесть меся
Журнал российского права №9 — 2003

цев — детектор лжи. Я, конечно, утрирую, но мне кажется, не только судьи выиграли бы, если бы общество в лице других властей сделало встречный шаг и сказало бы: решение суда свято. Посмотрите на Америку: попробуй кто-нибудь на уровне губернатора штата не выполнить любое решение суда — жесткая уголовная ответственность. И с этой точки зрения попытка объяснить, что, скажем, отмена регистрации по месту жительства есть подрыв чего-то, — это просто нежелание властей найти оптимальный механизм в соответствии с решением суда.
  У нас накоплен целый доклад по неисполнению решений Конституционного Суда всеми уровнями власти, в том числе и законодательной. Есть примеры, когда в течение двух лет законодатель не реагировал на решения Суда. Наше решение, по большому счету, не требует подтверждения других органов, оно должно быть исполнено. Но у Суда нет своей армии исполнителей. Да и не наше это дело — изменять законы. Наша задача в том, чтобы провести «экспертизу» закона, решить, плох он или хорош. Если мы приходим к выводу, что он плох и что конкретная норма неконституционна, законодатель обязан ее изменить. Или создать новую — в тех случаях, когда решение Суда вообще обрушивает эту норму. Но есть масса решений, отсекающих только часть нормы. В связи с этим отсечением требуется посредническая роль законодателя — он должен конкретизировать новый механизм с учетом решения Конституционного Суда.
  Но часто бывает, что исполнительная власть сопротивляется, законодатель сопротивляется. В результате гражданин начинает размышлять: а эффективно ли конституционное судопроизводство? Такая ситуация недопустима в правовом государстве. В этом плане можно было бы ужесточить, напри

мер, требования федерального закона. Сейчас законодатель пошел по этому пути, и за неисполнение решения Конституционного Суда может наступать ответственность, вплоть до отстранения руководителя исполнительного органа.
    — Какие вы видите наиболее актуальные проблемы российского конституционного права, доктринальное решение которых может положительно повлиять на эффективность конституционного правосудия?
    — С точки зрения моего личного опыта и видения, очень важна проблема стабильности и динамики самой Конституции. Потому что все время всплывают разговоры о том, чтобы поменять Конституцию, — мол, она была скроена под Ельцина, теперь ее задачи выполнены, сейчас грядет авторитаризм, возможность узурпации власти, давайте шарахнемся к парламентской республике. Можно, конечно, шарахнуться: другой вопрос, что это будет — то ли шараханье в райскую республику, то ли об стенку головой. На это, мне кажется, должны ответить конституционалисты.
    Чтобы Конституция была вечно подвижной формой, приспособленной к ситуации, юридическая наука должна быть на высоте. Я не хочу обидеть наших конституционалистов, у них есть очень серьезные исследования, но такого стратегического видения, через призму соединения догмы права с социологией и философией права, пока нет. Я думаю, что это должно быть одним из направлений исследований, потому что Россия в ближайшее время будет сталкиваться с этими проблемами, и хорошо, когда есть научно-стратегическое видение. Потому что, как известно, нет ничего практичнее, чем фундаментальная теория. И это полностью относится к юридической науке.
    Я регулярно хожу в магазины юридической литературы, и огром-9

Журнал российского права №9 — 2003

ное удовлетворение доставляет, что учебников появляется масса — не так, как было раньше. Только в этой гуще книг почти не видно монографий. Это вселяет даже некоторое опасение, потому что юриспруденция должна быть и научной. Она не должна застревать только на уровне учебников. Учебники — это сиюминутная догма, изменяется закон — и все они летят в макулатуру.
  Одна из тех проблем, которые традиционно лежат на поверхности, — это проблема соотношения национального и международного права и соответствующих международных институтов. Достаточно сказать о Европейской конвенции, чтобы понять, что это в общем-то очень актуальная тема. Россия ратифицировала Конвенцию, но, как известно, не ратифицировала Протокол о смертной казни. И вот уже возникает проблема. Она с точки зрения общей ситуации может быть частной, но, как известно, к ней неизменно приковано внимание, особенно в предвыборных ситуациях.
  Еще одна важная проблема — о взаимном признании решений национальных и зарубежных судов, прежде всего применительно к вопросам собственности, договоров. Это затрагивает и Конституционный Суд в плане того, как должна быть рационально построена система правосудия в стране, чтобы вал жалоб не шел в Европейский Суд по правам человека. Там правосудие не просто дорогостоящее, оно менее доступно. У нас же пока многие полагают (может быть, и небезосновательно), что лучше судиться там. Повторю, может, какие-то поводы к этому и есть. Хотя в целом система правосудия должна быть отлажена таким образом, чтобы гражданин получал эффективную правовую защиту в своей стране, а в Европейский Суд обращался только в исключительных случаях.

