Федеральная служба исполнения наказаний
Вологодский институт права и экономики

Н.А. Белова

Уголовно-исполнительная система

и ее роль в реализации репрессивной политики 

Советского государства в 1937–1953 гг. (на материалах 

Архангельской и Вологодской областей)

Монография

Вологда – 2014

ББК 67.409(И)
     Б 43

Белова Н.А. Уголовно-исполнительная система и ее роль в ре-

ализации репрессивной политики Советского государства в 1937–
1953 гг. (на материалах Архангельской и Вологодской областей): 
Монография. – Вологда: ВИПЭ ФСИН России, 2014. – 220 с.

ISBN 978-5-94991-292-8

Рецензенты: 
А.Л. Кузьминых – докторант кафедры отечественной истории 

Северного (Арктического) федерального университета им. М.В. Ло-
моносова, доцент кафедры философии и истории ВИПЭ ФСИН 
России, кандидат исторических наук, доцент;

С.И. Старостин – заместитель начальника отдела специальных 

фондов и реабилитации жертв политических репрессий информаци-
онного центра УМВД России по Вологодской области

В работе на обширной источниковой базе исследуется развитие си-

стемы мест заключения на территории Архангельской и Вологодской об-
ластей в 1937–1953 гг. Изложенный материал отражает политико-правовые 
и организационные основы деятельности тюрем, исправительно-трудовых 
лагерей и колоний, их кадровое обеспечение, а также специфику правово-
го статуса, режима содержания, трудового использования и комплекса мер 
и средств репрессивно-карательного воздействия в отношении различных 
категорий заключенных, содержавшихся в пенитенциарных учреждениях 
региона. 

Издание предназначено для специалистов и всех интересующихся дан-

ной проблематикой. 

ISBN  978-5-94991-292-8 
 
© ВИПЭ ФСИН России, 2014

 
 
 
 
 
© Белова Н.А., 2014

ВВЕДЕНИЕ

Система мест заключения любого государства неразрывно связа-

на с особенностями его политического и социально-экономического 
развития в конкретный исторический период. Система пенитенциар-
ных учреждений СССР в 1937–1953 гг. – явление сложное и противо-
речивое. Будучи составной частью карательных органов, она сыграла 
большую роль в утверждении тоталитарного режима и осуществле-
нии государственной репрессивной политики. Суровые уроки про-
шлого должны стать предостережением для грядущих поколений.

Актуальность обозначенной темы в настоящее время в значи-

тельной степени определяется радикальными изменениями в мас-
совом общественном сознании, неоднозначностью оценок наследия 
так называемой сталинской эпохи, а также потребностью в объек-
тивном анализе истории отечественной пенитенциарной системы и 
формировании целостного взгляда на нее1. 

Важность исследования обусловлена еще и тем, что оно кроме 

теоретического имеет и прикладное значение. Среди реализуемых 
Российским государством на современном этапе мер по укреплению 
законности и правопорядка, усилению борьбы с преступностью и 
коррупцией значительное внимание уделяется совершенствованию 
деятельности органов и учреждений уголовно-исполнительной си-
стемы, повышению эффективности их функционирования. В этой 
связи особую ценность приобретает накопленный пенитенциарный 
опыт в его положительных и негативных аспектах.

1 В связи с тем, что отечественную систему мест лишения свободы обще-

принято называть пенитенциарной, в советский период она именовалась испра-
вительно-трудовой, в постсоветский период (в 1993 г.) была переименована в 
уголовно-исполнительную, здесь и далее эти термины используются как сино-
нимы.

Детальное исследование различных направлений деятельности 

тюрем, исправительно-трудовых лагерей и колоний на территории 
Архангельской и Вологодской областей в 1937–1953 гг. не только 
позволяет изучить механизм функционирования советской испра-
вительно-трудовой системы на региональном уровне, но и дает воз-
можность выхода на целый комплекс проблем общегосударствен-
ного масштаба. Среди них прежде всего следует назвать участие 
пенитенциарных учреждений в реализации репрессивной политики 
государства, специфику кадрового состава мест заключения, пра-
вовой статус, режим, бытовые условия, особенности трудового ис-
пользования различных категорий заключенных и др. 

