Книжная полка Сохранить
Размер шрифта:
А
А
А
|  Шрифт:
Arial
Times
|  Интервал:
Стандартный
Средний
Большой
|  Цвет сайта:
Ц
Ц
Ц
Ц
Ц

Особенности земледельческого производства в крестьянских хозяйствах Поволжья в годы столыпинской аграрной реформы

Покупка
Основная коллекция
Артикул: 617397.01.99
Максимов, С. В. Особенности земледельческого производства в крестьянских хозяйствах Поволжья в годы столыпинской аграрной реформы [Электронный ресурс] / С. В. Максимов // Аграрные технологии в России IX-XX вв. Материалы XXV сессии Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. - Арзамас: Изд-во АГПИ им. А. П. Гайдара, 1999. - С. 212-224. - Текст : электронный. - URL: https://znanium.com/catalog/product/437916 (дата обращения: 29.03.2024). – Режим доступа: по подписке.
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов. Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в ридер.
С. В. МАКСИМОВ 

/Арзамасский государственный педагогический 
институт/ 

Особенности земледельческого производства 
в крестьянских хозяйствах Поволжья в 
годы столыпинской аграрной реформы 

Граница, которая в соответствии с особенностями технологии 
крестьянских хозяйств делила в начале XX в. поволжские губернии на две части, была довольно размыта и условна. В первую 
группу губерний входили Нижегородская, Казанская и Симбирс
кая. В целом их отличали более высокие и устойчивые сельскохозяйственные традиции. Однако в двух последних губерниях только 
часть уездов может быть отнесена к выделенной нами группе. Остальные по уровню и особенностям земледельческого производства 
больше подходят ко второй группе. Среди этих особенностей в 
первую очередь следует выделить относительный земельный простор, производство зерна на рынок, меньший контроль общины за 
использованием надельных земель и т.д. Под указанные характеристики подходят такие губернии Поволжья как Самарская и Саратовская. Вместе с тем и в этих губерниях, особенно в Саратовской, часть уездов или волостей больше подходила под критерии, 
характерные для губерний первой группы. 

Задача, стоящая в данном случае перед автором статьи, заключается в том, чтобы выделить некоторые наиболее существенные и 
не привлекавшие ранее пристального внимания исследователей 
черты крестьянского зернового производства в обеих группах и показать, каким образом повлияли они на результаты столыпинского 
землеустройства в Поволжье. 

Обратимся к губерниям первой группы. Здесь господствующей 
системой полеводства являлось трехполье. Особая приверженность 
крестьян к трехгодичному севообороту во многом объяснялась связанной, с ним системой скотоводства, когда из-за отсутствия достаточного количества луговых пастбищ выпас производился по паровому полю и по жнивью. 

Но главная причина заключалась в том, что на черноземных 
землях трехпольная система зачастую позволяла восстанавливать 
плодородие земли при помощи чистого пара (вспаханного, но не 
засеянного поля) и была выгодной для крестьян, т.к. у них отпадала необходимость тратить средства на покупку удобрений.1 

На почвах худшего качества, а также на сильно выпаханных 
черноземных полях годичного отдыха земли от посева, каковым он 
являлся при трехполье, уже не хватало для полного восстановления плодородия. Поэтому в районах, где почвы были истощены 
многолетней пахотой, удобрение полей считалось нормой. В Нижегородской губернии в начале века по этой причине ("вследствие 
значительного истощения почвы") во всех уездах получило широкое распространение органическое удобрение. "Без навоза хоть брось 
хлебопашество", — писал корреспондент земства из Арзамасского 
уезда.2 В Казанской губернии удобрение наделов было особенно 
распространено в Козьмодемьянском, Царевококшайском, Чебоксарском, Ядринском уездах. В остальных удобряли поля в значительном большинстве хозяйств. Однако в трех уездах - Тетюшском, Спасском, Чистопольском - естественное удобрение не по
лучило широкого развития. Здесь "во многих случаях навоз... сваливался даже в ближайшие овраги".3 В Симбирской губернии его 
применяли в северо-западной части. Особенно в Курмышском, 
Ардатовском, Корсунском и Алатырском уездах. В южной части 
губернии землю удобряли только в отдельных хозяйствах. Большинство же крестьян этих уездов считало "унавоживание полей 
делом мало выгодным и предпочитало продавать навоз владельцам", 
а в иных случаях также сваливало в ближайшие'овраги.4 В Саратовской губернии удобрение полей не практиковалось, за исключением Кузнецкого уезда и отдельных случаев в Петровском и Сердобском уездах.5 В Самарской губернии только в двух северных уездах 
— Бугульминском и Ставропольском - удобрение применяли "некоторые из зажиточных крестьян". На всей остальной плошади 
губернии "случаи удобрения полей представлялись уже совершенно исключительными".6 

