Государь царь Петр Великий


                ПН .» IlРI. II11'1.
                ПЕТРЪ ВЕ.ШК1Й




            ПЕРВЫЙ РУССЙЙ ИМПЕРАТОРЪ.



ЖЖ. жжж.



ВАРШАВА.
ВЪ ТИИ01ТАФ1И ВАРШЛВСКЛГО УЧЕБНАГО ОКРУГА, на Медовой удяц'Ь J'S 487.
18*73.

Дозволено Цензурою, Варшава, 31 декабря 1872 г.



Гвдарвпиш | SBS5‘^TF.Kfc !
                         СССР      I
                      аа, г .      |

ГОСУДАРЬ ЦАРЬ ПЕТРЪ ВЕЛИК1Й


            ИЫЙ РЖК1Й ИШЕРАТОРЪ.



      Ужъ езбъ свбтелъ-радошенъ во Москвб Благоверный Царь Алексбй-сударь Михайловичи Народилъ Богъ ему сына-Царевича, Царевича Петра Алексеевича, Перваго Императора по земле, Всб-то русские плотники—мастеры
      Во всю ночку ле спали, Колыбель-люльку дблали Они молодому Царевичу; А и нянюшки-матушки, Сбнныя красный девушки Во всю ноченьЕу не спали,—
      Ширинку г) вышивали
      По белому, рытому бархату
      Оиб Ераснымъ золотомъ;
      А и тюрьмы съ покаянными !) Оиб веб распущалися.
     .А и погребы Пареше


   J) Ширинка—шатокъ.
   *} Покаянные—несчастные.

Они set растворялися. У Царя благовйрнаго Шелъ пири и столь на радости; А и Князи собиранием, Бояре сьфзжалися, И дворяне сходилися, И весь народи БожШ на пиру,— Пьютъ, йдять, л рох лажаются.,....

    Такъ восп'кваегь русскШ народи рождеме Царя Петра, ставшего первыми Императоромн на Руси и названнаго Великими. И ни этой народной н^слй много правды. Утромн 30 Мая (1672 г.) колокольный звони возвестили Москве о приращенш царскаго семейства. Ви пять ча-совъ набожный Царь Алексей были уже въ соборе, чтобы возблагодарить Бога за дарован наго ему сына и поклониться праху свеихъ родителей; затЬиъ они принимали поздравления л жаловали приходившихь ни нему водкою, закусками и лакомствами и дважды угощали вь своеми дворц4 выборными оти всйхъ сословий: „весь народи Бож1й были на пиру“.
    Мать Петра, Наталья Кирилловна, была нзь рода дво-рянскаго, но не богатаго, Нарышкпныхъ; она была второй супругой Царя Алексея Михайловича, который оти пер-ваго брака имйлъ многихи дочерей и двухн царевичей,— Федора и Ивана,
    Петру было 4 года, когда скончался его отеци. По древнему обычаю государемн сделался дослй покойпаго Царя старшей царевичи, Федори, а для Петра си его матерью наступили черные дни. Федори быль молодь и слабь здоровьемъ; по недостатку силъ они многаго не моги делать сами, а по молодости своей слишкоми много доверяли своими советниками и дйлали иное такъ, кань указывали ему его дядя и друпе родственники его матери, Милославские, - Мило слав сйе же находились во врафдй си На-

рыщкиными, родственниками Петра, и успели возбудить противъ нихъ все царское семейство.
    Тяжело становилось жить вдовствующей царице во дворце покойиаго супруга своего. Взрослый дочери его отъ перваго брака и родственник,! новаго Царя делали ей непр1ятпостп и наговаривали Федору на еяродственниковъ и друзей. Первый другъ ея, и другъ Царя Алексея, чело-В'Ькъ, у коего она жила нисколько летъ и изъ чьего дома взялъ ее въ свои палаты покойный Царь, быль сосланъ по наговорамъ враговъ. Ее самое корили иезнатпостыо про-исхождешя, смеялись надъ бедностью ея родителей, гово-рили, будто въ молодости она „въ лаптяхъ ходила⁴⁻'.
Не желая встречать лица неприветливым и слышать речи неласковый, царица Наталья переселилась изъ болыпихъ Кремлевскихъ палатъ въ подмосковное село Преображенское, гд4 стала вести одинокую, истинно вдовью жизнь, и где единственной радостью ея былъ молодой царевичъ Петръ. Онъ росъ, какъ говорится въ сказкахъ, ие по дпямъ, а по часамъ: черные глаза его горели огнемъ, на щекахъ игралъ здоровый румянецъ, онъ былъ выше ро-стомъ, шире въ плечахъ и сильнее вс$хъ свопхъ сверстнц-ковъ, разделявшими его игры.




