Книжная полка Сохранить
Размер шрифта:
А
А
А
|  Шрифт:
Arial
Times
|  Интервал:
Стандартный
Средний
Большой
|  Цвет сайта:
Ц
Ц
Ц
Ц
Ц

Проза И. А. Бунина в диалогах с русской классикой

Покупка
Артикул: 798706.01.99
Доступ онлайн
600 ₽
В корзину
В монографии на материале произведений И. А. Бунина 1910-1940-х годов исследуются конкретные межтекстовые связи, специфика и «предмет» диалога художника с предшественниками. Выявляется, как соединяются в творчестве писателя определенность авторского видения и желание услышать «голос» собеседника. Бунин-художник ведет диалог с И. С. Тургеневым, Ф. М. Достоевским, Л. Н. Толстым, А. П. Чеховым, К. Н. Леонтьевым и другими. Книга адресована преподавателям, студентам, всем интересующимся философией, эстетикой, литературоведением и художественной литературой.
Пращерук, Н. В. Проза И. А. Бунина в диалогах с русской классикой : монография / Н. В. Пращерук. - 2-е изд., доп. - Екатеринбург : Изд-во Уральского ун-та, 2016. - 206 с. - ISBN 978-5-7996-1974-9. - Текст : электронный. - URL: https://znanium.com/catalog/product/1927206 (дата обращения: 28.03.2024). – Режим доступа: по подписке.
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов. Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в ридер.
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ 

УРАЛЬСКИЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ  
ИМЕНИ ПЕРВОГО ПРЕЗИДЕНТА РОССИИ Б. Н. ЕЛЬЦИНА 
 
 

 

 

 

 

Н. В. Пращерук 

 

 

 

ПРОЗА И. А. БУНИНА 
В ДИАЛОГАХ С РУССКОЙ КЛАССИКОЙ 
 

 

2-е издание, дополненное 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Екатеринбург 
Издательство Уральского университета 
2016 

УДК 821.161.1-31Бунин 
ББК Ш5(2-р)53-4Бунин 

П708 

 
 
 

Рецензенты: 

Н. В. Ковтун, доктор филологических наук, профессор кафедры мировой  
литературы и методики ее преподавания Красноярского государственного  

педагогического университета им. В.П. Астафьева; 

О. Н. Турышева, доктор филологических наук, профессор кафедры зарубежной 

литературы Уральского федерального университета  

им. первого Президента России Б.Н. Ельцина 

 

 
 

Пращерук, Н. В.  

П708 Проза И. А. Бунина в диалогах с русской классикой : монография / 

Н. В. Пращерук. – 2-е изд., доп. – Екатеринбург : Изд-во Урал. федерал. 
ун-та, 2016. – 206 с. 
 
ISBN 978-5-7996-1974-9 

 

В монографии на материале произведений И. А. Бунина 1910–1940-х годов ис-

следуются конкретные межтекстовые связи, специфика и «предмет» диалога художника 
с предшественниками. Выявляется, как соединяются в творчестве писателя 
определенность авторского видения и желание услышать «голос» собеседника.  
Бунин-художник ведет диалог с И. С. Тургеневым, Ф. М. Достоевским, Л. Н. Тол-
стым, А. П. Чеховым, К. Н. Леонтьевым и другими. 

Книга адресована преподавателям, студентам, всем интересующимся философи-

ей, эстетикой, литературоведением и художественной литературой.  

