Москва
ИНФРА-М
2016

Экономическая теория 
в историческом развитии

взгляд из Франции и россии

Монография

Научные руководители проекта: 
А.Г. Худокормов (Московский государственный  
университет им. М.В. Ломоносова, экономический факультет); 
А. Лапидюс (PHARE, Университет Париж 1 Пантеон-Сорбонна)

Под общей редакцией А.Г. Худокормова и А. Лапидюса

Экономическая теория в историческом развитии: взгляд из Франции 
и России : монография / под общ. ред. А.Г. Худокормова, А. Лапидю-
са. — М. : ИНФРА-М, 2016. – 668 с. + Доп. материалы [Электронный 
ресурс; Режим доступа http://www.znanium.com]. — (Научная мысль). — 
www.dx.doi.org/10.12737/19426.

ISBN 978-5-16-011162-9 (print)
ISBN 978-5-16-103247-3 (online)

В работе рассматриваются проблемы экономической теории в истори-
ческом развитии с точки зрения преподавателей истории экономических 
учений в ведущих вузах Франции и России. Французские авторы посвятили 
свои статьи экономической мысли Античности и особенно Средневековья, 
а также течениям физиократии, сенсуализма, различных этапов классиче-
ской школы, маржиналистской революции. В статьях российских авторов 
раскрываются исторический фон экономических теорий, творческие био- 
графии и идеи видных отечественных экономистов (А.В. Чаянова, Н.Д. Кон-
дратьева) и зарубежных ученых (Т.Р. Мальтуса, К. Маркса), а также законо-
мерности развития мировой экономической мысли. Особое внимание уделя-
ется теориям предпринимательства, проблемам неолиберализма, психологии 
рынка, экономической власти и др.
Для студентов, аспирантов и преподавателей экономических вузов, 
а также всех интересующихся историей развития экономической теории.

УДК 330.8(075.4)
ББК 65.02

УДК 330.8(075.4)
ББК 65.02
 
Э40

© Коллектив авторов, 2016
ISBN 978-5-16-011162-9 (print)
ISBN 978-5-16-103247-3 (online)

Проект реализован в рамках договора о сотрудничестве между  
экономическим факультетом МГУ им. М.В. Ломоносова и лабораторией истории  
экономической мысли (PHARE) Университета Париж 1 Пантеон-Сорбонна

Э40

Подписано в печать 05.05.2016. 
Формат 60×90/16. Печать цифровая. Бумага офсетная. 
Гарнитура Newton. Усл. печ. л. 41,75. Тираж 500 экз. Заказ  № 00000

ТК 383600-515130-050516

ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М»
127282, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1.
Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86.     Факс: (495) 280-36-29.
E-mail: books@infra-m.ru                 http://www.infra-m.ru

ФЗ 
№ 436-ФЗ
Издание не подлежит маркировке 
в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 1

Материалы, отмеченные знаком 
, доступны 
в электронно-библиотечной системе znanium (www.znanium.com)