Применение органических удобрений - показатель относительного развития крестьянской агрикультуры. Поэтому для первой 
группы губерний можно определить его как высокое, хотя внутри 
этой группы положение было различным. Более предметный взгляд 
на крестьянское землепользование показывает, что полевая надельная земля удобрялась неравномерно. Меньше всего крестьяне уделяли внимания дальним полям, т.н. "заполью". Они практически 
не получали удобрения. Затраты труда и времени на их обихоживание были слишком высоки и не оправдывались в глазах крестьян. 
Другой немаловажной причиной запущенности дальних полей являлась хроническая нехватка органических удобрений, которые 
крестьяне получали в основном от собственного немногочисленного скота и лишь в редких случаях покупали на стороне. 

Все удобрение, накопленное в хозяйстве за год, делилось между усадьбой и ближними полями. В крестьянском обиходе они 
назывались "навозниками". Удобрение этих участков признавалось 
сельским миром прямой обязанностью каждого двора. Община следила за ее исполнением, причем не имело значения передельной 
или нет считалась община официально. Действенность этого коллективного органа крестьянского контроля была абсолютной. Соблюдался также принцип социальной справедливости. Вот один 
из массы примеров, которые можно привести на этот счет. В деревне Петлино Арзамасского уезда по смерти владельца надельную 
землю по традиции "складывали" с наследников. Но община делала это не раньше, чем через три года, чтобы члены крестьянского двора могли в полной мере "воспользоваться своими удобрениями".7 В целом отметим, что в поволжских архивах сохранилась 
масса документов, содержание которых подтверждает наличие и 

эффективность общинного контроля за использованием надельной 
земли. 
К сожалению, они находятся в разрозненном состоянии и 
свести их воедино практически невозможно. 

Удобренность "навозных" земель, близкое расположение к 
усадьбам, наконец, их лучшее качество по сравнению с полевыми 
землями способствовали тому, что крестьяне именно на них переносили свои основные усилия 
и расчеты свои строили исходя из 
предполагаемых урожаев с этих земель. Данные по некоторым селениям Арзамасского уезда, типичного для Нижегородской губернии и всей северной части взятого для исследования региона, показывают, что хорошо удобренные земли ("навозники") даже в 
передельных общинах распределялись между дворами сроком на 15— 
20—30 лет. Сведения об этом поступали в уездное земство из сел 
Воронцово, Гари, Медынцево, Воскресенское, деревни Петлино.9 Остальная земля пускалась в ежегодный передел. Так, из с. 
Медынцево уездному земскому статистику сообщали, что навозную землю там делят "по жеребьевке", а полевую "трясут" ежегодно. При этом общих переделов не бывало никогда.9 Воскресенские 
крестьяне полевую землю делили каждый год, а навозную — раз в 
20 лет.10 

Явная заинтересованность крестьян в повышении плодородия 
своих лучших земель наталкивалась у большинства из них на ограниченные возможности. В итоге снижалось качество удобрения 
полей. В нашем распоряжении имеются многочисленные свидетельства того, что ежегодно удобрялось от 1/3 до 2/3 парового поля 
на ближних землях." Таким образом, даже здесь необходимая органика вносилась примерно раз в 7—10 лет12 и такие наделы не спасали крестьянские хозяйства в нередкие неурожайные годы. 

