А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

ПРАЗДНИЧНАЯ 
ПОВИННОСТЬ 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА–М 
2015 

1 

ПРАЗДНИЧНАЯ ПОВИННОСТЬ 

 
... лукавых простаков, 
Старух зловещих, стариков, 
Дряхлеющих над выдумками, вздором. 
Грибоедов 
 
Был новогодний полдень. Вдова бывшего черногубского ви-
це–губернатора Лягавого–Грызлова, Людмила Семеновна, ма-
ленькая шестидесятилетняя старушка, сидела у себя в гостиной и 
принимала визитеров. Судя по количеству закусок и питий, при-
готовленных в зале, число визитеров ожидалось громадное, но 
пока явился поздравить с Новым годом только один – старший 
советник губернского правления Окуркин, дряхлый человечек с 
лицом желто–лимонного цвета и с кривым ртом. Он сидел в углу 
около бочонка с олеандром и, осторожно нюхая табак, рассказы-
вал «благодетельнице» городские новости. 
– Вчера, матушка, с каланчи чуть было не свалился пьяный 
солдат, – рассказывал он. – Перевесился, знаете ли, через перилу, 
а перила – хрусь! Хрустнула, знаете ли... К счастию, в ту пору 
жена ему на каланчу обед принесла и за фалду удержала. Коли б 
не жена, свалился бы, шельмец... Ну–с... А третьего дня, матушка, 
ваше превосходительство, у контролера банка Перцева сборище 
было... Все чиноши собрались и насчет сегодняшних визитов рас-
суждали. В один голос порешили, шуты этакие, не делать сегодня 
визитов. 
– Ну, уж это ты, батюшка, завираешься, – усмехнулась стару-
ха. – Как же это без визитов обойтись? 
– Ей–богу–с, ваше превосходительство. Удивительно, но вер-
но... Согласились все заместо визитов собраться сегодня в клубе, 
поздравить друг дружку и взнести по рублю в пользу бедных. 
– Не понимаю... – пожала плечами хозяйка. – Диковинное что–
то рассказываешь... 
– Так, матушка, теперь во многих городах делается. Не ходят с 
поздравлениями. Дадут по рублю и шабаш! Хе–хе–хе. Не нужно 
ни ездить, ни поздравлять, не нужно на извозчика тратиться... 
Сходил в клуб и сиди себе дома. 
– Оно и лучше, – вздохнула старуха. – Пусть не ездиют. Нам 
же покойнее... 

2 

Окуркин испустил громкий, трескучий вздох, покачал головой 
и продолжал: 
– За предрассудок почитают... Лень старшего почтить, с 
праздником его поздравить, вот и предрассудок. Нынче ведь 
старших за людей не считают... Не то, что прежде было. 
– Что ж? – вздохнула еще раз хозяйка. – Пусть не ездиют! Не 
хотят – и не нужно. 
– Прежде, матушка, когда либерализмы этой не было, визиты 
не считались за предрассудок. Ездили с визитами не то что с при-
нуждением, а с чувством, с удовольствием... Бывало, исходишь 
все дома, остановишься на тротуаре и думаешь: «Кого бы это еще 
почтить?» Любили мы, матушка, старших... Страсть как любили! 
Помню, покойник Пантелей Степаныч, дай бог ему царство не-
бесное, любил, чтоб мы почтительны были... Храни бог, бывало, 
ежели кто визита не сделает – скрежет зубовный! В одни святки, 
помню, болен я был тифом! И что ж вы думаете, матушка? Встал 
с постели, собрал силы свои расслабленные и пошел к Пантелею 
Степанычу... Прихожу. От меня так и пышет, так и пышет! Хочу 
сказать «с новым годом», а у меня выходит «флюст бей козы-
рем!» Хе–хе... Бред–с... А то, помню, у Змеищева оспа была. Док-
тора, конечно, запретили ходить к нему, а нам начхать на докто-
ров: пошли к нему и поздравили. Не считали за предрассудок. Я 
выпью, матушка, ваше превосходительство... 
– Выпей, выпей... Всё одно никто не придет, некому пить... 
Чай, твои–то правленские придут. 
Окуркин безнадежно махнул рукой и покривил рот в презри-
тельную усмешку. 
– Хамы... Все одним миром мазаны. 
– То есть как же это, Ефим Ефимыч? – удивилась старуха. – И 
Верхушкин, стало быть, не придет? 
– Не придет... В клубе–с... 
– Ведь я же ему, разбойнику этакому, крестной матерью при-
хожусь! Я его к месту пристроила! 
– Не чувствует–с... Вчера к Перцеву первым явился. 
– Ну те так и быть уж... Забыли старуху и пусть их, а твоим 
правленским грех. А Ванька Трухин? Неужто и он не придет? 
Окуркин безнадежно махнул рукой. 
– И Подсилкин? Тоже? Ведь я же его, подлеца этакого, из гря-
зи за уши вытянула! А Прорехин? 

