Загадки страны «Ок». Романские церкви Окситании X - XIII веков

Москва
ИНФРА-М
2022

ЗАГАДКИ СТРАНЫ «ОК»
ЗАГАДКИ СТРАНЫ «ОК»

РОМАНСКИЕ ЦЕРКВИ ОКСИТАНИИ 
РОМАНСКИЕ ЦЕРКВИ ОКСИТАНИИ 

X–XIII ВЕКОВ
X–XIII ВЕКОВ 

МОНОГРАФИЯ
МОНОГРАФИЯ

È.È. ÎÐËÎÂ
È.È. ÎÐËÎÂ

УДК 726.5
ББК 85.113(3)
О66

Орлов И.И.
Загадки страны «Ок». Романские церкви Окситании X–XIII веков : 
монография / И.И. Орлов. — Москва : ИНФРА-М, 2022. — 216 с. — (Научная мысль). — DOI 10.12737/monography_5995a80c94fd54. 86578412.

ISBN 978-5-16-013038-5 (print)
ISBN 978-5-16-106093-3 (online)
Настоящая монография посвящена малоизученному феномену Средневековой культуры Западной Европы X–XIII вв. — романским укрепленным церквям eglises fortifies обширного региона Южной Франции, Каталонии, Наварры, 
Басконии и Гаскони (Окситания). В книге исследуется возникновение и сложение 
этого уникального явления культуры и искусства, почти не изученного в отечественной медиевистике. 
Данная монография предназначена для специалистов по истории Средневековой Франции, преподавателей, студентов, аспирантов и всех, кто интересуется 
вопросами искусства и культуры Европейского средневековья.

УДК 726.5(3)
ББК 85.113(3)

О66

Р е ц е н з е н т ы:
Соловьев Н.К., доктор искусствоведения, профессор МГХПА им. С.Г.  Строганова, заслуженный деятель искусств РФ, лауреат Государственной премии РФ;
Кошаев В.Б., доктор искусствоведения, профессор МГУ им. М.В. Ломоносова, заведующий кафедрой cемиотики

А в т о р:
Орлов Игорь Иванович, доктор искусствоведения, профессор, заслуженный 
деятель науки и техники, член-корреспондент Российской Академии Естествознания, действительный член Российской Петровской Академии наук и искусств 
Санкт-Петербурга и International Academy of Natural History (UK-Lоndon), член 
творческого Союза Дизайнеров РФ

ISBN 978-5-16-013038-5 (print)
ISBN 978-5-16-106093-3 (online)
© Орлов И.И., 2017

С благодарностью 
моему учителю 
Николаю Кирилловичу Соловьеву

Введение

Интерьер культового пространства представляет собой ближайшую к человеку и наиболее контактирующую с ним предметнопространственную среду. Поэтому функциональная и эстетическая 
организация пространства жизни и деятельности человека во все 
эпохи была и остается главнейшей задачей архитектуры и декоративно-прикладного искусства. Однако стоит учесть, что само понятие интерьера имеет довольно широкие рамки толкования. Существующее традиционное понятие «интерьеров» как внутренних помещений (залы, комнаты, коридоры, галереи и т.д.) нередко 
дополняется понятием «интерьер города», интерьеры внутренних 
дворов и площадей. Подчас строгое деление сооружений на 
внешнюю оболочку и интерьеры бывает невозможно, особенно 
в случае, когда созидание архитектурных объектов осуществлялось 
по единым формообразующим принципам и целостному композиционному сценарию. Характерной особенностью зодчества ряда 
эпох, культурно-исторических типов цивилизаций и творческих направлений было отсутствие четких границ между внутренним пространством и внешней архитектурой. Предметно-пространственная 
среда всегда воспринимается зрителем через призму мировоззрений 
и понятий, свойственных его социальному окружению, религии 
и времени. Спецификой культового интерьера является то, что его 
эстетический образ воспринимается человеком в единстве всех архитектурно-художественных характеристик: архитектурных форм 
и пространств, их освещения, обстановки, художественной отделки 
и элементов пластических форм, а также быта, привычек, поведения, 
религиозной мотивации людей, для которых он создается. Архитектура Средних веков оказывала на людей своей эпохи более глубокое 
и сложное эмоциональное воздействие, чем на нас, поскольку мы 
видим и оцениваем в ней преимущественно эстетическую организацию объемов и пространств. Понять эмоциональный образ интерьеров культуры Западноевропейского Средневековья можно лишь 
ознакомившись с основой их семантического строя, учитывая деятельность человека того времени. Изучение истории культовых романских интерьеров Окситании (Южная Франция и Каталония) 

