Постмодернизм : взгляд изнутри

 

 

Л. О. ГОРБОВЕЦ 

 
 

 

 

 

 

Постмодернизм: 
взгляд изнутри 

 

Статьи, заметки, 

размышления 

 
 

 
 

 

 
 
 

 
 

Екатеринбург 

Издательство Уральского университета 

2016 

 

УДК 7.036 
ББК Щ00.022 
Г675 
 

 
 
 
 

Горбовец, Л. О.  

Г675 
Постмодернизм : взгляд изнутри : статьи, заметки, размыш-
ления / Л. О. Горбовец. – Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 
2016. – 308 с. : ил. 

 
ISBN 978-5-7996-1638-0    

 
В книге рассматриваются проблемы современного искусства. 

Ряд статей посвящен фортепианному исполнительству и педаго-
гике. В других читатель найдет размышления о живописи и театре 
в эпоху постиндустриального общества.  

Предназначается культурологам, историкам музыки и театра, 

а также широкому кругу читателей. 

 
На обложке картина Миши Брусиловского «Петух» (2013 г.).  
Репродукции четырех картин Миши Брусиловского воспроизво-

дятся с разрешения художника. 

В оформлении использованы материалы сайта freepik.com 

УДК 7.036 

ББК Щ00.022 

 
 

 

© Горбовец Л. О., 2016 

ISBN 978-5-7996-1638-0 © Издательство Уральского университета, 

2016 

 

Предисловие 

 

3 

 
 
 
 
 
 

ПРЕДИСЛОВИЕ 

 

нига о постмодернизме задумывалась давно. Еще 
при изучении региональных культур и, в частности, 

музыкального (исполнительского) искусства Екатеринбурга 
приходилось постоянно сталкиваться с явлениями, не подда-
ющимися привычной классификации, вычурными и какими-
то странными, не укладывающимися в строго установленные 
нормы (правила) существования. Смешение разных ракурсов, 
манер, стилевых образований, тяготение к римейку и парафра-
зам, моделирование первоисточника в пространстве чуждого 
ему контекста и т. д. – все давало богатый материал для раз-
мышлений.  

Поиск истины привел к возникновению ряда статей, по-

священных «неопределенностям» культурной парадигмы, за-
хватившей последние десятилетия ХХ века и начало следую-
щего. Осмысление событий различной глубины и значимости 
подкрепляло уверенность автора в том, что новый дискурс не 
есть данность лишь культуры Запада, как утверждалось оте-
чественной искусствоведческой школой, что он характерен и 
для музыки, театра, живописи, развивающихся на родной 
почве. Кое-кто, правда, отмечал бóльшую духовную самобыт-
ность отечественного постмодернизма и пр. Так или иначе, яв-
ление это состоялось, было принято, узаконено в правах, бла-
годаря чему началось его изучение. 

К

Л. О. Горбовец. Постмодернизм: взгляд изнутри 

 

 

Статьи и эссе, помещенные в данной книге, есть резуль-

тат авторского анализа культуры постиндустриального обще-
ства. Они были написаны приблизительно в течение послед-
них 15 лет как подготовительный материал к будущей моно-
графии. Однако обстоятельства внешние потребовали более 
раннего опубликования. Автор искренне надеется, что и в та-
ком виде книга представляет интерес для читателя. Одновре-
менно автор выражает огромную благодарность за работу над 
изданием Ольге Николаевне Грозных, без умного, энергич-
ного и доброжелательного содействия которой книга не вы-
шла бы в свет. 

Л. Горбовец  

 
 
 
 
 

 

 

Романтические иллюзии XXI века 

 

5 

 
 
 
 
 

Часть I 

В ПРОСТРАНСТВЕ ПОСТМОДЕРНИЗМА 
 

РОМАНТИЧЕСКИЕ ИЛЛЮЗИИ XXI ВЕКА 

 
 

сновным завоеванием романтизма было новое 
осознание статуса художника-творца. Пушкин-

ская формула «нас мало избранных» вполне выражает идею 
демонизма артистической личности, ее всевластия. Присталь-
ный интерес к самопознанию, к изучению внутреннего мира 
человека, каким бы «обыкновенным» он ни был, реакций на 
проявление мира внешнего, окружающей героя среды – суть 
художественных творений романтического автора. Отсюда 
мотивы исповедальности, автобиографичности. При этом ро-
мантизм обращается к непосредственности переживания, 
вдохновенной импровизационности уже на стадии создания 
произведения, когда некая эскизность, незавершенность его и 
есть проявление высшей озаренности гения. 

