Трикстер как герой нашего времени (на материале русской прозы второй половины XX-XXI века)

Министерство просвещения российской Федерации
ассоциация преподавателей русского языка 
и литературы высшей школы
Федеральное государственное бюджетное образовательное
учреждение высшего образования
«красноярский государственный педагогиЧеский 
университет им. в.п. астафьева»

Серия «Универсалии культуры»

Выпуск ХII

Н. Ковтун

ТРИКСТЕР 
КАК ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

На материале русской прозы 
второй половины XX — XXI века

Монография

Москва                                                                            Красноярск
Издательство «ФЛИНТА»                                          КГПУ им. В.П. Астафьева
2022                                                                                  2022

удк 821.161.1
ББк 83.3(2=411.2)6

к56

Р е д а к ц и о н н а я   к о л л е г и я:

Pr.  Nonaka Susumu, Saitama University (япония)
Pr. Jens Herlth, University of Fribourg (швейцария)

        Pr. Jasmina Vojvodić, University of Zagreb (Хорватия)

Р е ц е н з е н т ы:
Pr. Richard Tempest,

University of Illinois at Urbana-Champaign (сша)

Pr. Евгений Добренко, 

University Ca’ Foscari of Venice (италия)

к56 

Ковтун Н.В. 
трикстер как герой нашего времени (На материале русской прозы второй половины 
ХХ – ХХI века) : монография / Н.В. Ковтун. – Москва : ФЛИНТА ; Красноярск : 
Красноярский государственный педагогический университет им. В.П. Астафьева, 
2022. – 408 с. – (универсалии культуры. – вып. ХII). – ISBN 978-5-9765-5140-4 
(ФЛИНТА) ; ISBN 978-5-00102-562-7 (КГПУ им. В.П. Астафьева). – Текст : 
электронный.

Монография посвящена анализу образа трикстера (trickster от англ. trick) в
современной русской литературе. в буквальном переводе с английского слово 
трикстер означает обманщик, хитрец, ловкач. в книге исследуется специфика 
функционирования и атрибутирования образа трикстера в словесности рубежа ХХ–
ХХI вв.: от лагерной прозы с ее интересом к «голому человеку» до текстов, создан-
ных в эпоху постмодерна. особое внимание уделено исследованию причин популяр-
ности трикстера в традиционалистской прозе, авторам которой свойственен моноло-
гический тип художественного мышления и одновременно интерес к игровому 
образу высказывания, смеховым моделям средневековой культуры. кроме того, в 
книге показано, как появление героя-трикстера, сознающего свою связь с мифом, 
помогает решить трагические вопросы, стоящие перед порубежным сознанием. 
подчеркивается жизнеутверждающий, витальный потенциал образа современного 
плута, ловкача, выявлены присущие ему возможности, средства осознания и пред-
ставления трагического. Мы старались показать, что актуальность самой идеи 
трикстера связана как с усталостью от «вторичной», игровой стратегии постмодер-
низма, когда подозрение в иронизме тотально, так и с тем колоссальным давлением, 
которое испытывает современный человек и которое трикстер может ослабить. 
ностальгия по идеалу, культурному герою, способному ответить на вызовы времени, 
оборачивается и потребностью в трикстере как испытателе самой этой возможности.

издание адресовано филологам, специалистам по теории культуры, историкам   
и всем любителям российской словесности.

удк 821.161.1
ББк 83.3(2=411.2)6

© красноярский государственный

педагогический университет 
им. в.п. астафьева, 2022

© Издательство «ФЛИНТА», 2022
© ковтун н., 2022
© ковтун В., иллюстрации, 2022

ISBN 978-5-9765-5140-4 (Флинта)
ISBN 978-5-00102-562-7 (КГПУ им. В.П. Астафьева)

Оглавление

Введение .....................................................................................................................5

Часть 1. ОБРАЗ «ГОЛОГО ЧЕЛОВЕКА» 
В «ЛАГЕРНОЙ ПРОЗЕ»

Глава 1. «Голый человек» в раннем творчестве А. Солженицына
1.1. «голый человек» – история и поэтика образа ................................................35
1.2. иван денисович как трикстер .........................................................................47
1.3. иван денисович в зеркале «новой лагерной прозы» ....................................55

Глава 2. Человек непокорный на фоне «кромешного мира» 
2.1. образ «кромешного мира» 
 
в повести а. солженицына «раковый корпус» ..............................................70
2.2. костоглотов как «голый человек» – стратегия воплощения образа .............77