поэтому предполагает анализ всех вышеуказанных составляющих 
в их диалектическом взаимном развитии.
Предметом исследования данной монографии стали генезис, история развития, иконография, структура, архитектурно-художественные особенности и типология культовых романских архитектурных сооружений eglises fortifiees Окситании X–XIII вв. Объектом 
же исследования, в свою очередь, служили непосредственно культовые сооружения Южной Франции и Каталонии указанного периода, которые являют собой зримое воплощение в материале 
идейно-художественных программ христианского религиозного мироощущения католической Западной Европы.
Основной целью данного исследования стала проблема выявления глубокой и сложной взаимосвязи религиозно-мистической 
парадигмы самобытной окситанской цивилизации с художественной 
практикой строителей культовых сооружений региона. В монографии, помимо ранее использованных в научном обороте литературных источников, были привлечены материалы малоизвестных 
зарубежных публикаций, архивных документов (любезно предоставленных музеем «Огюстен», Тулузским Университетом и Католическим институтом Тулузы, Центром Катарских исследований в Каркассоне), а также материалы непосредственного исследования автором натурных объектов изучаемого региона. Анализ всех этих 
данных позволил по-новому взглянуть и оценить культурно-исторический фон, ставший благодатной почвой для появления и распространения культовой архитектуры укрепленных церквей, последующего формирования и распространения своеобразной романской 
архитектуры Юга Франции. В данной монографии впервые вводится 
в научный оборот ряд новых гипотез, позволяющих более объективно взглянуть на особенности культовой архитектуры Южной 
Франции. Это, в свою очередь, значительно расширило научные 
представления об объемно-пространственных композициях укрепленных культовых сооружений данного периода, а также позволило 
связать вопросы синтеза искусств и концептуальных образов, порождаемых религиозными идеями той эпохи.
Поскольку период времени X–XIII вв., относящийся к теме 
данной монографии, — это эпоха безраздельного господства схоластики, постольку автор счел целесообразным (следуя примеру Эрвина Панофского) при ее написании использовать общую схоластическую схему оформления средневековых трактатов (secundum 
ordinem disciplinae), с тем чтобы шаг за шагом идти от одного суждения к другому, постоянно информируя читателя о ходе развития 
этого логического процесса. Такая простая и вместе с тем понятная 
методика, примененная к системе классификации культовых сооружений, дала возможность исследовать «окситанскую» архитектуру, 

заранее зная (или предполагая) те идейно-художественные программы, которые изначально были обусловлены тем или иным местоположением культового объекта в системе предложенной автором 
классификации.

Глава 1
ИСТОКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ УКРЕПЛЕННЫХ 
КУЛЬТОВЫХ СООРУЖЕНИЙ ОКСИТАНИИ

1.1. ИСТОРИКОГЕОГРАФИЧЕСКИЕ И КУЛЬТУРНЫЕ 
ПРЕДПОСЫЛКИ УКРЕПЛЕНИЯ КУЛЬТОВЫХ СООРУЖЕНИЙ 
В ЭПОХУ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Возникновение и религиозно-философское обоснование концепции «укрепленной церкви» прослеживается еще в ранний период 
становления христианской религии. Описание «Небесного Иерусалима» в Откровении Апостола Иоанна Богослова (Откр. Иоанна, 21, 
12–14) подробно фиксирует элементы фортификации городских 
стен, башен и ворот. Св. Апостол Иоанн пишет, что Город: «…имеет 
большую высокую стену, двенадцать врат и на них двенадцать Ангелов. На вратах написаны имена двенадцати колен израилевых…
Стена имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов Агнца…» (Откр. Иоанна, 21, 12–14)1. Богословско-семантическое отождествление Церкви Христовой и образа «Небесного Иерусалима» в трудах Отцов Церкви в дальнейшем способствовало 
популяризации данной иконографической концепции в христианском культурном пространстве. Другое богословско-мистическое 
отождествление образа Церкви с «Укрепленной Башней» (фортификационным объектом) подробно раскрывается в раннехристианском 
трактате «Пастырь» Ермы, II в., который пользовался огромным 
авторитетом и на христианском Востоке, и на христианском Западе. 
Здесь в IX Притче Ерма довольно подробно описывает свое видение, 
в котором «мужи и девы» возводят прочную и обширную башню из 
камней различной величины. Место возле Башни было очищено, 
и Пастырь, обходя вокруг Башни, видит, что «…она прекрасна: она 
была построена так хорошо, что всякий увидевший ее полюбовался 
бы, потому что она казалась сделанной как бы из одного камня — не 
было видно ни одной спайки», (Пастырь, Ерма, IX, 17.2). В своем 
видении Ерма получает объяснение многочисленным подробностям. 
Так, «Башня» есть Церковь, «белый квадратный камень» и «дверь 
в башню» обозначают Сына Божьего. Первый — Его предвечное 
бытие, последняя — Его дело в качестве посредника между Богом 

1 
См.: Библейская энциклопедия / под ред. архим. Никифора / репринт. М.: 
Типография А.М. Снегиревой, 1891. С. 334–335. 

