Вестник. Зодчий. 21 век, 2020, № 2 (75)

Наследие

Круглый стол: Проблемы изучения, сохранения, реставрации 

и приспособления объектов культурного наследия ...................................................................................... 2

О.М. Кормильцева. Роль общественных организаций в России по охране и реставрации памятников 

искусства и старины во второй половине XIX – начале XX в. ...................................................................  10

Э.А. Шевченко. Существует ли Институт государственной охраны 

историко-культурного наследия России ............................................................................................................. 14

А.А. Никифоров. Доктрина Намюра, или Венецианская хартия. Какая стратегия сохранения культурного 

наследия нужна России ............................................................................................................................... 18

Клуб фарфорового завода в Дулево архитектора К.С. Мельникова: 

проект реставрации памятника эпохи конструктивизма ............................................................................ 20

М.В. Назарова. Бывшие промышленные здания в контексте современного использования .................... 28 

С.Н. Треполенков. Сохранение и приспособление кронштадтского берегового форта Риф ................... 32

Как фильтроозонная станция стала ледовым дворцом для нахимовцев ................................................... 40

Мы – кузнецы .............................................................................................................................................  46

Царскосельская янтарная мастерская – день сегодняшний ....................................................................... 48

Имена

«Большое видится на расстоянье…» ............................................................................................................ 52

Успех создают люди .................................................................................................................................... 60

А.Н. Пикалова, О.М. Кормильцева. Санкт-петербургский подвижник-реставратор XXI века ................. 64

О.В. Тиунов. Архитектор-реставратор В.С. Рахманов ................................................................................ 68

Питерский Архитектор. Памяти В.С. Рахманова  ....................................................................................... 70

Т.И. Николаева. Новый взгляд на Петербург ............................................................................................  74

Вадим Валентинович Знаменов ................................................................................................................... 78

Памяти Александра Павловича Викторова ................................................................................................. 82

Технологии 

Модернизация уличного освещения и подсветки мемориала на площади Победы ................................. 86

А.М. Харитонов. Научная школа на базе компании как способ повышения качества реставрации ......... 90

Секреты реставрации камня  ....................................................................................................................... 94

Собор Казанской иконы Божией Матери ................................................................................................... 98

«Краски Фридлендеръ»: 120 лет успеха. Прошлое – настоящее – будущее ............................................ 100

Caparol: бренд на службе исторического наследия .................................................................................. 104

Силикатные краски Keim защищают достойное, заботятся о ценном ..................................................... 106

Ландшафтная архитектура    

Города с характером .................................................................................................................................. 108

С.Б. Данилова. Ленинградская область – феномен лидерства ................................................................ 110

Благоустройство парка и территории у замка Рагнит в городе Немане Калининградской области ...... 114

Е.П. Петрашень. Первый «Петергофник» на даче Бенуа ......................................................................... 116

М.М. Киселев. Современные инновации в сфере городского благоустройства ..................................... 118

Новинки издательства «Зодчий» ............................................................................................................... 120

«Вестник. «Зодчий. 21 век» –
информационно-аналитический 
журнал
август 2020 года

ISSN – 2070-6774
 Подписной индекс в каталоге 
«Пресса России» – 88171

Издательство «ЗОДчИй»®

 Главный редактор Э.А. Шевченко

 
Редакция Е.Н. Саксонова

 
 О.А. Усольцева

 
 А.А. Игнатенко

 
 Н.П. Холопов

 
 Т.А. Григорьева

 
 З.Ю. Горохова

 
 А.А. Бойкова

 
 С.О. Шандриус

 
 Р.Р. Михайлова

 
 Е.А. Арсентьева

 
 
Верстка, дизайн  Д.И. Сазонов

 
Менеджмент  И.К. Никифорова

 
проекта 

 
Издание Союза архитекторов

 
подготовлено России,

 
при содействии Союза архитекторов 

 
 Санкт-Петербурга,

 
 Администрации

 
 Санкт-Петербурга –

 
 Комитета по государ
 
 ственному контролю,

 
 использованию и охране

 
 памятников истории

 
 и культуры (КГИОП),

 
 В.Л. Быкова,

 
 А.Г. Леонтьева 

 
   
 
 
Учредители ООО «Издательство

 
 «ЗОДчИй» 

 
 
 
Адрес редакции 190020, Санкт-Петербург,

 
и издателя Лифляндская ул., д. 3

 
Контактные  +7 (812) 332-42-15 

 
телефоны +7 (812) 677-91-29

 
E-mail zodchiy21vek@yandex.ru

 
 www.zodchiy21.ru

Издание зарегистрировано 
Управлением Федеральной службы по надзору 
в сфере связи, информационных технологий и 
массовых коммуникаций по Северо-Западному 
федеральному округу. 
Свидетельство ПИ № ТУ78-01811 
от 1 февраля 2016 г.

Редакция не несет ответственности
за содержание рекламных материалов.

Перепечатка материалов возможна 
только с письменного разрешения редакции.

Отпечатано в типографии «Эталон»
https://www.sprint78.com 
Тел.: (812) 603-76-25
ул. Трефолева, 2, лит. БН
Заказ №

Дата выхода в свет
август 2020 года.
Фото на 1-й стр. обложки: Николаев В.П.
Тираж 5000. 
Материалы, обозначенные  
, размещены на правах рекламы

12+
К 75-летию ВелиКой Победы

В конце июля, впервые в онлайн-формате, прошел круглый стол, посвященный проблемам изучения, сохранения, 
реставрации и приспособления объектов культурного наследия. В мероприятии, организованном КГИОП при информационной поддержке издательства 
«Зодчий», приняли участие ведущие 
специалисты в области реставрации: 
А.Г. Леонтьев (модератор), первый заместитель председателя КГИОП правительства Санкт-Петербурга; М.И. Мильчик, 
член советов по сохранению культурного наследия при правительстве СанктПетербурга и Министерстве культуры 
Российской Федерации, искусствовед 
(Россия); С.А. Павлов, главный архитектор ГМЗ «Петергоф»; А.Н. Баркун, заместитель генерального директора ООО 
«НИиПИ Спецреставрация», почетный 
член МОО «Союз инженеров-сметчиков»; Б.П.  Игдалов,  директор ООО 
«Царскосельская янтарная мастерская»; 
П.Г. Щедрин, технический директор 
ООО «Возрождение Петербурга»; Е.А. 
Мочалин, генеральный директор ООО 
«Проектреставрация»; М.В. Ботаковский,  директор ООО «Петербургская 
реставрационная компания» и И.Л. Пасечник, генеральный директор ООО 
«НИиПИ Спецреставрация».
Часть вопросов была посвящена достижениям и проблемам в области реставрации в советский период, главное 
и пристальное внимание было уделено 
проблемам сохранения и воспитания кадров для реставрации в современных 
условиях. 
В 
завершение 
обсуждения 
участники предложили пути решения накопившихся проблем. 
Александр Гаврилович Леонтьев:
 – Очередной выпуск журнала «Вестник. «Зодчий. 21 век» посвящен славному юбилею – 75-летию реставрации объектов культурного наследия в России, 
и в Санкт-Петербурге в частности. Для 
Санкт-Петербурга, 
послевоенное 
восстановление которого началось в 1945 г. 

