«Азиатский поворот» в российской внешней политике: Достижения, проблемы, перспективы

Московский государственный институт 
международных отношений (Университет) 
МИД России

«АЗИАТСКИЙ ПОВОРОТ» 
В РОССИЙСКОЙ 
ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ 
Достижения, проблемы, 
перспективы

Под редакцией 
А.В. Торкунова, Д.В. Стрельцова, Е.В. Колдуновой

Москва
2022

УДК 327
ББК 66.4
 
А35

Рукопись подготовлена за счет гранта РНФ № 19-18-00142

Издание выпущено в свет при поддержке 
Программы стратегического академического лидерства «Приоритет — 2030».

Р ецен зе н т ы

доктор исторических наук (НИУ ВШЭ) Е.А. Канаев 

доктор политических наук (МГИМО) А.Н. Панов

доктор политических наук (НИУ ВШЭ СПб.) С.В. Севастьянов

Ав т о рс к ий к о л л е к т и в

А.А. Байков (глава 5), А.В. Виноградов (глава 2, предисловие), 
И.В. Дьячков (глава 4), Е.В. Колдунова (главы 1 и 6, предисловие), 
С.И. Лунев (глава 7, предисловие), В.В. Нелидов (глава 3), 
М.А. Сапронова (глава 9), Д.В. Стрельцов (главы 1 и 3, предисловие), 
А.В. Торкунов (глава 1, предисловие), П.В. Шлыков (глава 8)

А35
  
«Азиатский поворот» в российской внешней политике: Достижения, проблемы, перспективы: 
Монография / Под ред. А.В. Торкунова, Д.В. Стрельцова, Е.В. Колдуновой. — М.: 
Издательство «Аспект Пресс», 2022. — 256 с.

 
ISBN 978-5-7567-1171-4
 
 
Первая четверть XXI века стала временем серьезных трансформаций для российской 
внешней политики. Изменения глобальной среды, качественное усложнение характера 
международных взаимодействий и внутриполитической динамики как в России, так 
и в странах Азии позволяют по-новому взглянуть на процесс, обозначенный в российском 
официальном и научном дискурсе как «поворот на Восток». В монографии 
представлен системный анализ роли ключевых направлений российского поворота 
на Восток, позволяющий оценить реальные достижения, проблемы и перспективы 
российской стратегии в Азии в более широком международном контексте.
 
 
Рассчитано на широкую читательскую аудиторию.

 
УДК 327
 
ББК 66.4
ISBN 978-5-7567-1171-4 
© Коллектив авторов, 2022
 
© МГИМО МИД России,  2022
 
© ООО Издательство «Аспект Пресс»,  2022

Все учебники издательства «Аспект Пресс» 
на сайте и в интернет-магазине  https://aspectpress.ru

Оглавление

Предисловие . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  5

Глава 1. 
РОССИЙСКИЙ ПОВОРОТ НА ВОСТОК: 
ДОСТИЖЕНИЯ, ПРОБЛЕМЫ, ПЕРСПЕКТИВЫ   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  7

 
Историческая подоплека политики поворота на Восток   . . . . . . . . . . . . . . . . .  9
 
Российский поворот на Восток: восточноазиатский вектор   . . . . . . . . . . . . .  12

Глава 2. 
РОССИЯ И КИТАЙ: МОДЕЛИ РАЗВИТИЯ ДЛЯ ЕВРАЗИИ   . . . . . . . . . .  21

 
Динамика постбиполярного мира   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  22
 
Китайские проекты для Азии   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  27
 
Евразийское возвышение Китая . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  29
 
Россия в Евразии: между Китаем и Западом . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  33
 
Китай и Россия: принципы сопряжения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  37

Глава 3. 
ЯПОНИЯ В КОНТЕКСТЕ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ 
ПОВОРОТА НА ВОСТОК . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 47

 
Траектория российско-японских отношений 
в 2010-х — начале 2020-х годов   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  48
 
Сфера безопасности   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  52
 
Экономические факторы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  56
 
Внутриполитические и психологические факторы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  64
 
Перспективы российско-японских отношений . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  66

Глава 4. 
РОССИЯ И СТРАНЫ КОРЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА   . . . . . . . . . . . . . .  73

