Книжная полка Сохранить
Размер шрифта:
А
А
А
|  Шрифт:
Arial
Times
|  Интервал:
Стандартный
Средний
Большой
|  Цвет сайта:
Ц
Ц
Ц
Ц
Ц

Теория потребления

Покупка
Основная коллекция
Артикул: 143350.04.98
Доступ онлайн
от 152 ₽
В корзину
В предлагаемой книге исследуется одна из наиболее важных проблем современности — потребление. Предпринимается попытка комплексного рассмотрения этого феномена в его связи с остальными сферами человеческой жизни. Потребление изучается в качестве органичной части как индивидуального, так и общественного существования. Книга предназначена для философов, социологов, культурологов, психологов, а также для широкого круга читателей проблемами современного мира.
Борзых, С. В. Теория потребления: Монография / Борзых С.В. - Москва :НИЦ ИНФРА-М, 2016. - 125 с. (Научная мысль) (Обложка. КБС)ISBN 978-5-16-011308-1. - Текст : электронный. - URL: https://znanium.com/catalog/product/558079 (дата обращения: 29.03.2024). – Режим доступа: по подписке.
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов. Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в ридер.
Москва
ИНФРА-М
2016

ТЕОРИЯ
ТЕОРИЯ

ПОТРЕБЛЕНИЯ
ПОТРЕБЛЕНИЯ

Ñ.Â. ÁÎÐÇÛÕ
Ñ.Â. ÁÎÐÇÛÕ

Борзых С.В. 
Теория потребления: монография. — М.: ИНФРА-М, 2016. — 
125 с. — (Научная мысль).

ISBN 978-5-16-011308-1 (print)
ISBN 978-5-16-103482-8 (online)

В предлагаемой книге исследуется одна из наиболее важных проблем современности — потребление. Предпринимается попытка комплексного рассмотрения этого феномена в его связи с остальными 
сферами человеческой жизни. Потребление изучается в качестве органичной части как индивидуального, так и общественного существования. 
Книга предназначена для философов, социологов, культурологов, 
психологов, а также для широкого круга читателей, интересующихся 
проблемами современного мира.

УДК 11 
ББК 87

УДК 11
ББК 87
 
Б82

© Борзых С.В., 2011
ISBN 978-5-16-011308-1 (print)
ISBN 978-5-16-103482-8 (online)

Б82

Предисловие

Прежде чем приступить к основному тексту позвольте сделать не
сколько, по сути, ни к чему не обязывающих замечаний. Они будут
встречаться и дальше, но сейчас они выступают в роли необходимой
подготовки, в качестве проясняющего материала. Итак. 

Первое касается самого стиля изложения. Мы не стали нарочно

выдумывать новые термины или изобретать некий новояз. Безусловно, мы также не отказались от небольшой доли специального лексикона, но он незначителен по своему объёму. Мы поступили так потому, что не считаем нужным открывать Америку. Все потребные для
нашего повествования слова и их значения содержатся в повседневной речи большинства людей. И оттого нашу работу легче понимать. 
Да, возможно, предложения длинны, а их конструкции сложны для
восприятия, но при этом каждая фраза ясна и прозрачна, и надо просто совершить усилие, чтобы её понять. 

Второе заключается, в принципе, в том же. Мы не стали отказы
вать себе в удовольствии последовать привычке и использовать местоимение «мы», несмотря на то, что за ним скрывается единственное
число. Эта уступка произведена нами не для собственного возвеличивания, а как дань научной области нашего исследования. В конце концов, это философия, притом с большой буквы, а не рассказ или повесть. 

