Метафизика веры в русской философии

Москва

ИНФРА-М

202МЕТАФИЗИКА ВЕРЫ
МЕТАФИЗИКА ВЕРЫ

В РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ
В РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ

Ñ.À. ÍÈÆÍÈÊÎÂ 
Ñ.À. ÍÈÆÍÈÊÎÂ 

Монография

2-е издание

Нижников С.А.

Метафизика веры в русской философии : монография / Нижников 
С.А. — 2-е изд. — Москва : НИЦ ИНФРА-М, 2023. – 312 с. — (Научная 
мысль).

ISBN 978-5-16-010328-0 (print)
ISBN 978-5-16-102278-8 (online)
В работе дается комплексный анализ понятия и становления метафизики 

веры, которая рассматривается как искомая цель, к которой стремилась русская 
философия.

Обосновываются методологические принципы введения данного понятия 

через установление его отличий и связи с духовным познанием, мистикой, наукой, 
религией и моралью. Прослеживаются предпосылки развития метафизики 
веры, начиная с античной философии и восточного средневековья, их влияние 
на русскую духовную культуру и философию. Анализируются такие важнейшие 
аспекты метафизики веры, как онтологический, гносеологический и антропологический, 
в рамках которых рассматриваются проблемы трансцендентно-имманентного 
синтеза в понимании Абсолюта, соотношение веры и знания, ант-
роподицеи и антропотеодицеи и др. Вскрываются противоречия и намечаются 
пути дальнейшего развития метафизики веры как на почве традиции русской 
философии (всеединство, софиология, имяславие), так и в качестве элемента 
всеобщего историко-философского процесса и развития духовной культуры. 
В целом метафизика веры квалифицируется как особый вид духовного самопо-
знания, ориентированный на понятие трансцендентного начала и осуществля-
ющийся благодаря ему.

Работа предназначена для всех интересующихся историей русской филосо-

фии и духовной культурой. 

УДК 11

ББК 71.0

Р е ц е н з е н т ы:
д-р филос. наук, проф. М.А. Маслин; 
д-р филос. наук, проф. В.В. Сербиненко

УДК 11
ББК 71.0
 
Н60

© Нижников С.А., 2012

Н60

Подписано в печать 27.03.2023. Формат 6090/16. Печать цифровая. Бумага офсетная.

Гарнитура Newton. Усл. печ. л. 19,5. ППТ10. Заказ  № 00000

ТК 163950-2019753-250811

ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М»

127214, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1

Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86. Факс: (495) 280-36-29

E-mail: books@infra-m.ru        http://www.infra-m.ru

ISBN 978-5-16-010328-0 (print)
ISBN 978-5-16-102278-8 (online)

Отпечатано в типографии ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М»

127214, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1

Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86. Факс: (495) 280-36-29

ФЗ 

№ 436-ФЗ

Издание не подлежит маркировке 
в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 1

МЕТАФИЗИКА ВЕРЫ КАК ПРОБЛЕМА ПОЗНАНИЯ 

(предисловие)

Известно, что любое научное понятие в своем содержании не исчер-

пывается ни определением, ни толкованием. Его смысловая точность без-
условна лишь в той мере, в какой оно отличается от смежных с ним поня-
тий и условно принимается за тождественное самому себе. За пределами 
этой меры оно фатально становится проблематичным и потому открытым 
для уточнений, сомнений и даже переоценки (разумеется, насколько это 
допускают дисциплинарные границы науки). Когда же мы имеем дело с 
религиозно-философскими понятиями, возможности их рациональной 
идентификации неизмеримо сужаются, поскольку их значение и ценност-
ный вес во многом производны от непредсказуемости (свободы) внутрен-
него опыта, непослушного логике вещей феноменального мира. В такой 
ситуации умозрительные и неизбежно символические философемы могут 
обрести рационально приемлемую однозначность и нормативную функ-
цию (если не сказать истинность) лишь в контексте предметно обозна-
ченного исследования. Предлагаемая читателю монография С.А. Нижни-
кова убедительно (по крайней мере, на мой взгляд) свидетельствует в 
пользу такой возможности. И этого уже достаточно, чтобы оправдать по-
явление книги и признать ее своевременность.

