Старообрядчество Урала и Зауралья на переломе эпох (1905-1927)

МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

УРАЛЬСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ 
 им. ПЕРВОГО ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ Б. Н. ЕЛЬЦИНА

ЛАБОРАТОРИЯ АРХЕОГРАФИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ

Ю. В. Боровик

Старообрядчество Урала и Зауралья  
на переломе эпох  
(1905–1927)

Екатеринбург
Издательство Уральского университета
2019

УДК 279.99(470.5)
ББК Э372.242(2Р36)
         Б435

Рецензенты:
А. Г. Мосин, доктор исторических наук, председатель  
Уральской археографической комиссии;
В. И. Байдин, кандидат исторических наук, почетный работник высшего  
профессионального образования Российской Федерации, доцент кафедры  
истории России Уральского федерального университета

Боровик, Ю. В.
Старообрядчество Урала и Зауралья на переломе эпох (1905–1927) :  
монография / Ю. В. Боровик. – Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2019. –  
212 с. – Электронное издание. – ISBN 978-5-7996-2960-1. – Текст: непосред-
ственный. 

ISBN 978-5-7996-2960-1

Книга посвящена истории староверия на территории Пермской, Орен-
бургской, Уфимской и западной части Тобольской губерний в первой четвер-
ти XX в. Рассматриваемый период вместил в себя так называемый золотой век 
старообрядчества после провозглашения веротерпимости в 1905 г., перипе-
тии революционного и военного времени, вызвавшие к жизни волну эсхато-
логических настроений среди староверов, а также ограничения религиозной 
жизни в 1920-х гг. На базе широкого круга источников представлен спектр 
основных согласий, даны их количественные и качественные характеристи-
ки, особенности правового положения и отношения к происходящим стре-
мительным изменениям в окружающем мире.
Книга рассчитана на историков, филологов, археографов, регионоведов, 
краеведов и всех интересующихся проблематикой старообрядчества и истории 
Урала.

УДК 279.99(470.5)
ББК Э372.242(2Р36)

Монография подготовлена в рамках выполнения проекта № 33.2182.2017/4.6
(«Формирование русской культурно-религиозной идентичности: памятники
традиционной письменности как символические коды культурной памяти»)
госзадания МО РФ научным коллективам исследовательских центров
и (или) научных лабораторий образовательных организаций высшего
образования на 2017–2019 гг.

ISBN 978-5-7996-2960-1 
© Боровик Ю. В., 2019

Б435

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4

Глава 1. Численность старообрядческого населения Урала, круг  
основных согласий и тенденции их развития в начале XX века . . . . . . . . 7

Глава 2. Расширение гражданских прав старообрядцев (1905–1917): 
новые возможности и проблемы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 73

Глава 3. Общества старообрядцев в контексте политических  
и социально-экономических изменений (1917–1922)  . . . . . . . . . . . . . . . 108

Глава 4. Старообрядцы в период между двумя антирелигиозными  
кампаниями (1923–1927) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 136

Заключение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 161

Источники, исследования и литература  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 168 

Приложение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 204

Список сокращений  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 209

ПРЕДИСЛОВИЕ

Немногим из авторов работ последнего времени, посвящен-
ным истории старообрядчества, удалось избежать во вступитель-
ной части слов о предмете изысканий как многоаспектном явле-
нии с 300-летней историей1. Опровергать данный тезис столь же 
трудно, сколь и бессмысленно. Однако, знакомя с темой предлага-
емого исследования, хотелось бы прежде всего упомянуть о дру-
гой характеристике «ревнителей древлего благочестия». Провоз-
глашение принципа верности древнерусским традициям и сле-
дование ему отнюдь не делало старообрядчество защищенным 
от проникновения новаций2. Более того, многие из этих нововве-
дений произошли еще в XVII в. и кардинальным образом повли-
яли на развитие старообрядческого мировоззрения и культуры. 
В числе наиболее важных – формирование эсхатологической 
составляющей идеологии староверия, питавшее на протяжении 
столетий споры о природе Антихриста. С другой стороны, старо-
обрядчество не было исключено из сферы воздействия социально-
политических и экономических факторов общественного разви-
тия, и в связи с этим можно упомянуть еще об одном явлении: по-
следовавшем в XVIII – начале XIX в. снижении радикализма в ос-
новных старообрядческих согласиях, сочетавшемся с использо-
ванием возможностей буржуазного развития. Так, в становлении 
ряда крупных региональных организаций большую роль играли 
конфессиональные связи и семейно-деловые отношения внутри 
старообрядческих общин. Вопрос о рынке, деньгах, процентах на 