Третье продолжает тот же сюжет. Мы всё-таки удержались от того, 

чтобы окончательно перепутать все пути, и разбили нашу работу на
три части. В этом смысле мы поступили абсолютно логично. Но зато
внутри самих глав логика большей частью отсутствует. Именно поэтому нередки отступления, оговорки, замечания и уточнения. Они
есть в основе своей клей, скрепляющий весь текст. Может показаться, 
что мы зря пустили всё на самотёк. Но это не так. На самом деле свободное изложение своих мыслей куда более плодотворно, чем следование каким-то нелепым и обязывающим правилам. После прочтения
вам станет ясно, почему мы так негативно относимся к всякого рода
предписаниям, пока же отметим только то, что поток сознания (не
наркоманский, а нормальный) весьма положителен и, главное, продуктивен. 

Четвёртое замечание неизбежно, но грустно. Оглядываясь на про
деланную работу, мы с сожалением вынуждены констатировать тот
факт, что наше исследование оказалось неполным. Это не значит, что
оно не закончено, либо в нём имеются некие пробелы и недосказанности. Как раз наоборот – оно представляет собой целостность, из которой нельзя ничего изъять. Проблема состоит в том, что мы не смогли

затронуть весь спектр вопросов, касающийся состояния современного
мира. И тут, и там, при проверке мы находили множество явлений, не
получивших в этом тексте либо вовсе никакого, либо всеобщего освещения. В своё оправдание мы лишь заметим, что наша работа и не
предполагала полноценного проникновения вглубь. Это, скорее, эссе, 
эскиз к будущему, более полнокровному анализу. Данный текст – это
набросок, теоретическая основа, на фундаменте которой можно выстроить здание понимания сегодняшнего мира. 

И, наконец, последнее замечание. Мы не стали нигде ссылаться не

работы наших коллег, как философов, так и специалистов в других
сферах гуманитарного знания. Опять же надо подчеркнуть то, что это
не означает нашего пренебрежения ими или нашего незнания их достижений. Если бы возникла такая необходимость (а нам кажется, что
это всего лишь блажь), то мы бы снабдили наш текст солидным количеством ссылок и сносок, привели бы цитаты и мнения. Но, как выяснилось в ходе написания этого исследования, такая нужда не проявилась. Мы вполне смогли обойтись и без чудовищного массива литературы, к которой внимательный читатель всегда сможет обратиться и
самостоятельно. К тому же наш текст несколько выбивается из общего строя. Мы анализировали не поверхность, но внутренности, а потому объясняли всё с иных позиций, отличающихся от общепринятых. Удалось ли нам это – судить вам. Но мы надеемся, что чтение
будет приятным и, самое главное, возмущённым. Потому что именно
несогласие порождает истину. Ведь в споре её находят. 

Концепция потребления

Любая философская концепция имеет перед собой некий отдалён
ный горизонт. Такую точку впереди, в движении к которой и состоит
смысл деятельности любого философа. Невозможно дать исчерпывающий ответ на любой философский вопрос, в противном случае он
мгновенно исчезает из поля философии и переносится в сферу интересов другой науки. Философ должен оставлять после себя приготовленное для вспашки поле. Он приглядывается к окружающей среде, 
находит подходящее место и пытается его, что называется «облагородить», т.е. приспособить для последующей обработки. В этом отношении он словно смотрящий вдаль вахтенный. Достигнутый рубеж
всегда предполагает новый, за которым мгновенно открывается неизведанное. И нужно снова чертить маршруты, необходимо изучать
карты и полагаться на судьбу. Потому что никто не знает, что впереди. 

Тема, вынесенная нами в заголовок, не есть сугубо философская

проблема. Её изучают и другие дисциплины. Но мы не будем рассматривать её с точки зрения экономики, психологии или, скажем, 
социологии. Для нас потребление – это не истребление богатств, не
удовлетворение неких психических потребностей, это и не одна из
сторон социализации. Хотя и это всё тоже. Мы считаем, что потребление шире, а, главное, масштабнее всего того, что способны сказать о
нём эти науки, как, впрочем, и все остальные. Потому мы заранее
предупреждаем, что после нас останется (просто обязано остаться) 
поле под паром. И идущие за нами должны продолжить начатое, но
сделать это так, чтобы и после них белые пятна непознанного очаровывали своими возможностями к раскраске. 