Недобор хлебов в текущем году оборачивался в последующие 
как сокращением посевных площадей (обычно на запольных землях), так и снижением качества семенного фонда. Ослабленное 
зерно давало всхожесть 4—5 семян из 10 и, по отзывам крестьян, 
"для посева не годилось".13 Чтобы справиться с последствиями неурожайного года, крестьянское хозяйство нуждалось в длительном 
периоде стабильности, но природа таких льгот крестьянам не предоставляла. Даже после двух урожайных лет (1899 и 1900 гг.), когда в среднем по губернии благосостояние крестьян повысилось, в 
северных уездах нижегородчины - Семеновском, Васильском и 
Балахнинском — судя по тому, что в каждом из этих уездов не 
хватило хлебов для продовольствия соответственно на сумму 127 
тыс. руб., 194 тыс. руб. и 500 тыс. рублей, деревенское население так и не смогло поправить своего положения.14 

Еще тяжелее на жизни нижегородских крестьян сказались неурожайные 1905 и 1906 гг., после которых крестьянские хозяйства 
стали приходить в полное расстройство. В отчете Арзамасской уездной земской управы указывалось, что необходимый для крестьянского хозяйства скот в большом количестве появился на рынке. 
Ввиду значительного предложения цены на него установились самые низкие. Среди крестьян уезда стал замечаться усиленный отход "на заработки". Когда в 1902 г. в Балашовском уезде собрали 
хороший урожай хлебов, это позволило всем крестьянам "без расстройства своих хозяйств" свести концы с концами и посеять озимые и яровые хлеба без уменьшения площади посева16. 
Но в 1905 
и 1906 гг. Саратовская губерния, как и многие другие, пережила 
подряд два неурожая, почему число нуждающихся семей составило здесь, по данным волостных правлений, 3/4 населения губернии, а по предположениям 
земских статистиков — почти 100%.17 

13,6% земских корреспондентов (из 469 человек) сообщали, что 
экономическое состояние хозяйств губернии заметно ухудшилось. 
Такой же процент сообщений указывал на сильное расстройство 
хозяйств после того, как крестьяне, продав сначала скот, начали 
продавать или "закладывать за хлеб" наделы.18 

Таким образом, землепользование крестьянских дворов в губерниях, где "исстари" практиковалось удобрение части полей и 
давно уже действовала трехпольная система, к началу проведения 
столыпинской реформы зашло в технологический тупик. Привычными для себя способами крестьяне уже не могли добиться повышения урожайности надельных земель и поднять таким образом 
уровень своего экономического состояния. 

Между тем выход из этого тупика существовал. Его уже с 90-х 
годов XIX в. подсказывала крестьянам земская агрономическая 
организация. Работа земских агрономов не сразу стала давать отдачу. Но в последние годы перед реформой отношение многих крестьян к агротехническим новшествам круто изменилось. По свидетельству земских работников еще в 1903—1904 гг. разговоры с целыми сходами крестьян о плугах, клевере, минеральных удобрениях "сразу же сталкивались с совершенно непобедимым, как иногда казалось, сопротивлением. Тотчас начинались возражения о непригодности всего этого в крестьянском быту". Если и находились 
"новаторы", то их нововведения расценивались домашними и односельчанами едва ли не как смертный грех.19 Но когда первые 
положительные результаты этих нововведений были замечены окрестными жителями, среди них стал просыпаться неподдельный 
интерес к предложениям агрономов. И теперь уже приходилось 

ограничивать продажу, скажем, минеральных удобрений крестьянам одного И того же села, чтобы они попали и в другие, более 
отдаленные селения. Арзамасский агроном Жилинский указывал 
в отчете за 1906 г.: "сейчас уже можно назвать селения, окончательно освоившиеся с плугами, которые в скором времени забросят соху, как только узнают, что появились хорошие дешевые орудия этого сорта".20 В Ардатовском уезде еще в 1901 г. население 
абсолютно ничего не знало о возможности каких-либо изменений 
в хозяйственном устройстве. А к 1906 г. уездный склад уже продавал здесь жатвенные машины, не говоря о более доступных сельскохозяйственных орудиях. Это было следствием целенаправленной и непрерывной деятельности местных агрономов.21 