Словосочетание «метафизика веры» как раз принадлежит к разряду 

ускользающих от дефиниции умозрительных концептов. Оно только 
начинает входить в профессиональный лексикон философов, и у некото-
рых гуманитарных читателей, не успевших адаптироваться к нему (не 
исключая и философов), может вызвать недоумение, а у особенно щепе-
тильных – раздражение или даже возмущение. И все-таки с ним, по-
видимому, придется смириться, учитывая не только необратимость, с 
какой оно утверждается в философском словаре, но и потребность самой 
философии в словах и их сочетаниях, по возможности точно выражаю-
щих особое состояние нашего сознания в его претензиях постичь реаль-
ность, запредельную эмпирическому опыту. Формула «метафизика ве-
ры», при всей ее непривычности (и, конечно же, за неимением лучшей), 
отвечает, пусть даже приближенно, этой потребности философии в язы-
ковых комбинациях, эквивалентных умопостигаемым смыслам, запечат-
ленных в них.

Настороженность, с какой воспринимается сопряжение метафизики и 

веры в одной интуиции, – понятна и объяснима: в них легче зафиксиро-
вать различия и на этом основании развести и противопоставить друг 
другу, чем подметить и указать на связующее их тождество или хотя бы 
на точки их соприкосновения и сходства. Ибо демаркация между ними, 
безусловно, выглядит внятнее, нагляднее и достовернее, чем их родство и 
взаимная открытость. В самом деле, что общего между метафизикой и 
верой, если первая традиционно ассоциируется с рационально-
умозрительным дискурсом (размышлением), а вторая – с душевным 
настроением и религиозным переживанием (чувством)?

3

И тем не менее демаркация, разграничивающая метафизику и веру на 

две внеположные и несовместимые ветви духовного опыта, – не более 
чем иллюзорная или, по меньшей мере, переменная величина, колеблю-
щаяся (в зависимости от нашего к ней подхода) от их безоговорочной 
бинарности до их такого же безоговорочного единства. При всем софи-
стическом оттенке этого утверждения, в нем больше логически принуди-
тельного, чем вымышленного. Недоверие к самой возможности совмещения 
метафизики и веры в едином мыслительном процессе держится на 
неопровержимости их формального параллелизма, на видимости их институциональной 
независимости. Но стоит только задуматься над предпосылками 
и целевыми инстанциями, провоцирующими метафизические 
и веровательные побуждения, как это недоверие рассеивается и уступает 
место проблемной озадаченности сознания, которое обретает способность 
усматривать тождество метафизики и веры с такой же несомненностью, с 
какой вначале постулировало их различие. В перспективе такого проблемно 
озабоченного видения метафизика и вера оказываются не столько 
заурядной бинарной оппозицией, не допускающей взаимной инфильтрации 
противоположностей, сколько напряженной и бесконечно мерной 
антиномией, в которой ее рациональная (метафизическая) и иррациональная (
веровательная) составляющие диалогически сближаются и тяготеют 
к взаимному уподоблению и слиянию.

Первичная предпосылка такого взаимопонимания и сближения – однородная 
онтологическая ориентация: и метафизика, и вера интенцио-
нально родственны в их тяготении к трансцендентным измерениям бы-
тия. Их различает лишь способ духовной коммуникации с запредельным, 
или, другими словами, режим познавательного общения с ним: метафизи-
ка, пользуясь орудием мысли и слова, выражает и описывает креативное 
начало сущего в понятиях и концептуальных построениях (теориях); в то 
время как вера со смирением, ожиданием и надеждой лишь полагается на 
него и поклоняется ему. Различие внушительное, но не категорическое: 
метафизика, не будучи в состоянии верифицировать свои прозрения и 
утверждения, в сущности оказывается верой, пытающейся мыслить и рас-
суждать, а вера, настроенчески переживая свое томление по запредельно-
му и не решаясь на мыслительную и словесную экспликацию того, во что 
она верит, так или иначе оказывается имплицитной метафизикой, т.е. 
немотствующим знанием о первопричинных основаниях сущего.