Предисловие

Настоящее издание подготовлено специалистами по истории эко-
номических учений, преподающими эту дисциплину в различных вузах 
Франции, Швейцарии, Мексики и России. Иностранные авторы дан-
ного сборника в разные годы были связаны с Лабораторией истории 
экономической мысли (PHARE) Университета Париж 1 Пантеон- 
Сорбонна, отечественные авторы — в основном с экономическим  
факультетом МГУ им. Ломоносова. Читатель имеет возможность 
познакомиться с особенностями национальных школ в изложении 
истории экономических учений, которые в рамках данной публикации 
вырисовываются весьма отчетливо.
Вполне естественно, что пишущему эти строки ближе российская 
традиция с ее стремлением к подробному описанию исторического 
фона, «земных корней» той или иной теории. Немаловажное зна-
чение имеют также творческие биографии видных экономистов 
(роль семьи, школьных и вузовских учителей, ближайшего круга 
общения), их психологические портреты. С помощью данных пред-
посылок убедительней, на наш взгляд, выглядит анализ преемствен-
ности различных теорий, филиации экономических идей. При этом 
в качестве сверхзадачи выступает раскрытие закономерностей или, 
как удачно выразился наш соотечественник Н.Д. Кондратьев, «пра-
вильностей» в развитии мировой экономической мысли.
При всех различиях в методологических позициях экономисты-
историки Франции и России едины в главном: сам процесс генезиса 
и эволюции мировой экономической теории не есть нечто внешнее, 
постороннее для ее современного бытия. Напротив, историко-эко-
номическое исследование может стать крепким подспорьем для 
экономистов, продуцирующих «высокую теорию». История нации 
связана с ее сегодняшним состоянием, настоящее рождается из про-
шлого.
Приверженцы догматизма, которых, как показывает опыт, доста-
точно среди представителей любых течений — и левых, и правых, 
и даже центральных, как правило, довольны состоянием соб-
ственных теоретических творений. Им история мысли, как правило, 
не нужна. Она даже мешает, поскольку фиксирует относительность 
наличных знаний. Но в переживаемую ныне кризисную эпоху, когда 
все большее число ученых осознают известную ущербность потен-
циала, накопленного в сфере общей экономической теории, интерес 
к историко-экономическим дисциплинам закономерно возрастает.
И во Франции, и в России историческая наука в целом и историко-
экономические исследования в частности подкреплены глубокими 
традициями. Интеллектуальная элита Франции уже в XIX столетии 
включала поистине выдающихся историков: Ф. Гизо, О. Тьерри,  
Ф. Минье, Ж. Мишле и др. В ХХ в. здесь возникла выдающаяся по 

научным результатам школа Анналов (Л. Февр, М. Блок, Ф. Бродель 
и др.). Наши коллеги могли воспользоваться также опытом француз-
ских ученых, создавших фундаментальные курсы по истории эконо-
мических учений. Часть из них переведена на русский язык1.
Глубокие традиции исторической науки имеются и в России 
как в области научных исследований, так и в плане создания обоб-
щающих учебных курсов, в том числе по тематике истории эконо-
мических учений2.
Предлагаемое издание дополняет и развивает имеющий научный 
задел. Оно предназначено в основном для читателей, уже освоивших 
азы нашей науки.
Согласно нашим впечатлениям, французские авторы издания до-
бавили немало новых моментов в анализ экономической мысли Ан-
тичности и, особенно, Средневековья, а также течений физиократии, 
сенсуализма, различных этапов классической школы, маржиналист-
ской революции. Из современных течений французские коллеги осо-
бенно много внимания уделяют посткейнсианству (неорикардиан-
ству). Этому течению некоторые из них явно симпатизируют.
Хочется надеяться, что российскому читателю будет интересно 
ознакомиться и с российской частью предложенного труда, где 
содержатся избранные статьи отечественных историков экономи-
ческой мысли старшего поколения (О.И. Ананьина, Е.Н. Калмыч-
ковой, Ю.Я. Ольсевича, М.Г. Покидченко, А.Г. Худокормова) и мо-
лодых мастеров нашего дела (И.Г. Чаплыгиной, А.А. Мальцева).
В России история вообще и историко-экономическая наука 
в частности всегда занимали особое место в процессе просвещения 
современников. И это, разумеется, не случайно. Ни в одной стране 
мира реально-исторический и историко-духовный процессы не 
протекали столь драматично, как в нашем Отечестве. За последние 
сто пятьдесят с лишним лет в нашей стране трижды (в 1861, 1917 
и 1991 гг.) радикально менялся общественный строй. И это не считая 
разных историчских сдвигов в рамках одной и той же общественной 
системы (1921, 1929, 1953 и 1985 гг.).
В последние годы и во Франции, и в России преподавание 
истории экономических учений испытывает значительные труд-

1 
См., например: Жид Ш., Рист Ж. История экономических учений. 2-е изд. 
М., 1918; Жамс Э. История экономической мысли ХХ века. М., 1959.
2 
Всемирная история экономической мысли. Т. 1–6. МГУ им. М.В. Ломо-
носова: Ред. коллегия В.Н. Черковец (гл. ред.) и др. М.: Мысль, 1987–1997; 
Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков. В 5 т. / Сопредсед. 
Науч.-ред. Г.Г. Фетисов, А.Г. Худокормов. М.: Мысль, 2004–2005; см. также: 
История экономических учений / Под ред. В. Автономова, О. Ананьина,  
Н. Макашевой: Учеб. пособие. М.: ИНФРА-М, 2000; История экономи-
ческих учений: современный этап: Учебник / Под общ. ред. А.Г. Худокор-
мова. М.: ИНФРА-М, 1998.