1 См.: Данилко Е. С. Старообрядчество на Южном Урале: историко-этнографическое ис-
следование : автореф. дис. ... канд. ист. наук. Уфа, 2000 ; Ершова О. П. Старообрядчество и го-
сударственная политика России в области вероисповедания во второй половине XIX – начале 
XX вв. : автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 2000 ; Савицкая О. Н. История старообрядче-
ского религиозного движения в Южном Зауралье в середине XVII – начале XX вв. : автореф. 
дис. … канд. ист. наук. Курган, 2000 ; Иванов К. Ю. Старообрядчество юга Западной Сибири 
второй половины XIX – начала XX вв. : автореф. дис. … канд. ист. наук. Кемерово, 2001 ;  
Суслова Л. Н. Старообрядчество и власти в Тобольской губернии в конце XVIII – начале 
ХХ вв. : автореф. дис. … канд. ист. наук. Екатеринбург, 2002 ; Тяпин И. Н. Старообрядческое 
население Европейского Севера России во второй половине XVII – начале ХХ в. : автореф.  
дис. … канд. ист. наук. Вологда, 2002.
2 Покровский Н. Н., Зольникова Н. Д. Старообрядцы-часовенные на востоке России 
в XVIII–XX вв. Проблемы творчества и общественного сознания. М., 2002. С. 3–15.

Предисловие
5

кредит, собственности породил в разных согласиях староверов 
целый пласт полемики. Старообрядчество во многом оказалось 
зеркалом, в котором наиболее ярко отразились противоречия 
периода перехода от позднего Средневековья к Новому времени: 
столкновение и взаимодействие разнонаправленных социально-
экономических, административных, культурно-бытовых, кон-
фессиональных факторов и обстоятельств. Поэтому различные 
аспекты истории старообрядчества, его менталитета, культуры 
указывают на своеобразие модернизационных процессов в России 
и по-прежнему вызывают большой интерес у исследователей. 
Изучение жизни и творчества староверов ведущими археогра-
фическими центрами привело к выявлению, описанию и изданию 
большого комплекса памятников старообрядческой литературы, 
созданных на Урале и в Сибири3, и их развернутого анализа сквозь 
призму «эволюции общественного сознания староверов в услови-
ях развития в России начал новой цивилизации»4. На фоне пред-
принятых шагов исследования направленные на восстановление 
истории старообрядческих общин на территории урало-сибир-
ского региона являются актуальными, поскольку способствуют 
наиболее полному раскрытию проблематики, связанной с историей 
староверия, открывают новые перспективы для выявления 
и интерпретации как общих, так и особенных тенденций развития 
духовной и материальной культуры старообрядчества. Представляемая 
вниманию работа предпринималась в значительной степени 
с целью восполнить недостаток сведений об общем состоянии 
староверия Урала и Зауралья в первой четверти XX в. – времени, 
вобравшем в себя множество коллизий в отношениях между властью 
и старообрядчеством и заставившем последних заново осмыслять 
свое место в стремительно меняющемся мире.

3 См.: Беляева О. К., Панич Т. В., Титова Л. В. Описание тюменских старообрядческих 
сборников из рукописных собраний ИИФиФ СО АН СССР и УрГУ // Источники 
по истории общественной мысли и культуры эпохи позднего феодализма. Новосибирск, 
1988 ; Панич Т. В., Титова Л. В. Описание собрания рукописей ИИФиФ СО РАН СССР. 
Новосибирск, 1991. С. 156–232 ; Памятники литературы и письменности крестьянства 
Зауралья / В. И. Байдин, А. Т. Шашков : в 2-х т. Т. 1. Вып. 1–2. Свердловск, 1991 ; Т. 2. 
Вып. 1–2. Екатеринбург, 1993 ; Описание рукописей Верхокамского собрания // Рукописи 
Верхокамья XV–XX вв. : Каталог / Е. А. Агеева, Н. А. Кобяк, Т. А. Круглова, Е. Б. Смилянская. 
Из собр. науч. библиотеки Моск. ун-та им. М. В. Ломоносова. М., 1994 ; Рукописи XVI–
XX вв. из коллекции Института истории СО РАН / А. И. Мальцев, Т. В. Панич, Л. В. Титова. 
Новосибирск, 1998 ; Духовная литература староверов востока России XVIII–XX вв. (серия 
«История Сибири. Первоисточники». Вып. IX). Новосибирск, 1999.
4 Покровский Н. Н., Зольникова Н. Д. Старообрядцы-часовенные на востоке России… 
С. 15.

