Книжная полка Сохранить
Размер шрифта:
А
А
А
|  Шрифт:
Arial
Times
|  Интервал:
Стандартный
Средний
Большой
|  Цвет сайта:
Ц
Ц
Ц
Ц
Ц

Страдальцы

Бесплатно
Основная коллекция
Артикул: 626677.01.99
Чехов, А.П. Страдальцы [Электронный ресурс] / А.П. Чехов. - Москва : Инфра-М, 2015. - 6 с. - Текст : электронный. - URL: https://znanium.com/catalog/product/518585 (дата обращения: 29.03.2024)
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов. Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в ридер.
А.П. Чехов 
 

 
 
 
 
 
 
 

 
 
 
 
 
 

СТРАДАЛЬЦЫ 

 

 
 
 
 

Москва 
ИНФРА–М 
2015 

1 

СТРАДАЛЬЦЫ 

Лизочка Кудринская, молоденькая дамочка, имеющая много 
поклонников, вдруг заболела, да так серьезно, что муж ее не пошел на службу и ее мамаше в Тверь была послана телеграмма. 
Историю своей болезни она рассказывает таким образом: 
– Поехала я в Лесное к тете. Пожила я там неделю и потом со 
всеми отправилась к кузине Варе. Варин муж, вы знаете, бука и 
деспот (я застрелила бы такого мужа), но время мы провели там 
весело. Во–первых, я там участвовала в любительском спектакле. 
Шел «Скандал в благородном семействе». Хрусталев играл изумительно! Во время антракта я выпила холодной, ужасно холодной лимонной воды с немножечком коньяку... Лимонная вода с 
коньяком очень похожа на шампанское... Выпила и ничего не почувствовала. На другой день после спектакля ездила я верхом с 
этим Адольфом Иванычем. Было немножко сыро и меня продуло. 
Вероятно, я тогда же простудилась. Дня через три я поехала к себе домой посмотреть, как живет мой милый, мой хороший Вася, 
и кстати взять шёлковое платье, то самое, что цветочками. Васи, 
конечно, не застала дома. Пошла я в кухню сказать Прасковье, 
чтобы она поставила самовар, гляжу, а у ней на столе хорошенькие молоденькие репочки и морковочки, точно игрушечки. Я 
съела одну морковочку, ну, и репку. Очень немного съела, но 
представьте, вдруг у меня начинается резь... Спазмы, спазмы, 
спазмы... Ах, умираю! Прибегает со службы Вася. Натурально, 
хватает себя за волосы и бледнеет. Бегут за доктором... Понимаете? Умираю и умираю! 
Спазмы начались в полдень, в третьем часу приезжал доктор, а 
в шесть Лизочка уснула и спала крепким сном до двух часов ночи. 
Бьет два часа... Свет маленькой ночной лампы скудно пробивается сквозь голубой абажур. Лизочка лежит в постели. Ее белый кружевной чепчик резко вырисовывается на темном фоне 
красной подушки. На ее бледном лице и круглых, сдобных плечах лежат узорчатые тени от абажура. У ног сидит Василий Степанович, ее муж. Бедняга счастлив, что его жена наконец дома, и 
в то же время страшно напуган ее болезнью. 
– Ну, как ты себя чувствуешь, Лизочка? – спрашивает он шёпотом, заметив, что она проснулась. 