с создания государственной городской 
системы реставрации, особенно важной 
является дата 1 июля – День реставратора, профессиональный праздник города, вершиной которого каждый год 
является 
награждение 
реставраторов 
особым знаком «Почетный реставратор 
Санкт-Петербурга». В нашем городе реставрации всегда уделялось пристальное внимание – как органов власти, так 
и широких слоев общественности. В Ленинграде – Санкт-Петербурге работы 
реставраторов являются признанными 
образцами высочайшего мастерства, которое возможно лишь в тесном сотрудничестве многих специалистов – представителей практически всех направлений 
науки, производства и художественного 
творчества. К сожалению, прошедшие 
три десятилетия, сопряженные с глобальной перестройкой экономического 
уклада страны, нанесли серьезный, если 
не сказать непоправимый, урон как самой области, представлявшейся многим 
отдельной отраслью, но так и не ставшей 
ею, так и многочисленным участникам 
процесса, историкам, архитекторам, мастерам различных профессий, испытавшим на себе все тяготы «эпохи перемен». 
К настоящему времени накопилось очень 
много проблем, решению которых, как 
мы все надеемся, будет способствовать 
обмен мнениями в рамках нашего круглого стола.
Михаил Исаевич Мильчик: 
– Реставрационная отрасль сегодня 
переживает катастрофические времена. 
В непростой советский период большими 
усилиями достигалось внедрение научных методов реставрации, были недостатки – это неизбежно, но тем не менее были 
и огромные успехи!
Современная критическая ситуация 
в области реставрации объектов культурного наследия обусловлена многими причинами.
Одна из них – в отсутствии сегодня 
научной основы в проектно-исследова
тельском и производственном секторах. 
Экономические показатели, чаще всего 
взятые из норм строительного дела, стали 
основными, и это негативно отражается 
на результатах деятельности реставраторов. 
Сегодня не существует методических 
центров реставрации, которые могли 
бы контролировать точное соблюдение 
реставрационных 
методик, 
уточнять 
и улучшать эти методики, одновременно 
способствовать 
повышению 
квалификации кадров. Особенно это относится 
к молодым кадрам, которым требуется 
обучение, прохождение практики, перенимание опыта старшего поколения. Реставрация – это и наука, и ремесло, и искусство, это триединое явление. Сейчас 
в этой области практически отсутствует 
преемственность. В свое время, работая 
в «Спецпроектреставрации», мы пришли к выводу: чтобы молодой архитектор, 
получивший хорошее образование, стал 
мыслить как архитектор-реставратор, ему 
нужно проработать в практической деятельности с опытным наставником не менее трех-четырех, а лучше пяти лет. Сейчас же даже те молодые люди, которые 
хотят заниматься реставрацией, не могут 
получить весь комплекс знаний, необходимый для того, чтобы делать свою работу 
достойным образом. Ни одна реставрационная компания по экономическим причинам этим не занимается и не имеет такой возможности.
Критерии оценки качества реставрации за последние тридцать лет подверглись прямо болезненной деформации. 
Что является настоящей реставрацией? 
Каков объект, над которым мы работаем? 
Соответствует ли реставрация научным 
критериям? Сегодня мы видим результаты размывания исторического сознания, 
влекущие за собой непонимание смысла 
реставрации и ее задач. Это непонимание 
отмечается на всех уровнях – от обычных 
людей, не имеющих отношения к реставрации и по-своему воспринимающих 

Проблемы изучения, сохранения, 
реставрации и ПрисПособления объектов 
культурного наследия

н а с л е д и е

3

памятники, до самых высоких уровней 
руководящих органов. Существенные изменения с потерей правильного сознания 
(в сторону его искажения) произошли 
на наших глазах. Во многом этому способствовал пресловутый ФЗ-44, перекрывший все возможности сохранения 
и развития положительного опыта, достигнутого за прошедшие годы послевоенной реставрации. Упомянутый закон 
требует существенной модификации.
Александр Гаврилович Леонтьев:
– Разделяю обеспокоенность Михаила Исаевича, особенно в части создания 
научно-методического центра. Немного 
истории: в советское время многие были 
недовольны вмешательством в дела реставрации на местах Научно-методического совета при Министерстве культуры, 
но именно этот совет долгие годы держал 
достаточно высокую планку научного 
ценза в вопросах реставрации, вызывал 
уважение (даже трепет), одновременно 
поддерживал определенную этическую 
норму среди реставраторов. Сейчас осталось, пожалуй, единственное, что еще както поддерживает уровень производимых 
работ, – это честность отдельно взятых 
людей, продолжающих служить своему 
призванию вопреки всему, хотя экономические рамки контрактов всячески этому 
препятствуют. 
Вопрос о радикальном пересмотре 
ФЗ-44 не только назрел, но уже перезрел. 
Можно смело сказать, что многие положения его не обеспечивают буквальную 
защиту государственных интересов в области сохранения культурного наследия. 
Напомню исторический факт: в дореволюционное время вопросы культуры относились к ведению Министерства внутренних дел и контролировались этим 
ведомством. Сейчас об этом не может идти 
речи, но следует признать, что охрана памятников является делом национальной 
безопасности государства. Известно, к 
чему приводят утрата культурных ценностей, искажение истории. Происходившее 
в темные 1990-е и события современности 
наглядно это доказывают. Сегодня серьезнейшие научно-методические решения 
в реставрации подвержены дилетантскому искажению и вульгарному остракизму. 
И поэтому вопрос выживания и сохранения (о развитии говорить трудно) области, 
исконное назначение которой – сохранение культурного наследия, стоит сегодня 
как никогда остро. Создание конкретных 
позитивно ориентированных условий для 
изучения, сохранения и реставрации объектов культурного наследия следует считать насущной задачей нашего поколения. 
Еще один существенный момент, который не поддается пока никакой кор
ректировке. На огромной территории 
нашей страны, обладающей поистине 
богатейшим историческим культурным 
наследием, регионы сильно ограничены 
в возможностях сохранять это наследие. 
Исторические 
культурные 
традиции, 
ремесла и строительная технология обусловлены региональными условиями. 
Везде своя специфика, возьмем Москву 
и Петербург, Тыву, Рязань или дальнюю 
сибирскую деревню, Дальний Восток. А 
рамки действующего законодательства 
диктуют одинаковый подход к сохранению культурного наследия, никак не учитывая эти специфические условия регионов. Даже там, где приняты региональные 
законы, их действенность существенно 
ограничена. Да, должен быть единый закон, но он должен позволять учитывать 
и регулировать индивидуальные особенности различных территориальных субъектов.
Сергей Анатольевич Павлов:
– Я абсолютно согласен с выступившими. Современная реставрационная практика показывает, что не бояться за объект 
можно, только когда им занимаются специалисты нашего с вами возраста. Когда 
приходят молодые люди, нередко возникают проблемы. Впрочем, молодежи сейчас в нашем деле очень мало, потому что 
престиж профессии, к сожалению, утрачен. Про реставрацию сейчас люди вспоминают, только когда возникают какие-то 
скандалы или «жареные» ситуации с криминальными сюжетами.
Пару лет назад на Assorestauro я познакомился со студентами миланского 
политеха, которые учатся на факультете 
архитектуры. Так вот, после теоретического обучения они еще полгода работают на 
объекте, полгода занимаются камеральной обработкой, выпускают проект и защищают его перед реальным заказчиком. 
И если у них это не получается, то идет 
безжалостный отсев, в итоге после шести 
лет учебы только 6 человек, а не 70 получают диплом архитектора-реставратора. 
Такую модель обучения следовало бы рекомендовать нашим вузам.
Исходя из моего опыта работы в государственной экзаменационной комиссии в СПбГАСУ, могу утверждать, что 
обучаться профессии реставратора надо 
5–7 лет, а в бакалавриате этой специализации отведены только последние два 
курса. Еще о реставрации следует сказать, 
что это дело, которое предполагает наличие таланта. Если его нет, то надо идти 
в другие сферы: образование позволяет 
быть дизайнером либо архитектором в новом строительстве.
Мы сейчас переживаем очень странное время – у нас новое проектирование, 