Территориальные границы исследования совпадают с геогра-

фическими границами современных Архангельской и Вологодской 
областей. Эти административно-территориальные единицы были 
образованы на базе Северной области в сентябре 1937 г. Кроме того, 
в состав Вологодской области вошли 18 районов, ранее относивших-
ся к Ленинградской области. Две сопредельные области связывает 
общность исторического развития. Это исконно русские земли, со-
ставляющие ядро не только Европейского Севера России, но и отече-
ственной государственности. Географическое положение и сложные 
природно-климатические условия существенно повлияли на процесс 
развития и хозяйственного освоения Архангельской и Вологодской 
областей. Природные характеристики, малонаселенность, структур-
ные особенности экономики, слабая транспортная сеть, а также до-
революционные тюремные традиции обусловили специфику регио-
нальной пенитенциарной системы.

Хронологические рамки монографии охватывают период с 1937 

по 1953 гг. Выбор 1937 г. в качестве нижней хронологической грани-
цы объясняется произошедшим в этот момент кардинальным изме-
нением пенитенциарной обстановки в стране, поскольку закономер-
ным результатом реализации политики «большого террора» стало 
значительное увеличение численности заключенных в местах лише-
ния свободы. Именно с этого времени в системе государственного 
принуждения возрастает роль отдельных регионов, в которых на-
блюдалась высокая концентрация исправительно-трудовых учреж-
дений и содержавшихся в них контингентов заключенных. К числу 
таковых регионов в исследуемый период относились Архангельская 
и Вологодская области.

Выбор 1953 г. как верхней хронологической границы исследо-

вания также вполне логичен. 5 марта 1953 г. скончался И.В. Ста-
лин. Сразу после его смерти наметились пересмотр репрессивной 
политики и коренная реорганизация пенитенциарной системы. В 
результате смягчения уголовной ответственности за отдельные 
виды преступлений по указу Президиума Верховного Совета СССР 
от 27 марта 1953 г. «Об амнистии»1 из мест лишения свободы было 
освобождено значительное количество осужденных. В соответствии 
с постановлениями Совета министров СССР от 18 марта 1953 г. 
№ 832-370сс и от 28 марта 1953 г. № 934-400сс2 по всей стране на-
чались свертывание исправительно-трудовых лагерей и передача ос-
новной массы пенитенциарных учреждений из системы Министер-
ства внутренних дел СССР в Министерство юстиции СССР.

Историографическое осмысление развития советской испра-

вительно-трудовой системы в 1937–1953 гг., ее роли в реализации 
репрессивно-карательной политики государства представляет собой 
довольно сложную картину. Длительный период времени в отече-
ственной и зарубежной науке изучение этой проблематики во мно-
гом определялось спецификой темы исследования, которая оказалась 
в сфере научных интересов не только историков, но и правоведов, 
политологов, а также засекреченностью источниковой базы. 

Анализ научной литературы, прямо или опосредованно посвя-

щенной изучаемой теме, позволяет в развитии ее историографии вы-
делить несколько этапов, каждый из которых имеет свою специфику.

I этап (1930-е – середина 1950-х гг.). Отличительными чертами 

историографии этого периода стали ее связь с идеологическим про-
тивостоянием социалистической и капиталистической систем, нако-
пление источниковой базы в условиях тотальной засекреченности 
информации в СССР. 

В советской исторической науке до середины 1950-х гг. изуче-

ние террора и массовых репрессий не могло стать самостоятельной 
научной темой. Это было обусловлено идеологической установ-
кой сталинской эпохи, наделявшей репрессивные акции легитим-

1 См.: Ведомости ВС СССР. 1953. № 4. С. 1. http://www.bestpravo.ru/sssr/

eh-praktika/y6w.htm (дата обращения: 20.09.2012).

2 См.: Система ИТЛ в СССР, 1923–1960 / Сост. М.Б. Смирнов. М., 1998. 

С. 58, 105.

ностью1, а органы цензуры правом засекречивания сведений, отне-
сенных к категории государственной тайны2. При этом в 1930-е гг. 
официальная пресса, выполняя политический заказ, регулярно пу-
бликовала материалы показательных процессов над разного рода 
«вредителями», сопровождая их «идеологически правильными» 
комментариями3. Сталинским тезисом «о возрастании классовой 
борьбы в деревне по мере продвижения к социализму» предопре-
делялись положительные оценки советскими историками процесса 
«ликвидации кулачества как класса»4.

Тема лишения свободы засекречивалась в СССР постепенно5. 