2 

– Мне лучше... – стонет Лизочка. – Спазмов уже не чувствую, 
но не спится... Не могу уснуть! 
– Не пора ли тебе, мой ангел, переменить компресс? 
Лизочка приподнимается медленно, со страдальческим выражением и грациозно склоняет голову набок. Василий Степаныч 
священнодейственно, едва касаясь пальцами горячего тела, переменяет компресс. Лизочка пожимается, смеется от холодной воды, которая щекочет ее, и опять ложится. 
– Ты, бедный, не спишь! – стонет она. 
– Могу ли я спать! 
– Это у меня нервное, Вася. Я очень нервная женщина. Доктор 
прописал мне против желудка, но я чувствую, что он не понял 
моей болезни. Тут нервы, а не желудок, клянусь тебе, что это 
нервы. Одного только я боюсь, как бы моя болезнь не приняла 
дурного оборота. 
– Нет, Лизочка, нет! Завтра же ты будешь здорова! 
– Едва ли! За себя я не боюсь... мне всё равно, даже я рада 
умереть, но мне тебя жаль! Вдруг ты овдовеешь и останешься 
один. 
Васечка редко пользуется обществом жены и давно уже привык к одиночеству, но слова Лизочки его тревожат. 
– Бог знает что ты говоришь, мамочка! К чему эти мрачные 
мысли? 
– Что ж? Поплачешь, погорюешь, а потом и привыкнешь. Даже женишься. 
Муж хватает себя за голову. 
– Ну, ну, не буду, – успокаивает его Лизочка. – Только ты 
должен быть ко всему готов. 
«А вдруг я в самом деле умру!» – думает она, закрывая глаза. 
И Лизочка рисует себе картину собственной смерти, как вокруг ее смертного одра теснятся мать, муж, кузина Варя с мужем, 
родня, поклонники ее «таланта», как она шепчет последнее «прости». Все плачут. Потом, когда она уже мертва, ее, интересно 
бледную, черноволосую, одевают в розовое платье (оно ей к лицу) и кладут в очень дорогой гроб на золотых ножках, полный 
цветов. Пахнет ладаном, трещат свечи. Муж не отходит от гроба, 
а поклонники таланта не отрывают от нее глаз: «Как живая! Она 
и в гробу прекрасна!» Весь город говорит о безвременно угасшей 
жизни. Но вот ее несут в церковь. Несут: Иван Петрович, Адольф 
Иваныч, Варин муж, Николай Семеныч и тот черноглазый сту
3 

дент, который научил ее пить лимонную воду с коньяком. Жаль 
только, что не играет музыка. После панихиды – прощание. Церковь полна рыданиями. Приносят крышку с кистями и... Лизочка 
навеки расстается с дневным светом. Слышно, как прибивают 
гвозди. Стук, стук, стук! 
Лизочка вздрагивает и открывает глаза. 
– Вася, ты здесь? – спрашивает она. – У меня такие мрачные 
мысли. Боже, неужели я так несчастна, что не усну? Вася, пожалей меня, расскажи мне что–нибудь! 
– Что же тебе рассказать? 
– Что–нибудь... любовное, – говорит томно Лизочка. – Или 
расскажи что–нибудь из еврейского быта... 
Василий Степаныч, готовый на всё, лишь бы только его жена 
была весела и не говорила о смерти, зачесывает над ушами пейсы, делает смешную физиономию и подходит к Лизочке. 
– А вже не надо ли вам цасы поцинять? – спрашивает он. 
– Надо, надо! – хохочет Лизочка и подает ему со столика свои 
золотые часы. – Починяй! 
Вася берет часы, долго рассматривает механизм и, весь скорчившись, говорит: 
– Нельжя их поцинять... Тут з одним колесом два жубцы нету. 
В этом и заключается всё представление. Лизочка хохочет и 
хлопает в ладоши. 
– Отлично! – восклицает она. – Удивительно! Знаешь, Вася? 
Ты ужасно глупо делаешь, что не участвуешь в любительских 
спектаклях! У тебя замечательный талант! Ты гораздо лучше Сысунова. У нас участвовал в «Я именинник» любитель, некий Сысунов. Первоклассный комический талант! Представь: нос толстый, как брюква, глаза зеленые, а ходит, как журавль... Мы все 
хохотали. Постой, я покажу тебе, как он ходит. 
Лизочка прыгает с кровати и начинает шагать по полу уже без 
чепчика, босая. 
– Мое почтение! – говорит она басом, подражая мужскому голосу. – Что хорошенького? Что нового под луной? Ха–ха–ха! – 
хохочет она. 
– Ха–ха–ха! – вторит Вася. 
И оба супруга, хохоча, забыв про болезнь, гоняются друг за 
другом по спальне. Беготня кончается тем, что Вася ловит жену 
за сорочку и жадно осыпает ее поцелуями. После одного особен
4 