Крестьяне оказались подготовленными к использованию искусственных удобрений. Достаточно было провести удачные опыты с 
томас-шлаками в селе Кирилловка Арзамасского уезда, как на следующий год их начали повторять соседние крестьяне из деревни 
Чуварлейки. Если в 1904 г. жители этой деревни предпочитали 
отказываться от искусственных удобрений, то в 1908 г. после передела земли стали применять их в широких размерах.22 

С помощью земской агрономии крестьяне вплотную подошли к 
решению проблемы повышения плодородия дальних полей. Выход 
был найден в искусственном травосеянии. Зеленое удобрение не 
хуже навоза обогащало почву органическими веществами и дорогим азотом. В Балахнинском уезде это блестяще подтвердили на 
практике крестьяне 13-ти селений. Совершенно отказавшись от 
трехполья, они применили вместо него четырехпольный севооборот с посевами клевера. 
Клевер оказался таким удачным удобрителем почвы, что крестьяне, по их отзывам, просто перестали узнавать свою землю, настолько она стала темнее и рыхлее. Прежней жесткости "как не бывало".23 Это нововведение произвело 
сильное впечатление на соседние и отдаленные селения. К новаторам потянулись ходоки из различных частей уезда, даже из заволжской, чтобы своими глазами убедиться в том, что все это применимо.24 Под воздействием таких примеров, а также повсеместно 
создаваемых агрономами показательных участков, общинники многих селений выделяли в общем поле места под посевы клевера. В 
1910 г. в Арзамасском уезде на это изъявили согласие крестьяне с. 
Выездное.25 

Изложенное выше подтверждает, что трехпольная система земледелия на надельных землях, обремененная чересполосицей, неэффективным использованием дальних полей, отсутствием пастбищ, почти повсеместной нехваткой натуральных удобрений, при 
затруднительности покупки земли и вненадельной аренды практи
чески сама себя исчерпала. Нужны были крупные агротехнические перемены и первые (и удачные) опыты в этом направлении 
реально осуществлялись земскими агрономическими службами. 
Крестьянство северных губерний Поволжья, благодаря многолетней привычке культурного отношения к надельной земле (трехполье, органические удобрения), а также вследствие растущего малоземелья, было в достаточной степени подготовлено к восприятию этих перемен. 

С началом землеустройства основное внимание правительства и 
земства переключилось на единоличные хозяйства. Тем не менее, 
новые мероприятия правительства внесли дополнительное оживление в технику зернового производства и в общинной деревне. 
Работа по повышению сельскохозяйственной культуры земледельцев явилась одним из немногих 
направлений реформы, получивших широкую поддержку со стороны сельского населения. За первые 5 лет реформы резко возросли затраты ГУЗиЗ на сельскохозяйственные орудия, семена, искусственные удобрения, быстрыми 
темпами стала набирать обороты участковая агрономия. Если в 1908 
г. участки практически еще только вводились, то к 1913 г. в 299 
уездах страны их насчитывалось 1,3 тысячи.26 К марту 1915 г. в Самарском уезде существовало 11 таких участков, в Ставропольском 
— 4, в Новоузенском — 20.27 Повсеместно устраивались показательные поля. В Николаевском уезде их было более пятисот — по 55,8 
на каждого агронома. На них демонстрировались различные способы посева.28 В Симбирской губернии в течение 1910—1911 гг. 
открылось 27 земских и 4 правительственных показательных участка и поля.29 Симбирским земством на устройство показательных 
хозяйств было за 3 года истрачено 12 тыс. рублей, правительством 
— 37 тысяч.30 В Нижегородской губернии к началу 1913 г. возникло более 2 тыс. участков и полей; действовало 35 сельскохозяйственных складов, денежный оборот которых из года в год увеличивался. Во всех уездах губернии насчитывалось 120 прокатных 
пунктов и зерноочистительных станций.31 

Новый импульс получило в годы реформы искусственное травосеяние. Среди единоличных хозяйств Нижегородской губернии 
в 1912 г. его применяли 12,4% хозяйств. Земские наблюдатели с 
оптимизмом отмечали рост посевов многолетних трав по сравнению с 1910 г.32 Даже в Новоузенском уезде травосеяние в последние годы настолько разрослось, что, по словам местных агрономов, "не могло уже заглохнуть".33 