И потому между ними возможно и даже предсказуемо взаимное непо-

нимание, как и следует ожидать от того, кто, уверовав, считает, что нашел 
истину, и того, кто не желает верить в то, что еще не познано в качестве 
истины. Но если мы учтем, что метафизика и вера объединены «общим 
делом» обретения трансцендентного, то по логике вещей можно предпо-
ложить возможность их взаимной открытости и даже встречного движе-
ния. Для этого всего лишь необходимо, чтобы метафизика (умозритель-
ное познание), не переставая быть собой, уверовала в то, что она хочет 
познать, а вера (религиозное чувство), также не утрачивая своего есте-
ства, приобрела наклонность к познанию того, во что она верует. Эта 
возможность встречного движения и взаимной инфильтрации метафизи-

4

ки и веры довольно устойчиво реализуется в истории мировой философ-
ской мысли, начиная с древности; и то состояние сознания, в котором 
примиряются и объединяются в сотворчестве рациональный дискурс и 
религиозное чувство, получило название гносиса (знания). Это понятие 
не вписывается в категориальную систему традиционной гносеологии, 
ибо оно не несет в себе обязательности обоснования знания. В отличии от 
рационально доказуемого знания («эпистемы»), гносис означает умозри-
тельное ведение, вобравшее в себя энергийный импульс веры, и одновре-
менно веру, одержимую спекулятивно-познавательным влечением. Орган 
гностического познания – ни только разум, ни только вера; этот орган –
антиномическое единство того и другого, т.е. разумеющая вера или верующий 
разум. И потому в формуле «метафизика веры» имеется в виду не 
вера как таковая (в ее особенности и специфике), а вера в функции метафизического 
познания (гносиса), т.е. вера (заметим, не религия), взявшая 
на себя философские обязательства.

Прочтение мировой философской мысли под углом зрения метафизики 
веры, на мой взгляд, могло бы обновить, расширить и уточнить наши 
воззрения на ее историческую динамику и проблемно-тематическую конфигурацию, 
что, в свою очередь, позволило бы конкретнее обозначить 
степень зависимости современной философии от наследия прошлого и 
тем самым спрогнозировать ее дальнейшие маршруты и судьбы. В этом 
убеждает публикуемая работа С.А. Нижникова – первый в нашей историко-
философской науке монографический опыт транскрипции формулы 
«метафизика веры» на материале русской философской культуры. Аттестация 
русской философии как «религиозной», «мистической», «пророческой» 
и т.д. – известна и общепризнана. Однако рассмотреть ее религиоз-
ность и мистичность в перспективе веры, обретающей гносеологический 
статус, аналитически и оценочно удалось пока что только автору предлагаемого 
читателю сочинения.

Дело рецензентов дискутировать с автором и указывать на его просчеты, 
упущения или «вкусовые» исследовательские пристрастия. Они, безусловно, 
встречаются в тексте. Замечу только, что если их в книге даже 
больше, чем мне показалось, они не ставят под сомнение ни ее научные 
достоинства, ни творческую инициативу ее автора.

Доктор философских наук, профессор А.В. Семушкин

5

ВВЕДЕНИЕ

Углубленное изучение истории отечественной философии требует перехода 

от 
накопления 
и 
осмысления 
эмпирического 
историко-

философского материала к выявлению парадигмальных концептов, без 
фиксации и исследования которых невозможно представить и теоретически 
обосновать специфику русской философии и обозначить ее место в 
мировом историко-философском процессе. Метафизика веры, на наш 
взгляд, как раз и представляет собой одну из таких парадигм мышления, в 
которой просматриваются – явно или неявно – предпосылки, побудительные 
мотивы и целевые интенции русской религиозно-филосфской клас-
сики. Сегодня осмысление метафизики веры является необходимым эле-
ментом создания «интегральной концепции русской философии»1, 
направленной на осмысление русской философии как целостного в своем 
многообразии феномена.

Опыт согласования метафизики и веры есть, в сущности, попытка фи-

лософского осмысления феномена веры в его нераздельном ценностно-
эпистемологическом значении. Такое осмысление всегда является акту-
альным, учитывая ту мировоззренческую функцию, которую выполняет 
вера в духовно-практической жизни человека. Особенно глубоко эта зна-
чимость была раскрыта именно в русской культуре и философии. Уже 
Достоевский указывал, что без веры в духовном смысле слова, задающей 
идеал, невозможно существование ни человека, ни нации. Н. Бердяев от-
мечал в начале прошлого века, что вопрос о возможности веры, о допу-
стимости ее перед судом разума остро стоит перед сознанием человече-
ским, требуя своего решения, что «вновь настало время для философско-
го оправдания веры»2. А.Ф. Лосев, в этой связи, указывал, что русские 
философы «видят в вере основание всей философии, в ней синтезируются 
и примеряются отдельные элементы знания, в том числе и чисто рацио-
нальные»3. Об актуальности веры в современном мире пишут и многие 
западные мыслители. Так Р. Нибур, размышляя о современном состоянии 
человечества, приходит к выводу, что «наибольшее значение имеет те-
перь проблема веры»4. Ж. Маритен, подобно Хайдеггеру и другим мета-
физикам XX века, пишет о потере современностью смысла бытия, об 
утрате ею интереса к абсолютным измерениям сущего, что проявляется в 
кризисных явлениях, грозящих всеобщей гибелью.