ности. Данная проблема детально освещена в отдельных статьях 
предлагаемого издания. Здесь указывается, что трудности в значи-
тельной степени порождены «прагматизмом» читающей публики, 
особенно студентов, обуреваемых желанием побыстрее добраться до 
знаний, дающих в недалеком будущем высокий доход.
Но, во-первых, читающая публика, включая студентов, неодно-
родна и не вся состоит из пресловутых homo еkonomicus, движимых 
одним своекорыстием. А во-вторых, освоение истории экономи-
ческих учений было и остается неотъемлемым атрибутом общей 
экономической культуры, т.е. такой суммы знаний, которая, как 
утверждал великий Кант, пригодна для занятий «не важно каким» 
(любым) делом.
Итак, мы исходим из того, что в условиях кризисного и посткри-
зисного периодов интерес к истории экономических учений не ис-
чезнет, а, напротив, будет повышаться. Наша наука и впредь будет 
играть немаловажную роль в общем теоретическом поиске экономи-
стов. Более того, в условиях нашей страны история в целом и исто-
рико-экономические дисциплины в частности всегда будут занимать 
почетное место в образовании и преподавании.
Интенсивность распространения знаний во много зависит от 
качества последних. Хочется надеяться, что читатель оценит итоги 
работы французских и российских историков экономической 
мысли, сумеет самостоятельно сравнить их, а главное — пополнит 
собственный познавательный багаж, что окажет ему должную под-
держку в будущем.
А. Худокормов

P.S. Перевод издания осуществлен Л. Кулаженковой, И. Чаплыгиной 
и А. Худокормовым. Особо хочется отметить усилия бессменного редак-
тора данного труда З.А. Басыровой, которая взяла на себя значительную 
часть как технической, так и творческой работы.
С французской стороны подбор текстов осуществлен нашим много-
уважаемым коллегой, профессором Андре Лапидюсом. Российские 
тексты издания отобраны профессором А.Г. Худокормовым. Ему же 
принадлежит и научное редактирование издания.
Организационное взаимодействие с французскими коллегами обес-
печивала доцент И.Г. Чаплыгина. Слова, исполненные глубокой бла-
годарности, мы обращаем к профессору Ю.Н. Черемных, оказавшему 
неоценимую помощь в подборе русских аналогов французской матема-
тической терминологии.

P.Р.S. Как увидит читатель, часть текстов, отмеченных в оглавлении, 
мы поместили в «облако», материалы которого доступны в электронно-
библиотечной системе znanium. Это вызвано ограничениями объема для 
печатных работ.

А. Лапидюс

Введение: почему история экономической мысли 
отличается от других историй?

Мы поддерживаем с историей нашей дисциплины необычные 
отношения: у нас есть эта двойная особенность — утвердить себя 
как экономистов, специалистов в истории экономической мысли 
и поддерживать тесную связь между этим историческим исследо-
ванием и теоретическим исследованием в экономике. Конечно, 
в биологии, физике или математике историческое исследование 
плодотворно. Но оно интересует в первую очередь историков наук 
или эпистемологов1, реже — специалистов соответствующей дис-
циплины. По крайней мере, начиная с XX в. такое разделение труда, 
очевидно, установилось в естественных науках. Ничего подобного — 
в экономике. Продолжая интеллектуальную традицию, которую де-
монстрировали в XIX в. Жан-Батист Сэй [1826], Огюст Бланки [6] 
или Фридрих Энгельс [21], многочисленные авторы начала XX в. 
(Шарль Жид и Шарль Рист [22], Йозеф Шумпетер [65] или Такаши 
Негиши [50]) предоставляют нам свидетельства упорного стрем-
ления крупных экономистов предпринимать не только тематически 
или хронологически ограниченные исторические исследования, но 
и анализ истории экономических учений в целом. И что на первый 
взгляд кажется наиболее захватывающим, — это намерение охва-
тить теоретические вопросы, выходящие за рамки простого истори-
ческого исследования: намерение, которое постоянно повторяется 
в течение по крайней мере трех десятилетий в иногда противоре-
чивых дискуссиях, ведущихся самими историками экономической 
мысли2.
Именно в этом заключается главное различие, которое противо-
поставляет историю экономической мысли и, например, историю 
физики или математики. В естественных науках положительный 
вклад в развитие теории представляется сегодня в большой степени 
оторванным от исторических размышлений. Так, когда A. Эйнштейн 
публикует совместно с Л. Инфельдом «Эволюцию идей в физике», 