 
Двусторонние связи с КНДР и Республикой Корея: трудности и активы . . .  74
 
Пандемия и политика . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  76
 
Российская политика в отношении КНДР . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  79
 
Отношения России и Республики Корея   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  80
 
Ядерное урегулирование на Корейском полуострове . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  83
 
Россия и ядерная проблема Корейского полуострова   . . . . . . . . . . . . . . . . . .  88

Глава 5. 
ПРАКТИКА ЭКОНОМИЧЕСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ РОССИИ 
И СТРАН ВОСТОЧНОЙ АЗИИ: ОПЫТ ЭМПИРИЧЕСКОГО 
МОДЕЛИРОВАНИЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  93

 
Экономический смысл «поворота России на Восток»   . . . . . . . . . . . . . . . . . .  93
 
Экономика взаимодействия России со странами Азиатского 
макрорегиона . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  96
 
Многофакторная модель поворота на Восток: гипотезы 
и регрессионный анализ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  97
 
Россия — стратегический и инвестиционный партнер Востока . . . . . . . . .  101

Глава 6. 
АСЕАН И СТРАНЫ ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ В РОССИЙСКОМ 
ПОВОРОТЕ НА ВОСТОК  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 104

 
Россия и АСЕАН: от диалогового партнерства к стратегическому . . . . . . .  106
 
Взаимодействие в политической, экономической 
и социокультурных областях в контексте российского поворота 
на Восток . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  110
 
Двусторонние отношения России со странами региона . . . . . . . . . . . . . . . .  120
 
Факторы конвергенции и дивергенции в двусторонних отношениях 
и взаимодействии России и АСЕАН   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  126

Глава 7 
РОССИЙСКО-ИНДИЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ: 
ПЕРЕМЕНЫ ЗА ПОСЛЕДНЕЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  133

 
Объективные факторы стратегических связей России и Индии . . . . . . . . .  133
 
Политическая подсистема двусторонних отношений . . . . . . . . . . . . . . . . . .  140
 
Экономическая, военно-политическая и культурно-гуманитарная 
подсистемы двусторонних отношений   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  153
 
Базовый отрицательный фактор двусторонних отношений   . . . . . . . . . . . .  166

Глава 8. 
ОТНОШЕНИЯ РОССИИ И ТУРЦИИ В КОНТЕКСТЕ 
РОССИЙСКОГО ПОВОРОТА НА ВОСТОК   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  171

 
Исторические особенности развития российско-турецких отношений   . .  172
 
Динамика и трансформация российско-турецких 
отношений в 2010-е годы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 177
 
Роль региональных векторов взаимодействия 
в новой модели российско-турецких отношений. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  183
 
Асимметрия взаимной зависимости: энергетические 
и торгово-экономические аспекты . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  198
 
Очевидные и латентные ограничители развития 
российско-турецких отношений  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  202

Глава 9. 
РОССИЙСКО-АРАБСКИЕ ОТНОШЕНИЯ: ДИНАМИКА 
И ПЕРСПЕКТИВЫ   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 219

 
Активизация российской дипломатии на арабском 
направлении в 2000-е годы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  219
 
Торгово-экономические связи в первой половине 2000-х годов   . . . . . . . . 224
 
«Арабская весна» и позиция России   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  228
 
Задачи постконфликтного урегулирования в Сирии   . . . . . . . . . . . . . . . . . .  231
 
Региональная политика России после 2011 года   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  237
 
Активизация экономической деятельности исламских 
регионов России в отношении арабских стран   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 242
 
Сотрудничество в сфере энергетики   . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 243