новое строительство ушло в ту область 
деятельности, которая в не такой уж 
и дальней перспективе не подразумевает 
сохранения. Я с трудом представляю, например, старение стеклянных фасадов, их 
реставрацию через пятьдесят лет. И мы 
признаем, что это «токсичный актив», что 
эти гигантские застроенные территории 
придется рано или поздно просто сносить, 
заменяя чем-то новым. 
В этом свете особую ценность приобретает культурное наследие, доставшееся 
нам от предыдущих поколений. Ценность 
того, чем мы обладаем, сегодня возрастает многократно. Поэтому так важно 
учить сохранять наследие, чтить приоритет подлинности. Этому должен служить 
архитектор-реставратор, выполняя необходимые методические рекомендации 
и проектные решения на объекте. В этой 
связи следует сказать, что авторский надзор должен вести автор проекта. Это очень 
плохая практика, когда данной функцией 
по тому же ФЗ-44 может быть определена 
некая независимая организация. Приходят люди, для которых этот объект ничего 
не значит, у них нет времени ни понять, 
ни «вжиться» в его проблемы, ни принять 
нормальное решение. Чаще в такой ситуации приходят те, кто ничего не умеет, но 
хватается за все, что дают, лишь бы немного заработать. 
В заповедниках мы еще как-то справляемся: принимаем практическое участие во 
всем – от проектирования до реализации 
проекта. Очень много держится на энтузиазме, свойственном нашему поколению. 
Но мы в этом смысле скорее исключение, 
чем правило. 
Я согласен с прозвучавшей идеей о необходимости создания научно-методического органа. Пока неясно, должен ли он 
быть независимым или действовать при 
КГИОПе. Наверное, все-таки при КГИО-
Пе: при всех наших сложных отношениях 
с этим ведомством это все-таки статус. 
А если это будет независимая организация, то ее решения могут носить только 
рекомендательный характер. 
И, главное, пока реставрация не будет самостоятельной отраслью, у нас все 
будет «сползать» в сторону стройки. И 
в итоге реставрационные сметы будут 
считать по строительным нормам. 
Борис Павлович Игдалов:
– Для нас, людей, которые непосредственно занимаются реставрацией, эта 
тема очень важная, животрепещущая. 
Правда, плакать уже просто поздно, все, 
что могло произойти, уже произошло. 
В Санкт-Петербурге всегда были богатые 
реставрационные традиции, у нас работали такие уважаемые организации, как 
«Спецпроектреставрация», объединение 

«Реставратор», где были представлены 
очень многие профессии и специальности. Сейчас ничего этого нет. Теперь речь 
может идти уже о возрождении самого института реставрации как системы, включающей в себя научные, проектные, технологические, реставрационные и многие 
другие силы, вовлеченные в этот процесс.
В нашем регионе единственная организация, которая сегодня может что-то сделать и на которую можно рассчитывать, – 
это КГИОП. 
Абсурдно, что участникам процесса до 
сих пор приходится жить по несовершенным законам и устаревшим расценкам 
1984 г. с неадекватными заниженными 
коэффициентами и индексами. Долгое 
время не было аттестации реставраторов, 
недавно Министерство культуры вернуло 
эту процедуру, но она совершенно иная – 
достаточно посмотреть список специальностей, по которым люди аттестуются: 
появились непонятные новые, но исчезли 
необходимые старые специальности.
Про образование. Во многих вузах нашего города возникли такие специальности, как «реставрация». Создан даже частный институт «Искусство реставрации», 
имеющий государственную лицензию. Но 
ни в одном из этих институтов нет производственных мастерских, в которых обучающиеся могли бы на практике осваивать 
азы реставрации, закреплять и развивать 
навыки, повышать свою квалификацию 
изучением не только теоретических курсов. Ко мне, как к директору компании, довольно часто обращаются молодые люди 
и говорят, что хотят к нам устроиться. 
У них есть дипломы, иногда даже красные, 
где большими буквами написано «Реставратор». При этом непонятно – реставратор 
чего? Живописи? Камня? Позолотных покрытий? Дерева? В результате я их не беру 
на работу. Я думаю, что это вообще-то такой обман молодых.
Петр Георгиевич Щедрин:
– Если немного уйти в историю реставрации, то очевидно, что имевшаяся реставрационная школа помогла восстановить уникальные памятники после войны. 

За это огромное спасибо всем реставраторам послевоенного поколения!
Если сравнивать бумагооборот в реставрации с 1985 г., то он увеличился примерно в 50 раз. Если раньше нам хватало 
одной методики и сметы на производство 
работ, то сейчас нужен проект, историкокультурная экспертиза и многое другое. 
Есть, конечно, сейчас и хорошие стороны. 
Появились новые возможности компьютерного проектирования, мы можем фиксировать состояние и дефекты новыми 
аппаратными средствами, обнаруживаются новые сведения, раскрывающие бытование объекта. 
Что касается ценообразования, то ни 
ТЕРы, ни ТЕРрр, ни ССН 1984 г. не входят в реестр Минфина. В итоге реставраторы работают полулегально. Сегодня 
99% заказчиков не готовы платить за проект – у них нет такой статьи расходов. 
Почему-то в бюджете многих организаций статья расходов на реставрацию есть, 
а на проектирование – нет. Колоссальное 
количество учреждений, которые владеют памятниками, не выделяют средства 
на проектирование, на исследования. Это 
проблема, которую надо решать на высшем уровне, сами реставраторы не могут 
произвести такие подвижки.
По поводу сопровождения проектирования. Примерно 40% от затраченного 
на проектирование времени уходит на 
авторский надзор. Некоторые подрядчики-проектировщики сами отказываются 
от авторского надзора, так как знают, что 
возможный размер оплаты не покроет затрат на его ведение. 
В обучении у нас большие проблемы. 
Те, кто работает руками, кого можно потом привлечь на производство реставрационных работ, а именно прикладные 
реставраторы, после окончания учебного 
заведения не могут устроиться на работу. 
Востребованность таких неопытных работников невысока. Кстати и в советские 
времена было так же: приходил в бригаду новый ученик, а старые мастера ему 
секреты не раскрывали. Сейчас никому 
невыгодно заниматься наставничеством – 