 

УДК 821.161.1-31Бунин 
ББК Ш5(2-р)53-4Бунин 

 

 
 
 
 
 
 
 
 
 

 
ISBN 978-5-7996-1974-9 
 
 
 
 
© Пращерук Н. В., 2016 

 

Содержание 

 

Введение ...................................................................................................................... 4 

Глава I. Тургенев в художественном сознании Бунина ......................................... 9 

Глава II. Диалог-полемика с Достоевским ............................................................ 27 

Глава III. Интертекстуальность прозы Бунина 1930–1940-х гг. ......................... 38 

3.1. «Вернись на родину, душа!»: о книге «Под Серпом и Молотом» ........... 38 

3.2. Леонтьевский «след» в «Жизни Арсеньева» .............................................. 46 

Глава IV. Функции классического текста в книге «Темные аллеи» ................... 65 

4.1. «Чужая цитата» как «авторский знак» Бунина-художника ...................... 65 

4.2. «Кавказ»: бунинская трактовка фабулы любовного треугольника  ........ 76 

4.3. Интертекстуальность рассказов «Натали» и «Чистый понедельник» ..... 84 

Глава V. Рассказы-обобщения тем и сюжетов русской классики ..................... 119 

5.1. «Литературная канва» «Архивного дела» ................................................ 119 

5.2. Рассказ «При дороге»: контекст и традиция ............................................ 129 

5.3. «Чаша жизни»: о символике архетипического в русской литературе ...... 139 

Глава VI. Чеховская тема в прозе художника ..................................................... 152 

Глава VII. «Ситуация встречи»: Бунин и Толстой ............................................. 168 

Заключение ............................................................................................................. 204 

ВВЕДЕНИЕ 
 

Основная тема монографии, обозначенная в заголовке, может показаться 

парадоксальной, тем более, если понятие диалога используется автором не как 

метафора и не в качестве обозначения формальных признаков организации тек-

ста. Ведь И. А. Бунин снискал себе устойчивую репутацию монологиста, жест-

кого и авторитарного художника. Однако тем поучительнее для нас проследить, 

как соединяются в его художественном творчестве последовательность и опре-

деленность позиции и искреннее желание услышать голос собеседника. Обла-

дая уникальным артистическим даром, Бунин как никто другой из его совре-

менников оказался восприимчив к «веяниям времени», осознал исчерпанность 

субъектно-объектных отношений в культуре и настоятельную потребность диа-

лога. Неслучайно он является одним из самых «литературных» авторов. Суще-

ственной составляющей его произведений стали конкретные межтекстовые свя-

зи, а, кроме того, в своих итоговых книгах о Толстом и Чехове художник пред-

ложил особый способ постижения этих великих писателей и личностей – по-

стижения как прямого общения с ними в «ситуации встречи» (термин В. С. 

Библера. – Н. П.)1. Эти книги – выразительный урок отношения к культурному 

наследию, когда преодолевается обезличенность так называемого «объективно-

го подхода» и классик является нам во всей сложности и полноте феномена. 

На протяжении всей жизни Бунин занимал сознательную позицию за-

щитника и продолжателя традиций русской классики XIX в. Современная эсте-

тическая ситуация переживалась им как эпоха агрессивного наступления на 

подлинное искусство и потому настоятельно требующая сохранить «драгоцен-

нейшие черты русской литературы». В качестве аргумента достаточно вспом-

нить знаменитую речь художника на юбилее «Русских ведомостей» в 1913 г., 

когда он резко отозвался о состоянии современной литературы: «Произошло 

невероятное обнищание, оглупление и омертвение русской литературы… Ис-

чезли драгоценнейшие черты русской литературы: глубина, серьезность, про-

                                                            

1 См.: Библер В. С. От наукоучения – к логике культуры: Два философских введения в двадцать первый век. М., 
1991. С. 257–384. 