и людьми. Господин Башни — также Сын Божий Иисус Христос 
(Пастырь, Ерма, IX, 17.2)1. Мы видим, что еще в раннем христианстве отождествление укрепленного города или башни с образом 
Церкви Христовой было традиционным и на Востоке, и на Западе. 
Несомненно, что это своеобразное символическое богословие 
в образах приняло доктринальную форму уже на раннем этапе становления христианского искусства. Именно этими символическими 
образами с самых древних времен христианской культуры руководствовались с детской наивностью мастера по всей Европе. Для этого 
достаточно взглянуть на яркие миниатюры IX–XII вв., сопровождающие «Комментарий к Апокалипсису» Беатуса, аббата Лиебанского 
(рукописи окситанских монастырей в Силосе, Жероне, Ургеле, Коголле и др.)2. Мы видим, что именно окситанским монахам старинных монастырей Каталонии, Наварры и Арагона принадлежит 
заслуга одними из первых иллюстрировать тексты Апокалипсиса 
(Откровения Иоанна Богослова). Таким образом, истоки религиозно-семантического обоснования образа «Церкви-Города» или 
«Церкви-Башни» (трансформирующиеся в образ «Церкви-Крепости») мы можем достаточно легко проследить на просторах Окситании (рис. 1.1).

Рис. 1.1. Карта распространения окситанского языка (Окситания)

Символика христианской Церкви, проникнув в глубину народного мироощущения, с течением веков тесным образом переплеталась с давними традициями населения Окситании. Все это не могло 

1 
См.: Н.И. Сагарда. Лекции по патрологии I–IV века. М.: Издательский 
Совет РПЦ, 2004. С. 166–167. 
2 
См.: L. Delisl, Melanges de paleogr., 180, p. 177 ff. 

не породить уникальное ментально-ценностное ядро, художественные образы которого и повлияли на сложение удивительного 
феномена eglises fortifiees Окситании. Так уж сложилось исторически, что со Средних веков и вплоть до Первой мировой войны 
domus или casa pairal («патриархальный дом»), являлся жизненно 
необходимой частью окситано-каталонского бытия, со временем 
превратившийся в социальный миф, игравший в светской жизни 
населения почти такую же роль, какую играла церковь в жизни религиозной. Подобно тосканской casa colonica, окситанской domus 
и провансальской mas, арагоно-каталонская casa pairal (masia) также 
пришла к нам из Средневековья, хотя корни подобных сооружений 
следует искать гораздо древнее. Жорж Платон, андоррский юрист, 
написавший этнографическое и юридическое исследование андоррского права в XVIII–XIX вв., выявил некоторые причины и особенности первенствующей роли domus (casa pairal) в социально-культурном плане региона1. Древнеримская villa, укрепленная ферма 
свободных римских поселенцев — ветеранов с ее традиционными 
толстыми стенами, смотровыми башнями и пристройками для 
скота, — вот что послужило основой для всех этих типов сельских 
поместий Окситании. Некоторые строения прямо стоят на фундаментах ранних римских villae и даже полностью повторяют планировку построек. В отличие от Испании Дальней (Южной) со столицей в современной Кордове (Corduba), населенной в основном 
торговцами и моряками, Каталония — Испания Ближняя (со столицей в Таррагоне) заселялась в основном римскими ветеранами — 
рядовыми, центурионами и младшими офицерами. За свою службу 
империи они в конце службы получали небольшие наделы земли 
и занимались в основном ведением сельского хозяйства, которое, 
конечно, не походило на огромные латифундии римской аристократии. Однако благодаря трудолюбию своих хозяев окситанские 
вино, оливковое масло, зерновые и знаменитая ампурданская ветчина уже в I в. н. э. шли на экспорт в столицу империи Рим. Подобные укрепленные фермы римских ветеранов (villa), объединенные в одном регионе, предвосхитили будущие каталонские poblet 
(деревни, поселки) — прототипы окситанского деревенского будущего2. Хотя в целом нельзя говорить о точном копировании римских 
сооружений. Дизайн domus (casa pairal) не являлся чем-то стандартным, так как эти здания были полностью функциональны, 
и формирование усадьбы в целом было подвержено воздействию 
климата и социальной среды. Это наследие римских традиций, 

1 
См.: Э. Ле Руа Ладюри. «Монтайю, окситанская деревня 1294–1324», 
Издательство Уральского университета. Екатеринбург, 2001. С. 50. 
2 
См.: Р. Хьюз. Барселона. История города. М.: ЭКСМО, 2008. С. 90. 