1 
Эпистемология (гносеология) — теория познания, раздел философии. 
Термин «гносеология» был введен и активно применялся в немецкой фи-
лософии XVIII в., термин «эпистемология» — в англо-американской фило-
софии XX в. В русской философии до второй половины XX в. преобладал 
первый термин, сейчас преобладает второй. — Примеч. перев.
2 
Среди других: Ф. Сезарано [12], М. Розье [61], М. Блауг [8], А. Лапидюс [35], 
М. Шабас [66]. П. Доки и Ж.-М. Серве [15], Дж. Липкис [39], А. Лапидюс 
[36], М. Блауг [9], M.-К. Маркуцо и A. Росселли [41], Э.Р. Вайнтрауб [77],  
Х. Курц [32], Ю. Шионоя [67].

он проявляет себя замечательным дидактиком, для которого анализ 
исторической перспективы легко сравним с анализом историков фи-
зики. Однако никто не ошибется в предмете его исследования: речь 
шла о том, чтобы восстановить историческую эволюцию, уточнить 
в ней место теории относительности, а не воздействовать на совре-
менное состояние физики. Становясь историком, Эйнштейн, оче-
видно, оставался преподавателем физики, но прерывал свое бытие 
как физика-теоретика. Наоборот, можно обсуждать эффективность 
исторического подхода по отношению к современным проблемам 
экономического анализа. Но нельзя поставить под вопрос его суще-
ствование. Когда, например, в главе 23 «Общей теории» Кейнс [28] 
писал о меркантилизме, он не всегда добивался внимания своего 
читателя, но то, что он тогда имел в виду, было не простым истори-
ческим изложением доклассической экономической мысли, а ана-
литическим исследованием факторов, стимулирующих инвестиции 
и предпочтение ликвидности. История как бы отдалила от теории 
автора и его читателя только для того, чтобы потом их лучше со-
единить.
Мы исследуем то, что в экономической дисциплине самой по 
себе, ее способах исследования или ее специфическом функцио-
нировании демонстрирует постоянство связей, которое соединяет 
теоретический анализ и историческое исследование (раздел 1). 
И именно то же постоянство мы попытаемся осветить, обновляя 
подходы, которые характеризуют историю экономической мысли 
(раздел 2).

1. ПостоянстВо истории

Вопрос о причинах взаимопроникновения теоретического раз-
мышления и исторического исследования, даже если его интерпре-
тация далека от того, чтобы соответствовать господствующим кон-
цепциям современных экономистов-теоретиков, не отличается про-
стотой. Существует, как представляется, три типа ответов. Первый 
обращает внимание на незрелость экономической науки, второй — 
на интеллектуальную деятельность экономистов и третий — на при-
роду предложений, которые из этого вытекают.

1.1. незрелость дисциплины
Тезис о незрелости дисциплины является самым старым. Он берет 
начало во времена эпохи Просвещения и вдохновляется идеей про-
гресса в области знаний, который все более и более приводит к ос-
вобождению от прошлого. Таким образом, если история экономи-
ческой мысли сегодня существует не как подраздел истории, а как 
направление исследований экономистов, это следует приписывать 
незрелости молодой еще дисциплины или, хуже того, — той сле-

поте, которая мешает некоторым из нас осознать, что экономическая 
наука изменилась, что она отныне достигла достаточной зрелости, 
чтобы освободиться от тяжести своей истории.
Более чем другие Жан-Батист Сэй смог очень рано в истории  
экономики утвердить это стремление и этот смысл отвергнуть 
прошлое, вводя таким образом методологическое положение, ко-
торое актуально до сих пор. Его «Полный курс практической по-
литической экономии» заканчивался «Краткой историей прогресса 
политической экономии». Здесь Ж.-Б. Сэй предупреждает своего 
читателя:

