Книжная полка Сохранить
Размер шрифта:
А
А
А
|  Шрифт:
Arial
Times
|  Интервал:
Стандартный
Средний
Большой
|  Цвет сайта:
Ц
Ц
Ц
Ц
Ц

Исландия

Покупка
Основная коллекция
Артикул: 768583.01.99
Доступ онлайн
299 ₽
В корзину
Исландия — это не только страна, но ещё и очень особенный район Иерусалима, полноправного героя нового романа Александра Иличевского, лауреата премий «Русский Букер» и «Большая книга», романа, посвященного забвению как источнику воображения и новой жизни. Текст по Иличевскому — главный феномен не только цивилизации, но и личности. Именно в словах герои «Исландии» обретают таинственную опору существования, но только в любви можно отыскать его смысл. Берлин, Сан-Франциско, Тель-Авив, Москва, Баку, Лос-Анджелес, Иерусалим — герой путешествует по городам, истории своей семьи и собственной жизни. Что ждёт человека, согласившегося на эксперимент по вживлению в мозг кремниевой капсулы и замене части физиологических функций органическими алгоритмами? Можно ли остаться собой, сдав собственное сознание в аренду Всемирной ассоциации вычислительных мощностей? Перед нами роман не воспитания, но обретения себя на земле, где наука встречается с чудом.
Иличевский, А. Исландия : художественная литература / А. Иличевский. - Москва : Альпина нон-фикшн, 2021. - 310 с. - ISBN 978-5-00139-518-8. - Текст : электронный. - URL: https://znanium.ru/catalog/product/1842388 (дата обращения: 29.03.2024). – Режим доступа: по подписке.
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов. Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в ридер.
Издательство
«Альпина нон-фикшн»

Москва, 

ISBN 978-5-00139-518-8

УДК 821.161.1-312.9 
ББК 84(2=411.2)6-445
 
И43

Редактор Анна Матвеева

Авторский сайт Александра Иличевского —  
https://www.ilichevsky.com

Иличевский А.
Исландия : [роман] / Александр Иличевский. — М. : Альпина 
нон-фикшн, 2021. — 310 с.

ISBN 978-5-00139-518-8

Исландия — это не только страна, но ещё и очень особенный 
район Иерусалима, полноправного героя нового романа Александра 
Иличевского, лауреата премий «Русский Букер» и «Большая книга», 
романа, посвящённого забвению как источнику воображения и новой жизни. Текст по Иличевскому — главный феномен не только 
цивилизации, но и личности. Именно в словах герои «Исландии» 
обретают таинственную опору существования, но только в любви 
можно отыскать его смысл.
Берлин, Сан-Франциско, Тель-Авив, Москва, Баку, Лос-Анджелес, Иерусалим — герой путешествует по городам, истории своей 
семьи и собственной жизни. Что ждёт человека, согласившегося 
на эксперимент по вживлению в мозг кремниевой капсулы и замене части физиологических функций органическими алгоритмами? Можно ли остаться собой, сдав собственное сознание в аренду 
Всемирной ассоциации вычислительных мощностей? Перед нами 
роман не воспитания, но обретения себя на земле, где наука встречается с чудом.

УДК 821.161.1-312.9 
ББК 84(2=411.2)6-445

И43

Все права защищены. Никакая часть этой книги не может быть 
воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы 
то ни было средствами, включая размещение в сети интернет 
и в корпоративных сетях, а также запись в память ЭВМ 
для частного или публичного использования, без письменного разрешения владельца авторских прав. По вопросу организации доступа к электронной библиотеке издательства обращайтесь 
по адресу mylib@alpina.ru

© А. Иличевский, 2021
© ООО «Альпина нон-фикшн», 2021

СОДЕРЖАНИЕ

Глава . Странник ................................................................ 

Глава . Тяга Земли ............................................................

Глава  . Белая лошадь ....................................................... 

Глава .  Появление Мирьям ............................................. 

Глава . На пароме ............................................................. 

Глава . Истории ................................................................ 

Глава . Земля .................................................................... 

Глава . Алфавит.............................................................. 