Здесь очень важно понять, что сделать тему философской не очень

просто. Для этого нужно усилие, акт воли. Необходимо собрать все
свои внутренние потенции, чтобы превзойти самого себя. Потому что
любому человеку известно то, что мы будем говорить о потреблении. 
И вместе с тем абсолютно незнакомо. Известно в том смысле, что интуитивно, внесловесно, мы знаем обо всём. Мы живём в этом мире, не
запинаясь на каждом шагу. Мы уверенно прокладываем свой путь в
страшных дебрях огромного количества по-настоящему сложных понятий, значений и явлений. Знаем ли мы их? Вроде да. Мы плывём по
поверхности, не замечая глубины. И наша лодка благополучно добирается до места назначения, у каждого – своего, и у всех – одного и
того же. Но что мы можем поведать о мире, кроме нелепых обобщений, бытовых воззрений и повторений чужих слов? В силах ли мы
преодолеть эту косность в себе, это страстное нежелание докопаться
до сути? Именно потому мы ничего и не знаем. Мы не совершаем ни
единого напряжения, мы расслаблены и умиротворены. Мы находимся не в мире, но при нём. Около него, рядом с ним. И поэтому нам

незнаком ни мир, ни соответственно потребление. Мы не выражаем
его словами, не строим фраз о нём, мы лишь намекаем на него, но намёки эти есть всего лишь обрывки знания, возгласы и междометия. И
задача философа состоит в том, чтобы сделать усилие, собраться и
нырнуть вглубь, туда, куда погружаются немногие, а большинство
боится. Философ должен высказать интуитивное, непроизносимое, 
скрытое. И для этого необходим поступок. Надо ступить за борт такого привычного и знакомого корабля и попасть в бездну. И вот в ней, в
самой её гуще, выискать правильные сочетания букв, а затем рассказывать о том, каков морской чёрт, о котором на кораблях ничего не
знают, но лишь догадываются. В этом отношении нам придётся несладко. Но, с другой стороны, мы не одиноки, не кинуты на произвол
рока. За нами пристально следят жаждущие, желающие узнать. 

Так что же нам нужно сделать? Как проблема становится фило
софской? Во-первых, надо отбросить нелепые намерения составить
раз и навсегда некую данность, отринуть попытки добраться до дна. И
оставить колоссальное Нечто. Во-вторых, необходимо отойти от уже
знакомого, от банальностей и тавтологий. И, наконец, последнее, 
третье условие. Мы должны собраться и сконцентрироваться. Пускай
многим не понравится то, что мы отыщем в тёмных водах – это, как
говорится, их проблема. Истина не обязана кому-то нравится, она суть
данность. 

Таким образом, мы почти добрались до начала разговора. Но пре
жде чем начать рассуждать, мы отвлечёмся ещё раз. Любого человека
всегда интересует, почему темой того или иного исследования стала
имена та, что вынесена в заголовок. Почему не другая? Как мы уже
сказали выше, нам импонирует то усилие, которое необходимо приложить для разрешения, в общем-то, нефилософской задачи. Но это
далеко не всё. Задача априори не является философской или какойлибо иной. Если вы наденете розовые очки, то весь мир перекрашивается в розовые тона. Это взгляд на вещи. Угол зрения. То же самое
можно сказать и о некой позиции, которую занимает наблюдатель, а, 
следовательно, что-то попадает ему на глаза, а что-то исчезает из виду. Нам кажется (да нет, мы уверены), что тема потребления до сих
пор изучалась лишь с одной стороны. Её не то чтобы обходили вниманием, но разглядывали как-то неполно, словно делали фотографию, 
не удосужившись обойти со всех сторон, а тем более – взглянуть
внутрь. Потому мы и заполняем этот пробел. И, конечно, как и в любом другом случае, нам просто хочется задуматься над этим. Во всякой работе присутствует элемент личного приятия. Или неприятия. 
Генерал изучает дислокацию противника не потому, что ему очень это
нравится, а чтобы разбить наголову. Мы не тот самый генерал, стараться что-то выполнить под палкой глупо, особенно если у нас есть
выбор. Мы лично заинтересованы в успешном окончании нашего мероприятия. А потому можем начать. 