    Между темъ Царь Оедоръ, хилый съ самаго детства, скончался. Старшихъ изъ двухъ оставшихся царевичей былъ Иванъ, еще более хилый, ч4мъ Федоръ: будетъ ли ему подъ силу, разсуждали въ Москве, править царствомъ? Не нарушить ли старый обычай первородства ради цвету-щаго здоровьемъ и силами младшаго Царевича?
    Пока московсше люди всякаго звашя стекались во дво-рецъ, чтобы дать последнее целоваше усопшему Царю, бояре, царедворцы и высшее духовенство собрались въ одной изъ палатъ царскаго дворца чтобъ помыслить, кото возве

сти на осиротелый престолъ. Патр!архъ, ’) положивъ одну руку на Евангел!е, а въ другой держа животворящ!! крестъ, сказалъ собравшимся сановникамъ:
    „Царь Ведоръ Алексеевичъ отошелъ въ вечное блаженство; чадъ по немъ не осталось, но остались братья его, царевичи Тоаннъ и Петръ Алексеевичи. Царевичъ Гоаннъ шестнадцатилетенъ, но одержимъ скорбью ²) и слабь здо-ровьемъ; царевичъ же Петръ девятилетепъ. Изъ сихъ двухъ братьевъ кто будетъ наследникомъ престола poccift-скаго? Кого наименуемъ въ Цари Велийя, Малыя и Бе-лыя Россы? Единый или оба будутъ царствовать? Спрашиваю и требую, чтобы сказали истину по совести, какъ передъ престоломъ Божымъ. Кто же изречетъ по страсти, да будетъ тому жребгй 1уды“. Въ ответь на это увещан!е присутствующее назвали Петра. Тогда престарелый святитель, сопутствуемый чпномъ духовнымъ, светскими сановниками и царедворцами, вышелъ наКрасноеКрыль-цо Московскаго дворца, у ступеней коего толпился народъ. При виде этого торжественнаго шествтя смолкнулъ смутный говоръ толпы; головы обнажились, и посреди глубокая безмолв!я Патр1архъ произнесъ:
    „Известно вамъ, благочестивые хрисйане, что благословенное Богомъ Царство Русское было подъ державою блаженный памяти великаго Государя, Царя Михаила Теодоровича, а по немъ державу наследовалъ блаженныя памяти Царь Алексей Михаиловичъ. По его проставлены быль воспр!емнпкомъ престола благочестивый Государь Царь Теодоръ Алексеевичъ, самодержецъ всея Россы. Ныне же, соизволейемъ Всевышняго, переселился онъ въ вечный покой, оставя братьевъ, царевичей 1оанна и Петра Алексеевичей. Изъ нихъ, царевичей,



     ') Ilarpiapxb (ныв4 это зваше не существуешь) быль главою всего русскаго Православнаго духовенства.
     ⁴) Скорбь—болезнь.

кому быть Царемъ всея Poccin? Да объявятъ о томъ свое единодушное р4шеше“.
    И здесь, на площади, повторилось то же что во дворцовой палат!: толпа цроизнесла тысячью своихъ устъ имя Петра. Патр1архъ осЬнилъ знамеп1емъ креста народъ и спросилъ: „Ему единому, или вместе съ братомъ царство-вать?“ И голосъ народа ответствовала,: „да царствуетъ одинъ“.



    Собьшя однако скоро изменили это р!шеше:
    Въ числе дочерей Царя Алексея была одна, Соф1я, которая разсчитывала властвовать, если царемъ будетъ ея единоутробный братъ Иванъ. Избраше Петра крайне раздражило ее, а потому, когда оно сделалось ей мзв!стнымъ, она стала горько порицать приговоръ, призвавппй Петра на царство, и жаловаться, что опъ нарушаетъ право старшинства. Милославсме повторяли то же самое среди своихъ друзей и родственниковъ, а т! въ свою очередь разносили эти толки по Москве. Въ умахъ стало обнаруживаться замешательство, а стрельцы, тогдашнее войско, жившее особыми слободами, стало собираться у своихъ съ!з-жихъ домовъ ’) шумными толпами, среди которыхъ нередко вид!ли людей, утверждавшихъ, что старпйй царе-вичъ обманомъ и насшпемъ лишеиъ престола, Так1я слова раздражали стр!льцовъ, а т! которые этого именно и добивались, подкидывали, что называется, масла въ огонь, и давали чувствовать, что царевичъ Иванъ можетъ лишиться и жизни, какъ лишился престола.
    Тайн лукавыя речи держали люди подсылаемые Милославскими. И вотъ однажды двое изъ такихъ людей опрометью прискакиваютъ въ стрелецк!я слободы и кричать, что—царевича Ивана задушили злодЬи Нарышкины.


         То что нынЪ полковые или ротпые дворы.