Часть 2. ТРИКСТЕР В ОКРЕСТНОСТЯХ 
ТРАДИЦИОНАЛИСТСКОЙ ПРОЗЫ

Глава 1. Образы двойников 
в тетралогии Ф. Абрамова «Братья и сестры»
1.1. «Близнечная пара» – варианты художественной реализации .......................86
1.2. калина дунаев и егорша – эсхатологический вариант двойничества .........91
1.3. «Близнечная пара» Фома и ерема в контексте тетралогии ...........................95
1.4. «георгиевский комплекс» в аспекте проблемы двойничества .....................97

Глава 2. «Двоемирие» и «пограничные» герои в поэтике В. Шукшина
2.1. образ трикстера в художественном мире писателя .....................................108
2.2. город как зеркало для чудика в ранних текстах автора ...............................111
2.3. городские топосы и их обитатели в поздних рассказах в. шукшина .......117
2.4. «Человек в шляпе»: варианты репрезентации образа .................................147

Глава 3. Трикстер в поздних рассказах В. Распутина
3.1. образ сени позднякова в контексте архетипа трикстера ...........................165
3.2. трикстер и бабы-богатырки ...........................................................................180
3.3. трикстер и «ангельские создания» ................................................................184

Глава 4. Трикстер в прозе «нового реализма»: 
сила притяжения и отталкивания
4.1. «новый реализм»: успехи и поражения .......................................................191
4.2. трикстер в художественной системе М. тарковского .................................195
4.3. образы «золотого хозяина», охотника и чудика в прозе писателя .............204
4.4. Женщина-амазонка в текстах М. тарковского .............................................213

Часть 3. ТРИКСТЕР КАК ГЕРОЙ «ПОКОЛЕНИЯ ОТСТАВШИХ»

Глава 1. Литературная родословная «серединного» персонажа 
1.1. «голый человек» в прозе «замолчанного поколения» .................................220
1.2. андеграундный персонаж в. Маканина и окрестности ..............................224
1.3. образ «подпольного» мира в повести «лаз» ................................................227
1.4. трикстер в системе персонажей повести ......................................................231

Глава 2. Образ трикстера в романе В. Маканина
 «Андеграунд, или Герой нашего времени»
2.1. интертексты образа петровича .....................................................................238
2.2. «андеграунд» – пространство, символика, контексты ................................247
2.3. «тени в пещере»: идеология двойничества ..................................................254
2.4. двойники-женщины: специфика художественного воплощения ...............264

Глава 3. Герой-странник в прозе А. Битова
3.1. образ мира и человека в повести «Человек в пейзаже» .............................273
3.2. герои-двойники: их функции и атрибуты ....................................................279
3.3. пейзаж мироздания: структура, «врата» и пароли ......................................288

Часть 4. ТРИКСТЕР В ЛИТЕРАТУРЕ ЭПОХИ ПОСТМОДЕРНА

Глава 1. Пограничный герой в ранней прозе Л. Улицкой
1.1. образ мира-балаганчика в повести «сонечка» ............................................300
1.2. судьба мастера. творчество как фокус и откровение .................................306
1.3. Женщины-трикстеры – специфика образной репрезентации .....................318
1.4. Философия игры в повести «веселые похороны» ......................................332
1.5. Женские образы в свете мотива оборотничества .........................................342
1.6. трикстер как мист – грани схождения и отталкивания ...............................353

Глава 2. Слово и Тело в романе Т. Толстой «Кысь»
2.1. «русский миф» и его остранение в тексте ....................................................359
2.2. «гороховый народец» и власть: механизмы соблазна .................................366
2.3. сюжет Бенедикта: между героем и трикстером ..........................................373
2.4. образ пушкина в романе: идол, буратино и «наше все» ............................381

Вместо заключения ..............................................................................................396