Примерно с 1910 г. правительство не ставило перед землеустроительными комиссиями и местными земствами жестких ограничений и разрешало использовать часть средств на общий подъем 

агрикультуры в районах землеустройства. Земства также не переставали работать в эти годы в общинной деревне. Таким образом, процессы, начавшиеся в деревне северных губерний Поволжья до 1906 
г., продолжались и в дальнейшем. Перемены в агротехнике зернового производства происходили и в единоличном, и в общинном 
хозяйстве, одинаково влияя на рост валового сбора хлебов. 

Совершенно иным положение было на юге Поволжья. В степной части Самарской губернии и на южных окраинах Саратовской 
на рубеже веков система полеводства также переживала глубокий 
кризис, но связан он был с другими причинами и приводил к 
иным последствиям. Проиллюстрируем этот тезис на примере Самарской губернии, традиционно считавшейся одной из наиболее 
втянутых в систему отношений аграрного капитализма. 

Почвы Самарской губернии изменялись с севера на юг, постепенно переходя от тучных черноземов (Бугульминский, Бугурусланский, Ставропольский уезды) 
к простым черноземам (юг Самарского и Бугурусланского уездов, часть Николаевского) и каштановым суглинкам (юг Николаевского и полностью Новоузенский уезд).34 Специалистами все эти земли признавались "вполне 
благоприятными для земледелия".35 Фактором, многократно усложнявшим ведение зернового хозяйства в этой губернии, был климат. Он отличался крайней сухостью и большими колебаниями 
температур. 

Рост производства хлебов достигался здесь в прежние годы применением почти на всей возделываемой площади крестьянских земель залежной системы хозяйства "с продолжительным периодом 
залежи".36 Хорошее качество пластов спасало от засухи. Но из-за 
быстрого роста сельского населения уже в конце XIX в. стало невозможным оставлять землю в-залежи на много лет.37 Кое-где крестьяне стали переходить к трехполью, а чаще к так называемому 
пестрополью38, когда отсутствовала всякая система чередования 
посевов на полях. В итоге был утрачен единственный из известных в ту пору крестьянам способов борьбы с засухой, которая стала с этого времени их постоянным гостем. Земские сельскохозяйственные службы указывали, что "неурожаи стали заурядным явлением, причем бывало, что годы неурожаев шли сплошным периодом".39 Временами же урожайность хлебов на одних и тех же 
полях могла доходить до 200 и более пудов, поражая наблюдателей.40 

Относительно трехполья, есть указания на его постепенное распространение на севере губернии.41 На юге - в Новоузенском уезде 
— оно стало появляться понемногу в его западных волостях только 
к 1913 г.42 На востоке же рожь почти исключительно сеяли "по 

ленивке", причем последняя исполняла роль "однолетней залежи".43 

В целом повторим, что вплоть до 1914 г. преобладающим способом эксплуатации земель на юге Поволжья было пестрополье. Указания местных агрономов это подтверждают.44 

В результате отсутствия в Самарском крае правильно налаженного землепользования, в районе, считавшемся в прежние годы 
"житницей России", стали часто повторяться 
голодовки людей и 
скота. Губернская земская управа, представители инспекции сельского хозяйства с сожалением констатировали, что "теперь уже не 
Самарская губерния, а Россия ее кормит".45 В Саратовской губернии в районах преобладания пестрополья, как видно из показаний 
местных крестьян, из-за "посевов без отдыха" урожаи сократились 
в 1,5—3 раза. Десятина давала теперь в среднем 20—25 пудов вместо прежних 50-ти.46 

Таким образом, усилия земств, а после 1906 г. и правительства не внесли кардинальных перемен в способы пользования землей на юге Поволжья. В поисках новых земель начался отток населения в Сибирь, на юг, 
в другие районы. Оставшиеся крестьяне 
стремились в этих условиях компенсировать убытки неурожайных 
лет "крупными барышами от посевов в неурожайные годы". Поэтому расширение посевных площадей доводилось здесь "до крайних пределов, доступных средствам хозяев".47 Остальные крестьяне искали выход из этого положения в дальнейшем сокращении 
срока и площади залежи48. 