В работах правоведов, опубликованных в начале 1930-х гг. в соот-
ветствии с цензурными требованиями, особое внимание уделялось 
исправительно-трудовой политике и роли труда в процессе «пере-
ковки» заключенных6. Свой вклад в восхваление строителей Бело-

1 См. подр.: История ВКП(б). Краткий курс / Под ред. комиссии ЦК ВКП(б). 

М., 1938. http://www.magister.msk.ru/library/politica/kursvkpb.htm (дата обраще-
ния: 20.09.2012).

2 См. подр.: История советской политической цензуры / Сост. Т.М. Горяева. 

М., 1997.

3 См.: Процесс над троцкистско-зиновьевским террористическим 

центром // Правда. 1936. 21 авг. С. 3; Раковский Х. Не должно быть никакой 
пощады // Там же. С. 3; Пятков Г. Беспощадно уничтожить презренных убийц и 
предателей // Там же. С. 4 и др. http://www.oldgazette.ru/pravda/21081936/index1.
html (дата обращения: 20.09.2012).

4 См. подр.: Силаев С. Классовая борьба в деревне и хлебозаготовки. М., 

1930; Уваров В.Д. Ликвидация кулачества как класса на основе сплошной кол-
лективизации в УССР. Киев, 1949; Абрамов Б.А. Партия большевиков – органи-
затор борьбы за ликвидацию кулачества как класса. М., 1952 и др. 

5 Первым «Перечнем сведений, составляющих тайну и не подлежащих рас-

пространению в целях охранения политико-экономических интересов СССР», 
изданным Главлитом в 1925 г., был введен запрет на публикацию материалов о са-
нитарном состоянии мест заключения. «Краткая инструкция. Перечень по охране 
государственных тайн в печати», разосланная Главлитом в августе 1930 г. по всем 
районным органам, запретила допуск в печать информации о порядке конвоиро-
вания и охране заключенных, отрицательных сведений о состоянии общих мест 
заключения. Публикация материалов о деятельности лагерей ОГПУ позволялась 
только с разрешения этого ведомства (см.: Блюм А.В. От неолита до Главлита. 
СПб., 2009. http://lib.rus.ec/b/373257/read#t42 (дата обращения: 20.10.2012)).

6 См.: Утевский Б.С. Советская исправительно-трудовая политика. М., 

1934; Меньшагин В.А. Труд в исправительно-трудовых учреждениях. М., 1932; 
От тюрем к воспитательным учреждениям: Сб. ст. / Под общ. ред. А.Я. Вышин-
ского. М., 1934. Т. 1; Авербах И.Л. От преступления к труду. М., 1936 и др. 

морско-Балтийского канала внесли советские литераторы и худож-
ники1. 

Отсутствие достоверных данных о деятельности мест заключе-

ния в условиях ужесточения цензуры и усиления репрессий крайне 
затрудняло изучение проблем исправительно-трудовой системы, 
которое со второй половины 1930-х до середины 1950-х гг. и было 
практически приостановлено. В открытой печати за этот период не 
было опубликовано ни одной работы. Все ведомственные издания 
имели гриф секретности. Правда, отдельные пенитенциарные сю-
жеты затрагивались правоведами в рамках советского уголовного 
права, преимущественно в разделе об исполнении уголовных нака-
заний2. Большинство этих заметок не представляли исследователь-
ской ценности. Единственным значимым результатом разработки 
темы можно считать формирование источниковой базы в ведомстве 
НКВД-МВД СССР.

Иначе сложилась историографическая ситуация на Западе. 

Большой международный резонанс имели публикации советских 
эмигрантов, содержавшие оценки личности И.В. Сталина и касав-
шиеся темы репрессий3. 

Зарубежные историки, не испытывавшие идеологического дик-

тата и страха наказания за инакомыслие, повышенное внимание уде-
ляли проблемам террора и массовых репрессий. В 1940-х – начале 
1950-х гг. на Западе развернулось научно-концептуальное исследова-
ние тоталитаризма, которое на многие годы стало методологической 
основой изучения советской истории. В 1944 г. вышла классическая 
работа Ф. Хайека «Дорога к рабству», в 1951 г. – «Происхождение 

1 См.: Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строитель-

ства / Под ред. М. Горького, Л. Авербаха, С. Фирина. М., 1934. 