ты воспитал молодого специалиста, а он 
ушел в другую фирму. И не из каждого 
молодого специалиста вырастает хороший реставратор. Сейчас появилось много проектно-производственных фирм, по 
аналогии с послевоенными мастерскими. 
Чисто проектные организации в наше 
время не выживают: проекты получаются 
однобокими, незрелыми, ввиду того что у 
компании нет реставрационной базы, да 
и молодые специалисты допускают много 
ошибок.
В отношении контрактной системы 
можно только констатировать, что положение ухудшается. Уменьшилось число 
критериев отбора, на конкурс или аукцион может заявиться некомпетентный, а то 
и жуликоватый участник. Сейчас, чтобы 
провести конкурс с прогнозируемым результатом, чтобы выбрать себе достойного 
подрядчика, заказчику нужно иметь дюжину юристов, которые могут правильно 
подготовить техническое задание, направить конкурсную процедуру в правильное 
русло. Да и это не гарантирует от прямого 
вмешательства в процедуру недобросовестных субъектов.
Александр Гаврилович Леонтьев:
– Я не зря говорил, что проблема 
очень широка и разветвлена. Я свидетель 
того, как в 2009 г., когда я пришел в ГМЗ 
«Петергоф», оставив практическую проектную деятельность, музеи вынуждены 
были согласно директивным документам 
сверху ликвидировать научных сотрудников. Возникает вопрос: наука не нужна? Конечно, музеи выкрутились, введя 
должности специалистов разного толка, 
но тем самым не потеряв реальный научный потенциал. Этим дело не кончилось. 
В 2012 г. я стал свидетелем ликвидации 
научного отдела в КГИОП. Давайте посмотрим, а что у соседей. В соседней Финляндии, куда мы ездили изучать опыт 
работы с памятниками деревянной архитектуры, в органах охраны культурного 
наследия не только существует должность «исследователь» – специалист, занимающий ее, активно функционирует, 
изучая памятники, выявляя новые до
н а с л е д и е

кументы, наконец, грамотно оценивая 
решения, предлагаемые проектировщиками и пользователями памятников. Там 
же сильна система институтов высшего 
образования, которые не только обучают 
студентов, но и в рамках профессиональной подготовки специалистов участвуют 
в процессе исследования, проектирования 
и имеют очень серьезный весомый статус, 
влияя на создание репутации выпущенных архитекторов и инженеров, фактически являясь барьером, препятствующим 
проникновению на этот рынок неграмотных и недобросовестных специалистов. 
Теперь о взаимодействии проектных 
сил и производственных. После войны 
был восстановлен «Ленпроект» – это сугубо проектная и тогда очень сильная 
организация. Реставрационно-восстановительными работами ведала отдельная 
мастерская, которую возглавлял профессор А.А. Оль (кстати, работавший до 
революции у Лидваля). Наряду с другими объектами в ней начинали проектировать Большой Петергофский дворец. 
В 1945 г. ЛАРМ (Ленинградские архитектурно-реставрационные мастерские), 
переименованные позже в СНРПМ (Специальные научно-реставрационные производственные мастерские), работали со 
своим проектно-сметным отделом, где 
были собраны и научные кадры, силами 
которых готовились исторические справки. Архитекторы, инженеры в СНРПМ 
были скорее проектным придатком к производственникам, хотя именно такое тесное сотрудничество позволяло достигать 
хороших результатов. Мой учитель архитектор Евгения Владимировна Казанская 
не раз сетовала на то, что с переходом из 
«Ленпроекта» в СНПО «Реставратор» 
она существенно потеряла в весе как руководитель работ. Хотя и в том и в другом 
случаях организации производства есть 
свои плюсы и минусы. Архитектор, получающий зарплату от директора производства, подумает, стоит ли ему тормозить 
процесс, добиваясь глубокого исследования объекта и лучшего качества проекта, 
и легче пойдет на компромисс в ущерб 
научной чистоте принимаемых решений. 
Что же касается науки, то она практически везде исчезла из процесса сохранения 
и реставрации культурного наследия. Известные ныне историко-культурные экспертизы – это скорее формальный юридический акт, содержащий существенно 
секвестированную компиляцию доступных исторических сведений и массу формальных документов, не имеющих ничего 
общего с самой реставрацией. А вот серьезные исторические исследования с научным аппаратом, приложением выписок 

из архивных документов и, что еще более 
важно, с научными выводами по проведенным исследованиям – сегодня уже 
факт недавней истории и диковинка в системе архивного хранения, нежели живая 
исследовательская работа.
Михаил Викторович Ботаковский: 
– Конечно, все эти проблемы нам близки. Мы, поработав в производственном 
секторе, были вынуждены создать и проектное направление, поскольку многие 
чужие проекты доставались нам в том 
состоянии, когда организации, их разработавшие, или уже развалились, или не 
были способны вести авторский надзор. 
И тогда приходилось править и корректировать чужие проекты, доводя их до ума. 
Безусловно, лучший и более глубокий опыт возникает в тесном сотрудничестве проектного и производственного 
секторов. Например, сейчас мы работаем 
с ведущими проектными компаниями. 
Однако большинство исследований методических рекомендаций мы стараемся 
разрабатывать сами, так как знаем технологию. Исследования же отдаются организациям с научным потенциалом, например Русскому музею, Государственному 
Эрмитажу. Это единственные музеи, где 
сохранились научные кадры как штатные 
единицы. В общем, так или иначе, науку 
задействуем. 
Мы прекрасно понимаем: чем лучше 
сделаны методики, чем качественнее выполнена аналитика и максимально учтены особенности объекта, тем более доскональными будут сметы, и их не придется 
потом уточнять в ходе работ. При реализации своего проекта необходимо укладываться в резерв сметы, это совершенно 
справедливо. Вот в таком направлении мы 
двигаемся.
Отдельно хочу сказать, что обучение 
реставраторов на рабочем месте, безусловно, очень важно. И эту преемственность мы стараемся сохранить. Свое ремесло могут передать «по наследству» 
позолотчики, мраморщики, паркетчики 
и многие другие специалисты. Художественное искусство передать сложнее. Но 
идти в этом направлении нужно. Это тяжелая, кропотливая и ежедневная работа. 
Если на вашем предприятии правильная 
организационная культура, если правильно поставлены процессы, то со временем 
и строителю можно привить реставрационное понимание. На этом пути не обойтись без проб и ошибок, но идти надо, 
и что-то хорошее получается.
Из новейших «достижений» «постковидной» реальности – в 44-ФЗ потерялись требования к персоналу подрядчика, 
осталось только условие наличия опыта 

работы. То есть если ты сделал хотя бы 
один объект и цена у тебя конкурентоспособная, дальше ты победитель. И заказчики тоже становятся заложниками – они 
не могут обезопасить себя от недобросовестного подрядчика, который назвал 
цену вполовину от реальной стоимости. 
С ним контракт уже не расторгнешь без 
завершения проекта. Устойчивый крен 
в аукционах – в сторону, кто дешевле, тот 
и прав. Явное несовершенство закона, не 
учитывающее специфику работы с памятниками, нужно исправлять. 
Евгений Алексеевич Мочалин: 
– Я присоединяюсь к словам коллег о 
тревожной ситуации в сфере реставрации 
в нашей стране и в нашем городе конкретно. Эти проблемы крупные и серьезные, 
и решать их нужно комплексно. 
При проведении тендеров, аукционов 
и конкурсов сегодня проектная организация, не имеющая больших ресурсов 
и накоплений, не может участвовать 
в серьезном проекте – несмотря на наличие хороших специалистов, которым по 
силам любая проектная и научно-исследовательская работа. Если объявляется 
конкурс и там необходимо обеспечение 
заявки (а при больших контрактах порой 
нужно выложить сумму в 5–10 миллионов), то далеко не каждая (а точнее редкая) 
организация может в нем участвовать. 
Поэтому часто выигрывают компании, 
у которых большие денежные средства 
и отнюдь не всегда хорошая проектная  
команда. Зачастую они набирают повсюду 
разных специалистов, платят им копейки, 
и на выходе мы видим множество некачественных проектов, отсутствие авторского и научного надзора, утрату аутентичности памятников. Это отрицательно влияет 
на всю реставрационную деятельность. 
Как руководитель проектной организации, я постоянно сталкиваюсь с заключением договора на работы без аванса. При 
длительности работ до 6 и более месяцев 
это вызывает финансовые затруднения у 
таких небольших коллективов. Сотрудников надо кормить, зарплату платить, 
обеспечивать инструментальные исследования и работы субподрядчиков. Приходится брать кредиты, выкручиваться либо 
отказываться от работы. Так что, имея 
хороших специалистов, не всегда можно 
включиться в работу. 
Мы часто сталкиваемся с проблемой 
устаревших необъективных расценок на 
проектные и научно-исследовательские 
работы. Уже 9 лет работаем по ценам 
2011 г., что неправильно. Мой коллега 
А.Н. Баркун неоднократно писал по этому 
поводу письма в Минкульт и Минстрой, 
но пока все безрезультатно. Нужно под
н а с л е д и е