Сведения об авторах. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 255

Предисловие

В своей внешней политике Россия не раз обращалась к Азии, стремясь при этом быть 
полноценной частью Европы. Последнее десятилетие ХХ в., казалось, должно было стать 
результирующим в европейской траектории России. Однако уже в начале XXI в. незавер-
шенность ее интеграции в западные международные структуры и рост различного рода 
политико-экономических разногласий вновь актуализировали задачу поиска баланса во 
внешней политике, а к концу первой четверти этого века — более субстантивной активиза-
ции ее азиатского направления, обозначенного как «поворот на Восток».
Российский поворот на Восток представляет собой многоаспектное явление и имеет 
несколько измерений, в связи с чем аналитически востребованным оказывается его много-
факторный анализ. В первую очередь российский поворот означает активизацию внешней 
политики России на Востоке, которая позволяет ей частично компенсировать напряжение 
в отношениях с Западом, сохранить статус великой державы и продолжить поиск ресурсов 
для экономического подъема Сибири и Дальнего Востока. Вторым важным аспектом новой 
восточной политики России является растущее внимание к ближнему зарубежью и попытки 
консолидации его части, готовой подключиться к евразийскому интеграционному 
процессу, в условиях украинского кризиса, развивающегося с 2013–2014 гг., активизации 
Китая в Центральной Азии, а Турции — в Закавказье. Анализ российского поворота на Восток 
невозможен без критической оценки достижений России с точки зрения развития ее 
собственного интеграционного проекта в Евразии, который может рассматриваться и в качестве 
одного из измерений поворота на Восток, и в качестве инструмента развития транс-
регионального взаимодействия, в частности, с точки зрения практического продвижения 
идеи так называемого Большого евразийского партнерства.
Важной составляющей мирсистемного контекста, в рамках которого реализуется российский 
поворот на Восток, является процесс резкого повышения региональной, макроре-
гиональной, а в отдельных случаях и глобальной роли крупнейших азиатских государств. 
Он имеет первостепенное значение для выработки дальнейшей внешнеполитической стра-
тегии Российской Федерации, поскольку все более очевидным за последние десятилетия 
стало отсутствие заинтересованности Запада в какой-либо партнерской интеграции Рос-
сии в свои структуры, за исключением взаимодействия по отдельным болевым точкам (на-
пример, проблемам изменения климата или ситуации в Афганистане). Характер реакции 
США и их союзников в Европе и Азии на экономический подъем Китая и продвижение им 
Инициативы пояса и пути (ИПП, предложена руководством Китая в 2013 г.) существенно 
усложнил ситуацию в Азии, в особенности ее тихоокеанской части. Если на рубеже первого 
и второго десятилетий этого века российский поворот на Восток начинал реализовываться 
в относительно благоприятных международных условиях, то к концу первой четверти этого 
века Азия стала пространством, на которое проецировался целый комплекс геополитиче-
ских и геоэкономических антагонизмов, усиленных пандемией коронавируса нового типа. 
Стоит также отметить, что страны Азии — и такие тяжеловесы, как Китай и Индия, и стра-
ны, условно относящиеся к категории средних и малых, — в XXI в. перестали играть роль 
лишь реципиентов международных изменений, движимых в первую очередь странами За-
пада. Все в большей степени эти государства становятся значимыми субъектами междуна-
родных трансформаций, формирующими и продвигающими собственные идейные и прак-
тические соображения о будущем мироустройства. Таким образом, сопряжение взглядов 
России и Азии на стержневые вопросы глобального будущего представляется не менее важ-
ным, чем поиск преодоления кризиса в отношениях с Западом.