2 См.: Кирзнер А. Наказание как удовлетворение потерпевшего // Социа-

листическая законность. 1937. № 9. С. 73–74;  Герцензон А.А. История совет-
ского уголовного права. М., 1948; Маньковский Б.С. Проблема ответственности 
в уголовном праве. М., 1949; Карева М.П. Право и нравственность в социали-
стическом обществе. М., 1951; Ременсон А.Л. Наказание и его цели в советском 
уголовном праве. Л., 1951 и др. 

3 См.: Троцкий Л.Д. Сталинская школа фальсификаций. Берлин, 1932. http://

www.magister.msk.ru/library/trotsky/trotl035.htm (дата обращения: 20.10.2012); 
Trotsky L. Stalin. NY, 1941 (на русском языке см.: Троцкий Л.Д. Сталин: В 2 т. 
М., 1996); Троцкий Л.Д. Преступления Сталина. М., 1994; Георгиевский М.А. 
Вопросы программы // За Россию. 1933. 16 июня. С. 1; Дмитриевский С.В. Ста-
лин. Предтеча национальной революции. Берлин, 1931.

тоталитаризма» Х. Арендт1. Вскрыв негативные процессы, сопрово-
ждавшие социалистические преобразования в СССР, прежде всего 
массовые репрессии, зарубежная историография сформулировала 
вывод о государственном терроре как очевидном свидетельстве вну-
треннего кризиса сталинского режима2.

Главным поставщиком сведений о ГУЛАГе являлись бежавшие 

за границу бывшие лагерные сотрудники и узники. Их публикации, 
довольно ценные для своего времени, к сожалению, не отличались 
адекватностью информации. Одним из первых о чрезмерном увле-
чении авторов подобных работ описанием лагерных ужасов заявлял 
известный представитель русского зарубежья публицист И.Л. Соло-
невич, совершивший побег из ГУЛАГа. В предисловии к автобиогра-
фической книге «Россия в концлагере», которая стала своеобразной 
попыткой осмысления истории и перспектив Советской России че-
рез призму лагерной реальности, он отмечал: «свидетелям, вышед-
шим из Советской России, читающая публика вправе несколько не 
доверять, подозревая их, и не без некоторого психологического ос-
нования, в чрезмерном сгущении красок»3. 

Первой на Западе публикацией свидетельств «лагерщика» о 

становлении советской лагерной системы стала книга Н.И. Киселе-
ва-Громова4. Опираясь на личный опыт и наблюдения, бывший со-
трудник Соловецкого лагеря особого назначения дал характеристику 
основных категорий содержавшегося там контингента, описал об-
щее устройство лагеря, повседневный быт заключенных и способы 
обращения с ними. Излишняя эмоциональность автора и отдельные 
фактические ошибки не уменьшают ценности книги. 

Заметно отличалась от всего ранее изданного за рубежом на 

тему ГУЛАГа по степени информативности и доказательности ра-
бота двух польских офицеров, которые сами прошли через лагеря. 

1 См.: Hayek F.A. The Road to Serfdom. Chicago, 1944; Arendt H. The 

Origins of Totalitarianism. NY, 1951 (российские издания см.: Хайек Ф.А. Доро-
га к рабству. М., 1992. http://www.pavroz.ru/dov/hayekroad.pdf (дата обращения: 
20.10.2012); Арендт Х. Происхождение тоталитаризма. М., 1996).

2 См.: White W. Report on the Russians. London, 1946; Herling A.K. The Soviet 

Slave Empire. NY, 1951 и др.

3 Солоневич И.Л. Россия в концлагере. М., 1999. С. 5.
4 Киселев-Громов Н.И. Лагеря смерти в СССР. Великая братская могила 

коммунистического террора. Шанхай, 1936 (2-е издание – Берлин, 1938; рос-
сийское издание см.: Киселев-Громов Н.И. С.Л.О.Н. Соловецкий лес особого 
назначения. Архангельск, 2009).  

Опубликована она была под псевдонимами С. Мора и П. Зверняк на 
французском языке в Риме в 1945 г.1 Эта книга, основанная на сви-
детельствах польских граждан, выехавших из СССР после освобо-
ждения из заключения и ссылки в 1941–1942 гг., содержит весьма 
точные описания 38 лагерных комплексов. Главной ее ценностью 
стала карта, воспроизводившая расположение ИТЛ с указанием про-
изводственного профиля. 