5

н а с л е д и е

ключать серьезные рычаги на уровне правительства, чтобы кто-нибудь нас наконец 
услышал. 
Об образовании. Молодое поколение, 
приходящее к нам на работу, приходится 
переучивать – и это сразу после вуза, где 
они получили диплом архитектора-реставратора. Знания они впитывают старательно, некоторые очень отзывчиво все 
воспринимают. Но проходит время, и они 
находят более выгодную работу, не связанную иной раз с реставрацией, так как 
там больше платят. И это можно понять – 
они молодые люди, многие с семьями, 
которые нужно кормить. Получается, ты 
обучаешь людей, они немного поработают 
и уходят. Потом приходят новые – и все 
начинается сначала. Но и от этого нельзя 
отказываться, мы продолжаем обучение 
молодых кадров, рассказываем, показываем, начинаем учить, начиная с обмеров. 
В том же СПбГАСУ, я считаю, недостаточно часов производственной практики 
в этом направлении. А в реальной работе 
этот недостаток приходится компенсировать дополнительными затратами времени и сил, из-за этого можно не уложиться 
в сроки заключенного контракта. 
Что касается предложения создать некую научно-методическую организацию, 
то я считаю, что нужно это делать. На ее 
базе обсуждать важные и спорные проектные решения, интересные проекты. 
Полезно вспомнить недавнюю историю, 
научно-реставрационный совет в «Спецпроектреставрации», на котором обсуждались проекты, всем было интересно 
и полезно участвовать и просто слушать. 
Были споры, рождались определенные 
мнения и выводы, достигался определенный результат. 
Михаил Исаевич Мильчик: 
– Месяц или два назад, в связи с печальной кончиной «Ленпроектреставрации», группа питерских реставраторов 
выступила с предложением о создании на 

государственном или городском уровне 
специальной реставрационной организации, которая занималась бы разработкой 
методик и проектов реставрации. Письмо 
было направлено в КГИОП и губернатору 
Санкт-Петербурга. В КГИОПе, конечно, 
поняли, о чем идет речь, но ответили, что 
эти вопросы решаются на уровне правительства, причем, возможно, даже не городского, а общероссийского. Основная 
часть ответа администрации губернатора 
содержала 
перечисление 
организаций 
(в основном ООО), которые занимаются 
реставрацией. Они даже назвали московский институт «Спецпроектреставрация», 
который тоже с недавних пор не существует. 
Игорь Леонидович Пасечник:
– Подытожив сказанное участниками, 
я считаю, что пресловутый 44-й закон, 
который был призван исключить монополию в разных отраслях, на самом деле 
к ней привел. Потому что число участников, которые могут побеждать в конкурсах и выигрывать объекты в проектировании и производстве, сократилось до 
нескольких крупных фирм. У остальных 
просто нет этой возможности. 
Отсутствие связи между производством и проектировщиком, безусловно, 
негативно сказывается на качестве проектного материала. Я это вижу давно, поэтому создал маленькое производственное объединение, чтобы мои специалисты 
могли качественно изучать объект, смотреть, как ведутся работы, и понимать, что 
они проектируют. 
У нас изначально была проектная организация, и мы занимались только проектированием (хотя и брали свое начало 
от большой организации «Спецпроектреставрация»). Зачастую разрыв между производством и проектировщиком ведет к 
недостаточной изученности объекта и, 
как следствие, к некачественному проекту. В итоге при производстве работ в про
ект приходится вносить массу изменений, 
кардинально переделывать на ходу какието решения, что приводит к остановке работ на объекте.
Простой пример: возьмем объект, в котором есть люди и работает организация. 
Его надо детально изучить в плане состояния конструкций, вплоть до зондажей в перекрытиях, но нам не дадут сделать необходимое количество вскрытий 
на действующем предприятии. В лучшем 
случае мы изучаем 5% несущих балок, а 
при вскрытии оказывается, что заменить 
следует 90%. В результате проект нужно переделывать, и от этого «летит» все: 
и конструктив, и смета, по которой был 
разыгран конкурс, и подрядчик, который 
уже выполняет работу. 44-й закон не учитывает, что реконструкция и реставрация – это более сложные процессы, нежели новое строительство. Нет понимания, 
что в этих сферах невозможно изначально 
учесть все нюансы, а ведь это происходит 
на проектах почти через раз. 
Еще об одной теме, сегодня еще не 
озвученной. Зачастую при проектировании сложных объектов мы обращаемся 
в государственную экспертизу проектной документации. Невозможно пройти 
эту экспертизу с теми памятниками, где 
огромное 
количество 
несоблюденных 
нормативов и современных требований, 
которые сейчас действуют. Нарушить все 
эти правила и нормы нельзя. Иначе не будет выдано разрешение на строительство 
от комитета, который должен его выдавать (кстати, непонятно, почему оно называется разрешение на строительство, а 
не разрешение на приспособление ОКН). 
При этом мы обязаны соблюсти те правила, которые действуют только для нового 
строительства, и этом еще одна проблема.
Если раньше профессионал – проектировщик в области реставрации – должен 
был разбираться только с теми правилами 
и нормами, которые касаются непосред

н а с л е д и е

7

ственно реставрации, то сейчас он должен 
соблюсти все требования, знать законодательство нового строительства, обладать 
необходимым набором знаний и навыков, 
нужных для реставрации. Очень сложно 
сейчас найти и научить специалистов, которые бы могли уметь и то и другое – таких людей можно на пальцах одной руки 
пересчитать. Думаю, тут надо даже не 
6 лет учить, а все 12, но с плотной практической работой. Так, например, происходит в уже упомянутой Финляндии, где 
выходящий из стен университета специалист имеет и стаж, и опыт, и заработанную 
репутацию.
Что касается катастрофической ситуации в профессии, то не думаю, что сейчас 
совсем катастрофа. Мы все-таки работаем, успеваем какие-то объекты приводить 
в порядок, следить за тем, что происходит 
на стройке. Стараемся сохранить преемственность, у нас есть молодые ребята, которые любят эту профессию, давно 
здесь работают и не собираются менять 
призвание. Есть многие учителя, которые 
когда-то преподавали в нашем большом 
институте и сейчас продолжают учить молодежь. И мы дополнительно обучаем их 
тем новым профессиям, которые необходимо знать сейчас.
Александр Гаврилович Леонтьев:
– Существование позитивной деятельности присутствующих здесь фирм и руководителей может создать иллюзию, что 
все хорошо. Но, это все скорее вопреки, 
нежели благодаря сложившейся ситуации.
Вспоминается время, когда возмутителем спокойствия в реставраторской среде был А.Э. Гессен. Многие относились 
к нему скептически – он действительно 
был специфичен, у него была эпилепсия, 
которая мешала ему осуществить свой потенциал в полной мере. Но это был великолепный специалист, с научно-методической основой. Он мечтал и на каждом 
собрании говорил о Музее реставрации. 
Я тоже хочу поднять этот вопрос. Может 
быть, наряду с созданием научно-методического органа поднять вопрос создания 
такого музея. Кстати, в нем органично 
приживется научная база. Основу собрания в качестве экспонатов могут составить многочисленные артефакты, всяческие материалы и предметы с объектов, 
которые у многих реставраторов еще хранятся в мастерских или дома.
Михаил Исаевич Мильчик:
– На обсуждение выношу следующие 
предложения. Первое – необходимо восстановление полноценной научной реставрации, причем не только в масштабах нашего города, но и в масштабах всей 
страны. Для начала хотя бы на уровне 