С точки зрения основных страновых и региональных направлений поворота на Вос-
ток бесспорным является поворот России в первую очередь к Китаю, отношения с которым 
рассматриваются российским руководством как стратегически важные. Тем не менее они 
не лишены целого ряда сложных вопросов, компенсировать которые можно было бы за счет 
более комплексного развития российского поворота и, в частности, за счет более активных 
отношений с Индией, Японией, Южной Кореей, странами АСЕАН, Турцией, отдельными 
арабскими странами. С частью из них у России наблюдается совпадение позиций. С Японией — 
это вопросы денуклеаризации Корейского полуострова, обеспечения мира и стабильности 
в Восточной Азии, поступательного развития экономической взаимозависимости. 
И Россия, и Индия рассматривают как нежелательное навязывание им однополярного 
мира, однако в то же время понимают необходимость поддержания с западными странами 
прагматических отношений. Аналогичные подходы характерны и для российско-турецкого 
взаимодействия. Со странами АСЕАН Россию сближает общее представление о необходимости 
сохранения конструктивного характера отношений в Тихоокеанской Азии и продвижение 
инклюзивной версии Индо-Тихоокеанского региона в противовес версиям, подчеркивающим 
необходимость геостратегического противодействия Китаю.
Период, прошедший с момента начала реализации российского «поворота на Восток» 
в 2010-х годах, позволяет сделать предварительные выводы о его характере, достижениях, 
проблемах и перспективах. В настоящее время можно также отметить качественные отличия 
этого курса от российской внешней политики на восточном направлении на более ран-
них этапах. В частности, следует указать структурно более сложный характер «поворота на 
Восток», обусловленный четким выделением нескольких компонентов на стыке внутренней 
и внешней политики, а также региональных и глобальных измерений российской внешне-
политической стратегии. Первый компонент относится к сфере международного политэко-
номического взаимодействия и сочетает в себе мотивы поиска дополнительных источников 
экономического роста, технологий, а после 2014 г. и альтернативных рынков сбыта про-
дукции российского топливно-энергетического комплекса, а также в целом внешнеполи-
тических и внешнеэкономических альтернатив в условиях нарастающих санкций со сторо-
ны США и ЕС. Этому способствовал тот факт, что ключевые азиатские партнеры России 
(Китай, Индия, Республика Корея, страны Юго-Восточной Азии) отказались участвовать 
в антироссийских санкциях, а участие в них Японии изначально приобрело номинальный 
характер. Второй компонент может быть обозначен как носящий внутренний политико-
институциональный характер. Он связан с попыткой переосмысления парадигмы и моде-
ли развития российских регионов Сибири и Дальнего Востока в контексте существенных 
трансформаций внешней среды и растущей экономической и демографической асимме-
трии между европейской и азиатской частями России. Третий компонент включает в себя 
разработку концептуальной рамки Большой Евразии, позволившей бы России сохранить, 
а в идеале и приумножить ее интеграционный потенциал в качестве одной из ведущих стран 
в мировой системе за счет институционализации различного рода экономических и поли-
тических партнерств в первую очередь со странами Азии. Если трансформации в рамках 
первой компоненты к настоящему времени очевидны и подвергаются качественной и ко-
личественной оценке, контуры изменений в рамках второй и третьей лишь намечены и тре-
буют серьезной дальнейшей проработки.
Несмотря на то что представленный в монографии анализ концентрируется прежде всего 
на отдельных страновых и региональных направлениях, уделяя особое внимание специфике, 
внутренней логике, проблемам и закономерностям развития отдельных двусторонних отно-
шений России со странами Азии, он тем не менее неизбежно оказывается погружен в кон-
текст гораздо более сложных региональных, макрорегиональных и глобальных обстоятельств, 
оказывающих влияние и на Россию, и на ее азиатских партнеров. В конечном счете эта кни-
га — о России и странах Азии, стремящихся найти ответ на вызовы нашего сложного и много-
образного мира, в котором каждый из них хотел бы занять достойное место.