Что мы знаем о потреблении? Что уже входит непременной частью

в наше исследование? Это те самые снимки – двухмерные проекции
действительности. А, значит, есть один путь проникновения глубже. 
Нужно собрать все имеющиеся данные и обобщить их, составить галерею известного и, вот, за ним отыскать такое, что раньше скрывалось от нас. Возможно ли это? В каком-то, но урезанном виде да. Однако для открытия третьего измерения нужно воображение. Пусть так. 
Попробуем оттолкнуться от фотографий. 

Потребление не единственная тема нашего разговора. За любой

темой кроются многие другие, не явленные не поверхности, но подразумеваемые. Как в симфоническом произведении есть партии различных инструментов, так и в научном дискурсе есть скрытые мотивы, 
казалось бы, посторонних явлений. Что же сопутствует потреблению? 
Это понятия использования, потребности, нужды, внутреннего голода
и т.д. Они связаны друг с другом. Но как? Конечно, использование
чего-либо, по сути, является синонимом потребления. Часто два этих
слова употребляют как заменители. Но это не так. Или не совсем так. 
В дальнейшем мы ещё придём к пониманию их различия, но пока оставим его в стороне. 

Однокоренное (правда, в русском языке) слово потребность более

значимо для нас, как те самые фото, что дают двумерные описания
реальности. И опять небольшое отступление. Мы уже упомянули
один из методов исследования действительности – собирание всех
взглядов. Тут же вступает в дело новый подход – анализ, разбиение на
части для лучшего усвоения. Если первый обозначается термином
синтез, то второй становится некой антитезой ему. Итак. Потребность
есть базовая единица нашей работы. Потребление в общепринятом
значении предстаёт как процесс удовлетворения тех или иных потребностей. Пока неважно, каких именно. Но чем является сама потребность? Это что-то нуждающееся в удовлетворении. То есть скрытое недовольство, какая-то неуравновешенность, которые вынуждают
нас действовать, суетиться по поводу снятия этого напряжения. И
здесь сразу возникает вопрос опять, казалось бы, посторонний. Чем
отличается потребность от желания? И то, и другое заставляет нас
двигаться. И то, и другое разъедает нас изнутри. И то, и другое часто
совпадает. Допустим, мы хотим есть. Это и потребность, и желание. 
Потребность потому, что без еды нам не выжить, особенно долгое
время. Желание потому, что недолгое время без еды можно и обойтись и потому, что без пищи мы выдержим вследствие стремления к
той, конкретной еде. И вот мы наблюдаем различие. Удовлетворение
желаний не столь строго обязательно, как удовлетворение потребностей. Если у нас не будет миллиарда желанных долларов, то мы не
умрём, хотя и будем сетовать на судьбу за то, что она так несправедлива к нам. Но если у предприятия не будет того же самого миллиарда
для погашения задолженности по кредиту, то его распродадут по час
тям или целиком, в общем, оно перестанет существовать. Поэтому
потребность – это не только что-то нуждающееся в удовлетворении, 
но и что-то такое, без чьего удовлетворения испытывающее нужду
перестанет быть самим собой. Предприятие из нашего примера никуда не исчезнет без столь необходимого миллиарда. Физически оно
продолжит своё существование, но фактически собой уже не будет. 
Таким образом, мы приходим к пониманию того, что потребность – 
это нужда в сохранении прежнего вида. Того вида, в котором нуждающийся пребывал до её возникновения. 