одного федерального округа. Нужно возродить 
научно-методические 
центры, 
каковыми являлись в свое время научноисследовательские институты союзной 
системы «Спецпроектреставрация». Напомню, что эти НИИ входили в систему 
«Росреставрация» и были во многих округах России. Этот научно-методический 
центр должен быть полифункциональной 
организацией, возможно, с сочетанием 
государственного и частного капитала. 
Сферой ее деятельности будет разработка 
документации, включая исследования, по 
наиболее сложным объектам, разработка 
методик, контроль реставрационных процессов, осуществляемых другими фирмами, дополнительное профессиональное 
образование и повышение квалификации 
реставраторов-практиков, включая краткосрочную подготовку молодых реставраторов (прохождение практики).
Главная обязанность этой организации будет в проведении государственной 
политики в сфере сохранения объектов 
культурного наследия, комплексной задачи, которую не под силу решить ни одной, 
даже самой уважаемой и замечательной, 
реставрационной фирме. Возрождение 
подобных институтов с государственночастным партнерством в основе представляется одним из важных путей.
Второе – вся реставрация, начиная от 
исследований и проектирования и заканчивая производством работ, должна быть 
выделена в особую отрасль. Об этом мы 
говорили еще в советское время. В этой 
отрасли должны быть свои расценки, 
нормы и свои принципы прохождения 
экспертизы. Потому что сейчас госэкспертиза пытается применять нормы нового 
строительства для реставрации, ставя организации в чрезвычайно сложное положение, а объекты культурного наследия 
на грань разрушения. Это совершенно недопустимо!
Что касается закона о конкурсах и аукционах, то я не призываю, чтобы он был 
отменен в отношении к реставрации. Он 
должен быть, но с существенными изменениями в принципах функционирования. 
В частности, не может быть определяющим критерий меньшей цены – это должно быть запрещено, это вредоносно по 
своей сути, когда речь идет о сохранении 
культурного наследия! Цена реставрации должна определяться по результатам 
скрупулезного исследования объекта, оптимального проектного решения и адекватных расценок, рассчитанных на основе 
лабораторного хронометража. В процессе реставрационной работы многое изменяется, и должна предусматриваться 
возможность 
корректировки 
сметной 
документации. В силу того что в процес
се работ с раскрытием и изучением объекта обнаруживаются скрытые элементы, 
о которых в начале работ можно даже не 
подозревать. В критериях оценки претендента в конкурсной процедуре, безусловно, следует учитывать опытность фирмы, 
которая подает заявку. Обязательно наличие достаточного количества постоянных 
штатных 
специализированных 
кадров. Кроме того, состав конкурсных 
комиссий должен быть заполнен на 3/4 
специалистами-реставраторами и лишь 
на 1/4 – чиновниками (в настоящее время 
в таких комиссиях одни чиновники или 
руководители). 
Иными словами, данный закон применительно к реставрации должен быть существенно доработан. Этот вопрос можно 
решить только на уровне правительства, 
путем рассмотрения новых законодательных инициатив. 

И еще момент, не носящий глобального 
характера, но он очень важен. Обращусь к 
А.Г. Леонтьеву и КГИОПу с предложением решить судьбу двух архивов – «Спецпроектреставрации» 
и 
«Ленпроектреставрации». Мне представляется, что с 
помощью правительства города нужно их 
объединить или создать отдельный архив 
либо образовать большой отдел научной 
документации в петербургском архиве 
литературы и искусства (ЦГАЛИ). Эти 
архивы должны быть объединены, обработаны и сделаны доступными. Значение 
и ценность архивных материалов для реставрации, безусловно, важны. 
Сложившуюся ситуацию необходимо 
переломить, иначе мы будем стремительно терять объекты культурного наследия. 
Их подлинность будет подменяться новоделом, против чего мы всегда выступали. 
Александр Николаевич Баркун:
– О сметно-нормативной базе в реставрации.
Традиционно в реставрации объектов культурного наследия велика доля 
государственно-бюджетного 
финансирования. И достоверное определение 
стоимости работ – обязательное условие 
рационального и бережливого расходования бюджетных средств. Инструментом 
для определения достоверной сметной 
стоимости научно-проектных и реставрационных работ является сметно-нормативная база (СНБ). 
В 1980–1990-е гг. была создана последняя в советский период сметная нормативная база по определению стоимости 
научно-проектных и производственных 
работ. Ею можно гордиться, она не имела аналогов даже в мировой практике. 
В 1986 г. вышел «Временный сборник цен 
на специальные научные изыскательские 
проектно-сметные работы по памятни