3 

Старуха назвала еще десяток имен, и всякое имя вызывало на 
губах Окуркина горькую улыбку. 
– Все, матушка! не чувствуют! 
– Спасибо... – вздохнула Лягавая–Грызлова, нервно заходив по 
гостиной. – Спасибо... Ежели им опротивела благодетельница... 
старуха... ежели я такая скверная, противная, то пусть... 
Старуха опустилась в кресло. Морщинистые глазки ее замига-
ли. 
– Я вижу, что я уже больше не нужна им. И не надо... Уйди и 
ты, Ефим Ефимыч... Я не держу. Все уходите. 
Хозяйка прижала к лицу платок и захныкала. Окуркин погля-
дел на нее, испуганно почесал затылок и робко подошел к ней... 
– Матушка... – сказал он плачущим голосом. – Ваше превос-
ходительство! Благодетельница! 
– Уйди и ты... Ступай... Все ступайте... 
– Матушка, ангельчик мой... Не плачьте–с... Голубушка! Я 
пошутил... Ей–богу, пошутил! Наплюйте мне в лицо, старой мор-
де, если я не шутил... Все придут–с! Матушка! 
Окуркин стал перед старухой на колени, взял ее жилистую ру-
ку и ударил ею себя по лысине. 
– Бейте, матушка, ангел мой! Не шути, образина! Не шути! По 
щеке! по щеке! Так тебе, брехуну окаянному! 
– Нет, не шутил ты, Ефим Ефимыч! Чувствует мое сердце! 
– Разразись... тресни подо мной земля! Чтоб мне дня не про-
жить, ежели... Вот увидите–с! А пока прощайте, матушка... Не 
достоин за свои злые шутки продолжать ласку вашу. Скроюсь... 
Уйду, а вы воображайте, что прогнали меня, махамета зловредно-
го. Ручечку... поцелую... 
Окуркин поцеловал взасос старухину руку и быстро вышел... 
Через пять минут он был около клуба. Чиновники уже поздра-
вили друг друга, взнесли по рублю и выходили из клуба. 
– Стойте! Вы! – замахал им руками Окуркин. – Что это вы 
вздумали, умники? Отчего не идете к Людмиле Семеновне? 
– Нешто вы не знаете? Визитов мы нынче не делаем!.. 
– Знаю, знаю... Мерси вас... Ну вот что, цивилизованные... 
Ежели сейчас не пойдете к ведьме, то горе вам... Ревма ревет! Та-
кое на вас молит, что и татарину не пожелаю. 
Чиновники переглянулись и почесали затылки... 
– Гм... Да ведь ежели к ней идти, так придется идти ко всем... 

4 

– Что ж делать, миленькие? И ко всем сходите... Не отвалятся 
ноги... Впрочем, по мне как знаете, хоть и не ходите... Только вам 
же хуже будет! 
– Чёрт знает что! Ведь мы уж и по рублю заплатили! – просто-
нал Яшкин, учитель уездного училища... 
– Рубль... А место еще не потерял? 
Чиновники еще раз почесались и, ропща, направились к дому 
Лягавой–Грызловой.