«История науки совсем не походит на перечисление событий. Она 
может быть только изложением попыток, более или менее удачных 
(...) собрать и солидно обосновать истины, из которых она состоит. Что 
мы могли бы выиграть от собирания абсурдных мнений, осужденных 
доктрин и перечисления тех, кто этого осуждения заслуживает? Извле-
кать их было бы одновременно бесполезно и скучно. Так же история 
науки становится все более и более короткой по мере того, как наука со-
вершенствуется; поскольку, следуя весьма справедливому высказыванию 
д’Аламбера, “чем больше мы проливаем свет по какому-либо вопросу, 
тем меньше мы занимаемся неверными или сомнительными мнениями, 
которые он вызвал”. И далее: “Мы не стремимся знать то, о чем думали 
люди, не имевшие точных и ярких идей, на которых можно было бы 
остановиться”1. Таким образом, в случае если бы мы в совершенстве по-
нимали экономику общества, для нас не слишком важно было бы знать, 
о чем размышляли по этому вопросу наши предшественники, и опи-
сывать эту последовательность ошибок, которые всегда задерживали 
продвижение людей в исследовании истины. Ошибки являются не тем, 
что надо изучать, а тем, что следовало бы забыть» [63, 540–541].

Та же методологическая позиция встречается намного позднее 
даже у тех мыслителей, чья деятельность способствовала распро-
странению идей старых авторов. Так, с 1950 г. и в течение четверти 
века во Франции существовал единственный перевод «Богатства 
народов»2. Речь шла о выдержках из произведений Адама Смита, 
отредактированных Жоржем-Анри Буске. Эти тексты были сопро-
вождены предисловием и многочисленными редакционными за-
метками. Комментируя хорошо известные отрывки книги первой, 
в которых строится теория стоимости Смита, Буске, противопо-
ставив концепции Смита концепциям Маркса, раскрывает не только 
свое отношение (скорее отрицательное в развитие оценок Шумпе-

1 
«Eléments de philosophie», «Элементы философии», С. 17. (Примечание  
Ж.-Б. Сэя, который регулярно ссылается на авторитет д’Аламбера в под-
держку своих методологических положений. См. Вступительную статью 
к [62, 17n] и к [63, Т. 1, 43n и 59n; Т. 2, 546n].
2 
А. Смит. Исследование о природе и причинах богатства народов.

тера) к произведению, которое он редактирует, но в более широком 
смысле — свое раздражение перед пиететом, внушаемым старин-
ными текстами его современникам:

«По моему мнению, все эти дискуссии почти не представляют боль-
шого интереса, я говорю об этом для того, чтобы следовать обычаю 
и сообщить о малозаметном вопросе, непонятно, впрочем, почему. Мы 
спрашиваем себя также, почему в естественных науках мы не теряем 
времени на обсуждение всех неверных доктрин прошлого, в то время 
как в экономической “науке” до сих пор тратится время учащихся на эти 
схоластические упражнения» [10, 70, № 2].

Двойная ссылка на естественные науки, с одной стороны, и на 
схоластику — с другой, говорит о многом. Она напоминает метафору, 
которая питает (со времен д’Аламбера и деятелей Просвещения) 
тезис о незрелости: как в конце Средневековья развитию наук о при-
роде мешали1 повторные толкования текстов Аристотеля, что было 
отличительным признаком схоластики, так и современная эконо-
мика ограничена, очевидно, в своем развитии препятствиями того 
же рода, если учесть, что глашатаи Средневековья заменены исто-
риками экономической мысли.
Данный аргумент, между тем, может показаться очень слабым для 
тех, кто не убежден, что эволюция экономической науки призвана 
копировать развитие физики. Но даже если они разделяют данное 
убеждение, они могут отклонить карикатурное изображение окосте-
невшей средневековой науки. Поскольку вот уже век такой отказ стал 
признанным в научном сообществе, отметим, что именно влия нию 
Пьера Дюгема в его произведении «Система мира» [16] мы обязаны 
переоценкой научной мысли Средневековья. Идея импульса (impetus) 
как количества движения у Буридана, приблизительное представ-
ление о том, что еще нельзя было назвать «декартовыми координа-
тами», или гелиоцентризм у Н. Орезма — все это свидетельствовало 
о том, что внимательное повторное прочтение Аристотеля семнад-
цатью веками позже смогло обеспечить задолго до эпохи Возро-
ждения исключительную плодотворность средневековой науки.
Для всех тех, кто не поддерживает идею об идентичном характере 
эволюции экономической науки и физики, кто против бытующей 
среди экономистов идеи о якобы запоздалом возрождении средне-
векового обскурантизма, постоянство исторического поиска в эко-
номической науке и его стремление анализировать теоретические 
проблемы должны объясняться другими причинами.