кам истории и культуры» (СНИПР-86).  
Документ подлежал «обкатке», предполагалось, что будут замечания и поправки. 
Через четыре года практического применения этого сборника был выпущен еще 
один документ – «Временный сборник 
цен на научно-проектные работы по недвижимым памятникам истории и культуры» (ВСЦНПР-90). Он был более 
совершенным, расширенным и откорректированным, чем предыдущий. И наконец, в 1991 г. вышел «Сборник цен на 
научно-проектные работы по памятникам 
истории и культуры» (СЦНПР-91) – для 
своего времени великолепный документ, 
настоящий прорыв в сметно-нормативной 
базе. Изучая реставрационную практику 
передовых зарубежных стран – Франции, 
Италии, Германии, – я не встречал сборников такого качества и такой полноты. 
Этот документ действует до сих пор, не 
появилось ничего нового, адаптированного к современным условиям. В то время остался неразработанным 13-й раздел 
этого сборника – нормативно-исследовательские работы в области реставрации 
памятников истории и культуры. Но чуть 
позже был выпущен сборник «Методические рекомендации по определению 
стоимости научно-проектных работ для 
реставрации 
недвижимых 
памятников 
истории и культуры» (РНиП 4.05.01-93), 
подготовленный московским институтом 
«Спецпроектреставрация». Во многом он 
перекликался со сборником 1991 г., но 
содержал дополнения и уточнения. По 
сравнению с предыдущим, составленным 
в руб лях, новый предоставлял как расчетную единицу человеко-день. 
Этими двумя сборниками можно было 
бы пользоваться и сейчас. Но они уже не 
отвечают новым технологиям проектирования. Если раньше для составления 
проектов использовали карандаш, кальку и ватман, то сейчас это компьютерные 
программы. Поэтому требуется внесение 
изменений и перевыпуск таких сборников. Это первая и важная часть сметнонормативной базы, касающаяся стоимости научно-проектных работ.
Вторая часть – это сборники цен по 
определению стоимости самих производственных работ. «Сборник сметных норм 
и единичных расценок на реставрационно-восстановительные работы по памятникам истории и культуры города Ленин
града и пригородов» (ССН-84), как видно 
из маркировки, был выпущен в первой половине 1980-х.
К РНиП 4.05.01-93 было выпущено 10 
так называемых дизов – дополнений и изменений. Непрерывная работа по его сопровождению продолжалась. Для своего 
времени это был прорывной сборник, который продолжает действовать до настоящего времени, хотя во многом и устарел. 
В 1991 г. на смену ССН-84 были выпущены ССН-91, на разработку которых 
были затрачены большой труд и немалые деньги. Хотя ССН-91 были утверждены Министерством культуры к внедрению, но так и не были использованы. 
Позже, в 2003 г., был выпущен еще один 
очень важный документ – «Сборник 
цен на реставрацию памятников прикладного и изобразительного искусства» 
(СЦРППИ-2003).
В основных регионах России, в том 
числе Москве, Ленинграде, Карелии, 
Пскове и Новгороде, сборники ССН-84 
были привязаны к местным условиям. 
Это очень важно, потому что реставрация 
в разных регионах России и расположенные на их территориях сами памятники 
разнообразны и имеют существенные отличия по материальной базе и технологическим приемам. 
Подводя общие итоги этого ретрообзора, отмечу, что это было золотое время, 
когда была создана современная сметнонормативная база, которой можно гордиться. Этот успех был предопределен, 
с одной стороны, тем, что в одной точке 
совпали воля и понимание советской 
властью и правительством (в лице Министерства культуры) того, что сохранение 
исторической памяти России через сохранение объектов культурного наследия 
является приоритетной задачей. С другой 
стороны, в наличии было множество высококлассных специалистов всех специальностей в области реставрации, которые 
были подготовлены в научно-реставрационных центрах, созданных по всей стране. 
Важно и то, что в те годы хотели и умели считать бюджетные деньги, чтобы 
понапрасну их не разбазаривать. В реставрации опасно как завышение, так и занижение сметной стоимости. Завышение 
стоимости влечет сокращение количества 
объектов, которые можно спасти в рамках лимитированного финансирования, 

кроме того, создает условия для коррупционных проявлений. А занижение сметной стоимости превращает реставрацию 
в капитальный ремонт с применением неквалифицированной рабочей силы, дешевых материалов и упрощенных проектных 
решений. Это влияет на сроки и качество 
работ, следствием чего является необратимая утрата подлинных элементов 
памятников. Именно поэтому на любом 
этапе работ необходима достоверная, построенная на выверенных технологиях 
и материалах сметно-нормативная база. 
Сегодня нормативы, разработанные 
5–10 и больше лет назад, требуют актуализации. Речь идет об отраслевых нормах 
и расценках (ОЕРрр), которые внесены 
в реестр действующих нормативов, но 
требуют актуализации и дополнения. Рекомендованные нормы накладных расходов и сметной прибыли тоже необходимо 
актуализировать, так же как и лимитированные затраты. 
В свое время были подготовлены 
укрупненные нормы и расценки на реставрационные работы, которые очень 
нужны на предварительной стадии проектирования, – по сути, это обоснование 
инвестиций. При многолетнем планировании важно понимать, хотя бы ориентировочно, стоимость реставрации 
памятника, чтобы правильно распределять бюджетные средства. Те укрупненные расценки были хорошо продуманы 
и согласованы Минкультом. В мировой 
практике реставрации это был первый 
опыт, многие иностранные фирмы обращались к нам с просьбой ознакомиться с этой разработкой. Сегодня этот 
документ также не реализован. Теперь 
этот первый сборник укрупненных показателей сметной стоимости (СУПС), 
разработанный в 1986 г., необходимо 
дополнить с позиции современных технологий, цен и прочих условий. В прежние годы были разработаны полезные 
методики и рекомендации, в том числе 
по определению развернутой поверхности для архитектурного декора, по определению процента утрат конструкции 
и видов работ, классификация природного облицовочного камня по категориям обрабатываемости и многие другие. 
Главное – были разработаны «Методические рекомендации по определению 
стоимости работ при реставрации». 

н а с л е д и е

Аналогично новому строительству разработана методика по ценообразованию в реставрации, около 9 вариантов 
которой обсуждалось на технических 
советах, вносились поправки и изменения. Однако и этот документ застрял 
в Минкульте с 2010 г. Парадоксально, 
но факт: есть письмо ведомства, которое 
рекомендует применять эту методику, а 
самой методики нет. А ведь эта методика является документом первостепенной важности, где прописано все, что 
нужно иметь в сметной документации! 
И вот когда мы в очередной раз идем на 
экспертизу, там разводят руками и говорят, что, поскольку реставрационной 
методики нет, они вынуждены применять строительные нормативы. Простой 
пример: авторский надзор в строительстве составляет 0,1% от стоимости. Если 
сопоставить его с авторским надзором 
в реставрации, получится день и ночь! 
Практически все документы и расчеты 
для сметно-нормативной базы в реставрации есть, но они просто требуют актуализации и утверждения. 
Я вижу главную причину всего происходящего в отрасли прежде всего в том, что 
вопрос сохранения культурного наследия 
не является приоритетным для органов государственной власти, особенно высших. 
Налицо полное бездействие Министерства 
культуры, которое самоустранилось от выполнения своих прямых функциональных 
обязанностей, заключающихся в выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовом регулировании 
в сфере сохранения культурного наследия. 
В последние два-три года на мои запросы, отправляемые в Минкульт, я получаю 
ответ, что теми или иными разработками 
должен заниматься Минстрой. Когда я обращаюсь с этим в Минстрой, меня направляют обратно в Минкульт. Эта непонятная 
позиция приводит к тому, что современной 
сметно-нормативной базой попросту никто 
не занимается. Хотя это вопрос государственной важности! 
Какие могут быть решения этой проблемы?
Необходимы глобальные, фундаментальные решения для всей страны. Вероятно, как это принято в России, необходимо 
вмешательство 
президента. 
Министерство культуры, наконец, должно выполнить свои обязанности и начать 
относиться к СНБ как к важнейшему документу, который влияет на распределение бюджетных средств. Для этого нужно 
актуализировать все имеющиеся и хранящиеся в архивах ведомства сметно-нормативные разработки, расширить СНБ 
новыми видами работ, технологий и материалов и индексировать. Это огромный 