  Совершенно очевидно, что наступает новый этап и перед Россией встают новые проблемы, которых раньше не было. Они связаны с экономическим дисбалансом, экологией, некоторыми миграционными вопросами. И будут еще проблемы, если государство не сумеет адекватно ответить на вызовы времени. И здесь важное значение имеют конституционные принципы и их интерпретация. Каким образом строить, например, конституционную политику? Я имею в виду с точки зрения классического понимания политики права. В этом плане можно говорить о конституционной политике — это почти не разработанное направление. Можно бесконечно писать о том, как соотносятся понятия, статьи законов. Но вопрос в другом: в соотношении системности — в том, куда все это движется и как должно двигаться, и что предложить практикующим политикам, чтобы они наиболее оптимально использовали Конституцию для того, чтобы государство и общество сохранялись правовыми, а человек был защищен.
  Здесь следующая проблема — в связи с правовой реформой. Об этом разговор шел в самом начале, когда в 92-м году Россия стала перестраиваться. Потом он как-то заглох. Но мне кажется, комплексная правовая реформа — и судебная, и правового воспитания, и образования — нам необходима. Чтобы мы, наконец, получили полноценных юристов. Если тут допустимо сравнение с медициной, то нам нужны не фельдшеры, а нейрохирурги. Кстати, деятельность Конституционного Суда вполне можно сравнить с нейрохирургией. Действуя на стыке системы законов с Конституцией, он должен не топором рубить и не тесаком, а соединять эти тонкие материи современными методами, под микроскопом, может быть, даже с помощью лазера.
  Юриспруденция должна искать правильные решения не вослед, а

Журнал российского права №9 — 2003

10

упреждая определенные трудности, она должна помогать обходить «пороги» и «мины», которые могут подстерегать Россию в правовом движении — будь то, скажем, единство правового пространства, внешние связи или вертикаль власти. Мне кажется, что в этом плане не может быть конца юриспруденции, как не может быть конца и юридической науки. Но ситуация с отсутствием достаточного количества новых монографий свидетельствует о том, что мы находимся в неком латентном состоянии вызревания. Если она приведет к дальнейшему подавлению интереса к науке, я думаю, что это будет просто гибель не только для науки, а для самой юридической жизни России.
  — Есть ли сегодня необходимость изменений в Федеральном конституционном законе «О Конституционном Суде Российской Федерации»?
  — Я юрист. А классический юрист, в моем понимании, это скорее консерватор в хорошем смысле слова. Поэтому я скептически смотрю на все изменения, которые вносились в Закон о Конституционном Суде, но принимаю их и стою по стойке «смирно», потому что тоже обязан подчиняться законам. Жить по законам, но с понятиями. Не «по понятиям» в том, известном смысле, а с понятиями о законе, с пониманием.
  — Известно, что решения Конституционного Суда обжалованию не подлежат. Но как быть, если судьи все же ошиблись?
  — Как и любой другой суд, Конституционный Суд не имеет права на ошибку. Но ошибки все же могут быть, конечно. Поскольку его решения окончательные, то предусмотрены особые механизмы страховки от таких ошибок. Конституционными судьями избираются юристы, которые по закону должны обладать особыми качествами. Задача Президента и Совета Федера
11