Романтическая парадигма оказала огромное влияние на 

искусство последующего времени. ХХ век представляет це-
лый спектр стилей, направлений, школ и групп, которые раз-
виваются в русле постромантических веяний. Однако век вы-
дающихся научных достижений, мощного техницизма, три-
умфа самых дерзких экспериментов значительно повлиял на 
творческий процесс: интеллектуализировал его, изменил, об-

О

Л. О. Горбовец. Постмодернизм: взгляд изнутри 

 

6
 
 

новил, усложнил технологически средства выражения, кото-
рые, помимо художественного замысла, обрели особую цен-
ность. Не только игра ума, но и тончайшее выражение чувства 
потребовали почти математического расчета и т. д. С другой 
стороны, значительно расширились границы предмета искусства. 
Все это объясняет новые ракурсы во взаимоотношениях 
автора и его героя, более изощренные модификации известных 
романтических мотивов, в том числе и мотива личностной 
самодостаточности. К концу XX – началу XXI века этот 
мотив приобретает иное разрешение: из сферы переживания-
проживания он переходит в сферу театральной игры, само-
иронии, сферу представления, обращая в миф и иллюзию любую 
стабильность и самодостаточность.  

В известной мере подтверждением тому явилась выставка 
живописи М. Брусиловского (Екатеринбургский музей 
изобразительных искусств, 10–30 ноября 2001 г.), основной 
массив которой составили камерные вещи мастера, знаменитого 
тяготением именно к крупным многофигурным композициям 
и глубоким философским обобщениям. Ее можно было 
бы назвать «исповедью сына века» по пронзительности личностной 
интонации, по романтической «открытости» сюжетов. 
В целом ряде полотен художник обращается к жанру 
портрета, быть может, одному из самых интимных жанров. В 
качестве моделей выступают друзья и люди, близкие автору, 
но чаще он сам не только в виде героя античного мифа, сю-
жета из Ветхого или Нового Завета, разыгрывая участника те-
атрального фарса, сценки из современной «обыкновенной ис-
тории», но и в классическом жанровом варианте.  

Тонкий мастер психологического исследования модели, 

умеющий схватить суть образа в его потаенном внутреннем 
проявлении, на сей раз он словно намеренно не делает этого. 

Романтические иллюзии XXI века 

 

7 

Легкое лукавство, ирония или гротеск внешней формы скры-
вают либо маскируют черты портретируемого, как будто пря-
чут от постороннего взгляда в театральный костюм ли, деко-
рацию, урбанистический фон жизнь летящую, скользящую, 
исчезающую... Случайный блик высвечивает в характере та-
кие же случайные, обманчиво меняющиеся мгновения, созда-
вая иллюзию романтической сиюминутности давно ожидае-
мой встречи.  

Виртуозность живописной техники, торжествующая в 

лаконичности и экспрессивности рисунка, изощренности ко-
лористических решений, свободе мазка («Мастерская Лыся-
кова», «Портрет на фоне...», «Артаксеркс...» и др.) в какой-то 
момент затмевает собой заданный ход повествования. Красоч-
ные поверхности переливаются, колеблются либо блещут све-
тоносностью, либо мерцают мраком неразгаданной тайны 
(«Карнавал...», «Тревога», «Ностальгия» и др.). Вещи, напи-
санные alla prima, особенно декоративны, в них характер-
ность растворяется, как бы смазывается... Самоценна лишь 
живописная красота линий, объемов, ритмических узоров... 
Впечатление маскарада, «пира во время чумы», незаметной 
тенью скользит по лицам этого призрачного празднества, где 
первый герой-шут – сам художник. 

Программа Ардити-квартета (Свердловская филармо-

ния, 9 ноября 2001 г.) – еще один пример романтической ил-
люзии. Английские авторы конца ХХ века Дж. Диллон, 
Бр. Фернихоу, Дж. Кларк, как и мэтр отечественного аван-
гарда Э. Денисов, несмотря на усложненность фактуры сочи-
нений в духе новейших изысков композиторской техники, тя-
готеют к quasi-романтической импровизационности стиля, 
сюжетной ассоциативности, где мотивы вселенских ката-
строф переплетаются с мотивами идеальной красоты и хруп-
кой беззащитности.  