Глава 1
 РОССИЙСКИЙ ПОВОРОТ 
НА ВОСТОК: 
ДОСТИЖЕНИЯ, ПРОБЛЕМЫ, 
ПЕРСПЕКТИВЫ
Р

оссийская Федерация обладает уникальными региональными параметрами, 
позволяющими ей играть важную роль в экономике и политике Азии. К ним 
можно отнести ее географическую близость к экономически по-прежнему 
динамичному, несмотря на вызовы пандемии, Азиатско-Тихоокеанскому региону 
(АТР), огромный транзитный потенциал и высокую насыщенность природными 
ресурсами. Она пользуется в регионе заслуженным авторитетом и имеет там статус 
одной из наиболее влиятельных держав. Проявляя заинтересованность в развитии 
региональных многосторонних форматов взаимодействия, Россия является чле-
ном большинства региональных организаций и форумов, как политических, так 
и экономических, и активно участвует в политических процессах в АТР.
Поворот России на Восток во многом был задуман исходя из геостратегиче-
ских и геоэкономических соображений. Очевидно, что баланс сил в мире сегодня 
в существенной степени зависит от ситуации в Азии, и России требуется надежная 
опора в той части света, где в концентрированном виде проявляются основные 
глобальные экономические и политические процессы. Поскольку Восточная Азия 
остается основным источником глобального экономического роста, статус России 
как одной из мировых держав будет в значительной степени зависеть от прочности 
ее позиций в регионе. При этом в геостратегическом плане не меньшее значение 
имеет для России и военно-политическая динамика на Ближнем и Среднем Вос-
токе, а также ее отношения с Индией — ключевым партнером в Южноазиатском 
регионе. Иными словами, для того чтобы сохранить и приумножить свое влияние 
на глобальном уровне, России необходимо качественно улучшить свои отношения 
с незападным миром в его расширенном понимании.
Провозглашенная российским руководством во второй половине 2000-х го-
дов политика поворота на Восток была связана с огромными экономическими, 
технологическими, административными и политико-стратегическими вызова-
ми. Следует признать, что экономические позиции России в АТР пока еще не-
достаточно сильны. Регионы Сибири и Дальнего Востока относятся к числу ме-
нее развитых, если не сказать депрессивных, районов Российской Федерации 
по сравнению с ее европейской частью: их экономика страдает от депопуляции, 

Г ЛА В А 1

односторонней ориентации на китайский рынок, сырьевой специализации и от-
сутствия источников инновационного развития. Сумма этих обстоятельств, по 
сути, до недавнего времени определяла их потенциальную роль в экономических 
процессах в АТР в качестве топливно-сырьевого придатка экономик более раз-
витых стран региона.
Между тем географическая близость этих территорий к динамично развива-
ющимся восточноазиатским экономикам способствует развитию торгово-инве-
стиционных связей между ними. Иными словами, восточные территории России 
могут выступать «точками входа» для капитала, технологий, услуг и рабочей силы 
с динамично развивающегося Востока1 в случае, если в полной мере будут решены 
внутренние структурные задачи их экономического развития.
Для реализации политики поворота на Восток существуют и проблемы пси-
хологического характера. К их числу стоит отнести ориентацию на Европу не-
скольких поколений значительной части российской элиты и деловых кругов, 
в 1990-е и начале 2000-х годов не рассматривавших азиатские страны как серьез-
ный и, самое главное, насущно необходимый объект приложения внешнеполи-
тических и экономических усилий. Несмотря на то что три четверти территории 
России находятся к востоку от Урала, там проживает менее 30% населения, а на 
уровне массового сознания для значительной части россиян проблемы азиатских 
регионов страны по-прежнему являются «далекими» и не воспринимаются в ка-
честве «своих». В середине прошедшего десятилетия большинство жителей нашей 
страны полагали, что Россия все-таки ближе к Европе, чем к Азии (55% против 
18%)2. Структурные проблемы Сибири и Дальнего Востока до недавнего време-
ни усугубляло также отсутствие консенсуса о модели развития Сибири и Дальнего 
Востока и инструментах ее реализации.
На этом фоне основная задача политики такого поворота заключается в ликви-
дации дисбаланса в развитии регионов Сибири и Дальнего Востока России, с од-
ной стороны, и европейской части России — с другой, и их интеграции в систему 
экономический отношений АТР с учетом современных политико-экономических 
тенденций развития данного региона.
Политика России по решению этой задачи просматривается в трех плоскостях:



ускорение социально-экономического развития Дальнего Востока России 
за счет полной реализации там заявленных государственных инвестицион-
ных программ;



наращивание усилий по экономической интеграции Сибири и Дальнего 
Востока в Азиатско-Тихоокеанский регион;



дальнейшее качественное углубление стратегического двустороннего 
и многостороннего политического взаимодействия с партнерами по реги-
ону, а в идеале — разработка совместными усилиями практического и ося-
заемого воплощения идеи Большой Евразии с трезвым учетом специфики 
конкурирующих и сопрягающихся макрорегиональных проектов.

Речь идет о максимальной диверсификации экономических и геостратегиче-
ских партнеров в Азии, в число которых необходимо включить ее наиболее круп-

Российский поворот на Восток: достижения, проблемы, перспективы 

ные экономики — Китай, Японию, Южную Корею, Индию, интеграционный блок 
АСЕАН и ряд других. Если первая задача относится к числу внутренних, то вторая 
и третья, будучи глубоко взаимосвязанными между собой, — к числу внешних.