стота, непосредственность, благородство, прямота – и морем разлились вуль-

гарность, надуманность, лукавство, хвастовство, фатовство, дурной тон, напы-

щенный и неизменно фальшивый. Испорчен русский язык (в тесном содруже-

стве писателя и газеты), утеряно чутье к ритму и органическим особенностям 

русской прозаической речи, опошлен или доведен до пошлейшей легкости – 

называемой “виртуозностью” – стих, опошлено все, вплоть до самого солнца, 

которое неизменно пишется теперь с большой буквы, к которому можно чув-

ствовать теперь уже ненависть, ибо ведь “все можно опошлить высоким сти-

лем”, как сказал Достоевский… Мы пережили и декаданс, и символизм, и нео-

натурализм, и порнографию, называвшуюся разрешением “проблемы пола”, и 

боготворчество, и мифотворчество, и какой-то мистический анархизм, и Дио-

ниса, и Аполлона, и “пролеты в вечность”, и садизм, и снобизм, и “приятие ми-

ра”, и “неприятие мира”, и лубочные подделки под русский стиль, и адамизм, и 

акмеизм – и дошли до самого плоского хулиганства, называемого нелепым сло-

вом “футуризм”. Это ли не Вальпургиева ночь!»2. Известно, что и впоследствии 

Бунин сохранил подобную жесткость взгляда, о чем свидетельствуют его пуб-

лицистика 
эмигрантского 
периода, 
отзывы 
и 
статьи 
о 
писателях-

современниках. Этим обстоятельством, вероятно, и обусловлено обращение ху-

дожника преимущественно к прошлому литературы, а также сам характер тако-

го обращения – интенсивный, драматически-напряженный. 

Поэтому возникает проблема именно диалога с предшественниками. Она 

предполагает рассмотрение творчества Бунина, в частности его прозы, не 

столько в нейтральном процессе «снятия» традиций, сколько в напряженных 

«ситуациях встречи» с классиками русской литературы XIX в. В мире худож-

ника есть зона активного диалогического общения, в которой как источник но-

вого содержания важен момент сопряжения различных ценностных и эстетиче-

ских смыслов. Эта художественная практика может быть осмыслена и оценена 

в сопоставлении с идеями философов-коммуникаторов ХХ в. – К. Ясперса, 

                                                            

2 Бунин И. А. Речь на юбилее «Русских ведомостей» // Иван Бунин: в 2 кн. Кн. 1. М., 1973. С. 319–320. 

М. Бубера, М. Бахтина, В. Библера и др.3 «Как опыт мир принадлежит основ-

ному слову Я-ОНО. Основное слово Я-ТЫ утверждает мир отношений. Если Я 

обращен к человеку, как к своему ТЫ, то он не вещь среди вещей и не состоит 

из вещей <…> Ты встречает меня… Я вступаю в непосредственное отношение 

с ним»4, – пишет М. Бубер. 

Несомненно, что Бунин искал такого общения, определял для себя круг 

художников прошлого и проблемы, которые бы организовали диалог. Отсюда 

завидное постоянство бунинских симпатий, предпочтений и оценок. Так, на 

протяжении всего творческого пути Бунин – эстет и парнасец – проявлял инте-

рес к писателям демократического направления – Г. Успенскому, И. Никитину, 

Т. Шевченко, елецкому писателю-самоучке Назарову, особенно его волновали 

Н. Успенский (о нем Бунин написал три статьи!) и А. Левитов. Однако какого 

рода этот интерес? Трудно представить, что писатель учился у них художе-

ственному мастерству или философии. Ответ Бунин дает сам в записях 1927 г.: 

«Увлекался я в молодости и Николаем Успенским, опять не в силу только его 

дарования, но в силу и личной судьбы его, во многом схожей с судьбой Леви-

това: страшные загадки русской души уже волновали, возбуждали мое внима-

ние…»5. «В силу личной судьбы его» – вот это в данном случае и важно, пото-

му что Бунин, действительно, обращал особое внимание не столько на их твор-

чество, сколько на «материал» их жизни, мотивы поведения, психологию. Он 

полагал, что судьбы этих писателей в их нелепой и трагической нереализован-

ности приоткрывают нечто очень существенное в понимании путей русской 

жизни и культуры. Не случайно, пик интереса к ним приходится на 1910-е гг. – 

время, когда художник создает «Деревню», «Суходол» и большой цикл расска-

зов о национальной жизни и национальном характере. Вспоминая забытого 

А. Левитова, Бунин приводит рассказ человека, хорошо его знавшего в послед-

                                                            