Жизнь – слишком важная вещь, 
чтобы говорить о ней серьезно.
О. Уайльд

Если затоскую по реализму, 
я, скорее, отправлюсь в цирк.
И. Бродский

Введение

каждая эпоха выдвигает своего героя. в истории отече-
ственной культуры язычество сопрягается с образом богаты-
ря, средневековье культивирует фигуру схимника, новое время 
делает акцент на образе героической личности. каркас русской 
классики опирается на типы «маленького человека», «лишнего 
человека» и «подпольного» сидельца. советская литература, 
во многом развивая идеи просвещения, моделирует образ ге-
роического Пролетария как нового Мессии. в словесности ру-
бежа ХХ–ХХI вв. актуализируются модели экзистенциального 
героя и «героя поколения», образ которого находит отражение 
в мемуарно-автобиографической прозе. за фигурами признан-
ных героев времени, однако, зачастую маячит образ триксте-
ра, в переломные моменты выдвигающийся на передовые ру-
бежи культуры. в ситуации неопределенности он легко осваи-
вается, сохраняя активность и витальную энергию. любовь к 
хитрецам, чудаковатым персонажам отражает не только сегод-
няшняя литература, им ставят памятники, о них создают муль-
тфильмы: от незнайки до Масяни. 
Цель нашей монографии – проанализировать специфику 
функционирования и атрибутирования образа трикстера в со-
временной русской литературе: от лагерной прозы с ее интере-
сом к «голому человеку» до текстов, созданных в эпоху пост-
модерна. представляется важным выявить причины популяр-
ности трикстера в традиционалистской прозе, авторам которой 
свойственен монологический тип художественного мышле-
ния и одновременно интерес к игровому образу высказывания, 

к смеховым моделям средневековой культуры1. кроме того, не-
обходимо показать, как появление героя-трикстера, сознающе-
го свою связь с мифом, помогает решить трагические вопро-
сы, стоящие перед сознанием рубежа ХХ–ХХI вв. следует рас-
смотреть жизнеутверждающий, витальный потенциал образа, 
присущие ему возможности, средства осознания и представле-
ния трагического. выявить изменения самой парадигмы трик-
стера от эпохи к эпохе, от текста к тексту, подчеркнув особен-
ности, актуальные в каждый из культурных периодов. 
Трикстер (trickster от англ. trick) в буквальном переводе 
с английского означает «обманщик, хитрец, ловкач». инте-
рес к образу лицедея, шута и его инвариантам актуализиру-
ется в переломные периоды, когда происходят смена истори-
ческих эпох, слом культурных парадигм, в этом осколочном 
пространстве богатыри и праведники неуместны. «общество 
спектакля», по определению г. дебора, не оставляет для них 
места2. а. Битов симптоматично назвал ХХ в. «Ха-Ха» веком3. 
образу трикстера посвящено множество работ в различ-
ных областях знания: от антропологических, психоаналити-
ческих до философских и филологических, они дополняют, 
уточняют, опровергают одна другую, что соответствует амби-
валентности самой природы образа: трикстер – близнец куль-
турного героя, противопоставленный ему «как глупый, наивный 
или злокозненный, деструктивный умному и созидательному», 
фигура шута-озорника вбирает в себя целый набор «отклонений 
от нормы, ее переворачивания, осмеяния»4. 
при этом «безумная», «подрывная», «переворачивающая» 
все нормы деятельность трикстера парадоксальным образом 
обладает и культурсозидательным потенциалом: «за ошибкой 
безумия, – пишет М. Фуко, – кроется истина, прокладывающая

1 ковтун н. трикстер в окрестностях поздней деревенской прозы // 
Respectus Philologicus. 2011. № 19 (24). р. 65–81. 
2 дебор г. общество спектакля / пер. с фр. C. офертаса и М. якубович. 
М.: логос, 1999.
3 Битов а. перепуганный талант, или сказание о победе формы над 
содержанием // звезда. 2000. № 10. с. 84.
4 Мелетинский е. о литературных архетипах. М.: рггу, 1994. с. 39.

себе путь»1. важнейшая функция трикстера и заключается в 
том, что он является кардинально отличной силой, позволяющей 
достичь спасения через грех2. «Беспорядок – неотъемлемая 
часть жизни, и трикстер – воплощенный дух этого беспорядка. 
его функцией в архаическом обществе, вернее, функцией 
мифологических сюжетов, о нем повествующих, является 
внесение беспорядка в порядок и, таким образом, создание 
целого, включение в рамки дозволенного опыта недозволенного»
3, – резюмирует к. кереньи. а. дуэхи подчеркивает, 
образ трикстера с архаических времен формирует особый 
тип дискурса – амбивалентный дискурс, когда «текст открывается 
для множества значений вместо одного определенного, 
причем ни одно из этих значений не является исключительно “
правильным”, поскольку по мере того, как развивается 
нарратив в трикстерских рассказах, конвенциональные уровни 
значений утрачивают релевантность». в таких повествованиях 
язык суть семиотическая деятельность. «в этой игре, осуществляемой 
с помощью и на материале означающих, значение 
становится возможным только благодаря открывающемуся 
пространству между означающими»4.
п. радин – первый, кто рассмотрел образ трикстера в его 
эволюции5. к. Юнг увидел трикстера как воплощение «тени» 
человека6. у. доти и у. Хайнс понимают трикстера как куль-