Касаются ли эти размышления человеческого существования? В

некотором роде да. Все потребности, обусловленные нашим организмом, являются потребностями в данном нами определении. Потребность в пище, кислороде, сне, совокуплении, строго ограниченных
параметрах окружающей среды, воде и в прочем в природе наличном
существе есть потребность. Это один из классов потребностей. Назовём их биологическими или физиологическими. Данный класс потребностей роднит нас почти со всеми живыми организмами. Они
точно также нуждаются в подкормке, в некоторой стабильной среде и, 
безусловно, в продолжении рода. Однако человек не ограничивается
животными прихотями своей физиологии. Мы знаем огромное количество примеров, которые доказывают нам условность потребности. 
Люди жертвуют жизнью ради Родины и близких. Люди идут на рекорд, несмотря на ограничения, накладываемые их телом. Люди принимают обет безбрачия. Во всех этих примерах есть что-то такое, что
толкает людей на сопротивление своей природе. 

Как бы избита ни была эта фраза, но её стоит воспроизвести: люди

– это разумные существа. Рассудочность каждого конкретного человека всегда можно поставить под сомнение, однако это не означает
неразумность человека как такового. В приведённых кейсах люди используют некий расчёт, не связанный с целостностью своего биологического существования. Они делают выкладки, применяют определённые подходы, выверяют и принимают решение, противоречащее
потребности. Или действуют спонтанно. Значит ли это, что в подобных ситуациях речь идёт не о потребностях, а о чём-то другом? Однозначно нет. Это те же самые потребности, но уже другого поля. Люди
(и тут мы снова вынуждены озвучивать банальности) принадлежат не
только миру живой природы, но и социальному миру созданной ими
культуры. У человека может возникнуть настоятельное желание, даже
потребность в неблаговидных с точки зрения своего организма поступках. Я перестану быть собой, если не поделюсь с ближним последним куском хлеба. Я превращусь в кого-то другого, незнакомого
мне самому. Многочисленные произведения литературы основаны на
подобных превращениях. Преступление меняет человека, жестокость
переворачивает в нём всё с ног на голову, любовь перекраивает уже
такой привычный для нас материал. Не удовлетворив этого позыва, 

люди становятся иными. Но зато пожертвовав жизнью, установив рекорд, соблюдая целибат, они сохраняют сами себя. Поэтому мы с
полным правом можем обозначить эти потребности как социальные, 
либо культурные. 

Но это ещё не всё. Теперь нам необходимо разобраться с вопросом

об источнике возникновения потребности. Служит ли в качестве такового нечто внутреннее, либо же им выступает внешнее давление? 
Этот вопрос способен увести нас далеко от темы нашего исследования, но мы постараемся выдержать определённые рамки. Наш организм дан нам таким, каким мы его наблюдаем. Мы можем изменять
его в очень ограниченных пределах. Конечно, в последнее время медицина дошла до того, что стала изменять форму носа, разрез глаз, 
пересаживать волосы, уже было разбежавшиеся по всему телу, обратно на голову, удлинять ноги и убирать лишний жир. Скорее всего, в
будущем она будет в состоянии сотворить из нашего тела всё, что нам
только пожелается. Но это не отменяет наличие у нас двух рук, двух
ног, одной головы и т.д. Человек останется человеком лишь при условии сохранения своего внешнего облика. По большому счёту все эти
изменения мало что меняют в нас самих. Как бы то ни было, но наше
человеческое тело устанавливает для нас границы, за которыми следуют уже не люди, а кто-то другой. Мы обязаны питаться, куда-то
девать продукты жизнедеятельности, продолжать род и прочее. В этой
связи мы утверждаем, что биологические потребности предзаданы
нам, но не исходят из нас самих. На нас оказывается широкое и масштабное давление, которому мы просто подчиняемся. Человеческое
общество только корректирует внешнюю сторону дела, не пытаясь
сотворить из нас что-либо иное, чем мы уже являемся. Так регулируются приём пищи, сексуальные запреты и способ испражнений, как и
многое другое. 