3 См.: Бубер М. Я и Ты // Квинтэссенция: филос. альманах. 1991. М., 1992. С. 294–370 ; Бахтин М. М. Работы 
20-х годов. Киев, 1994. – 384 с ; Его же. Эстетика словесного творчества. М., 1979. 424 ; Его же. Проблемы 
поэтики Достоевского. М., 1972 364 с. ; Библер В. С. Указ. соч.. Сидоренко И. Н. Карл Ясперс.  М.: Книжный 
Дом, 2008. 224 с. Jaspers K. Vernunft und Existenz. Croningen, 1935. 118 с. 
4 Бубер М. Указ. соч. С. 299. 
5 Бунин И. А. Собр. соч. : в 9 т. Т. 9. М., 1967. С. 274. (В дальнейшем ссылки на это издание с указанием тома и 
страницы идут в тексте в скобках; цитирование других собр. соч. автора выносится в сноски.) 

ние годы, когда тот уже бродяжничал, пьянствовал. Завершается рассказ харак-

терным суждением: «Настоящий русский человек был!» (9, 274). Контрасты 

психологии этих людей, «муки совести, сердца» и склонность «не ценить ни 

своего тела, ни ума, ни сердца, ни своей репутации» обретали художественную 

реальность в некоторых бунинских характерах. В дневнике писателя есть такая 

запись от 28 мая 1912 г.: «Я подумал: хорошо написать вечер, большую дорогу, 

одинокую мужицкую избу; босяк – знаменитый писатель (Н. Успенский или 

Левитов)…»6 

В диалоге с писателями этого ряда складывалась оригинальная характе-

рология бунинской прозы 1910-х гг. Так, блестящий образ русского «полуин-

теллигента» Кузьмы Красова (повесть «Деревня») создавался под впечатлением 

от их страшных и трагических судеб. Отсюда переклички биографий литера-

турного и реальных героев: скитания, шутовство, пьянство, нереализованность. 

Кузьма ищет творческого и духовного самовыражения, стремится к знанию о 

мире, но горяч, самонадеян, неразвит. Ему не хватает основательности образо-

вания и того, что Бунин называл «твердо поставленным культурным бытом» (9, 

421). Он отчужден от культурной традиции, и это определяет его путь. 

Такой характер органично рассматривать в контексте бунинских раз-

мышлений о некоторых представителях современной ему литературы. В уже 

упомянутой выше речи писатель говорил о пришедшем в литературу «духов-

ном разночинце, уже совсем почти традиций лишенном»: «Он мало культур-

ный, чуть не подросток во многих и многих отношениях, и начал и жил эксцес-

сами, крайностями и – подражанием, чужим добром. Он нахватался верхушек 

кое-каких знаний и культуры, а возгордился чрезмерно»7. Вероятно, такого 

«духовного разночинца» Бунин разглядел в некоторых писателях-демократах 

1860–1870-х гг. Следовательно, в этом и состоял секрет столь напряженного к 

ним интереса со стороны художника. 

                                                            

6 Бунин И. А. Дневники // И. А. Бунин. Собр. соч. : в 6 т. Т. 6. М., 1988. С. 346. 
7 Бунин И. А. Речь на юбилее «Русских ведомостей». С. 320. 

С кем еще из классиков ведет свой диалог писатель? Примерный круг ху-

дожественных взаимодействий Бунина определен и выглядит достаточно тра-

диционно. Он включает Тургенева, Толстого, Достоевского, Чехова и некото-

рых других русских поэтов и писателей. Однако остаются во многом не прояс-

ненными сам механизм этих художественных взаимодействий, специфическая 

«роль» каждого из названных художников в творческой судьбе Бунина, «пред-

мет» диалога с ними. Попыткой ответить на эти вопросы и является наше ис-

следование. 

