Речь и ремешок

А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

РЕЧЬ И РЕМЕШОК 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА-М 
2015 

1 

РЕЧЬ И РЕМЕШОК 

Он собрал нас к себе в кабинет и голосом, дрожащим от слез, 
трогательным, нежным, приятельским, но не допускающим возражений, сказал нам речь. 
– Я знаю всё, – сказал он. – Всё! Да! Насквозь вижу. Я давно 
уже заметил этот, так сказать, э... э... э... дух, атмосферу... дуновение. Ты, Цицюльский, читаешь Щедрина, ты, Спичкин, читаешь тоже что–то такое... Всё знаю. Ты, Тупоносов, сочиняешь... 
тово... статьи, там, всякие... и вольно держишь себя. Господа! 
Прошу вас! Прошу вас не как начальник, а как человек... В наше 
время нельзя так. Либерализм этот должен исчезнуть. 
Говорил он в таком роде очень долго. Пронял всех нас, пронял 
теперешнее направление, похвалил науки и искусства, с оговоркой о пределе и рамках, из коих наукам выходить нельзя, и упомянул о любви матерей... Мы бледнели, краснели и слушали. 
Душа наша мылась в его словах. Нам хотелось умереть от раскаяния. Нам хотелось облобызать его, пасть ниц... зарыдать... Я 
глядел в спину архивариуса, и мне казалось, что эта спина не 
плачет только потому, что боится нарушить общественную тишину. 
– Идите! – кончил он. – Я всё забыл! Я не злопамятен... Я... я... 
Господа! История говорит нам... Мне не верите, верьте истории... 
История говорит нам... 
Но увы! Мы не узнали, что говорит нам история. Голос его задрожал, на глазах сверкнули слезы, вспотели очки. В тот же самый момент послышались всхлипывания: то рыдал Цицюльский. 
Спичкин покраснел, как вареный рак. Мы полезли в карманы за 
платками. Он замигал глазками и тоже полез за платком. 
– Идите! – залепетал он плачущим голосом. – Оставьте меня! 
Оставь... те... Ммда... 
Но увы! Выньте вы из часов маленький винтик или бросьте вы 
в них ничтожную песчинку – и остановятся часы. Впечатление, 
произведенное речью, исчезло, как дым, у самых дверей своего 
апогея. Апофеоз не удался... и благодаря чему же? Ничтожеству! 
Он полез в задний карман и вместе с платком вытащил оттуда 
какой–то ремешок. Нечаянно, разумеется. Ремешок, маленький, 
грязненький, закорузлый, поболтался в воздухе змейкой и упал к 
ногам архивариуса. Архивариус поднял его обеими руками и с 
почтительным содроганием во всех членах положил на стол. 

2 

– Ремешок–с, – прошептал он. 
Цицюльский улыбнулся. Заметив его улыбку, я, и сам того не 
желая, прыснул в кулак... как дурак, как мальчишка! За мной 
прыснул Спичкин, за ним Трехкапитанский – и всё погибло! Рухнуло здание. 
– Ты чего же это смеешься? – услышал я громовой голос. 
Батюшки–светы! Гляжу: его глаза глядят на меня, только на 
меня... в упор! 
– Где ты находишься? А? Ты в портерной? А? Забываешься? 
Подавай в отставку! Мне либералов не надо.