{>


    Стрельцы вспыхнули, схватили свои копья, ударили въ набатъ и бросились ко дворцу. „Изведемъ, кричали они, всехъ изменнпЕовъ и губителей царскаго рода“.
    Какъ скоро сделалось известно во дворце, что стрельцы бегутъ къ Кремлю вооруженным толпами, тазгь распространилось величайшее смущеп1е. Еж нес частно, раздра-женяымъ стрельцамъ попались на глаза въ числе первыхъ нисколько нелюбимыхъ и дурно обращавшихся съ ними начальниковъ. Опи кинулись па нихъ и растерзали. За-темъ, ворвашись во дворецъ, они раз сыпались по компа-тамъ ища Нарышкиныхъ. Все съ ужасомъ кинулись тогда изъ царскаго жилища, потому что стрельцы, какъ бы опьянелые, убивали попадавшихся имъ, приникая нередко одного за другаго—Нарышкиныхъ н не Нарышкиныхъ, Иные грабили комнаты во дворце, друше кинулись разбивать погреба л, возбуждаемые вияомъ, разсыпались по всей Москве искать лиходеевъ, а между темъ везде предаваясь пеистовствамъ,
    Три дня продолжалась эта кровавая неурядица; кончилась же она провозглашевтемъ царевича ЙванаЩаремъ, съ темъ, чтобъ опъ царствовалъ вместе съ своимъ млад-шимъ братомъ; а такъ какъ Иванъ Алексеевича былъ слабъ и тйломъ идухомъ, то его име темъ стала править сестра его, царевна Софта, которая втайне руководила и Милославскими и стрельцами. Вдовствующая царица, которая дерейхала было въ Москву после кончины Федора Алексеевича, теперь, когда Соф1я заняла первое место у престола, снова удалилась въ Преображенское съ детьми своими, дядьками молодаго Царя и немногими близкими ей людьми.


    Здесь, въ Преображенскомъ, обнаружились первые признаки необыкновенныхъ способностей будущаго Императора Росши. Петра учили мало и плохо: нашестнадцатомъ году опъ съ трудомъ выводили буквы и не зпалъ твердо

7'

четырехъ правили ариометикп. Это была вина его учителей, а еще болйе вина его времени: тогда государи самыми образованными пародовъ всю жизнь свою не достигали уменья правильно писать на своемъ род-номъ языкё. Но если Петръ немногому научился у своихъ учителей и зналъ менее, нежели иные его сверстники изъ частныхъ людей, то душа его рвалась къ знашго, и каждый любопытный предмета вызывали его на размышлешя; то, что другими представлялось пустой забавою, становилось для него сер!ознымъ дЬломъ.
    Ему было четырнадцать жЬта, когда одинъ саповиикъ какъ-то сказалъ при немъ, что у него былъ такой инструмента, которыми можно въ минуту, и не прибегая къ мере, исчислить разстояюе между предметами, находящимися въ несколькими верстахъ одинъ отъ другаго. :)
    — Славная штука, сказали седобородые бояре, слы-шавппе этотъ разсказъ, л перестали о немъ думать.
    Но Петръ пристали къ разеказчику: „покажи-де зтотъ инструменты*,
   . — Да онъ пропали, отвечали тотъ.
    — „А где бы достать такой же?¹*
    — У наеъ его не достанешь; надо изъ—за моря выписывать.
    — „Инъ—выпиши изъ—за моря,*¹ сказалъПетрънастойчиво.
    Выписали диковинный инструмента; привезли въ Преображенское. Ио вотъ бйда: никто ле знаетъ, каки за него взяться, какь его собрать, свинтить, поставить и каки действовать имъ. Инструмента л ежить день, л ежить другой; кто ни под ой дети къ нему — пожметъ плечами, п прочь. Наконецъ нашелся въ Московской Немецкой Слободе такой


    J) Этотъ инструмента имеется теперь у каждаго землемера; онъ называется астролябгя.

искусники, что собрали астролябпо и объявили, что можетъ съ ея помощью измерить разстояше между двумя предметами, не подходя къ пимъ близко. Царь въ восхищены, и требуетъ, чтобъ его немедленно научили делать тоже самое. Но это оказалось невозможнымъ, потому что для измерен!я посредствомъ астролябы надо знать ариеметику и даже геометрпо.
    — Ну чтожъ, станемъ учиться геометры иариометике, восклицаетъ Петръ, и принялся за работу такъ усердно, что скоро научился действовать астроляб!ей не хуже своего учителя.
    Другой случай.
    Петру было шестнадцать л4тъ, когда, прогуливаясь по одному изъ подмосковпыхъ селъ, онъ заметили лодку, непохожую па те, который ему случалось видеть прежде.
• — Что это за лодка?
    — Ботъ Англгйскгй, отвечаютъ ему.
    — А отчего въ Английской земле лодки строятъ не такъ, какъ у пасъ? Лучше оне, что ли, нашихъ?
    — Какъ не лучше! Наши надо тянуть противъ тече н!я бичевой, а этотъ ботъ самъ идетъ не только противъ течешя, но и противъ ветра.
    — Чудпое это дело! воскликнули Петри. Я хочу посмотреть, какъ этотъ ботъ ходить противъ ветра и течешя.
    Нелегко было исполнить желайте молодаго Царя, однако, попскавъ хорошенько, нашли человека, который вычинили старый ботъ, приделали къ нему руль, поставили мачту и приладили къ ней паруси. Перевезли ботъ изъ сарая на речку Яузу, спустили на воду и—о чудо!—парусь надулся, и судно поплыло противъ течешя. Поставили парусь иными образомъ, пошевелили рулемъ, - и новое чудо!—ботъ пошелъ противъ ветра. Съ того времени ботъ сделался любимою забавой и неусыпною заботой Петра. Петръ скоро заметилъ, что Яуза слишкомъ узка для судна и что ему трудно поворачиваться въ ней. По желашю Петра