Дипломатия Японии в отношении России: люди и идеи в эпоху перемен (1985-2001 годы)

М. Н. Малашевская

ДИПЛОМАТИЯ ЯПОНИИ 
В ОТНОШЕНИИ РОССИИ

ЛЮДИ И ИДЕИ В ЭПОХУ ПЕРЕМЕН 
(1985–2001 годы)

ИЗДАТЕЛЬСТВО САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

© Санкт-Петербургский  
       государственный университет, 2022

УДК 94+327
ББК 63.3(0)6+66.4(4/8)
 
М60
Реценз енты:
канд. ист. наук А. М. Боголюбов (Государственный Эрмитаж);  
канд. ист. наук В. Ю. Климов (Институт восточных рукописей РАН);  
канд. ист. наук А. Ю. Синицын (Музей антропологии и этнографии 
им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН)

Рекомендовано к публикации 
Научной комиссией в области востоковедения 
Санкт-Петербургского государственного университета

М60
Малашевская М. Н.
Дипломатия Японии в отношении России: люди и идеи 
в эпоху перемен (1985–2001 годы). — СПб.: Изд-во С.-Петерб. 
ун-та, 2022. — 402 с.
ISBN 978-5-288-06185-1

Книга посвящена политике Японии по отношению к России в пере-
ломную для нее эпоху 1985–2001 гг. Анализируются дискуссии и дей-
ствия японской правящей элиты и дипломатических кругов. В центре 
внимания — политический истеблишмент в токийском квартале Нагата-
тё, «русская школа» МИД Японии и неформальное объединение «группа 
Судзуки». Рассмотрен процесс формирования концептуальной основы 
японской дипломатии в отношении СССР и Российской Федерации в не-
драх японского правительства, а также деятельность одной из наиболее 
ярких групп политиков и дипломатов, существенно влиявших на развитие 
диалога с Россией на рубеже ХХ и ХХI вв. («группа Судзуки»). Освещается 
интеллектуальный опыт японских дипломатов-русистов, нашедший отра-
жение в мемуарах, аналитических работах, интервью, публицистических 
текстах, затрагиваются узловые проблемы российско-японского диалога 
в Японии.
Издание предназначено для научных сотрудников и преподавателей; 
может быть рекомендовано дипломатическим работникам и широкому 
кругу читателей, интересующихся современным состоянием российско-
японских отношений и дипломатией Японии.

УДК 94+327
ББК 63.3(0)6+66.4(4/8)

Проект — победитель конкурса монографий СПбГУ-2020

ISBN 978-5-288-06185-1

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие ........................................................................................ 
5

Введение ............................................................................................... 
9

Глава I. Советско-японское взаимодействие 
на закате холодной войны. Формирование 
межгосударственных отношений и новые 
подходы японского правительства к диалогу 
с Советским Союзом в годы перестройки ................. 
36

§ 1. Предпосылки формирования нового курса 
на советском направлении в 1985–1989 годах. 
Идеи Накасонэ Ясухиро по укреплению связей 
с СССР ............................................................................ 
50

§ 2. Новая стратегия советской политики. 
Концепция «расширенного равновесия» 
(1989–1991 годы) ......................................................... 
76

§ 3. Визит М. С. Горбачева в Японию: 
посол Эдамура Сумио и подготовка визита 
японской стороной .................................................... 
89

§ 4. Японская политика на советском направлении 
в эпоху «заката» Советского Союза: 
концепция «Пять принципов Накаяма» 
и ставка на команду Б. Н. Ельцина в конце 
1991 года ...................................................................... 111

Глава II. Поиск новой парадигмы в эпоху перемен: 
политика Японии по отношению к Российской 
Федерации в 1991–1995 годах ....................................... 128

§ 1. Переговорные тактики японского 
правительства и провал «плана 1992 года» ......... 134

§ 2. Правительство премьер-министра 
Хосокава Морихиро и Токийские переговоры 
1993 года ...................................................................... 157

§ 3. Рост экономических контактов 
(1994–1996 годы) ......................................................... 167

Глава III. Формулирование концепции многоуровневого 
подхода и развитие российско-японских 
переговоров в 1996–2001 годах .................................... 178

§ 1. Концепция многоуровневого подхода 
и евразийская дипломатия Хасимото Рютаро 
(1996–1997 годы) ......................................................... 182

§ 2. Российско-японские переговоры 1997–
1998 годов: механизмы ведения переговоров 
и предложения японской стороны ........................ 187

§ 3. Подготовка Иркутского саммита 2001 года 
и его итоги: формулирование «плана Мори» ...... 202