Историческая подоплека политики 
поворота на Восток

В историческом плане восточное направление внешней политики всегда за-
нимало особое место в домене российской идентичности. На протяжении многих 
десятилетий в российской интеллектуальной элите шли споры о том, в какой мере 
судьба России связана с Востоком и в какой степени ее будущее будет зависеть от 
положения дел в Азии.
В XVIII–XIX вв. Россия проводила в Азии свою политику, ощущая себя, если 
говорить словами Ф.М. Достоевского, «европейцем в Азии». Как писал русский 
классик, «Россия не в одной только Европе, но и в Азии; потому что русский не 
только европеец, но и азиат. Мало того: в Азии, может быть, еще больше наших 
надежд, чем в Европе»3. Россия продвигалась на Восток, опираясь на идею мес-
сианства, согласно которой в Азии Российская империя должна была выполнить 
великую цивилизаторскую миссию.
В конце XIX в. многие русские мыслители утверждали, что будущее России 
будет связано с Востоком, под которым понимался мусульманский мир и особен-
но Центральная Азия. Позднее, в 1920–1930-е годы, эта идея нашла свое отра-
жение в деятельности отцов-основателей идеологии евразийства П.Н. Савицко-
го, Н.С. Трубецкого, Г.В. Вернадского и др. После образования СССР идеология 
ленинизма основывалась в числе прочего на солидарности с колонизированными 
и порабощенными народами Азии. Проповедуя идеи «национального освобожде-
ния», Россия должна была показать пример народам Азии в поиске путей продви-
жения к социализму.
В постсоветский период Россия стремилась к тому, чтобы по-прежнему быть 
ключевым региональным игроком в решении азиатских вопросов, оставаясь при 
этом державой глобального уровня. Поиск точек соприкосновения России с ази-
атскими странами во многом cтроился на использовании недовольства ими за-
падоцентричной институциональной архитектурой мирового управления, которая 
сформировалась в эпоху безусловного доминирования Запада в глобальной эко-
номике.
Концептуальное оформление восточный вектор внешней политики России 
получил в конце 1990-х годов, в последние годы президентства Б.Н. Ельцина. Этот 
вектор имеет очевидную персонификацию, ассоциируясь с личностью Е.М. При-
макова, министра иностранных дел России в 1996–1998 гг. и премьер-министра 
России в 1998–1999 гг. Е.М. Примаков выступил против доминантной роли США 
в решении мировых дел и за формирование миропорядка на основе принципа 
мультилатерализма. Линия Примакова заключалась в проведении сбалансирован-
ной внешней политики, направленной на поддержание дружественной атмосферы 