Глава . Мирьям и город ..................................................

Глава . Львиные ворота ................................................

Глава . Компания ........................................................... 

Глава . Дорога и ферма .................................................

Глава . Монастырь .........................................................

Глава . «Тайное Евангелие от Марка» .......................... 

Глава  . Что видно из пещеры .......................................

 Глава . Оптика пустыни ................................................

 Глава . Гости ................................................................... 

 Глава . Фридман и монах .............................................

 Глава . Иосиф .................................................................

 Глава . Голубая верблюдица .........................................

 Глава . Свиток ................................................................

 Глава . Улица Исландия ................................................

Стихи к роману ............................................................... 

ПОСВЯЩАЕТСЯ АЛЁНЕ РОМАНОВОЙ

Глава 1
Странник

Мой первый алхимический опыт был основан на рецепте 
теста на опаре из «Книги о вкусной и здоровой пище». Вместо дрожжей я использовал чайную заварку, в кастрюлю 
сложил понемногу все имевшиеся в доме продукты, начиная с крахмала и продолжая уксусной эссенцией. Мне было 
двенадцать лет, и бабушка Сима, у которой я в то время 
жил, уже не знала, что ей делать с моей страстью к опытам. Было это мне на руку, поскольку она не смела задерживаться на работе. Но вскоре я нашёл себе занятие 
почище кулинарии и менее затратное — в моём распоряжении оказались «Малая история искусств», «Дон Кихот» 
и том ободранной «Детской энциклопедии», начинавшийся 
с буквы С статьёй «Скорпион». Нынче я по-прежнему ценю 
бессмысленные сведения и знаю, что бедуины по всей пустыне, на краю которой я теперь живу, ищут чёрных скорпионов, чтобы высушить, смолоть в порошок и, смешав 

АЛЕКСАНДР ИЛИЧЕВСКИЙ

его с табаком, выкурить эту ядовитую пыль. Теперь я знаю, 
как крем попадает в трубочку эклера, теперь мне не придёт в голову, как тогда, облачиться в тогу, свёрнутую из простыни, и, взяв в руки веник и крышку от кастрюли, перед 
зеркалом изображать Персея с головой горгоны Медузы. 
Как же меня очаровывали крылатые сандалии, с помощью 
которых можно было летать и спасти Андромеду. Теперь 
я живу неподалёку от тех скал, что были жертвенником Левиафана, теперь мне Дон Кихот не кажется чудаком. А тогда 
кастрюльку с «опарой» я спрятал под кровать, где, был уверен, живут гномы, и они уж точно поработают хорошенько 
над закваской. И достал из серванта, где хранились бедные семейные реликвии, прадедовы часы. Карманные, с цепочкой, они не ходили, но я воображал, что с их помощью 
можно путешествовать во времени на небольшие расстояния, особенно в пасмурную погоду, когда незаметно склонение солнца. Часы эти были настоящей машиной времени, 
потому что было достаточно прокрутить минутную стрелку 
на пять, десять минут, как я слышал звук поворачиваемого 
английского замка. О, этот мягкий треск вставляемой ключной бороздки, возвещавший приход бабушки. Я и сейчас 
слышу его, но где-то далеко, там, где от поворота ключа 
становится щекотно сердцу…
С детства я был близорук, очки сначала не носил вовсе 
или носил для особого случая, например для похода в кино, 
вот почему мне всегда были интересны задние планы картин, детальность которых утверждала прозрение, торжество 
истинности над размытостью, туманом недосказанности, 
отгадки над тайной. Поиски провидения с помощью искусства после вызывали во мне тихое ликование, а Тиресий, 
лишённый зрения в обмен на дар пророчества, напоминал художника, который щурится при взгляде на горизонт 
и уверенными мазками выписывает не только покрытые 
толщей рассеянного света сады, но и в их глубине — собачку, тянущую с пикниковой скатерки окорок. На картинах 