Л. О. Горбовец. Постмодернизм: взгляд изнутри 

 

8

 
 

Ансамбль интерпретирует эту музыку с выразительно-

стью истинно романтической манеры. Таковы мощные, насы-
щенные светотенью рельефы фактурных пластов с драматиче-
скими монологами солирующих альта и второй скрипки, как 
в Третьем квартете Фернихоу, подобном большому симфони-
ческому полотну. Таковы дымчатые, серебристо-дымчатые 
кружева 
пассажей, 
тающие 
в 
прозрачных 
звучаниях 

pianissimo ухода и увядания в утонченной партитуре Четырех 
пьес Денисова. Такова плотная, массивная поступь аккордо-
вых линий пространного исследования для гобоя и струнного 
квартета Кларка, когда словно ощутимо дыхание мира, нахо-
дящегося в покое.  

Живописная, полная разнообразия жизнь штрихов, рит-

мов, акцентов, виртуозность музыкантов, так свободно обща-
ющихся друг с другом, обманывают легкостью и непосред-
ственностью процесса концертирования. Однако исполнение 
зиждется на высшем владении техникой квартетного мастер-
ства, которая по точности и «объективности» сопоставима с 
компьютерными технологиями, где не может быть никакого 
сбоя, где весь комплекс выразительных средств и стилевых 
«манер» отлажен до такой степени, что возникает некая новая 
целостность. В ней каждый – солист, но в то же время равен 
партнеру, в результате возникает «художественный ум» ин-
терпретации, без которого уже невозможно представить со-
временное ансамблевое исполнительство. 

Ролан Пети, всегда проявляющий «редкую чуткость к 

пластическим мотивам действительности» (В. Чистякова), со-
здал для русской сцены одноактный балет «Пиковая дама» на 
музыку Шестой симфонии П. Чайковского (Большой театр, 
30 октября 2001 г.). Структура композиции состоит из четы-
рех фрагментов, представляющих в сконцентрированном виде 

Романтические иллюзии XXI века 

 

9 

коллизии известного сюжета. Совсем не случайно Пети ме-
няет порядок двух последних частей симфонии: игра смыс-
лами, парадоксальность открытого финала – суть трансформа-
ции романтической идеи. Пушкин в своей повести пародирует 
«наполеонизм» героя. Чайковский решает извечную проблему 
неуместности любви, возвышенной и чистой, в условиях со-
временного ему социума. Пети обращается к вполне актуаль-
ной на сломе тысячелетий теме соотношения рационального 
знания и начала иррационального, «надличностного». 

Мотив «мне страшно...», который хореограф заимствует 

из квартета I акта оперы Чайковского, переосмыслен как ос-
новной для человечества в эпоху глобализации. Потому ро-
мантичен не столько сюжет, сколько сам «способ письма». 
Уже готовый кусок, придуманный накануне, по свидетельству 
ассистента Пети, пересочинялся заново на утренней репети-
ции, ибо момент хореографической импровизации был важен 
для творческого метода балетмейстера. Подобно текучей фик-
сации мгновения на холстах Пикассо, когда в изображенной 
позе читаются фазы предшествующего и будущего движения, 
в окончательном варианте (т. е. во время спектакля) мерцает 
и просвечивает все многообразие предварительных хореогра-
фических «набросков», делая форму еще более динамичной, 
усиливая экспрессию образа. Метаморфозой любви у Пети 
становится тема насилия, столкновения мира обыденных ра-
достей маленького человека и судьбы, рока, сил сверхъесте-
ственных, играющих и человеком, и его страстями, и его жиз-
нью. Эти крайние полюсы олицетворены Германом и Графи-
ней. Они – символы жизни-процветания и смерти-небытия. 
Их конфликт по остроте, мощи напряжения подобен античной 
трагедии. Пети разрушает эстетику XIX века, эстетику роман-
тического балетного амплуа. Образ танцующей Графини 

Л. О. Горбовец. Постмодернизм: взгляд изнутри 

 

 

своей значительностью превосходит все созданное до него в 
балетном репертуаре. 

Хореография Пети столь же романтична, сколь роман-

тична сама идея спектакля. Пети синтезирует созданное до 
него, соединяет достижения классической балетной школы с 
более острой пластикой постмодерна, где изломанность ли-
ний, утонченность и вместе с тем мощная экспрессия танце-
вальных па, поддержек, пробежек, прыжков... В контексте 
резкости пластического рисунка ролей главных персонажей 
характерна модификация образа Лизы и его пластическое ре-
шение. Окутанная белой дымкой струящихся тканей, она яв-
ляется в сцене бала мимолетным «видением чистой красоты», 
призрачным идеалом вечной женственности, романтичной и 
далекой возлюбленной, метафорой того, с чего начинался в 
целом музыкальный романтизм. И это краткое «порхание» 
лишний раз подчеркивает иллюзорность романтических виде-
ний в эпоху жесткого прагматизма информационных паутин, 
искусственного интеллекта, страшных техногенных ката-
строф.