Глава I 

ТУРГЕНЕВ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ СОЗНАНИИ БУНИНА 

 

«В современной русской беллетристической литературе, – писал в некро-

логе, посвященном Тургеневу, М. Е. Салтыков-Щедрин, – нет ни одного писа-

теля… который не имел бы в Тургеневе учителя и для которого произведения 

этого писателя не послужили отправною точкою»8. Бунин при всей своей неза-

висимости не был исключением. Еще критика рубежа XIX–XX вв. обратила 

внимание на тургеневские мотивы в его творчестве. Рассказы Бунина «Анто-

новские яблоки», «Эпитафия» («Золотое дно»), «На хуторе», «В поле», повесть 

«Суходол» – признавались особенно «тургеневскими», поскольку в них обна-

руживалась связь с темой «дворянских гнезд», их угасания. 

«Бунин очень любит старые усадьбы, руины, развалины… Кто забудет 

его “Золотое дно”, “Суходол” <…> Есть такое тургеневское, щемящее, сладко-

грустное чувство, которое всегда зарождается в Бунине при всякой забытости, 

брошенности, хотя он и борется со своим романтизмом и развенчивает эти дво-

рянские гнезда как может»9, – отмечает К. Чуковский в 1914 г. «Усадьба Турге-

нева опустела, она брошена, забыта и такой-то ее любит внук Тургенева – Бу-

нин»; «Бунин говорит свое и последнее слово о прошлом, об отходящем и ото-

шедшем, он договаривает, что сталось с деревней, где занимался естественны-

ми науками Базаров, где терзали себя рефлексией Гамлеты Щигровского уезда 

<…> Бунин не воспел, а отпел дворянскую усадьбу», – вторят другие критики – 

современники писателя10. 

Сам художник относился к попыткам критиков находить в его творчестве 

тургеневские мотивы и ноты с раздражением (см. об этом: 9, 253–376). Так, в 

письме к П. М. Бицилли 5 апреля 1936 г. Бунин замечал: «Не раз слышал: от 

Тургенева что-то… Но это уже никогда. Йоты похожей, то есть “родственной” 

                                                            

8 Цит. по: Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем : в 28 т. Т. 7. М.; Л., 1964. С. 497. (В дальнейшем 
произведения Тургенева цит. по данному изданию с указанием тома и страниц в тексте в скобках.) 
9 Чуковский К. Ранний Бунин // Вопросы литературы. 1968. № 5. С. 89. 
10 Севский В. Внук Тургенева // Приазовский край. Ростов. 28.11. 1912. // РО ОГЛМТ Ф. 14. № 3765/127 ; Львов-
Рогачевский В. Поэма запустения // Современный мир. 1910. № 1. С. 23. 

нет!»11 Между тем, несмотря на столь категорические суждения, отечественные 

и зарубежные литературоведы не раз предпринимали попытки сопоставления 

творчества этих двух авторов-земляков, справедливо выявляя целый ряд тема-

тических и эстетических перекличек. Среди таких работ следует отметить ис-

следования Л. Н. Назаровой, А. Б. Муратова, Т. Г. Марулло и др.12 

Т. Г. Марулло, сопоставляя «Ночной разговор» и «Бежин луг» и акценти-

руя внимание на модернистских чертах поэтики бунинского рассказа, выявляет 

полемическую по отношению к Тургеневу позицию Бунина. Последняя работа 

выполнена отчасти в русле идей Ю. М. Лотмана об особом отношении худож-

ника к классическому наследию – ностальгического соперничества, проявляю-

щегося в стремлении «переписать» заново известные сюжеты13. Такой подход, 

опирающийся на достижения современной нарратологии и теории интертексту-

альности, представляется наиболее перспективным, поскольку позволяет кон-

кретно, с опорой на фактуру художественного текста, понять оригинальность 

каждого автора. 