Глава IV. История отношений России и Японии через 
личности: опыт «группы Судзуки» и «русской 
школы» МИД в «длинные девяностые» ..................... 217

§ 1. «Группа Судзуки»: основные участники 
и их идеи ......................................................................218

§ 2. Промежуточная концепция «взвешенного 
диалога» 1994–1995 годов и «дипломатия 
лицом к лицу» .............................................................  247

§ 3. Деятельность «группы Судзуки» и ее влияние 
на российско-японские переговоры (1997–
2001 годы)  ................................................................... 253

§ 4. Разгром «группы Судзуки» и деятельность 
ее представителей после 2002 года ....................... 274

Глава V. Интеллектуальная история российско-японских 
отношений (конец 1980-х — начало 2010-х годов) .. 293

§ 1. Взгляды «русской школы» МИД Японии 
1990-х годов на историю и политику ..................... 294

§ 2. Распад СССР и рождение новой России 
глазами японских дипломатов 
и интеллектуалов ....................................................... 342

Заключение .......................................................................................... 386

Приложения ......................................................................................... 396

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга задумана как продолжение диссертационного исследования, 
посвященного политике Японии по отношению к СССР и России 
в эпоху перемен в нашей стране, произошедших на фоне заката 
советского государства и окончания холодной войны в 1985–2001 гг., 
когда оба лагеря мировой биполярной системы продемонстрировали 
желание нащупать почву для сотрудничества и реструктурировать 
иерархию мировой политики. Кардинальным изменениям подверглись 
двусторонние, многосторонние и межличностные отношения 
акторов международных отношений. СССР/Россия и Япония не 
стали исключением. Нельзя не отметить определенный параллелизм 
происходивших в это время процессов в истории СССР/России и 
в истории Японии: внутриполитические, экономические, культурные 
перемены затронули все народы СССР и сопредельных стран, а 
в соседней Японии по совершенно иным причинам в тот же самый 
период произошли значительные изменения внешнеполитической 
картины мира, социально-политической и экономической жизни. 
Не будет преувеличением сказать, что в обеих странах был осуществлен 
исторически значимый, качественный переход в развитии 
государства, и двусторонние связи подверглись прямому влиянию 
перемен. В то же время именно в последнем десятилетии ХХ в. политики 
и дипломаты России и Японии нашли путь к формированию 
модели взаимодействия, в общем виде основанной на стремлении 
к сотрудничеству на межгосударственном, международно-политическом, 
региональном и межличностном уровнях. Проводниками 
этой модели стали конкретные представители японского истеблишмента 
и интеллектуальной сферы. Они высказывали свои идеи об 

истории российско-японского диалога, о возможностях, предоставляемых 
текущим историческим моментом, и перспективах развития 
российско-японских двусторонних связей. Ими разрабатывались 
конкретные предложения по развертыванию этого диалога, велась 
каждодневная дипломатическая работа в России. Не станем преу-
меньшать значение межгосударственных противоречий территори-
ального и политического характера, поскольку столь широко осве-
щенный в русско- и японоязычной литературе самого разнообраз-
ного толка территориальный вопрос оставался и остается одной 
из самых болезненных точек двусторонних отношений и в значи-
тельной мере путеводной звездой японской дипломатии на россий-
ском направлении. Тем не менее наше твердое убеждение состоит 
в том, что сведение диалога исключительно к пограничному спору 
и мероприятиям, проводимым японской стороной с целью реали-
зации своих территориальных амбиций, упрощает картину проис-
ходящего. Данное исследование призвано создать более обширную 
панораму российско-японских отношений и сфокусируется на по-
иске тех путей к формированию моделей сотрудничества, которые 
внедрялись в 1990-х гг. и в значительной мере обозначили повестку 
дня российско-японского диалога сегодня. 
Человеческое измерение политики Японии на российском на-
правлении уточняет исторические реалии, наделяет характером 
и неповторимыми чертами эпоху, позволяет понять логику проис-
ходивших событий через идеи и поступки отдельных политиков 
и дипломатов. Благодаря этому удается в новом свете увидеть не 
только российско-японский диалог в сложные 1990-е гг., но и нащу-
пать более широкие рамки для анализа политики Японии в эпоху 
перемен, посмотреть на изнанку процесса принятия решений. 
Французский историк, политолог, философ Р. Арон сформулиро-
вал ключевую для нас проблему, касающуюся оценки международ-
ной политики и динамики мировой экономической системы в связи 
с поиском тех реальных исторических сил, которые участвуют в при-
нятии решений. Он поставил вопрос о советниках, фаворитах, при-
ближенных глав государств и проводников политики, сформулиро-
ванной этими лидерами, как ведущей силе исторического развития, 
приведя пример, относящийся к началу Первой мировой войны: 
«Историки еще не знают наверняка, не развязал ли войну в 1914 г. 
какой-нибудь “человек, принимающий решения”»1. В рамках сформулированной 
идеи центральными общественными фигурами исторического 
процесса, олицетворяющими два базисных исторических 

1 Арон Р. Мир и война между народами. М., 2000. С. 20.