1 Фуко М. история безумия в классическую эпоху. спб.: университетская 
книга, 1997. с. 59.
2 Grottanelli C. Tricksters, Scape-Goats, Champions, Saviors // History of 
Religions. 1983. Vol. 23, Nо. 2. P. 117–139.
3 кереньи к. трикстер и древнегреческая мифология // радин п. 
трикстер. исследование мифов североамериканских индейцев с ком-
ментариями к.г. Юнга и к.к. кереньи. спб.: евразия, 1999. с. 258.
4 Doueuhi а. Inhabiting the Space Between Discourse and Story in 
Trickster Narratives // Mythical Trickster Figures: Contours, Contexts, and 
Criticisms / ed. by William J. Hynes and William G. Doty. Tuscaloosa, 
Alabama: The University of Alabama Press, 1993. P. 199.
5 Radin P. The Trickster: A Study in Native American Mythology / 
сomment. C.G. Yung, K. Kerenui. New York: Schocken Books, 1956.
6 Юнг к.-г. душа и миф: шесть архетипов. киев: государственная 
библиотека украины для детей и юношества, 1996.

турную манифестацию, для интерпретации которой необхо-
димо обращаться к конкретному контексту1. Мифологиче-
ская природа образа рассматривается в классических трудах 
М. Бахтина, к. леви-стросса, е. Мелетинского, М. Элиаде, 
в. топорова, вплоть до современных исследований а. Жол-
ковского, т. струковой, л. абрамян, д. гаврилова, М. липо-
вецкого, е. добренко, н. тамарченко, д. скрипченко и др., 
анализирующих плеяду трикстеров в культуре, словесности 
ХХ–ХХI вв. и, как правило, классический трикстер сочета-
ет в себе всю противоречивую сумму определений, демон-
стрируя их миру в момент предъявленных миром испытаний. 
в специальной работе, посвященной определению образа 
трикстера, в. самойлова вынуждена признать, что «до сих 
пор среди антропологов и религиоведов не существует какой-
либо определенной и однозначной точки зрения на проблему 
определения трикстера и его роли в мифологии»2.
время трикстера в мире и литературе приходится на пе-
риод открытия фиктивности устоявшихся норм, «когда обще-
ство перенасыщено цинизмом и сознает это»3. в образах, мар-
кированных чертами трикстера, и растрачивается избыток ци-
низма, через них исследуются жизненные перспективы. явле-
ние трикстера обязательно подчинено сверхцели, «что стоит 
за пределами (выше) тех целей, для решения которых коллек-
тив выбрал вполне определенные типовые (стандартные) схе-
мы. достижение сверхцели всегда предполагает новое, неожи-
данное, нестандартное решение, причем непременно на пу-
тях, противоположных известным схемам»4. такая сверхцель 
не может быть решена коллективом, который всегда ориенти-

1 Hynes W.J., Doty W.G. (ed.) Mythical Trickster Figures: Contours, Con-
text and Criticisms. P. 6. 
2 самойлова в.е. проблема определения трикстера // казанская нау-
ка. 2012. № 9. с. 152.
3 липовецкий М. трикстер и «закрытое» общество // новое литературное 
обозрение. 2009. № 6 (100). с. 244.
4 топоров в.н. образ трикстера в енисейской традиции // традиционные 
верования и быт народов сибири XIX – начало XX вв.: сб. ст. новосибирск: 
со ан ссср, ииФиФ, 1987. с. 6.

