Падение язычества


            ГАСТОНЪ БУАСЬЕ.

            ИЗСЛЪДОВАШЕ




последней религиозной борьбы на Запад! въ четвертое в!к!.




ПЕГЕВОДЪ СЪ ФРАНЦУЗСКАГО

ГОДЪ ?ЕДАВД1ЕЙ И СЪ ГВДИСЛОМЕИЪ

        М. С. Корелина.

        МОСКВА.

Т И II О Г РАФ I Я У. Л И С С Н Е РА Воздвиженка, КреетовозАВиыевскш
1892.

Предзслов1е редактора ne^ja.


  Имя Гастона Буасье хорошо известно русскимъ читателямъ, такъ какъ два его крупныхъ произведешя „Цицеронъ и его друзья^ и „Римская религгя отъ Августа до Антониновъ-давно уже существуют въ русскомъ переводе. Въ связи съ по-следнимъ изследовашемъ стоить и новая работа блестящаго Французского академика, переводъ которой мы предлагаемъ внимашю русского читателя. Не испещряя чужого труда подстрочными примечашями, мы считаемъ тЬмъ не менее необходимымъ подчеркнуть достоинства новой книги Буасье, который въ нашихъ глазахъ делаютъ ее весьма желательной для русской публики, и отметить некоторая спорныя места и несомненные промахи, неизбежные во всякомъ человече-скомъ деле.
  Прежде всего съ перваго взгляда поражаетъ несоотв'Ьтств1е заглав!я книги съ ея содержашемъ. Мы не находимъ въ ней не только исторш падешя язычества, но и вообще на дер-вомъ плане изследовашя новая релипя, а не старый культъ: изъ 18 главъ сочинешя 13 посвящены христианству. Но такое несоответств!е обусловливается сущностью дела: въ IV веке язычество уже переживало последнюю агонйо, не представляющую важнаго историческаго интереса. Падете римской на-щональной религш началось и прошло все стадш раньше Константина. Еще во время республики гречесше боги вытеснили римскихъ; въ конце ея обнаруживается глубокое равнодугше интеллигентнаго общества къ греко-римскому язы
I’

- IV 
> честву; тогда же на ряду съ невЗ^емъ и индиФФврентизмомъ > начинаютъ распространяться восточные культы; въ эпоху ' империя всФ эти чужеземные боги смешиваются съ греко-римскими, и национальная релипя древняго Рима превращается въ хаотическую интёрнацюнальную смесь утратившихъ смыслъ легендъ, нелЬпыхъ суеверий и разнообразные церемоний, то чувственныхъ, то мистическихъ, то требующихъ аскетическаго подвига, то разнуздывающихъ самыя дурныя страсти. Та часть образованна™ общества, которая не могла удовлетворяться такой верой, обратилась къ философы, пытавшейся или устранить религпо, занявъ ея место, или подвергнуть ее коренной переделке. За эпикурейцами, резко отрицавшими народную веру, и стоиками, старавшимися приспособить ее къ своей доктрине, последовали неопиеагорейцы и неоплатоники, которые сделали попытку создать изъ язычества богословскую систему и религюзную мораль. Этотъ процессъ падешя язычества имеетъ огромное значеше по своему историческому и психологическому смыслу и представляетъ большой интересъ по своему драматизму. Страстное стремление найти удовле-твореше религюзному чувству и глубойя страдашя при оче-видномъ несоотв'Ьтстеш традицюннаго культа психическимъ потребностямъ развитой личности служатъ нагляднымъ дока-зательствомъ могущества идеальныхъ .Факторовъ общественной жизни. Г. Буасье изобразить начало этого процесса въ своемъ раннемъ сочинены о римской релипи; въ новой книг® онъ касается только его послЬднихъ остатковъ, поскольку они обнаруживаются въ IV в’Ьк'6: описываетъ реакщонную попытку императора Юл1ана и даетъ картину языческаго общества, поскольку его симпатш и стремлешя проявились въ пе-реписк-Ц Симмаха, въ иЬкоторыхъ полемическихъ произведе-шяхъ противъ христаанства и въ знаменитомъ д'ЬлЪ объ ал-тар'Ь Победы въ римскомъ сенат'Ь. Немногие эскизы умираю-щаго язычества страдаютъ бледностью и незаконченностью, но это зависитъ не столько отъ автора, сколько отъ изобра-жаемыхъ имъ явлений: картина лишена оригинальности и яр-кихъ красокъ, потому что составляющее ея сюжетъ язычество олиж давно отжившей и поблекшей стариной. Релипозная