явления — войну и мир, предстают солдат и дипломат, сменяющие 
друг друга. Хотя французский мыслитель изучал межгосударственные 
отношения с высоты макропроцессов, затронутый им вопрос 
о действующих лицах мировой политики раскрывается в представленной 
книге. 
Недостаток внимания при исследовании международных отношений 
обнаруживается как раз в отношении их человеческого измерения. 
Эта проблема точно отражена в работах ученого-международника 
Э. А. Баталова: «Человек — мужчина и женщина — потерялся 
в мировой политике. Его словно вовсе нет, во всяком случае, его 
почти нет в мирополитическом дискурсе. <…> В последние несколько 
лет исследователи вроде бы опомнились и стали время от времени 
подавать признаки понимания того, что межгосударственные, 
межведомственные, межинституциональные отношения — это человеческие 
отношения, что политику делают живые люди — умные 
и недалекие, молодые и старые, больные и здоровые, интроверты 
и экстраверты. Люди, воспитанные на разных ценностях, в разных 
культурах и цивилизациях, исповедующие разные религии, порой 
плохо понимающие друг друга и далеко не всегда демонстрирующие 
братскую любовь друг к другу»2.
Представленная широкой читательской публике книга не со-
стоялась бы без участия моих учителей, рецензентов, коллег с ка-
федры теории общественного развития стран Азии и Африки 
и кафедры японоведения Санкт-Петербургского государственного 
университета, высказавших благожелательную конструктивную 
критику в отношении данной работы, за что искренне хочется вы-
разить им мою благодарность. Большую помощь моим научным 
поискам оказал мой научный руководитель, доктор исторических 
наук Н. А. Самойлов. Несомненно, хочется поблагодарить моего 
японского «сэнсэя» профессора Ямада Мицуру из Университе-
та Васэда, который помог мне собрать необходимые для работы 
материалы во время моих научных стажировок в Токио и давал 
ценные советы относительно внешнеполитических концепций 
Японии. Хотелось бы выразить искреннюю благодарность команде 
издательства СПбГУ и лично моему редактору И. М. Кудрявиной за 
внимательную работу с текстом, четкие вопросы и бережный под-
ход к авторскому замыслу. Моя семья и супруг всегда поддержива-
ли мое желание заниматься научной работой, и без их поддержки, 
несомненно, эта работа не была бы написана.

2 Баталов Э. Я. Антропология международных отношений. М., 2019. С. 4.

Необходимо обратить внимание читателей на то, что в пред-
ставленной книге японские имена и фамилии указываются, со-
гласно устоявшейся традиции, в соответствии с упоминанием их 
в японских текстах — сначала указывается фамилия, затем имя. 
В соответствии теперь уже с традицией отечественного японове-
дения транскрипция японских имен, фамилий и терминов дана 
в соответствии с системой Е. Д. Поливанова. Библиографические 
описания источников и литературы, изданных на  японском языке, 
представлены в сносках кириллической записью также согласно 
этой транскрипционной системе. Личные имена и географические 
названия не склоняются. Двоеточиями в японских терминах обо-
значены долгие гласные японского языка, отображающиеся таким 
образом графически при транскрипции японских слов кирилли-
цей. Переводы с японского и английского языков были сделаны 
автором монографии, исключая ряд текстов, изданных на русском 
языке в России (Кумано Акира, Симада Масахико, Эдамура Сумио, 
Того Кадзухико).

ВВЕДЕНИЕ

По прошествии двадцати лет последнее десятилетие ХХ в. начинает 
осмысляться и переосмысляться с более объективных научных по-
зиций, поскольку временная дистанция постепенно увеличивается, 
появляется молодое поколение исследователей, стремящихся взве-
шенно взглянуть на это крайне непростое время для истории нашей 
родины и мира в целом. В макроисторическом плане для развития 
обоих участников диалога — России и Японии — конец ХХ столетия 
прочно связан с качественными внутриполитическими, экономи-
ческими, общественными, культурными, духовными переменами, 
приведшими к трансформации национальной идентичности. Благо-
даря глобальной ломке иерархии международных отношений и пе-
ременам внутри наших стран, народы России и Японии становились 
ближе друг другу, углублялось взаимопонимание между двумя сто-
ронами, происходившие на фоне кризиса. 
Уже в начале XXI в. в японской историографии 1990-е получи-
ли название «потерянного десятилетия» (усинаварэта дзю:нэндай), 
затем термин закрепился и в англоязычных работах (lost decade) 
и рассеялся в мировой аналитической японоведческой литературе. 
По мнению японских ученых, «потерянные» 1990-е гг. — это пери-
од заниженной деловой активности (кэйки тэймэй ки), имевшей 
затяжной характер и обладавшей новыми для экономического раз-
вития страны чертами1. Экономический аспект по мнению япон-
ских и западных исследователей являлся первостепенным. Видный 
американский экономист, специалист в области японской экономи-