1 
Судьба духовных и политических наук в Средневековье оценена таким же 
образом Ж.Б. Сэем. Но на этот раз «весьма справедливое высказывание» 
принадлежит Мак Куллоху. Верно, что д’Аламбер упомянут в примечании. 
См. [63, Т. 2, 546], а также вступительную статью [62, 18].

1.2. интеллектуальная деятельность экономистов
Среди этих «других причин» можно было бы указать на интеллек-
туальную деятельность экономистов, т.е. на деятельность, присущую 
истории экономической мысли, которая в некотором роде форми-
рует экономиста. Это означало бы, что новые открытия, которые мы 
в состоянии сделать, имеют смысл только начиная с того момента, 
когда мы можем привязать их к более старым конструкциям.
Иллюстрации этой интеллектуальной деятельности многочис-
ленны. Можно процитировать ряд классических экономистов, ко-
торые — от Рикардо до Джона Стюарта Милля — предлагают что-
либо новое лишь вместе со ссылкой, иногда противоречивой, на их 
предшественников. Можно вспомнить также Вальраса и Джевонса, 
разыскивающих предшественников математической экономии, ко-
торую они стараются продвигать. Видимо, это походит на стратегию 
в изложении вопроса. Но другие случаи показывают, что данная 
стратегия содержит возможность настоящей эвристики1.
Обратимся к примеру Маркса, в то время (1843) — главного ре-
дактора в Париже, к его «Annales Franco-Allemandes», «Франко-не-
мецким ежегодникам», где К. Маркс без устали отдает дань новой 
для него сфере — политической экономии, с которой он познако-
мился в рукописи Ф. Энгельса. Начиная с этого времени, как свиде-
тельствуют его черновики, Маркс читает о политэкономии все, что 
может найти. И производство нового знания усердным читателем 
Британской библиотеки представляется неотделимым от усвоения 
прошлого знания, датированного главным образом XVIII и XIX вв., 
а для ряда случаев — восходящего к классической греческой мысли.
Способ, которым Маркс формирует себя как ученого, идея схем 
воспроизводства капитала, т.е. то, что мы признаем в качестве первой 
двухсекторной модели роста, характерны для эвристики, рожденной 
в его интеллектуальной деятельности.
В письме Энгельсу от 6 июля 1863 г. Маркс долго описывает 
первую формулировку схем воспроизводства. Но особенность этой 
формулировки состоит в том, что она опирается на заимствование 
«Экономической таблицы» Кенэ: здесь постоянный капитал, пере-
менный капитал, прибавочная стоимость и продукт в натуральной 
форме (средства существования, машины и сырье) приходят на 
смену категориям французского автора. Письмо Энгельсу и при-
ложение, задуманное по образу «Таблицы» физиократов, является, 
таким образом, одним из первых и, во всяком случае, наиболее зна-
чительным этапом пути, который приведет Маркса от критического 
изучения Кенэ (законченного в мае 1863 г.2) к концепции схем вос-

1 
Эвристика — наука, изучающая творческую деятельность, методы, исполь-
зуемые при создании новых концепций. — Примеч. перев.
2 
Шестая глава «Теории прибавочной стоимости» (Т. I) объединяет элементы 
критического изучения «Экономической таблицы» Франсуа Кенэ.