С началом «холодной войны» на Западе заметно возрос интерес 

к проблемам принудительного труда и лагерной системы в СССР. 
Определялся он не столько потребностями науки, сколько полити-
ческими соображениями. Документальный материал по обозначен-
ным вопросам, накопленный зарубежной историо графией к концу 
1940-х гг., позволил перейти к этапу научного осмысления. Одним 
из первых зарубежных аналитических исследований по данной теме 
стала изданная в США в 1947 г. книга Д. Даллина и Б. Николаевско-
го «Принудительный труд в Советской России»2. Она состояла их 
двух частей: в первой освещалось состояние системы ИТЛ, а во вто-
рой – история принудительного труда в СССР. Несмотря на ограни-
ченность источниковой базы, представленной в основном докумен-
тами личного происхождения, авторам удалось довольно подробно 
охарактеризовать советскую лагерную систему и выдвинуть тезис 
о связи индустриализации с трудом заключенных. Существенным 
недостатком работы стало значительное завышение количества за-
ключенных в СССР (до 15 млн чел. в 1940–1942 гг.)3, обусловленное 
ошибочностью расчетов и недостоверностью имевшихся в распоря-
жении исследователей источников. 

С начала 1950-х гг. в зарубежных публикациях на лагерную тему 

появились новые сюжеты, связанные с сопротивлением в ГУЛАГе, 
лагерной юстицией, гендерным статусом женщины в лагере, направ-
лением заключенных в партизанские отряды и др.4 Особой попу-

1 Mora S., Zwierniak P. La Justice Sovietique. Magi-Spinetti Editeurs. Rome, 

1945.

2 Dallin D.J., Nikolaevsky B.I. Forced Labor in Soviet Russia. New Haven, 1947. 
3 Там же. С. 65.
4 См.: Миронов И. Побеги из Воркуты // На рубеже. 1952. № 3–4. С. 30–36; 

Карде В. Демократический суд в советском концлагере // Социалистический 
вестник. 1953. № 11–12. С. 227–228; Он же. Женщины на Колыме // Там же. 
1952. № 9–10. С. 8–10; Сосновский Г. Из уголовных в партизаны // На рубеже. 
1952. № 3–4. С. 41–43 и др. 

лярностью пользовалась книга Дж. Шолмера, в которой он изложил 
свои воспоминания о пребывании в Воркутинском ИТЛ1. 

II этап (середина 1950-х – середина 1980-х гг.). Отличитель-

ными особенностями советской историографии данного периода 
являются отсутствие комплексных исследований проблемы сталин-
ских политических репрессий в СССР, а также разработка проблем 
исправительно-трудовой системы профессиональными юристами 
с использованием методов, характерных для историко-правовых 
исследований. Официальным публикациям (преимущественно ве-
домственным, в рамках МВД) были свойственны подчинение госу-
дарственной идеологии, стандартность, разработка предписанных 
партийными органами направлений, выделение положительных 
сторон деятельности исправительно-трудовых учреждений. Кри-
тическое освещение вопросов советской репрессивной политики и 
пенитенциарной практики по-прежнему могли позволить себе лишь 
зарубежные ученые. Однако на качестве их научных изысканий в 
области советской истории сказывались политический и идеологи-
ческий факторы периода «холодной войны», а также узость источ-
никовой базы.

В советской исторической науке возможность исследования 

проблемы репрессий появилась вскоре после смерти И.В. Сталина. 
Для разоблачения культа его личности Н.С. Хрущевым на ХХ съезде 
КПСС были использованы материалы, собранные комиссией Пре-
зидиума ЦК КПСС по расследованию причин массовых репрессий 
в отношении партийно-советского руководства во главе с П.Н. По-
спеловым2. Однако в силу идеологических и политических факто-
ров эта тема не стала самостоятельным объектом изучения. Вину 
за развязывание репрессий высшее партийное руководство страны 
возложило исключительно на И.В. Сталина и объясняло это его лич-
ными качествами, а к жертвам террора были отнесены преимуще-

1 См.: Scholmer J. Arzt in Workuta. Bericht aus einem sowjetischen Straflager. 

Munchen, 1954. 

2 См.: Доклад комиссии ЦК КПСС президиуму ЦК КПСС по установлению 

причин массовых репрессий против членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), 
избранных на ХVII съезде партии // Реабилитация: как это было: Документы 
Президиума ЦК КПСС и другие материалы: В 3 т. М., 2000. Т. 1. Март 1953–
февраль 1956. http://lib.rus.ec/b/272183/read (дата обращения: 26.09.2012).