— V

реакщя Юл1ана представляетъ собою близорукую попытку провести въ жизнь старую программу неоплатониковъ, которая была непонятна для верующей массы и не могла удовлетворить ФилосоФскаго ума. ПослЪдше язычники Римской им-пер!и лишены глубокаго чувства веры и не имйютъ опреде-ленныхъ релипозныхъ убйждешй. Одни изъ нихъ, какъ Пре-текстатъ, поклонялись всЪмъ богамъ всего языческаго игра; друпе, какъ Флав1анъ, старались держаться только древае-римскаго культа- третьи, какъ Симмахъ, успокоивались на поверхностномъ монотеизме, съ которымъ чисто внйшнимъ образомъ примиряли традищонныя вйровашя; наконецъ, четвертые, какъ МакробШ, повторяли измышлешя неоплатониковъ. Кроме того, релипя была для всЬхъ этихъ представителей разрушившаяся язычества не живою силою, а только дополнешемъ къ ихъ политическимъ и культурнымъ идеаламъ. Последше язычники страстные поклонники античной цивили-зацш и ревностные патрюты; но такъ какъ культурный и-политичискШ блескъ древняго Рима въ IV вйхсй отошелъ уже въ область далекаго прошлая, то вей ихъ воззрйшя носятъ антикварный характеръ. Клавд1анъ все еще мечтаетъ о преж-немъ величш Рима и сената и не можетъ примириться съ пе-ренесешемъ столицы въ Византию; Симмахъ всеми силами старается соблюдать устарелые и отживппе свой вйкъ обычаи; ученые собеседники въ Сатурнал1яхъ Макроб1я ведутъ архес логичесше разговоры. Все они враждебны хрисйанству, но только потому, что считаютъ его гибельнымъ для государства и культуры; это застарелые реакцюнеры, которымъ слепая приверженность къ старине мешала отличать въ ней жизненное отъ отжившая и внушала вражду ко всему новому только потому, что оно отвергало омертвевшая стороны античной культуры. Послйдше язычники исходили изъ правильнаго на-блюдешя, что современная имъ цивилизащя развилась на почве язычества; но имъ казалось' немыслимымъ, чтобы она была возможна и на новой почве. Это печальное заблуждеше, обычная болезнь безусловныхъ поклонниковъ прошлаго, и осудило поелйднихъ язычниковъ на тяжелую роль мертвыхъ, погре-бающихъ своихъ мертвецовъ. Совершенно естественно поэтому,

VI

что Г. Буасье сдйлалъ главнымъ предметомъ своего новаго изслйдовашя не развалины язычества, осужденный на тайте, а развипе новой христианской культуры, которой предстояло великое будущее. Здйсь на первомъ планй долженъ быть по-ставленъ вопросъ объ отношении новой релипи къ старой культурй, и авторъ посвящаетъ ему большую часть своей книги. Такой планъ изложешя обусловливается самою сущностью дйла. Процессъ усвоешя хриспанствомъ здоровыхъ элементовъ античной культуры имйетъ всемирно-историческую важность, потому что такимъ путемъ средше вйка получали свое наследство отъ древняго м!ра и результаты многовекового развит восточной и греко-римской цивилизацш становились достояшемъ новыхъ народовъ. Въ IV вйкй, когда гонимая релипа сделалась господствующей, этотъ процессъ всту-палъ въ новый Фазисъ развит. Являлся вопросъ, удастся ли учителямъ новой вйры освободиться отъ естественной ненависти къ культурй гонителей, или они повторять ошибку свопхъ преследователей и безапеллящонно осудятъ все языческое, какъ тй осуждали христианство? Вопросъ этотъ имйлъ огромную важность. Новая релипя вполнй овладела душой человека, и ея учете определяло отношенье къ наукй, искусству, ли-тературй. Въ- христианской апологетика уже существовало крайне враждебное языческой культурй течете, представителями котораго были ТаНанъ и нйкоторые друпе писатели на Востокй и Тертулл1анъ на Западй. Было чрезвычайно важно, какое направление одержитъ верхъ въ IV вйкй. когда хрисэт-анство стало господствующей релипей и когда жили велите учители Церкви, голосъ которыхъ имйлъ огромное значете не только для современниковъ, но и для отдаленнаго потомства. Къ счаст!ю, победа осталась не на сторонй абсолют-ныхъ противниковъ античной культуры. Многовековое воспи-таше, которое дано было греко-римскому обществу Филосочйей, наукой, литературой и искусствомъ, сдйлало необходимыми эти стороны языческой цивилизащи и для последователей христианской релипи. Г. Буасье вполнй признаетъ важность усвоешя хриспанствомъ жизненныхъ сторонъ языческаго на-слйдства, но въ его книгй нйтъ полной и всесторонней исторш