То же самое относится и к началу XXI века, когда Россия продолжает 

осмысливать трагический опыт прошлого и настоящего. Утрата веры, с 

1 См.: Маслин М.А. Интегральная история русской философии // Рационализм 

и культура на пороге третьего тысячелетия: Материалы Третьего Российского 
Философского конгресса. В 3 т. Т. 2. Ростов н/Д, 2002. С. 95.

2 Бердяев Н.А. Духовный кризис интеллигенции. М., 1998. С. 269-270.
3 Лосев А.Ф. Русская философия //Философия. Мифология. Культура. М., 

1991. C. 225.

4 Христос и культура. Избранные труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибу-

ра. М., 1996. С. 227.

6

точки зрения русской философии, порождает общественный недуг, ведет 
к культурному кризису, ибо если нет абсолютной ценности, к которой 
устремлена вера, то нечего воплощать, и, следовательно, «невозможно 
самое понятие культуры»1. Российское общество сегодня находится в 
состоянии растерянности и расколотости, а человек – в душевном и духовном 
смятении. В этих условиях становится актуальным духовное самоопределение, 
которое требует осмысления отечественной культуры и 
философии.

Современный мир находится в состоянии отчужденности от веры. 

Философия не признает ее из-за непонимания «гносеологического значения 
веры как особого источника ведения»2. Вместе с тем, как отмечал 
В.И. Несмелов, если относительно знания уже разработана обширная теория 
познания – гносеология, то путь исследования веры «пока еще совершенно 
не разработан...»3. Задача осмысления веры в ее универсально-
духовном смысле является, таким образом, многократно актуальной, что 
диктуется академической, мировоззренческой, смысложизненной и общественной 
потребностью.

В своем исследовании автор пытался не только обнаружить идеаль-

ный концепт, сформулировать который стремилась русская философия, 
но и вскрыть те проблемные «узлы», которые встали на этом пути. Это 
проблемы определения самого понятия метафизики веры, очерчивания 
его границ, поиска онтологических оснований веры, проблемы трансцен-
дентизма, пантеизма, платонизма и софиологии в русской философии, 
соотношения веры и знания и т.д. Рассмотрение указанных вопросов под 
углом зрения формирования метафизики веры позволяет определить 
направленность их решения, исходные интуиции, лежащие в их основе.

Обращение к метафизике веры не только проясняет отечественные 

духовно-философские истоки, но позволяет обнаружить и противоречия, 
которых не избежала русская философия конца XIX и начала XX веков. 
Историческая дистанция позволяет сейчас осуществить критический ана-
лиз мыслительных поисков Серебряного века. Именно «сегодня  явно 
недостает проблемного анализа творчества русских мыслителей, такого 
анализа, который мог бы дать ключ к решению сегодняшних вопросов, 
возникающих в сфере онтологии, теории познания, логики...»4. Проблем-
ный подход сейчас актуален в силу того, что он в наибольшей степени 
помогает отделить ценное и непреходящее в работах русских философов 
от того, что в них порождено злобой дня, пристрастиями и увлечениями. 
Анализ метафизики веры помогает актуализировать проблемный состав 
русской философии, определяет основные парадигмы ее развития.

1 Флоренский П.А. Сочинения в 4 т. Т. 2. М., 1996. С. 357.
2 Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1994. С. 31.
3 Несмелов В.И. Вера и знание с точки зрения гносеологии. Казань, 1992. С.33-

34.

4 Гайденко П.П. Владимир Соловьев и философия Серебряного века. М., 2001. 

С. 12.