главное место в которых занимало domus (casa pairal), а также типичные окситанские вольности находили свое подтверждение в конкретных фактах. Например, в городке Ма д`Азиль, как и во многих 
других «бастидах», вплоть до XIII в. любой колон (до этого века еще 
сохранялись некоторые пережитки серважа), построивший свой собственный дом, автоматически становился свободным. Как отмечал 
Жорж Платон, с точки зрения этнографической, или, пожалуй, юридическо-магической, окситанский domus, каталонский casa pairal, 
арьежский осталь, как и андорская casa, являлись чем-то большим, 
чем просто совокупность жилища и его обитателей, составляющих 
круг домашних. Окситанский (пиренейский) патриархальный дом 
является юридическим лицом с неделимой собственностью и определенными правами: они состоят в собственности на земельный 
участок, в пользовании общинными лесами и высокогорными пастбищами, solanes или soulanes («пастбища», оксит.) прихода. Domus, 
осталь или casa pairal являются некой целостностью, «продолжением 
личности своего хозяина», считается как бы «истинным владельцем 
всех благ, составляющих хозяйство»1. Римско-окситанская традиция 
преципуума («преимущественное право», лат.), та легкость, с которой глава семьи может выделить одного наследника для предотвращения дробления надела, играла в регионах окситанской культуры огромную роль. Отсюда тирания отца — главы domus распространяется на всех членов семьи и не подлежит сомнению. Это 
полная противоположность эгалитарным традициям нормандских 
или анжуйских норм обычного права, которые известны своей суровой и уравнительной настойчивостью в том, что касается равного 
раздела собственности между всеми братьями (или даже между братьями и сестрами, в анжуйском варианте)2. Подобная патриархальная суровость норм и обычаев сельской окситанской культуры 
не могла не найти свое отражение в семантике и иконографии 
domus, casa pairal или осталь.
Крыша окситанского дома (она же терраса) была, как правило, 
совершенно плоская и могла служить и местом для укладки хлебных 
снопов, и трибуной для кумушек-соседок. Хотя под влиянием 
влажно-прохладного климата Пиренеев в высокогорных районах 
крыши domus (casa pairal) со временем, примерно с XVI в., приобретают наклонную пирамидальную форму. Дополнительные 
лестницы и крошечные окошки и стены поистине циклопической 
толщины были здесь всегда. Напротив дома, вдоль стен, располагались конюшни и загоны для скота с таким расчетом, чтобы тепло от 

1 
См.: Platon G., 1902–1903, p. 16, 49 et passim. 
2 
См.: Э. Ле Руа Ладюри. «Монтайю, окситанская деревня 1294–1324», 
Издательство Уральского университета. Екатеринбург, 2001. С. 49.

навоза распространялось в сторону жилых помещений. По мере того 
как фермы спускаются вниз, в предгорья или долины, окна становятся чуть больше, а крыши приобретают более плоскую форму. 
Один из вариантов расположения лестниц в здании — clos «помещение, отделенное стеной». Еще ниже, на равнинах Ампурдана, 
Вика или в Таррагоне, наклон крыш становится совсем небольшим, 
а под коньком кровли появляются три-четыре чердачных окошка. 
Иногда встречается выносное крыльцо с аркадами, а дверные 
и оконные проемы становятся большими (например, в Гаскони или 
Лангедоке), хотя и закрыты массивными дубовыми дверьми и ставнями. Довольно часто фермы имели сторожевую башню для наблюдения за приближающимися сарацинами (Арагон или Каталония), 
разбойниками или инквизиторами (рис. 2.2).

 

Рис. 1.2. Ранняя христианская церковь в Жероне II–III вв. 
и деревянный замок VIII–IX вв.

Помимо климатических условий внешний вид domus (casa pairal) 
очень сильно зависел и от типа земледелия и следовательно от видов 
почв. Так, например, в некоторых районах — в Жероне, на равнинах 
Вик, в Сельве, более богатых растительностью, фермы могли иметь 
многочисленные складские помещения для хранения фруктов, 
бобов, масла, вина, зерна и вообще всякого инвентаря. И поскольку 
фермеры здесь не держали многочисленного скота, при доме не 
было конюшен и хлевов, тогда как в Ампурдане и в окрестностях 
Таррагоны, где преобладает зерновое земледелие, к ферме примыкают обширные амбары и хлевы, а двор продолжен площадкой для 
молотьбы. В самых крупных хозяйствах Гаскони и Лангедока, помимо двора, могут присутствовать также сад, свинарник рядом 
с садом, boal (хлев для быков), голубятня, bordes (сеновалы), coral 
для овец, примыкающий к domus (casa pairal). Почти повсеместно со 
стороны улицы расположены неизменные лавка или стол под открытым небом, чтобы погреться на солнышке и поболтать с соседями. Во многих окситанских деревнях и городках, «зараженных 
катарской ересью», соседние дома часто соединялись между собой