9

— VII

этого процесса. Авторъ ограничивается изображешемъ воспи-ташя, какъ главн'Ьйшаго проводника античнаго вл!ян!я на христианство и отм-Ьчаетъ только некоторые его результаты, про-явивппеся преимущественно на раннихъ произведешяхъ христианской литературы.
  Вторая, третья и четвертая книги сочинешя Буасье, несмотря на много блестящихъ и оригинальныхъ странпцъ, страдаютъ некоторой отрывочностью и несоразмерностью отд'Ьльныхъ частей, что зависитъ отчасти отъ метода автора, отчасти отъ его плана. Буасье не изсл^дуетъ всЬхъ проводниковъ античнаго влгяшя и не даетъ систематическаго изложешя его ре-зультатовъ въ христганскомъ м^росозерцаши. Онъ только кон-статируетъ его наличность на конкретныхъ примФрахъ ; у него нгЬтъ систематической исторш проникновешя въ христианство античной культуры, а есть только историчесюя доказательства существовашя этого Факта. Все. содержаше трехъ названныхъ книгъ представляетъ собою только обильную Фактическую аргу-ментащю усвоешя христчанствомъ культурной работы прош-лаго, а не всестороннюю истор1ю этого процесса. Но эти аргументы по временамъ являются законченными пзслйдовашями. Такова 2-я книга, гд'Ь идетъ р4чь о воспиташи, и 4-я о латинской христианской поэзш. Такой планъ изложения имФетъ выгодныя стороны, такъ какъ расширяетъ содержаше книги и углубляетъ аргументащю, но отъ этого страдаетъ стройность и целость изложешя. Такъ, обширная 1-я глава 2-й книги (97—133), гд^ авторъ сводить результаты новыхъ изсл'Ьдова-шй объ организащи общественнаго воспитаны въ Римской имперш, не ивйетъ прямой связи съ главными содержашемъ книги. Вся четвертая книга им'Ьетъ огромную самостоятельную ц’Ьну, какъ превосходное изсл^доваше о малоизвЗзстныхъ и весьма важныхъ писателяхъ чрезвычайно интересной эпохи. Но занятый ихъ изображешемъ, авторъ забываетъ иногда основную задачу своего труда и слабо отменаетъ вл!яше древности, всл,Ьдств1е чего эта часть книги представляется почти совершенно отдЪльнымъ и самостоятельнымъ этюдомъ. Т'Ьмъ не мен-Ье, несмотря на всЬ недостатки плана, главное поло-жеше Буасье, что христианство восприняло античную ‘куль