Старообрядчество Урала и Зауралья на переломе эпох (1905–1927)
6

Результаты исследования, составившие основу этой книги, были 
получены во многом благодаря помощи моих коллег. Без преувели-
чения можно сказать, что работа смогла появиться на свет благодаря 
сотрудничеству и условиям, сложившимся в уральской и сибирской 
научных археографических школах – атмосфере благожелательности, 
дискуссионности и, одновременно, требовательности к качеству ис-
следовательских практик. Мне хотелось бы выразить особую призна-
тельность своим наставникам – научному сотруднику Лаборатории 
археографических исследований УрФУ Сергею Анатольевичу Белобо-
родову и доценту кафедры истории России Уральского федерального 
университета Виктору Ивановичу Байдину, чьи консультации, советы 
и критика способствовали моему профессиональному росту и сыгра-
ли ключевую роль на этом пути. 
Я с теплотой и признательностью вспоминаю о помощи главного 
научного сотрудника сектора археографии и источниковедения Инсти-
тута истории Сибирского отделения РАН Натальи Дмитриевны Золь-
никовой, делившейся ценными соображениями и направившей мое 
внимание на ряд новых источников. Мне также хочется поблагодарить 
председателя Уральского отделения Археографической комиссии док-
тора исторических наук Алексея Геннадьевича Мосина, доцента Анто-
нину Александровну Курасову, ведущего научного сотрудника Инсти-
тута истории Уральского отделения РАН Ирину Леонидовну Манькову 
за отклик и участие в обсуждении текста работы на финальном этапе, 
их знания и опыт очень помогли ему стать лучше.  Я рада сказать сло-
ва признательности научному сотруднику Тартусского университета 
Ирине Петровне Пярт за поддержку, рекомендации и приглашение к 
участию в исследовании уральского староверия советского периода, что  
в итоге имело большое значение для моего продвижения в собственных 
изысканиях. Мне также хочется поблагодарить заведующую Лаборато-
рией археографических исследований доктора исторических наук Ири-
ну Викторовну Починскую за терпение, понимание и пример организо-
ванности, благодаря которым издание книги смогло состояться. 
Пользуюсь возможностью выразить искреннюю признательность 
за помощь и содействие сотрудникам рукописного отдела Библиоте-
ки Академии наук, Научной библиотеки МГУ, сектора археографии 
Института истории СО РАН, РГИА, ГАРФ, РГАСПИ, архива Русско-
го географического общества, а также архивов Пермской, Свердлов-
ской, Челябинской, Тюменской областей и Республики Башкортостан,  
с фондами которых я работала в процессе исследования.
Кроме того, я обращаю слова признательности старообрядцам, 
с которыми довелось общаться во время Уральской комплексной  
археографической экспедиции, за их терпение, открытость и жела-
ние делиться своими знаниями и миропониманием.

Глава 1 
 
ЧИСЛЕННОСТЬ СТАРООБРЯДЧЕСКОГО НАСЕЛЕНИЯ УРАЛА, 
КРУГ ОСНОВНЫХ СОГЛАСИЙ И ТЕНДЕНЦИИ  
ИХ РАЗВИТИЯ

Более двух столетий, начиная с конца XVII в., уральский регион 
являлся одним из крупнейших центров староверия, не утратив это-
го значения к началу XX столетия. По переписи 1897 г. старообряд-
цы вместе с так называемыми «уклонившимися в раскол» состав-
ляли 4,5 % населения уральских губерний, при этом по губерниям 
региона они распределялись следующим образом (табл. 1): 
Таблица 1

Численность старообрядцев и их соотношение с общей  
численностью населения на Урале в 1897 и 1912 гг.1

Губерния

1897 г.
1912 г.

Количество 
старообрядцев, 
чел.