1 Огава К. Усиниварэта дзю:нэн-но синдзицу. Токио, 2009. С. 204.

ки второй половины 1990-х гг. Г. Саксонхауз отметил широчайший 
охват дискуссии с конца 1990-х гг. среди западных специалистов 
о сущности японской экономической модели и последствиях краха 
«экономики мыльного пузыря»2. Понятия экономического характе-
ра (дефляция, период низких темпов роста, снижение деловой ак-
тивности, рецессия, рост сбережений населения, государственный 
долг, финансовые просчеты, «пузыри» на рынке недвижимости, ло-
вушка ликвидности, затяжной спад японской экономики, неопреде-
ленность, стареющее население и т. д.) в рамках подхода «потерян-
ное десятилетие» прочно закрепились как в научном, так и в обще-
ственном дискурсе, а в последние годы число аналитических работ 
по данной проблематике только растет3. Сравниваются развал «эко-
номики мыльного пузыря» и последствия мирового финансового 
кризиса 2008 г. Для японской и западной интеллектуальной и эконо-
мической элит осмысление указанной темы продолжает сохранять 
свое важное практическое значение. Исследователей на протяжении 
двадцати лет продолжает волновать проблема: почему Япония так 
и не смогла оправиться от кризиса начала 1990-х, как этого удава-
лось добиться ранее — в 1940-х и 1970-х гг. 4 
В российской общественной мысли 1990-е гг. прочно связаны 
с идеями «развала», «краха», «кризиса», «болезненного перехода» 
в новую социально-экономическую реальность страны — наследни-
цы и правопреемницы СССР, временно утратившей ведущие пози-
ции на мировой арене. Это «лихие девяностые» — время анархии, 
взлета преступности и потери моральных ориентиров. Последнее 
десятилетие ХХ столетия продолжает волновать российских уче-

2 Saxonhouse G. R., Stern R. M. The Bubble and the Lost Decade // The World Eco- 
nomy. 2003. Vol. 26. С. 267–281.
3 Horioka Ch. Y. The Causes of Japan’s Lost Decade: The Role of Household Con-
sumption (June 2006). URL: http://dx.doi.org/10.2139/ssrn.908152 (дата обращения: 
19.12.2020); Kuepper J. What you can learn from Japan’s Lost Decade: what this period 
of Japanese history teaches us about financial crises. 18.09.2019 // The Balance. URL: 
https://www.thebalance.com/japan-s-lost-decade-brief-history-and-lessons-1979056 
(дата обращения: 19.12.2020); Nielsen B. The Lost Decade: Lessons from Japan’s real es-
tate crisis // Investopedia. URL: https://www.investopedia.com/articles/economics/08/
japan-1990s-credit-crunch-liquidity-trap.asp (дата обращения: 19.12.2020); Yoshi-
no N., Taghizadeh-Hesary F. Japan’s Lost Decade: Lessons for Other Economies // ADBI 
Working Paper Series. Asian Development Bank Institute. 2015. No. 521. URL: https://
www.adb.org/sites/default/files/publication/159841/adbi-wp521.pdf (дата обращения: 
19.12.2020).
4 Aoki R. A Demographic Perspective on Japan’s «Lost Decades» // Population and 
Development Review. 2012. Vol. 38: Population and Public Policy: Essays in Honor of 
Paul Demeny. Р. 105.