Г ЛА В А 1

в отношениях с Западом, при одновременном развитии сотрудничества с азиат-
скими странами, и прежде всего с Китаем и Индией. Именно Примакову при-
надлежит идея создания стратегического треугольника Москва — Дели — Пекин. 
В своих выступлениях он настаивал на том, что Россия должна уделять первосте-
пенное внимание развитию дружественных отношений с государствами Восточ-
ной Азии и Ближнего Востока, приняв многовекторную стратегию, отвергающую 
однополярность4.
После начала президентства В.В. Путина в 2000 г. Россия активизировала свою 
азиатскую дипломатию, основной акцент в которой был сделан на более тесной 
экономической интеграции с азиатскими странами — Китаем, Японией, Южной 
Кореей, а также странами АСЕАН. В начале 2000-х годов Москвой была выдвинута 
идея единого пространства между Лиссабоном и Владивостоком, в основе которой 
лежало представление о геостратегической роли России как трансконтинентального 
связующего звена между Атлантическим и Тихоокеанским «крыльями» Евразии. 
В ответ на прозвучавшее в 2001 г. предложение Председателя Еврокомиссии 
Р. Проди создать общее европейское экономическое пространство российские лидеры 
озвучили на саммитах Россия–ЕС свое стремление ускорить строительство 
Большой Европы от Лиссабона до Владивостока5.
Новая актуализация политики поворота на Восток произошла в конце 2000-х годов, 
когда в свете уроков финансового кризиса 2008–2009 гг. ключевое значение для 
России приобрели торгово-экономические отношения со странами Большой Восточной 
Азии6. В Кремле в должной мере осознали необходимость поддерживать вы-
годные партнерские отношения в обоих направлениях — как на Западе, так и на 
Востоке.
Крупным событием в реализации политики поворота на Восток стал саммит 
АТЭС, проведенный в сентябре 2012 г. во Владивостоке, на котором Россия, выступив 
в качестве страны-хозяйки, позиционировала себя в качестве полноценного 
члена Азиатско-Тихоокеанского сообщества, способного задавать общерегиональную 
повестку дня на столь представительном форуме7. Накануне саммита 
в газете «Уолл-стрит джорнэл» была опубликована статья В.В. Путина, в которой 
российский президент следующим образом обозначил позицию России в АТР: 
«Наша страна исторически, географически — неотъемлемая часть АТР. Полноформатный 
выход на азиатско-тихоокеанское пространство мы рассматриваем 
как важнейший залог успешного будущего России, развития сибирских и дальневосточных 
регионов»8. А в декабре 2013 г., выступая с традиционным ежегодным 
посланием к Федеральному собранию, Путин заявил о том, что развитие Сибири 
и Дальнего Востока — «наш национальный приоритет на весь XXI век»9.
Однако кризис в отношениях с Западом после воссоединения с Крымом вес-
ной 2014 г. заставил внести существенные коррективы в восточную политику 
Кремля. Если ранее поворот на Восток был больше связан с прогнозной оценкой 
Москвы, подразумевающей, что Азия будет главным источником будущего эко-
номического роста, а потому с ней необходимо развивать взаимовыгодные тор-
гово-экономическое отношения, то теперь одним из основных мотивов России 
становилось стремление ослабить свою экономическую зависимость от Запада 

Российский поворот на Восток: достижения, проблемы, перспективы 

(и особенно Европы) в целом и добиться существенной диверсификации с точки 
зрения маршрутов поставок российских энергоресурсов10. Свою роль в подобном 
переосмыслении сыграло и то обстоятельство, что основные азиатские партнеры 
России (Китай, Индия, Республика Корея, страны ЮВА) отказались участвовать 
в антироссийских санкциях, а участие в них Японии больше носило номинальный 
характер, не нанося большого ущерба российской экономике.
Одновременно с переоценкой внутреннего содержания российских внешне-
политических приоритетов после 2014 г. российский поворот на Восток приобрел 
еще одно измерение, выразившееся в запуске собственного интеграционного про-
екта в Евразии — Евразийского экономического союза (ЕАЭС). К 2015 г. ЕАЭС 
объединил Россию, Белоруссию, Армению, Казахстан и Киргизию, а ключевым 
российским партнерам в Азии было адресовано предложение о выработке форма-
тов взаимовыгодного сотрудничества11.
В посткрымский период Россия стала прилагать активные усилия к привлече-
нию иностранных инвестиций из азиатских стран, и в первую очередь из Китая, 
для освоения новых источников нефти и газа в Сибири и на Дальнем Востоке. Роль 
азиатского вектора в российских внешнеполитических приоритетах была особо 
акцентирована в публичных выступлениях российского президента. Например, 
в феврале 2019 г. В.В. Путин во внешнеполитической части своего президентского 
послания поставил азиатские страны на первое место — впереди Европы и США12.
Поворот России к Азии был очевиден не только в экономической, но и в фи-
нансовой сфере. В 2018 г. Центральный банк России резко сократил долю своих 
активов, находящихся в США, с 29,9 до 9,7%, и одновременно увеличил активы 
в Китае (с 2,6 до 14,1%) и в Японии (с 1,5 до 7,5%). Доля резервов российского 
Центрального банка, деноминированных в долларах США, снизилась с 45,8 до 
22,7%, а его китайские активы в юанях подскочили с 2,8 до 14,2%13.
Постепенно были скорректированы приоритеты в той части поворота на Восток, 
которая касалась развития Сибири и Дальнего Востока. Традиционно этот поворот 
мыслился в категориях привлечения азиатских инвесторов к крупным инфраструктурным 
и энергетическим проектам, которые, как предполагалось, могли 
помочь возрождению региона. Пришло понимание, что такие проекты имеют 
ограниченное влияние на региональную экономику, и прежде всего потому, что не 
затрагивают интересы большинства населения региона14. Проблема этих проектов 
заключалась в том, что многие из них были с самого начала излишне политизированными 
и переоценивали интерес к ним зарубежных партнеров. Особенно это 
касалось проектов инфраструктурного строительства (например, проектов строительства 
транскорейской железнодорожной магистрали или транскорейского газопровода, 
или газопровода и железнодорожного моста между Сахалином и Хоккайдо). 
Хотя такие проекты имели определенную коммерческую перспективу, они 
не учитывали в полном объеме политические риски, а потому не привлекали долж-
ного внимания потенциальных партнеров. Там же, где они были материализованы 
(как, например, нефтепровод «Восточная Сибирь ‒ Тихий Океан» — ВСТО — или 
газопровод «Сила Сибири»), экономические выгоды от их реализации в основном 
шли в Москву, а выгоды для региона оставались ограниченными, не становясь, 