Доля старооб-
рядцев от общего 
численности   
населения, %

Количество 
старообрядцев, 
чел.

Доля старооб-
рядцев от общего 
численности 
населения, %*

Оренбургская
49984
3,1
52552
2,4
Уфимская
34011
1,5
39614
1,3
Пермская
214735
8,3
216441
5,4
Тобольская
72115
5,7
79525
3,9

Источники: Распределение старообрядцев по толкам и сектам. Разработано 
Центральным статистическим комитетом Министерства внутренних дел. СПб., 1901. С. 2 ; 
Статистические сведения о старообрядцах (к 1 янв. 1912 г.). Издание департамента духовных 
дел МВД. М., 1912. С. 1–3 ; Статистический ежегодник России. 1914 г. Пг., 1915. Отд. I. С. 33–57.
* Из-за того что общая численность населения взята за 1914 г., нужно иметь ввиду 
возможное небольшое несоответствие в данном процентном соотношении.

Расселение старообрядцев внутри губерний не было равномерным. 
Исторически сложилось так, что основными старообрядческими 
центрами на Урале стали горнозаводские поселки, а также 
населенные пункты, лежащие на пути из центрально-европей-

1 Распределение старообрядцев по толкам и сектам. С. 2–3. Из указанного числа старообрядцев 
не конкретизировали свою принадлежность к определенному согласию или толку 
в Оренбургской губернии 27767 чел. (55,6 %) Пермской 117299 чел. (то есть 54,6 % учтенных 
староверов), в Тобольской 40129 чел. (55,5 %).

Старообрядчество Урала и Зауралья на переломе эпох (1905–1927)

ской части страны и из Поморья в Сибирь и на Дальний Восток2. 
Материалы переписи свидетельствуют о том, что удельный вес 
старообрядческого населения был самым большим в Пермской 
губернии (за исключением Соликамского и Ирбитского уездов) – 
от 2,3 до 11 %, а также в Зауралье – на юге Тобольской губернии – 
в Курганском, Ишимском и Ялуторовском уездах (табл. 2). 

Таблица 2

Численность старообрядцев, указавших согласие, в уездах  
Пермской, Уфимской, Оренбургской и Тобольской губерний  
по данным МВД в 1897 г. (в порядке возрастания)

Территориальная единица (уезд)
Численность 
старообрядцев, 
чел.

Доля среди  
всего населе-
ния, % 

До 1 тыс. чел.

Сургутский у. Тобольской губ.
—
—
Березовский у. Тобольской губ.
1
0,001
Мензелинский у. Уфимской губ.
8
0,002
Туринский у. Тобольской губ.
26
0,04
Тобольский у. Тобольской губ.
37
0,04
Ирбитский у. Пермской губ.
456
0,30
Бирский у. Уфимской губ.
869
0,172

От 1 тыс. чел. до 10 тыс. чел.

Верхнеуральский у. Оренбургской губ.
1103
0,50
Тарский у. Тобольской губ.
1595
1,13
Стерлитамакский у. Уфимской губ.
1959
0,59
Тюменский у. Тобольской губ.
2972
2,84
Уфимский у. Уфимской губ.
3139
0,83
Соликамский у. Пермской губ.
3978
1,73

2 Подробнее о старообрядчестве Урала XVII – первой половины XIX в. см.: 
Покровский Н. Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев 
в XVIII в. Новосибирск, 1974 ; Байдин В. И. Старообрядчество Урала и самодержавие (конец 
XVIII – середина XIX в.) : дис. … канд. ист. наук. Свердловск, 1983 ; Байдин В. И., Шашков А. Т. 
Историко-культурные традиции населения Зауралья XVII–XIX вв. // Памятники литературы 
и письменности крестьянства Зауралья. Т. 1. Вып. 1. Екатеринбург, 1991. С. 9–53 ; Шашков А. Т. 
Борьба Тобольского митрополичьего дома с антицерковным движением урало-сибирских 
старообрядцев во второй половине XVII в. // Роль Тобольска в освоении Сибири. Тобольск, 
1987 ; Павловский Н. Г. Демидовы и старообрядчество в XVIII веке // Демидовский времен-
ник. Ист. альм. Кн. I. Екатеринбург, 1994. С. 30–64 ; Очерки истории старообрядчества Урала 
и сопредельных территорий. Екатеринбург, 2000. 