руется на общее, закономерное, и требует героя-«чужака», стоящего 
вне общины, обладающего особым типом поведения, 
психологическим складом. появление трикстера – знак потребности 
в индивидуальности, личности, которая в традиционалистской 
прозе часто маргинализируется.  
в истории изучения образа трикстера стоит различать культурный 
архетип и мифологического героя, к которому принадлежат 
персонажи мифологии и национального фольклора. 
к фольклорной модели восходит целый ряд литературных типов, 
таких как шут, лицедей, скоморох, Иван-дурак, самозванец, «
голый человек» (знаменитые Фома и Ерема), они отличаются 
друг от друга функционально и атрибутивно, но одновременно 
содержат относительно устойчивый набор черт, позволяющий 
выстроить соответствующую парадигму. Этот набор 
свойств, качеств мы и будем называть архетипом трикстера, 
учитывая, что определение к.-г. Юнга (трикстер как воплоще-
ние тени, «двойника» героя) существенно уточнено в новей-
ших филологических штудиях. отметим здесь одну из послед-
них работ на данную тему, где исследуется феномен двойника-
антипода, коррелирующий с образом трикстера, – моногра-
фию и. Франка «прыжок через быка. двойник-антипод героя 
в литературе и кино. опыт фантастического расследования»1. 
для нашего исследования важно определение М. липовецко-
го, понимающего под архетипом трикстера «не “молекулу” 
коллективного бессознательного, а всего лишь относитель-
но устойчивую риторическую конструкцию, повторяющуюся 
в литературах и культурах различных эпох»2.
в ряду принципиальных для нас текстов классические 
работы М. Бахтина, которого к. исупов назовет «героем-
“трикстером” современной ноосферы»3, «культура и взрыв» 

1 Франк и. прыжок через быка. двойник-антипод героя в литерату-
ре и кино. опыт фантастического расследования. М.: издательский дом 
вкн, 2020.
2 см.: липовецкий М. трикстер и «закрытое» общество. с. 227.
3 исупов к. уроки М.М. Бахтина // М.М. Бахтин: pro et contra. лич-
ность и творчество М.М. Бахтина в оценке русской и мировой гумани-
тарной мысли / сост. к. исупов. спб.: рХги, 2001. т. I. с. 8.

Ю. лотмана, «трикстер, или путешествие в Хаос» Ю. Черняв-
ской. лотман считает, что культура движима развитием контра-
ста между привычной для социума моделью поведения и пара-
доксальным, необычным проявлением личности1. Эпатажное, 
вызывающее поведение существует на фоне нормы как «кон-
фуз», «изъян», создающий динамическое напряжение между 
должным и непредсказуемым. в итоге происходит «взрыв», 
определяющий вхождение новации в семиосферу. неистов-
ство, парадоксальность проявления в многочисленных куль-
турных контекстах связано с поведением идеального любовни-
ка или художника. когда безумие становится предметом для 
подражания, перемещается в массовую культуру, возникает 
впечатление, что оно суть проявление закономерного процесса 
исторического развития. автором «взрыва» Ю. лотман и на-
зывает сумасшедшего, который противостоит как проявлению 
ума, так и глупости. его качества – оригинальность мысли, ри-
скованность, непредсказуемость – идут вразрез с привычны-
ми жизненными нормами.
Ю. Чернявская, задаваясь вопросом: возможно ли, чтобы ум 
«умного» и глупость «дурака» (ивана-дурака, солдата швейка и 
др.) сходились в некой общей точке, – отвечает утвердительно, 
называя ее «точкой безумия» или «точкой трикстера»: «трик-
стером может стать и умный, и дурак – в случае “отказа” от при-
вычных моделей “ума” или “дурости”. трикстер – живое во-
площение ситуативности»2. каждая культура основывается на 
том или ином балансе между трикстером и культурным геро-
ем, ибо от трюков, «игры» рано или поздно нужно переходить 
к «делу», если автора вообще беспокоит проблема понимания. 
преобладание кокой-то одной стратегии, воплощенной в обра-
зе, оборачивается катастрофой, распылением реальности.
в сложных отношениях с идеей трикстера находится фе-
номен юродства. традиция юродства есть «социальная лега-
лизация трикстерской функции», как и институт королевских 

1 лотман Ю.М. семиосфера. спб.: искусство-спб, 2000. с. 42.
2 Чернявская Ю.в. трикстер, или путешествие в Хаос // Человек. 
2004. № 3. с. 40.