В подобном ключе мной был проанализирован рассказ «Чистый поне-

дельник», в котором, как мне кажется, скрыт «переписанный» сюжет тургенев-

ского «Дворянского гнезда». Этот анализ представлен в главе, посвященной 

книге «Темные аллеи». 

Между тем еще в 1980-е гг. в одной из своих работ А. Б. Муратов выска-

зал идеи о содержательной и типологической близости поздних повестей Тур-

генева о русском человеке и бунинских произведений 1900–1910-х гг. Исследо-

ватель прямо утверждал: «Многое из того, что характерно для автора “Суходо-

ла”, уже содержалось в поздних произведениях Тургенева… Тургенев близок к 

Бунину… тем, что в поздних его произведениях одной из центральных стала 

проблема национальных основ русского быта, и тем, что странные судьбы его 

                                                            

11 РО РГБ. Ф. 429. Оп. 4. Д. 2. 
12 См.: Муратов А. Б. Поздние повести и рассказы И. С. Тургенева в русском литературном процессе второй 
половины XIX – начала XX веков // Проблемы поэтики русского реализма XIX века. Л., 1984. С. 89–112 ; 
Марулло Т. Г. «Ночной разговор» Бунина и «Бежин луг» Тургенева // Вопросы литературы. 1994. Вып. 3. С. 
109–124 и др. 
13 Лотман Ю. М. Два устных рассказа Бунина: (К проблеме «Бунин и Достоевский») // Ю. М. Лотман. Избр. ст. 
: в 3 т. Т. 3. Таллинн, 1993. С. 172–184. 

героев открывают перед автором суть этой основы. Близка Бунину и тургенев-

ская поэтика воспоминаний, которая для обоих авторов – свидетельство оче-

видца и одновременно человека, причастного к этому миру, кровно связанного 

с ним… “Степной король Лир”, “Бригадир” или “Старые портреты” – это тоже 

своеобразные семейные хроники дворянских родов, повествование о разруше-

нии цельного мира…»14. Ученый не ставил перед собой задачу обстоятельного 

сопоставления указанных текстов, он лишь обозначил очевидные точки сбли-

жения двух художников. Вместе с тем представляется знаковым тот факт, что в 

одном контексте названы два произведения, объединенные не только пробле-

матикой и тематическим сходством, но и, если можно так сказать, «топоними-

ческим кодом». Речь идет о «Старых портретах» и «Суходоле». Вряд ли можно 

считать случайностью идентичность главных топонимов, которые, как и другие 

имена, являют прямое «присутствие» автора в художественном тексте, непо-

средственно связаны с авторской позицией. В «Старых портретах» Тургенева 

читаем: «Верстах в сорока от нашего села проживал много лет тому назад дво-

юродный дядя моей матери, отставной гвардии сержант и довольно богатый 

помещик Алексей Сергеич Телегин – в родовом своем имении Суходоле <…> 

Алексей Сергеич чуть не семьдесят лет сряду прожил в своем Суходоле (здесь и 

далее, кроме оговариваемых случаев, курсив мой. – Н. П.)» (13; 7, 12). Называя 

имение Хрущевых Суходолом и давая в связи с этим заголовок своей повести, 

Бунин, как мне кажется, прямо отослал читателей к прецедентному тексту. Это 

предположение подтверждается очевидными перекличками описаний: «Вижу, 

как теперь, этот старинный, уж точно дворянский, степной дом. Одноэтажный, 

с громадным мезонином, построенный в начале нынешнего столетия из удиви-

тельно толстых сосновых бревен… он был очень обширен и вмещал множество 

комнат, довольно, правда, низких и темных: окна в стенах были прорублены 

маленькие, теплоты ради» («Старые портреты» – 13, 8); «…пошли мы бродить 

по темнеющим горницам… Все было черно от времени, просто, грубо в этих 

пустых, низких горницах <…> Доски пола были непомерно широки, темны и 

                                                            

14 Муратов А. Б. Указ. соч. С. 86. 

Доступ онлайн
600 ₽
В корзину