Глава 1. Численность старообрядческого населения Урала...
9

Территориальная единица (уезд)
Численность 
старообрядцев, 
чел.

Доля среди  
всего населе-
ния, % 
Белебеевский у. Уфимской губ.
   4612
1,05
Орский у. Оренбургской губ.
   4731
2,3
Тюкалинский у. Тобольской губ.
   4770
2,49
Златоустовский у. Уфимской губ.
  5263
2,78
Камышловский у. Пермской губ.
  5940
2,33
Чердынский у. Пермской губ.
   6573
6,26
Троицкий у. Оренбургской губ.
  8918
4,40

От 10 тыс. чел. до 20 тыс. чел.

Ишимский у. Тобольской губ.
 10127
3,97
Кунгурский у. Пермской губ.
 10883
7,84
Красноуфимский у. Пермской губ.
 14837
5,68
Верхотурский у. Пермской губ.
 15610
5,91
Екатеринбургский у. Пермской губ.
 16552
3,95
Курганский у. Тобольской губ.
 17010
7,03
Челябинский у. Оренбургской губ.
 17512
4,20
Оренбургский у. Оренбургской губ.
 17720
3,19
Пермский у. Пермской губ.
 19161
7,22

Свыше 20 тыс. чел.

Шадринский у. Пермской губ.
 24429
7,65
Ялуторовский у. Тобольской губ.
 35577
24,19
Осинский у. Пермской губ.
 46144
14,23
Оханский у. Пермской губ.
 53233
19,77

Источники: Распределение старообрядцев по толкам и сектам. Разработано 
Центральным статистическим комитетом Министерства внутренних дел. СПб., 1901. С. 12, 
19, 24.

Данными переписи в Ялуторовском уезде Тобольской губер-
нии зафиксирована наибольшая плотность старообрядческого на-
селения в рассматриваемом регионе – 24,19 %, то есть почти чет-
верть жителей уезда в целом3. Высокая концентрация староверов 
в Ялуторовском уезде была характерной и для предшествующего 
времени. Ему уступали даже Оханский и Осинский уезды Перм-

3 См.: Суслова Л. Н. Старообрядчество и власть в Тобольской губернии в конце XVIII – 
начале ХХ в. : дис. … канд. ист. наук. Екатеринбург, 2002. С. 42.

Окончание табл. 2

Старообрядчество Урала и Зауралья на переломе эпох (1905–1927)

ской губернии (19,77 и 14,23 %), в которых численность староверов 
была самой высокой по всему Уралу и Западной Сибири – в обоих 
уездах вместе взятых насчитывалось более 99 тыс. «приверженцев 
древлего благочестия», что составляло 27 % общего количества 
старообрядцев во всех четырех губерниях4. 
Данные переписи и земской статистики по Оханскому уезду не-
сколько отличаются, однако и та, и другая отмечают очень высокую 
концентрацию староверов в Сепычевской волости. По данным Цен-
трального статистического комитета МВД 1897 г., 95,4 % всех мест-
ных жителей были старообрядцами. Немногим меньше их было 
в остальных волостях: в Путинской – 90 % населения, в Екатеринин-
ской – 75 %, Старо-Путинской – 73 % и Бубинской – 68 %5. Согласно 
«Списку населенных мест Пермской губернии», подготовленному 
Пермским губернским земством, в 1908 г. все селения Сепычевской 
и Екатерининской волостей Оханского уезда были сплошь старооб-
рядческими, а в каждом из 149 населенных пунктов Бубинской во-
лости того же уезда проживали и православные, и староверы6. 
В Оханском уезде 68 % всех учтенных староверов составля-
ли беспоповцы. Подавляющее большинство из них принадлежа-
ло к поморскому согласию7. Описанная ситуация с расселением 
староверов была характерна для всего уезда, кроме г. Оханска, где 
практически все население, за исключением четырех десятков че-