— VIII —

туру, доказано имъ съ полной убедительностью и съ поразительной наглядностью. Достаточно прочесть две последнихъ главы 3-й книги, чтобы видеть, какъ неотразимо было античное Bniflfiie даже для такихъ деятелей ранняго христианства, какъ свв. АмвросШ, Теронимъ и Августинъ.
  Труднее согласиться съ объяснешями, катя даетъ этому Факту Гастонъ Буасье. Доказавъ, что посредствомъ воспитала „прошла въ христианство почти вся языческая древ-ность"', онъ задаетъ вопросъ, почему въ христианской школе оставили языческихъ авторовъ и старые приемы образовашя, и сводитъ этотъ консерватизмъ къ тремъ причинамъ: во-пер-выхъ, не желали делать изъ школы поле опытовъ; во-вто-рыхъ, у старшаго поколешя симпатш къ традищонной школе обусловливались прелестью воспоминаний о собственной юности; въ-третьихъ, „некоторое довольство собой, которое никому не чуждо, приводить насъ къ мысли, что система воспитания, сделавшая насъ темъ, что мы есть, давала недурные резуль-таты”. (стр. 145). Мы думаемъ, что причины лежали гораздо глубже. Если соображешя, приведенный Г. Буасье, и содействую™ устойчивости установившихся системъ и пр!емовъ образовашя, то это бываетъ исключительно въ эпохи спо-койнаго развипя давно укоренившихся началъ духовной жизни. Перюдъ борьбы и победы христианства надъ язычествомъ отличался другимъ характеромъ. Тогда происходилъ глубокий культурный переворотъ, и вся духовная жизнь перестраивалась на новыхъ началахъ. Рутинный консерватизмъ совершенно чуждътакимъэпохамъ; наоборотъ, оне скорее склонны къ противоположному недостатку, къ доктринерскому радикализму. Поэтому, если христианство сохранило старую систему воспо-тдшя, то причиною этому не консерватизмъ. Буасье самъ приводить несколько попытокъ изменить систему образовашя въ новомъ духе и между прочимъ трактатъ бл. Августина на эту тему. Но все эти попытки должны были окончиться неудачей. Образованное общество античнаго Mipa, принявши новую ре-лигпо, не могло отказаться ни отъ эстетическихъ потребностей, которыя удовлетворялись искусствомъ и литературой, ни отъ умственныхъ интересовъ, которые влекли къ научнымъ заня-

IX

Т1ямъ и къ философскимъ вопросамъ. А вся эта духовная пища заключалась въ языческой культур*. Совершенно естественно, что образованные отцы не хотели лишать своихъ д*тей того, что они считали необходимымъ услов!емъ умственной жизни. Системы общественнаго образовашя обусловливаются запросами духовной жизни своего времени; вотъ почему античная школа, несмотря на свое языческое происхождеше, была сохранена культурнымъ хрис'панскимъ обществомъ и пала только тогда, когда на развалинахъ римской имперш поселились варварск!е народы.
  Второе заглавхе книги Буасье тоже требуетъ некоторой оговорки. Читатель не найдетъ здесь систематическаго изло-жешя последней борьбы- поб*доноснаго хрисНанства съ поб*-жденнымъ язычествомъ. Авторъ мимоходомъ говорить о м*рахъ христанскихъ государей противъ стараго культа и почти со-вс*мъ не упоминаетъ о взрывахъ релипознаго Фанатизма съ той и другой стороны. Онъ останавливается только на двухъ мо-ментахъ политической борьбы при Константин* и Юл1ан* и сосредоточиваетъ внимаше на борьб* культурной, имеющей по своимъ результатамъ огромную всем!рно-историческую важность. Эта часть книги Буасье представляетъ особенный интересъ по оригинальности взглядовъ автора и по значенпо его выводовъ.
  Буасье не согласенъ съ теми изсл*дователями, которые видятъ въ Константин* свободнаго мыслителя, совершенно равнодушнаго ко вс*мъ релипямъ, и считаютъ его обращеше д*ломъ искусной политики. По мн*н!ю Буасье, не политика, а в*ра руководила императоромъ и доставила господство хри-сианству, и его аргументами кажется намъ вполне убедительной. Но авторъ совершенно игнорируетъ влгяше политики -въ релипозной реформе Константина, что придаетъ неверную окраску личности перваго христианина на престоле цезарей и д*лаетъ непонятной его первую меру въ пользу христаанъ — знаменитый Милансшй эдиктъ. Буасье настаиваетъ на суе-в*р!и Константина, утверждаетъ, что онъ принялъ христианство изъ релипознаго разсчета, такъ какъ былъ убежденъ, что христ1анск1й Богъ лучше, чемъ язычесгая божества, награ-