Социальные потребности также внешни по отношению к нам, как

и биологические. Мы не выбираем язык, на котором с нами будут общаться родители или те, кто их заменяет, а, значит, и первый усвоенный шифр общения с окружающими. Мы не выбираем государственное устройство того социума, в котором нас угораздило появиться. 
Мы не выбираем даже наших желаний, потому что они общественно
навязаны. По сути нас закабаляют с самого нашего рождения. И мы
жертвуем жизнью ради Родины не потому, что так сильно любим её, а
потому, что нас научили её любить, а вдобавок пояснили на привитом
нам языке смыслов и значений, что подобные жертвы вообще-то желательны и поощряемы. Конечно, солдат, идущий в атаку, вряд ли
задумывается над тем, что он отдаёт жизнь ради будущей славы, хотя
и такое возможно. Нет. Солдат делает то, что он делает, потому, что
не знает иного. Ведь солдаты гибнут, не так ли? Следовательно, любой призванный на службу заранее предназначается для смерти. Исключений тут не бывает… 

Впрочем, мы немного отвлеклись. Главное, что и биологические, и

социальные потребности внешне нам навязаны. Но есть ли в них чтото от нас самих? Естественно. У всякого из нас особый организм. 
Один страдает от инсулиновой зависимости, а другого мучает желудок. Один высок, а другой низок. У одного избыточный вес, а у другого вес мал. В этом отношении наше особенное тело порождает такие
же особенные потребности, а внешняя среда служит исключительно в
роли наличного для их удовлетворения материала. Мы используем
природу так же, как она использует нас. Так что внутреннее содержание в биологических потребностях всё же присутствует. 

Но то же самое касается и социальных потребностей. Мы занима
ем различные позиции в обществе, мы нуждаемся в этих позициях, 
потому что без социума мы неспособны просуществовать скольконибудь продолжительный отрезок времени. Люди, попадавшие на
необитаемые острова, быстро сходили с ума по той простой причине, 
что не имели никакого общения с себе подобными, не имели новых
эмоциональных переживаний, не имели кого-нибудь, с кем можно
было бы поделиться своими мыслями, делами, впечатлениями. Они
придумывали новые социальные миры, как бы заменяя их отсутствие
воображением. Человек есть продукт общества, как и общество есть
результат взаимодействия индивидов. Потому люди заинтересованы в
социуме не меньше, чем он в них. Этот непреложный факт нередко
забывается. Всем своим естеством мы тянемся к таким же, как и мы. 
Ребёнок на уровне подсознания протягивает руку в направлении другого человеческого существа. Но как же тогда быть с детьми Маугли? 
Они не люди. Это внешне похожие на человека существа, внутри животные. Но даже им ведома жажда других, жажда сообщества. 

Резюмируя, мы можем сказать, что потребность – это обусловлен
ная нашим существованием нужда к сохранению. Однако здесь возникает ещё один момент, требующий своего разрешения. Действительно ли каждый человек стремится к консервации себя самого в
имеющихся рамках, либо же он предпочитает статике движение? На
самом высоком уровне абстракции всё есть движение, и всё есть покой. Потому есть постоянство движения и движение постоянства. Но
в нашем случае это нужно ещё прояснить. Люди некоторую часть
своей жизни растут, затем могут худеть или, наоборот, толстеть. Любят вначале одних, а потом переключаются на других. Предпочитают
селёдке сёмгу, а после их уже не оторвать от селёдки. Даже элементарные частицы никогда не пребывают в покое. Всё течёт. Но вместе с
тем есть и некое постоянство. Мы узнаем человека даже после долгой
разлуки с ним. Мы сохраняем приятные воспоминания о своих прежних увлечениях. Мы остаёмся все теми же, что и раньше. Людьми, по
крайней мере. Безусловно, обозначая потребность как нужду к сохранению, мы не имели в виду полное отсутствие изменений. Ребёнок, 
т.е. человек, наиболее полно и основательно меняющийся, ещё не есть

Доступ онлайн
от 152 ₽
В корзину