7

Название темы работы может первоначально показаться противоречи-

вым, ибо понятие «метафизика веры» объединяет в себе, казалось бы, 
взаимоисключающие смыслы: веру обычно относят к религии и настро-
енческому опыту, в то время как метафизику – к умозрительной филосо-
фии, а иногда и вовсе лишают ее статуса какой-либо объективности.
В предлагаемом исследовании автор, опираясь на материал русской фи-
лософии, пытается преодолеть эти стереотипы, показывая их несостоя-
тельность как в отношении веры, так и в отношении метафизики.

При постановке, и тем более разрешении этой проблемы, обнаружи-

ваются  противоположные точки зрения. Согласно одной из них метафи-
зика рассматривается как синоним фантазий, может быть и полезных, но 
не имеющих онтологических оснований (Кант, позитивизм). Согласно 
другой, метафизика фактически отождествляется с религией. Если первая 
позиция совершенно несостоятельна, то вторая – ограничена. Метафизика 
всегда была учением об основаниях и конечных судьбах как всего миро-
здания в целом, так и каждого человека в отдельности. Она есть учение о 
сверхсущем, и с этой точки зрения не столь важно, в какой сфере реали-
зуются метафизические идеи – в сфере философского дискурса или веры: 
метафизика присутствует и в первом и во втором случае. Вообще челове-
чество пока изобрело только два способа метафизического познания и 
знания – религию и философию, однако это отнюдь не значит, что они 
тождественны. Религиозная метафизика и метафизика философская во 
многом совпадают, а во многом и отличаются друг от друга. Проблема 
взаимоотношений религии и философии столь же древняя, как и сами эти 
сферы духовного познания, поэтому вряд ли стоит делать по этому поводу 
окончательный вывод, тем более, что это невозможно. Важно принципиально 
отметить, что метафизика развертывается как в лоне религии 
(откровение о теосе), так и в лоне философии (откровение о логосе). Методы 
этих типов откровения различны, хотя степень этого различия установить 
также очень сложно. Но, тем не менее, можно сказать, что религия 
использует феномен веры и религиозных символов, в то время как философия – 
феномен мысли, утверждающий и раскрывающий себя в понятиях. 
Метафизика веры стремится снять эти противоречия, чтобы, сохраняя 
веру, сохранить и язык понятий. Она есть осмысление и осуществление 
духовного познания, основанного на вере. Метафизика также реализует 
таинственную в своих истоках человеческую потребность осмыслить и 
систематически описать то, знание чего равнозначно вере (по достоверности 
познанного), ибо метафизическая реальность несоизмерима с человеческой 
способностью ее уразумения. Метафизика, как и вера, переносит 
нас в такие заповедные зоны бытия, где нормативы логики перестают 
действовать1.

После того, как человечество в своем духовном развитии выработало 

понятие сверхсущего как абсолютного блага (в лице античной филосо-

1 Семушкин А.В. Можно ли спроектировать метафизику? // Грани, № 1 (15). 

С. 96-98.

8

фии) и представило его как Личность, основой отношения которой к миру 
и человеку является любовь (в лице христианства), философия, имеющая 
данную ориентацию, с необходимостью становится метафизикой веры. 
Она призвана как осмыслить духовный опыт традиции, так и спасти философию 
от участи служанки теологии. При философском осмыслении  
веры разум поднимается на уровень метафизики как свою высшую ступень, 
сохраняя в себе все то ценное, что было выработано предшествующим 
опытом умозрения.

Гносис, в отличие от «эпистемы» как рационально доказуемого знания, 
означает умозрительное ведение, объединяющее в себе как веру, так 
и  спекулятивное познание. В результате возникает антиномическое 
единство того и другого, т.е. разумеющая вера или верующий разум. Поэтому 
в метафизике веры последняя обретается в функции метафизического 
познания (гносиса), т.е. как вера, стремящаяся вступить в диалог с 
разумом и не боящаяся при этом претерпеть неизбежные изменения, связанные 
с требованием философского дискурса. Вместе с тем вера не 
должна при этом утрачивать свою сущность, не должна всецело превращаться 
в разум, или замещаться им (как это произошло у Гегеля). 

Изучение метафизики веры в русской философии сталкивается,  

прежде всего с проблематичностью рационального прочтения самой 
формулы «метафизика веры». В самом деле, как возможно рационально 
представить то, что, по мнению, например, Л. Шестова, в принципе нера-
ционализируемо. П. Флоренский писал, что «на каждый термин, метод у 
религиозного мыслителя всегда можно сказать и да и нет. Такое мышление 
получает символический характер, и кто не понял этой символичности, 
тот ничего не понял. Всякая попытка рационализировать есть искажение»
1. Булгаков также отмечал в книге «Свет невечерний», что предмет, 
который стремится познать метафизика веры, не поддается рассудочному 
расчленению, он доступен лишь своего рода «философской поэзии», «
где не столько доказуется истина, сколько показуется ее рождение»
2.