При названных нами удручающих обстоятельствах площадь запашки в самарской деревне, хотя и сокращалась временами под 
влиянием урожаев, в целом за период с 1895 по 1909 гг. возросла 
на 1 млн. 633 тыс. десятин.49 Причина этого роста довольно очевидна. Заключалась она в стремлении крестьян получить на расширенной площади в урожайные годы дополнительные пуды зерна, перекрыв доходами с них убытки прошлых или будущих неурожайных лет. Однако насколько при этом рост крестьянской запашки был связан с улучшением агрикультуры на их полях? 

Для ответа на этот вопрос обратимся к конкретным данным. 
Оказывается, что, к примеру, в 1909—1912 гг. около 59% общей 
площади надельной земли было засеяно яровой пшеницей.50 В северных черноземных уездах губернии посевные площади более или 
менее равномерно распределялись под различными культурами. Но 
дальше к югу, с ухудшением почвенных и климатических условий, посевы пшеницы становились все более обширными и занимапи почти 3/4 всей площади.51 Уже в годы проведения столыпинской реформы земские агрономические службы Новоузенского уезда 
подтверждали почти сплошную для него "исключительность" посевов пшеницы.52 

Засилье яровой пшеницы на крестьянских полях юга Поволжья 
вело к практически полному вытеснению других культур. Нарушался даже элементарный севооборот, продолжалось усиленное 
истощение почвы. Наконец, по постоянству урожаев пшеница значительно уступала другой важнейшей зерновой культуре — ржи. В 
итоге неблагоприятное воздействие климата на продуктивность крестьянского хозяйства возрастало во много раз.53 

Крестьяне как никто другой понимали, что те "золотые времена, когда богатели на культуре пшеницы, когда урожай ее был 
обеспечен", уже прошли.54 Но старая привычка как можно больше 
засевать пшеницы была трудно искоренима. Ради этог<э они были 
готовы (слова самих крестьян) пожертвовать правильной обработкой, даже "найти такие орудия, посредством которых было бы возможно в короткий срок много засеять и заделать пшеницы".55 После разговора о важности правильной организации хозяйства и введения севооборота агроном Торгунского участка Новоузенского уезда 
услышал от крестьян: "...всему, что Вы нам сказали, мы охотно 
верим, но мы привыкли вести свое хозяйство так, как ведут их на 
свете любители легкой наживы и приступить к практической проверке сказанного Вами нам очень трудно".56 

Нежелание крестьян вводить многопольный севооборот было 
вполне объяснимо: средняя цена пшеницы почти в 1,5 раза превосходила цену ржи. И даже несмотря на то, что урожайность ржи на 
20% превышала урожайность пшеницы, последняя оставалась более выгодной культурой и приносила земледельцу на 5—6 руб. с 
десятины больше, чем рожь.57 Ввиду этого площадь под пшеницей 
в Самарской губернии неуклонно расширялась. Не остановила этого 
движения и столыпинская аграрная политика. С 1881 по 1910 гг. 
размер пшеничных полей увеличился здесь на 161%. Обратной стороной "пшеничной экспансии" в южных губерниях Поволжья была 
низкая организация хозяйства, примитивные технические приемы, 
незнание сил природы.58 Интересно отметить, что к 1915 г. в Саратовской и Самарской губерниях осталось огромное количество 
нераспроданных земель: 268 тыс. дес. — в первой и 549 тыс. дес. 
— во второй. Из них сдавалось банком в аренду за деньги 200 тыс. 
десятин в Саратовской и 495 тыс. — в Самарской.59 Практически 
вся банковская земля находилась в пользовании крестьян. Им выгоднее было и в этом случае не купить землю в собственность и 
завести на ней правильное хозяйство, а использовать ее со всевозможной интенсивностью для выращивания имевшей на рынке спрос 
пшеницы. 

Развитие крестьянского хозяйства в степном Заволжье происходило, таким образом, при своеобразных условиях: рост аграрно