  ждаетъ зд'Ьсь на земл'1; своихъ служителей (стр. 17,20,21,23 — 24). Въ самомъ Лпланскомъ эдиктЬ онъ видитъ желаше императора „расположить къ себ'Ь вс'Ьхъ боговъ терпимостью ко всЬмъ культамъ¹¹ (стр. 27). Но такое настроение и такое миросозерцание совершенно несовместимы съ хрисиаствомъ. Глубокая ненависть и ожесточенная вражда, съ которыми встрФтилъ языческий м!ръ учете Христа, обусловливались главнымъ обра-зомъ т'Ьмъ, что хрисыане не могли примириться съ старой релипей и рЪзко отвергали ея боговъ. Буасье самъ чувствуетъ преувеличен1'е той черты, которую онъ считаетъ существенной въ характера Константина, и, впадая въ некоторое самопро-THBopisnie, объясняетъ язычесгпя стороны Миланскаго эдикта в.'пяшемъ императорской канцелярш (стр. 32 и 33). Въ резуль-тат£ образъ Константина страдаетъ неопределенностью очертаний, а толкование важнаго памятника его релппозной политики — искусственностью и натяжкой. Намъ кажется, что тотъ и другой получатъ лучшее осв'Ьщеше, если принять во внп-маше политические интересы Константина. Весьма вероятно, что не выгода, а религюзныя убйждешя склонили императора къ релипи, которая еще при его предшественник^ подверглась кровавому гонешю. Но находясь во главР государства, большинство гражданъ котораго держалось языческой релипи, Константинъ не могъ действовать решительно и долженъ былъ считаться съ возр'Ьшями своихъ подданныхъ. Съ этой точки зрЪшя не трудно объяснить и наружное двоев'^е императора, и неопределенный языкъ его актовъ¹, когда они касаются релипозныхъ отношенй, и медленность его окончательного и решительного присоедйнешя къ христианству, что совершенно упускаетъ изъ виду Г. Буасье. Константинъ прини-j малъ новую в^ру, какъ челов’Ькъ в'ЬрующШ; но онъ долженъ былъ действовать, какъ политикъ, стремясь дать своей релипи господствующее положеше еще въ языческомъ государств^.

    ¹ Почти одновременно съ книгой Буасье появилась новая работа О. Seeck’a о Милавскомъ эдиктЬ, въ которой авторъ старается доказать, что этотъ актъ изданъ былъ не Константиномъ, а однимъ только Лпцп-юемъ и не для всей miirepiir, а только для Востока (Zeitsehrift ftir Kirchen-geschichte В. XII).

XI

  Если взглядъ Буасье на Константина, верный по существу, требуетъ, какъ мы думаемъ, некоторыхъ ограничен^, то его характеристика Юл1ана и оценка последней попытки реставрировать язычество принадлежать къ числу наилучшихъ местъ книги. Авторъ съ полнымъ безпристрасйемъ осветилъ и привлекательный и темныя стороны несчастного Апостата, который во все времена возбуждали спмпатш противниковъ христианства и весьма часто внушалъ вражду и отвращение хри-сттанскимъ историкамъ. Странная Фигура способнаго мечтателя и мистика, которому торжествующее христианство случайно причинило много страданий, а побежденное язычество съ его искусствомъ и Философией, съ его поэтизорованьемъ природы и таинственной майей давало полное удовлетворете, нарисована съ поразительной ясностью и съ полнымъ безпристра-сттемъ. Страстный поклонникъ античной древности, до крайности идеализировавший язычество и совершенно не понявший хрисйанства, стоитъ передъ нами, какъ живой.
  Не давая систематпческаго изложения политической борьбы хриспанства съ язычествомъ, Г. Буасье обращаетъ особое BHHJianie, на борьбу культурную. Эта борьба сосредоточивалась въ литературе даже въ те.хъ случаяхъ, когда обе партш обращались, къ властямъ, и авторъ тонко подмЬчаетъ особенности полемическихъ пр!емовъ обоихъ противниковъ и верно опени-ваетъ историческое значете защищаемыхъ ими принциповъ. Главный упрекъ, который делали христианству образованные язычники, заключался въ томъл что новая релит презираетъ и разрушаетъ античную культуру. Къ V веку христианство Фактически опровергло это обвинеше. Въ то время какъ большинство посл'Ьднихъ литературныхъ противниковъ христианства презрительно игнорировало его существование, христианская литература успешно извлекала изъ языческихъ памятниковъ то, что было въ нихъ жизненнаго и безсмертнаго. Эта разница была весьма благотворна и для хрисианства, и для культуры. Г. Буасье справедливо замечаетъ, что христианская поэзы, примыкая некоторыми сторонами къ античнымъ образцамъ, оканчательно примирила образованныхъ язычниковъ съ новой верой (стр. 337); правда, авторъ думаетъ, что все последив