объем работы, на который потребуется не 
менее пяти лет, и то при очень внимательном отношении к этому вопросу. 
Что же делать сейчас? В СанктПетербурге перенять опыт Москвы. Столичное правительство давно отделилось 
по вопросам сохранения культурного наследия от Министерства культуры и самостоятельно занимается разработкой своих территориальных методик, расценок 
и прочих нормативов. 
В 2003 г. мы уже начали перенимать 
опыт Москвы, сделав по столичному подобию свои «Территориальные единичные 
расценки на ремонтно-реставрационные 
работы по объектам культурного наследия» (ТЕР). Тогда мы успели эту смету 
утвердить, и вот уже сколько лет с этой 
точки зрения на памятниках территориального значения мы проблем не имеем. 
И сметную документацию мы выполняем 
по современной СНБ. Стоит продолжить 
освоение опыта Москвы. Инициатором, 
с точки зрения правовой оценки, должен 
выступить КГИОП. Что касается исполнителя, то им может быть предлагаемый 
региональный центр в Санкт-Петербурге. 
Там должны работать квалифицированные специалисты, которые, кстати, были 
одними из ведущих разработчиков ТЕР. 
Потом, когда Министерство культуры 
приступит к разработке федеральных нормативов, мы можем перейти на них. 
Последнее. Сейчас особенно остро стоит вопрос определения стоимости научнопроектных работ. Это настоящая катастрофа, которая привела к банкротству двух 
наших главных научных центров – институтов «Ленпроектреставрация» и «Спецпроектреставрация». 
Это 
произошло 
потому, что с 2012 г. Министерство культуры прекратило индексацию даже старых 
нормативов на проектные работы. Все 
продолжают жить в уровне цен 2012 г., а 
ведь какая инфляция накопилась за 8 лет! 
Кроме того, технический уровень стал совершенно другим. Опираться на старые 
сборники уже категорически нельзя – это 
приводит к резкому занижению стоимости 
научно-проектных работ, как следствие – 
утрата кадров, снижение квалификации 
специалистов и мастеров всех уровней. 
В результате – огромный урон сохранению нашего культурного наследия.
По моим расчетам в соответствии с 
нормативом Минкульта один человекодень проектировщика стоит 2160 рублей. 
Таким образом, месячная зарплата проектировщика-реставратора 
составляет 
19 000 рублей! Взяв статистику «Деятельность в области архитектуры» за 2019 год, 
видим среднюю зарплату проектировщика-архитектора в размере 88 000 рублей. 
При таком раскладе кто же пойдет рабо
тать в реставрацию? В начале своей трудовой деятельности приходят молодые 
люди, заинтересованные специальностью, 
но, когда они получают зарплату, их энтузиазм гаснет. И они просто уходят! Все 
это приводит к исчезновению кадров реставрационного проектирования. 
Выход есть! На нашем территориальном 
уровне аналогично правительству Москвы, 
самостоятельно выпустившему методику 
расчета стоимости проектных, научных 
и других видов услуг, правительству СанктПетербурга сделать то же самое. Если мы 
правильно, с учетом современного уровня 
цен, определим стоимость человеко-дня, то 
получим и нормальную заработную плату. 
По новой методике стоимость человекодня составит 6000–7000 рублей – разница 
налицо! И новое поколение реставраторов 
будет обеспечено.

Краткие выводы

Поправки к Конституции Российской 
Федерации, за которые многие из нас 
проголосовали весной этого года, дают 
не только возможность, но и указывают 
на необходимость принятия срочных мер 
по улучшению, а точнее сказать, спасению 
дела сохранения культурного наследия. 
Основные проблемы, требующие безотлагательного решения, заключаются 
в следующем:
• необходимо правительственное решение по формированию отдельной отрасли реставрации;
• необходима государственная поддержка отрасли;
• необходимо создание научно-методического центра реставрации культурного наследия, как первый шаг – на региональном уровне;
• необходимо возобновить практику 
научного исследования объектов культурного наследия, а не ограничиваться 
отчетами с констатацией фактов произведенных работ, зачастую содержащих малоинформативные сведения, всегда проводить аналитический обзор результатов 
проведенной реставрации объекта;
• необходимо возобновить (или организовать на региональном уровне) научно-методическое сопровождение объектов реставрации; 
• необходимо внедрение сметно-нормативной базы реставрации, как первый 
шаг – на региональном уровне; 
• необходимо внести изменения и дополнения в ФЗ-44, особо проработать 
критерии к конкурсным процедурам; 
• в образовательных процессах обратить особое внимание на увеличение 
количества практических занятий по реставрационным работам.

н а с л е д и е

9

Роль общественных оРганизаций 
в России по охРане и РеставРации 
памятников искусства и стаРины 
во втоРой половине XIX – начале XX в.

Реставрация развивалась в России как прикладная дисциплина в сфере 
археологии. Именно общественным организациям принадлежит решающая роль в деле привлечения внимания общества к охране культурного 
наследия. Первыми общественными организациями стали научные археологические общества, возникающие с начала XIX в. в Москве (1804), 
Одессе (1839), Петербурге (1846), Казани (1878) и др.

Пробуждению 
интереса 
общества 
к сохранению памятников древности 
способствовало и возникновение исторических обществ – Общества истории 
и древностей российских при Московском университете в 1804 г. и Археографической комиссии в 1834 г. при департаменте народного просвещения. Эти 
комиссии помимо собирания и издания 
русских летописей занимались и сбором 
сведений о памятниках искусства и старины и их популяризацией. Закономерным актом стало создание в 1859 г. Императорской Археологической комиссии, 
которая руководила всеми археологическими исследованиями и реставрационными работами. Одним из направлений 
деятельности комиссии сразу же стало 
исследование и кураторство реставрации 

памятников архитектуры и церковной 
живописи.
В середине XIX в. сформировался 
принцип стилистической или романтической реставрации. Автором этой концепции стал выдающийся французский 
реставратор, архитектор, историк искусства, философ Э. Виолле-ле-Дюк. В основу принципа реставрации он возвел восстановление стилистического единства 
памятника, несмотря на его бытование 
во времени. С этой целью уничтожались 
все позднейшие наслоения и памятник 
получал 
первозданный 
вид. 
Работы, 
проведенные по проектам Виолле-леДюка, – реставрация жемчужины Франции – собора Парижской Богоматери, 
воссоздание Пьерфонского замка и Каркассонской крепости – продемонстриро
вали подход восстановления памятников 
в новом обличье. Этот принцип получил 
широкое распространение в Европе, особенно в Италии. Там многие городские 
соборы находились без облицовки в силу 
экономических, политических и других 
причин. Концепция стилистической реставрации позволила придать главным 
храмам итальянских городов достойное 
завершение. Именно в 1870–1880-е гг. получили обработку фасадов выдающиеся 
памятники архитектуры: Санта-Мариядель-Фьоре и Санта-Кроче во Флоренции, соборы в Перудже, Болонье, Милане 
и других городах. Даже знаменитый собор Святого Вита в Праге был закончен 
в начале XX в. с использованием всех 
приемов стилистической реставрации.
В России эта концепция также получила признание. Так, известный архитектор Ф.Ф. Рихтер, хорошо знакомый 
с произведениями древнерусской архитектуры, издатель сборников увражей, 
занимаясь реставрацией палат Романовых в Москве, применил ряд фантазийных элементов, используя метод 
стилистической реставрации. Здание, 
неоднократно перестраивавшееся, получило новые включения, не свойственные 
этому периоду. Архитектор использовал 
бриллиантовый руст в нижних этажах, 
возвел висячий балкон, верхний новый 
этаж обработал штукатуркой, имитирующей обшивку тесом, введя элементы, не 
присущие древнерусскому сооружению.
Аналогично была проведена реставрация «теремка» Печатного двора архитектором Н.А. Артлебеном, разработавшим отделку интерьеров в формах 
древнерусской архитектуры, не опираясь 
на источники. Таких же методов придерживались архитекторы Н.В. Султанов, 
реставрировавший княжескую палату 
в Угличе, и А.М. Павлинов, частично воссоздавший крепостные стены и башни 
в Коломне.
Такая 
концепция 
не 
устраивала 
многих деятелей культуры в Европе. 
А. Франс, О. Роден выступили с критикой такого принципа реставрации. К ним 
присоединились архитекторы. Итальянские специалисты К. Бойто и Г. Джован
Палаты бояр Романовых в Москве

О.М. КОрМильцева, 
кандидат исторических наук

н а с л е д и е

10