Г ЛА В А 1

таким образом, надежной основой для его экономического возрождения. Теперь 
же основной упор предлагалось сделать на привлечение иностранных инвесторов 
к высокотехнологичным производствам с высокой добавленной стоимостью, ис-
пользуя для этого налоговые, визовые и административные льготы. С этой целью 
российское правительство с 2015 г. приступило к созданию в Сибири и на Дальнем 
Востоке Территорий опережающего развития (ТОР) для привлечения инвестиций, 
ускоренного развития экономики и улучшения жизни населения.

Российский поворот на Восток: 
восточноазиатский вектор

Наиболее заметной частью поворота на Восток стало усиление роли и значе-
ния Китая в восточной политике Кремля. С момента вступления Путина в долж-
ность в 2000 г. в российско-китайских отношениях произошли качественные 
перемены к лучшему. В 2001 г. между двумя странами был подписан Договор о до-
брососедстве, дружбе и сотрудничестве. Исчезла напряженность, унаследованная 
от периода китайско-советской конфронтации, к 2004 г. урегулированы все погра-
ничные вопросы, в результате чего крупнейшая в мире сухопутная граница с Кита-
ем протяженностью свыше 4200 км стала зоной добрососедства и сотрудничества. 
Существенным достижением российско-китайских отношений этого периода 
стало формирование общего пространства безопасности по периметру российско-
китайской границы15, закрепленному на многостороннем уровне благодаря созда-
нию в 2001 г. Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).
Сотрудничество между Россией и Китаем существенно интенсифицировалось 
после того, как кризис 2008 г. выявил неадекватность системы глобального управ-
ления, регулируемой преимущественно западными странами. Во время своей 
предвыборной кампании в 2011 г. В.В. Путин призывал ловить «китайские ветры» 
в «паруса» российской экономики. Курс на приоритетное развитие российско-ки-
тайского партнерства получил новый импульс после возвращения Путина в мае 
2012 г. на президентский пост. В своих выступлениях российский лидер особенно 
акцентировал тот факт, что успешное экономическое и стратегическое партнер-
ство России и Китая основано на общности подходов к преобразованию мирового 
порядка и международных институтов.
Это партнерство не замедлило принести свои плоды. Россия получила у Китая 
существенные средства для финансирования строительства нового нефтепровода 
на восточном направлении. В начале 2014 г. Россия сделала для Китая исключение, 
допустив его первым среди иностранных инвесторов к долевому участию в проек-
тах по добыче нефти и полезных ископаемых. В том же 2014 г., на фоне углубля-
ющегося политико-экономического кризиса в отношениях с Западом, Россия под-
писала соглашение на 400 млрд долл. США о ежегодных поставках Китаю 38 млрд 
куб. м газа в течение 30 лет с месторождений в Восточной Сибири. Построенный 
для реализации соглашения газопровод «Сила Сибири» был запущен в эксплуата-
цию в декабре 2019 г., а на проектную мощность он должен выйти к 2024 г.16 Россия