Однако «тертуллиановская» установка, отрицающая возможности разумного 
познания, неприемлема, если речь идет о философском анализе. 
Можно признавать нечто непостижимым для человеческого разума, но 
это отнюдь не значит, что от разума необходимо отказаться, как и от попыток 
как-то выразить в слове само непостижимое. Так Лейбниц остроумно 
замечал, что «в споре о вере приходится пользоваться разумом»3. 
Этим путем, т.е. путем познания непостижимого, пошли в русской философии 
как Л.М. Лопатин, так и С.Л. Франк, оправдывая тем самым возможность 
построения метафизики веры методами философии, которые, к 
тому же, не исчерпываются сугубым рационализмом. 

1 Флоренский П.А. Указ. соч.. Т.3 (2). М., 1999. С. 473. См. также сноску 1 на 

стр. 474.  

2 Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1994. С. 4.
3 Лейбниц Г.В. Сочинения в 4 т. Т. 2. М., 1983. С. 512.

9

Вера по своей сути и есть, пожалуй, один из крайне немногих, а то и 

единственный способ постижения непостижимого, гносис о запредельном, 
и как гносис – она есть вместе с тем и знание, т.е. метафизика веры. 
«В познании философском, – отмечал Бердяев, – познается целостное 
существо человека. И потому в познание неизбежно входит вера»1. Таким 
образом, на наш взгляд, оправдывается данная методология, аккумулированная 
в самом названии работы и определении – «метафизика веры». 

Метафизика веры наследует некоторые черты «философской веры» 

К. Ясперса. Это, прежде всего, постижение веры не как чего-то сугубо 
иррационального, но раскрывающегося лишь в союзе со знанием. Философская 
вера должна являть себя в «мышлении и обосновании», «в философскую 
веру разум входит как необходимый момент»2. Она также не 
может стать исповеданием. Метафизика веры – это «осознание бытия из 
его истоков». Она стремится дать рационалистическую и иную духовно-
познавательную интерпретацию иррациональному или (лучше) сверхра-
циональному понятию веры, она должна строиться не на основе спекулятивного, 
но экзистенциального мышления. Разум у Ясперса «есть орудие 
экзистенции»3. Вместе с тем метафизика веры не является разновидностью 
философского теизма в чистом виде, ибо последний в действительности «
всегда предстает как философская концептуализация, осуществляемая 
на почве определенной традиции», хотя можно согласиться с 
Ю.А. Кимелевым в том, что «теизм является фундаментальной религиозной 
установкой европейской цивилизации и европейская философия 
неизбежно будет соотноситься в той или иной форме с теизмом, пока она 
остается европейской философией»4.

Сама по себе задача построения метафизики веры не нова и попытки 

ее осуществить предпринимались неоднократно, однако, зачастую вне 
рамок философии, в догматических или мистических интонациях. Метафизика 
веры пытается вскрыть именно действительное и научное содержание 
духовного опыта, основанного на вере. Метафизика демифологи-
зирует и углубляет понятие веры, поэтому вера в метафизике веры не
тождественна вере в религии, хотя и не отрицает ее, напротив, вбирает в 
себя. Метафизика веры должна саморазвиться исходя из духовного опыта 
человечества.

Термин «метафизика веры» фактически в таком виде не встречается в 

русской философии, хотя то, что он обозначает, являлось, как правило, 
целью философских изысканий; его содержание передавалось близкими 
по смыслу понятиями. Так у Л.М. Лопатина, в работе Положительные 
задачи философии (1886), часто встречается термин «философия веры», 
которую, в принципе, он и стремился построить. Если не вдаваться в про-
блемный состав и особенности философствования Лопатина, то можно 

1 Бердяев Н.А. Духовный кризис интеллигенции. М., 1998. С. 236.
2 Ясперс К. Философская вера // Смысл и назначение истории. М., 1994. С. 

440.

3 Там же. С. 424, 441.
4 Кимелев. Ю.А. Философский теизм. М., 1993. С. 6, 38.

10