ции — просеять кандидатуры и отобрать их таким образом, чтобы они отвечали требованиям, предъявляемым к судье Конституционного Суда Российской Федерации. Второй механизм, предотвращающий от ошибок, — это коллективность. У нас нет такого, чтобы один судья отменил Конституцию Татарстана. Девятнадцать человек — это уже страховка. И этот механизм работает не путем прямого навязывания воли, а путем разработок, согласований, споров, обсуждения — того, что проводится в режиме закрытого совещания: сложный лабораторный процесс проверки моделей предложенных решений.
  Я вовсе не стремлюсь защищать честь мундира, но все же не считаю, что какое-то решение Суда было вынесено на уровне ошибки. Может быть, некоторые решения могли бы быть лучше с точки зрения правовых возможностей, предоставленных Конституцией. Но сказать, что Суд какое-то дело решил неконституционно, ошибся, — я не могу.
  — И все же что, на ваш взгляд, необходимо совершенствовать в деятельности Конституционного Суда?
  — Необходимо совершенствовать все — в плане профессионального тренинга и «накачивания мускулов». Для того, чтобы быть профессионалом, мастером, нужно всегда поддерживать форму в широком смысле слова. Судья должен не просто голосовать за ту или иную правовую позицию, а уметь лично делать все, входящее в конституционное производство. Конечно, в Конституционном Суде, как и везде, есть разделение труда, но идти в ногу со временем — значит постоянно следить за своими правовыми позициями и двигаться дальше, следить за юридической наукой, в том числе и зарубежной. Этим вопросам надо посвящать значительную часть рабочего времени.
  — Планируются ли изменения в Регламенте Конституционного Суда?

Журнал российского права №9 — 2003

  сты считают, что Суд вообще может это делать от случая к случаю, в силу необходимости. На мой взгляд, может быть, в год юбилея Конституции Конституционный Суд все же мог бы каким-то образом выразить себя в этой сфере.
    — Можно ли утверждать, что Конституционный Суд сегодня независим от других федеральных органов власти? Испытывают ли судьи, например, давление со стороны Кремля, о котором нередко говорят СМИ в отношении конкретных решений?
    — У меня бывали разные взаимоотношения с Кремлем. Но и при прежнем Президенте, и при нынешнем лично на меня никто не оказывал давления. Если говорить о прошлом, — может быть, только за исключением одного трагического события. Но я хочу здесь сказать вот о чем: судья должен иметь такие качества, чтобы независимо ни от чего на него не смогли оказать никакого давления.
    — Существует ли, по-вашему, для судьи Конституционного Суда проблема выбора между гражданским долгом и исполнением закона?
    — Было бы наивным полагать, что судья не сталкивается с этим. Вопрос не в том, есть такая проблема или нет, — она есть, более того — это аксиома, это было и будет, но самое главное — до какой степени и как она будет решаться. Задача судьи Конституционного Суда заключается в том, чтобы руководствоваться Конституцией и совестью, и ничем более. Согласно 120-й статье он подчиняется закону, но в силу своих полномочий вынужден судить закон. Так что эта проблема соотношения нормы и долга приобретает повышенное звучание. Я думаю, что судья должен руководствоваться долгом и обладать чувством конституционного патриотизма, чтобы правильно рассмотреть закон.
    Говорят: дурной закон, но закон. Это правильно, но до тех пор, пока 12

  — Судя по всему, некоторые изменения нам все же необходимы. В частности, связанные с прохождением дел от момента поступления до принятия решения. Тут есть некоторые проблемы.
  У нас существует механизм, гарантирующий право гражданина на то, чтобы его жалоба была проверена как допустимая или недопустимая. Подобное решение не может принимать палата — только Пленум. Но в этом есть некоторые издержки: огромный вал жалоб, и — только Пленум. Наверное, разумнее и логичнее, чтобы за подобные процедуры, носящие вспомогательный, допленумный характер, отвечал не весь состав Суда, а несколько судей. Я не исключаю, что такие изменения в Регламент будут внесены.
  Или, например, вопрос распределения дел — здесь тоже есть некоторые нюансы. Вопрос, касающийся очередности рассмотрения запросов, также нуждается в некотором регламентационном оформлении. Не разработаны, как показывает практика, и некоторые детали процесса.
  Но самое главное — это проблема соотношения постановлений и определений. Потому что многие определения, по существу, на уровне постановлений. Но поскольку они основаны на уже состоявшихся решениях и правовых позициях, мы не выносим их на публичное рассмотрение. Возникает вопрос: какими должны быть регламентационные нормы, гарантирующие права сторон?
  Есть и проблема посланий. Мы ведь до сих пор ни одного послания не направили Федеральному Собранию. А между тем можно было бы в Регламенте отразить технологию его прохождения через Пленум.
  — Эти послания, кажется, должны быть ежегодными?
  — Может быть и так — в идеале. Но закон не обязывает нас к ежегодным посланиям. И многие юри
Журнал российского права №9 — 2003