но страстного объятия Лизочка вдруг вспоминает, что она серьезно больна... 
– Какие глупости! – говорит она, делая серьезное лицо и укрываясь одеялом. – Вероятно, ты забыл, что я больна! Умно, нечего сказать! 
– Извини... – конфузится муж. 
– Болезнь примет дурной оборот, вот ты и будешь виноват. 
Недобрый! Нехороший! 
Лизочка закрывает глаза и молчит. Прежние томность и страдальческое выражение возвращаются к ней, опять слышатся легкие стоны. Вася переменяет компресс и довольный, что его жена 
дома, а не в бегах у тети, смиренно сидит у ее ног. Не спит он до 
самого утра. В десять часов приходит доктор. 
– Ну, как мы себя чувствуем? – спрашивает он, щупая пульс. – 
Спали? 
– Плохо, – отвечает за Лизочку муж. – Очень плохо! 
Доктор отходит к окну и засматривается на прохожего трубочиста. 
– Доктор, мне можно сегодня выпить кофе? – спрашивает Лизочка. 
– Можно. 
– А мне можно сегодня встать? 
– Оно, пожалуй, можно, но... лучше полежите еще денек. 
– Настроена она дурно... – шепчет Вася ему на ухо. – Мысли 
мрачные... мировоззрение какое–то... Я страшно за нее беспокоюсь! 
Доктор садится за столик и, потерев ладонью лоб, прописывает Лизочке бромистого натрия, потом раскланивается и, пообещав побывать еще вечером, уезжает. Вася не идет на службу, а 
всё сидит у ног жены... В полдень съезжаются поклонники таланта. Они встревожены, испуганы, привезли много цветов, французских книжек. Лизочка, одетая в белоснежный чепчик и легкую 
блузку, лежит в постели и смотрит загадочно, будто не верит в 
свое выздоровление. Поклонники таланта видят мужа, но охотно 
прощают ему его присутствие: их и егосоединило у этого ложа 
одно несчастье! 
В шесть часов вечера Лизочка засыпает и опять спит до двух 
часов ночи. Вася по–прежнему сидит у ее ног, борется с дремотой, переменяет компресс, изображает из еврейского быта, а ут
5 

ром, после второй страдальческой ночи, Лиза уже вертится перед 
зеркалом и надевает шляпку. 
– Куда же ты, мой друг? – спрашивает Вася, глядя на нее умоляюще. 
– Как? – удивляется Лизочка, делая испуганное лицо. – Разве 
ты не знаешь, что сегодня у Марьи Львовны репетиция? 
Проводив ее, Вася, от нечего делать, от скуки, берет свой 
портфель и едет на службу. От бессонных ночей у него болит голова, так болит, что левый глаз не слушается и закрывается сам 
собою... 
– Что это с вами, батюшка мой? – спрашивает его начальник. – 
Что такое? 
Вася машет рукой и садится. 
– И не спрашивайте, ваше сиятельство, – говорит он со вздохом. – Столько я выстрадал за эти дна дня... столько выстрадал! 
Лиза больна! 
– Господи! – пугается начальник, – Лизавета Павловна? Что с 
ней? 
Василий Степаныч только разводит руками и поднимает глаза 
к потолку, как бы желая сказать: «На то воля провидения!» 
– Ах, мой друг, я могу сочувствовать вам всей душой! – вздыхает начальник, закатывая глаза. – Я, душа моя, потерял жену... 
понимаю. Это такая потеря... такая потеря! Это ужясно... это 
ужясно! Надеюсь, теперь Лизавета Павловна здорова? Какой доктор лечит? 
– Фон Штерк. 
– Фон Штерк? Но вы бы лучше к Магнусу обратились или к 
Семандрицкому. На вас, однако, очень бледное лицо! Вы сами 
больной человек! Это ужясно! 
– Да, ваше сиятельство... не спал... столько выстрадал... пережил! 
– А приходил! Зачем же вы приходили, не понимаю? Разве 
можно себя заставлять? Разве так можно делать себе больно? Ходите домой и сидите там, пока не выздоровеете! Ходите, я приказываю вам! Усердие хорошее особенность молодого чиновника, 
но не надо забывать, как говорили римляне, mens sana in corpore 
sano, то есть здоровая голова в здоровом корпусе! 
Вася соглашается, кладет бумаги обратно в портфель и, простившись с начальником, едет домой спать.