шутов1. они возникли достаточно поздно, когда культура при-
обрела устойчивость, незыблемость, позволяющую над собой 
смеяться и профанировать себя изнутри. для юродства, как по-
казали д. лихачев и а. панченко, смешное составляет только 
«внешнюю» сторону поведения. Мнимое безумие, смех юро-
да – добровольно принимаемый христианский подвиг2. Юро-
дивый не столько высмеивал, сколько потрясал мир, забыв-
ший Христовы заповеди: «смех в его образе как бы мутиро-
вал, изменял своей природе, служил не обновлению мира и из-
менению жизненных порядков, а его отрицанию, “освежению” 
идеальных богоугодных истин. смех как Христова метла»3. 
значимость инаковости юрода в том и состоит, что она служит 
проводником в мир идеального, подсвечивающего реальность, 
придающего ей бытийный статус. Безумие юродивого – пока-
затель чистоты сознания, которому доступны предельные фор-
мы веры, истины, бессмертия. 
воплощению идеи юродства в актуальной прозе мы по-
святили ряд программных статей4 и здесь касаться не будем. 
подчеркнем, однако, что шокирующая, уродливая культура 
юрода способствует осознанию, разрешению противоречий 
между сакральным и профанным, идеалом и реальностью, 

1 пилипенко а., яковенко и. культура как система. М.: языки рус-
ской культуры, 1998. с. 56.
2 Юродство о Христе и Христа ради юродивые восточной и русской 
церкви / сост. и. ковалевский. репринт. воспроизв. изд. 1902. М.: рппо 
«союзбланкоиздат», 1991.
3 назинцев в.в. смеховая синергетика мира // диалог. карнавал. 
Хронотоп. 1997. № 1. с. 41.
4 ковтун н. Юродское странствие в поэтике Ф. абрамова // сибир-
ский филологический журнал. 2010. № 3. с. 93–102; ковтун н. Бога-
тырь – юрод – интеллектуал: к вопросу о трансформации образа пра-
ведника в поздних рассказах в. распутина // антропологические сдвиги 
переломных эпох и их отражение в литературе: сб. науч. ст.: в 2 ч. грод-
но: гргу им. я. купалы, 2014. Ч. 2. с. 304–314; ковтун н. Юродствую-
щий герой в поэтике в. распутина // остров любви БорФеда: сб. к 90-ле-
тию Б.Ф. егорова / ред. а. дмитриев и п. глушаков. спб.: росток, 2016. 
с. 459–469.

что обещает новую перспективу, выход из тупика скепсиса 
и отчаяния1. «Юродивый – самая современная, постмодер-
нистская форма святости. в юродивом противоречие между 
идеалом и действительностью осознано во всей его трагич-
ности, мучительности и таинственности. оно в нем не только 
осознано, но и свято: силой благодати и христианского сми-
рения, которое в высшем незнании обретает опору и знание, 
в последней потерянности и отверженности находит себе са-
мое надежное убежище», – настаивает т. горичева2. 
отечественная словесность ХХ в. отрефлексирована и че-
рез мифологему юродствующих авторов, к которым с извест-
ной долей условности относят столь непохожих друг на друга 
а. Белого3, н. клюева4, д. Хармса5, а. платонова6, вен. еро-
феева7, а. синявского8, Э. лимонова времен создания романа 
«Это я, Эдичка» (1976), в котором очевидны интонационные 
переклички с поэмой «Москва – петушки» (1970). в высшей 
степени красноречиво признание персонажа «дмитрия алек-
сандровича», уточняющего самооценку автора – д.а. приго-
ва: «…я не есть полностью в искусстве, я не есть полностью 

1 Мотеюнайте и. восприятие юродства русской литературой 
XIX–XX веков. псков: тип. оцнт, 2006.
2 горичева т. постмодернизм и христианство. л.: лгу, 1990. с. 57.
3 силард л. от «Бесов» к «петербургу»: между полюсами юродства 
и шутовства (набросок темы) // Studies in 20th Century Russian Prose / 
еd. by Neils Åke Nilsson. Stockholm, 1982. P. 80–107.
4 есаулов и. пасхальность русской словесности. М.: кругъ, 2004. с. 172.
5 гладких н.в. шутовство и юродство как культурный феномен и 
творчество даниила Хармса // проблемы литературных жанров: тезисы 
Х Междунар. конф.: в 2 ч. томск, 2002. Ч. 2. с. 103–106.
6 гюнтер Х. Юродство и «ум» как противоположные точки зрения 
у андрея платонова // Sprache und Erzatilhaltung bei Andrei Platonov / 
Slavica Helvetica. 1998. Bern 58. S. 117–133.
7 липовецкий М. паралогии: трансформации (пост)модернистского 
дискурса в русской культуре 1920–2000-х годов. М.: новое литератур-
ное обозрение, 2008. с. 315.
8 генис а. правда дурака. андрей синявский // генис а. расследова-
ния – два. М.: подкова, Эксмо, 2002. с. 24–36.