4 Однако сравнение неопубликованных ведомостей центрального статкомитета МВД 
и обнародованных результатов переписи 1897 г. дают основания для сомнений в правиль-
ности последних. По обнаруженных Г. Н. Чагиным архивным документам в Оханском уез-
де старообрядцы составляли не 11,8, а 85 % жителей. В указанных двух западных уездах 
Пермской губернии наиболее вероятной причиной высокой концентрации староверов 
на западе Пермской губернии следует считать особенности заселения данной местности, 
достаточно удобной в климатическом и географическом отношении, и сложившийся вслед-
ствие этого хозяйственный быт крестьян. С конца XVIII в. преобладающим типом поселе-
ний в Верхокамье был починок – хутор, основанный 2–3 семьями. По мере освоения земель 
и роста числа жителей, из починка выделялись хозяйства, основывающие новые населенные 
пункты. При этом «в сельском расселении конфессиональные особенности проявились сле-
дующим образом. Поселения размещались гнездами, и их жители образовывали общины-
соборы с некоторыми своими нормами уставной жизни». При таком расселении как церков-
ным, так и светским властям было очень сложно осуществлять контроль за деятельностью 
старообрядцев. (см.: Чагин Г. Н. Заселение и хозяйственное освоение Верхокамья в конце 
XVIII – первой трети XX вв. // Мир старообрядчества. Вып. 4. Живые традиции: результаты 
и перспективы комплексных исследований русского старообрядчества : материалы между-
нар. науч. конф. 21–24 ноября 1995 г. М., 1998. С. 268–271). 
5 Там же. С. 268.
6 См.: Пушков В. П. Массовые источники по истории старообрядческих поселений 
Пермского региона. С. 74–75.
7 См.: Чагин Г. Н. Заселение и хозяйственное освоение Верхокамья. С. 267, 272 ; Рукописи 
Верхокамья XV–XX вв. : Каталог / Е. А. Агеева, Н. А. Кобяк, Т. А. Круглова, Е. Б. Смилянская. 
Из собраний научной библиотеки Московского университета им. М. В. Ломоносова. М., 1994. 

Глава 1. Численность старообрядческого населения Урала...
11

ловек (7 старообрядцев, 3 католиков, 2 лютеран, 4 иудеев и 21 му-
сульманин), числилось православным.
Перепись 1897 г. еще раз показала, насколько далекими от ре-
альности были данные, собираемые официальной церковью. 
До переписи исследователи старообрядчества не раз обращали 
на это внимание8. Вруцевич, служивший до 1881 г. секретарем 
Пермской духовной консистории, приводил минимальные, по его 
словам, цифры, полученные на основании просмотра метрических 
книг конца 1870–1880-х гг. (в Верхотурском уезде – 85 000 старооб-
рядцев, Шадринском и Камышловском, вместе взятых – 166 880), 
сопровождая их комментарием: в трех уездах раскольников  
в 4,5 раза больше, чем число, указанное в официальных отчетах 
по всей Пермской губернии9.
Недостатки церковной статистики признавались и мисси-
онерами. Так, в отчете о состоянии миссии в Пермской епархии 
в 1899 г. количество старообрядцев прокомментировано следую-
щим образом: «Мы не можем всецело довериться этим цифрам. 
Они берутся от духовенства, а духовенство и при желании дать 
такие статистические сведения не может»10. Проблема состояла 
еще и в практической невозможности учесть тех, кто «уклонился» 
от государственной церкви тайно: «В пермском расколе имеются 
три категории старообрядцев – первая открыто именует себя ста-
рообрядцами <…>; старообрядцы второй категории номинально 
называются православными, записаны в наши метрические кни-
ги, однако с православием ничего общего не имеют; таких в Перм-
ской епархии целые десятки тысяч, между тем в состав пермского 
раскола они не входят; старообрядцы третьей категории по своим 
религиозным убеждениям ни в какие гражданские книги не за-
писываются, себя старообрядцами не именуют, почему они нигде 
не регистрируются и статистике не подлежат, старообрядцы эти – 
странники или бегуны»11. 
Причина расхождений между церковной и светской статисти-
кой заключалась в принципиально разных подходах к подсчету. 
Духовная власть, признавая наличие «номинально православных», 
отказывалась включать их в число «отпадших» от церкви и фик-

8 См.: Пругавин А. С. Старообрядчество во второй половине XIX в. М., 1904. С. 8–12 ;  
Его же. 2 миллиона или 20 миллионов. СПб., 1902. 
9 См.: Вруцевич. Раскол в Пермской губернии // Отеч. зап. 1883. Т. 268. № 6. С. 155–188.
10 ГАПК. Ф. 95. Оп. 1. Д. 19. Л. 2 об.
11 Там же. Л. 2.