ных, аналитиков и широкую общественность. Сложившаяся в обеих 
странах ситуация позволяет допустить определенную дивергенцию 
в оценке исторических процессов, развернувшихся в России и Япо-
нии, хотя и вызванных различными причинами. 
В фокусе нашего внимания в качестве объекта исследования на-
ходится политика Японии в отношении СССР и России на фоне 
разворачивающихся исторических трансформаций: перестройки 
М. С. Горбачева, развала СССР, становления новой России в 1990-х гг. 
По прошествии двадцати лет можно говорить о том, что это время 
не стало провалом или потерей ориентиров во внутренней и внеш-
ней политике Японии, а явилось периодом перехода японского го-
сударства на новый этап развития, что нашло отражение, в частно-
сти, в дипломатии, общественной мысли и модели взаимодействия 
с внешним миром. Япония продолжила интенсивно интегрироваться 
в глобальную систему международного общения и ценностей. Рос-
сийское направление внешней политики Японии в 1990-е гг. является 
иллюстрацией этих процессов. 
В отечественной научной и публицистической литературе неред-
ко встречаются рассуждения о провальной политике правительств 
М. С. Горбачева и Б. Н. Ельцина по отношению к Японии и о беспре-
цедентной хваткости японской стороны, стремившейся склонить 
молодое российское правительство в начале 1990-х гг. к территори-
альным уступкам5. В японоязычной литературе принято говорить 
о неуступчивости и несправедливости российской стороны в пер-
вую очередь по так называемому территориальному вопросу. Зву-
чит критика в адрес японских политиков, обвиняемых в безыници-
ативности и нежелании защищать национальные интересы. Однако, 
была ли японская политика настолько хитроумной и были ли рос-
сийские политики настолько недальновидными, как их нередко при-
нято изображать в отечественной и в японской исследовательской, 
а особенно публицистической, литературе, не говоря уже о прессе 
и блогосфере? 

5 Русские Курилы: история и современность. Сборник документов по исто-
рии формирования русско-японской и советско-японской границы / авт.-сост.: 
В. К. Зиланов, А. А. Кошкин, И. А. Латышев, А. Ю. Плотников, И. А. Сенченко. М., 
2002; Зиланов В. К., Плотников А. Ю.: 1) «Курильский вопрос» вчера и сегодня. Ста-
рое наследство и пути его преодоления // Северная Пацифика. URL: http://npacific.
kamchatka.ru/np/magazin/1_01_r/np11002.htm (дата обращения: 19.12.2020); 2) Ку-
рильские острова в российско-японских отношениях // Обозреватель-Observer. 
2007. № 1. С. 31–39; Кошкин А. А. Россия и Япония. Узлы противоречий. М., 2010; 
Латышев И. А.: 1) Япония, японцы и японоведы. М., 2001; 2) Путин и Япония. Бу-
дут ли уступки? М., 2005.

Наша основная задача — это реконструкция процесса выстраива-
ния диалога Японии с Россией через человеческое измерение в его ди-
пломатическом и интеллектуальном ракурсе. Дипломатия антропо-
центрична и напрямую определяется человеком, его характером, иде-
ями, интересами, противоречиями с коллегами и конкурентами; это 
глубоко антропологизированная сфера человеческой деятельности, 
где от конкретной персоны зависят решения на уровне государств. 
Российский ученый П. А. Цыганков, автор широко известных 
работ по политологии и социологии международных отношений 
обращает внимание на формирование основ концепции полити-
ческого реализма, идеализма, бихевиоризма, транснационализма, 
марксизма в среде американских и западноевропейских ученых-по-
литологов. Он отмечает, что один из основоположников реализма 
Г. Моргентау в своей хрестоматийной работе 1948 г. «Политика сре-
ди нации. Борьба за влияние и мир» сформулировал шесть принци-
пов политического реализма: первый гласит, что политика и обще-
ство регулируются объективными законами, лежащими глубоко 
в человеческой природе, а шестой исходит из плюралистической, 
многогранной человеческой природы, когда действующий индивид 
включает в себя как «экономического», так и «политического», 
и «морального» человека одновременно6. Несовершенная природа 
человека в процессе строительства общества и государства не позволяет 
построить справедливую систему. Г. Моргентау, размышляя 
о роли силы в международных отношениях и непреодолимом стремлении 
людей и государств к власти, уделял неизменно большое внимание 
моральным и этическим факторам, воспринимая процессы 
распределения и перехода силы в качестве одного из аспектов исключительно 
человеческой деятельности, реализованной в данном 
случае в международно-политическом пространстве7. П. А. Цыганков, 
а затем и плеяда российских исследователей последних двадцати 
лет рассматривают международные отношения в качестве одной 
из областей общественных процессов, где центральное место занимает 
государство и его интересы, но в последней трети ХХ в. ученые 
все больше внимания уделяют и негосударственным участникам (
неформальные организации, отдельные личности, сообщества 
интеллектуалов, деловые круги и т. п.). Фокус внимания смещается 
с королей, президентов, премьер-министров на более низкие и менее 

6 Цыганков П. А. Политическая социология международных отношений. М., 
1994. С. 14–15.
7 Morghenthau H. J. Politics Among Nations: The Struggle for Power and Peace. 
New York, 1948.