ИСЛАНДИЯ 9

меня увлекал задний план больше, чем передний, вероятно 
потому, что детали вообще обладают сокровенностью, выпестованной вниманием и воображением.
По ходу дела я изобретал свои подручные способы улучшить зрение, все они сводились к тому, чтобы смотреть 
сквозь суженное поле зрения, например вприщур или через дырочку в сжатом кулаке. Несложный оптический эффект камеры-обскуры вычитáл пару диоптрий из искривлённого хрусталика, и буквы, написанные на школьной 
доске, становились чётче. Подслеповатость моя, добавлявшая неуверенности в преодолении пространства, приумножала увлечённость, с которой я этим занимался. Всегда было интересно стремиться в даль, чтобы превратить 
её в близость, например войти в видневшуюся у горизонта 
облачком дымчатой зелени рощу, дойти до одиноко растущего на холме деревца, пересечь поле, достичь стогов 
и стаи перелетающих пашню грачей или спуститься зимой с клюшкой наперевес и коньками на шее в засыпанный снегом по макушки осинника затопленный карьер, где 
на самом донышке расчищен пятачок зеленоватого льда, 
на котором мальчишки рубятся в хоккей. Даль с помощью 
пытливости и любопытства преодолевалась когда-то и библейским Енохом, для которого попадание на небеса, где 
архангел Метатрон показал ему многие тайны мироздания, 
стало выражением пристальности, телескопической приближённости, попаданием в метафизический задник: Енох 
первым из смертных узнал, что звёзды не точки на небосклоне, а обладают протяжённостью, подобно «огненным 
горам». Помню раскидистую черёмуху над железнодорожной насыпью, царство белого цвета, если всматриваться, 
стоя поодаль. Мы приблизились, чтобы наломать домой 
букеты, и в этом невестином тереме застали парня с девушкой, оба скинули рабочую одежду, после того как сели 
выпить, закусить на газетке, их пронзительная нагота стала 
откровением.

АЛЕКСАНДР ИЛИЧЕВСКИЙ

В левом верхнем углу «Поклонения волхвов» Джентиле да Фабриано, если преодолеть насыщенные передние планы, заполненные фигурами и лицами, рассказать 
о которых не хватит бумаги, можно разглядеть трёх робких 
от усталости и потерянности магов, взобравшихся на вершину горы, чтобы узреть невидимое великое — Рождественскую звезду. Однажды я провёл два дня подле этой 
горы, на окраине Иерусалима, близ Вифлеема. Мне нравилось выйти ночью из палатки покурить, глядя на горный 
абрис, подле вилась древняя дорога, на которой у Марии 
отошли воды, и она поспешила обратно к жилью. Да Фабриано никогда не был в Святой земле, к его рождению 
Крестовые походы завершились, но в Европу были завезены рисунки, описания, и неудивительно, что Иудейские 
горы он изображал с точностью, не говоря уже о выразительной группе людей, приветствующих рождение Христа, где каждая фигура — характер, добавьте сюда ещё сокола, коней, мартышек, льва, собак, какого-то паренька 
со стёртым безглазым лицом, шарящего руками по земле, 
не то из преклонения, не то обронил что-то. Так исполнилось давнее моё подспудное желание — оказаться внутри 
картины (и не только метафорически), с предельной степенью близости — на заднем плане Ренессанса. Благодаря 
этому осознанию вся реальность для меня с некоторых пор 
проглядывает будто в щёлочку, складываясь, подобно мозаике, но не калейдоскопу, из осколков полей зрения предельной чёткости, каждый из которых вроде бы обыкновенный камешек, но вместе они изображение. Всё, что я вижу 
вокруг, я верю (а наш зрительный аппарат большей частью 
основан именно на доверии к способностям разума), — это 
содержание заднего плана полотна времени, прописанного 
с помощью, например, Джентиле да Фабриано до последней чёрточки.
Есть ещё один задний план, который интересует чрезвычайно, тот, что за спиной «Странника» Босха, хотя, конечно, 

ИСЛАНДИЯ 11

весь Босх — это сплошной сценический задник «Божественной комедии», как кажется, особенно «Ада», который интересней, конечно, «Рая», потому что больше походит на нашу, 
во всяком случае, на мою жизнь. Задний план «Странника» 
потому интересен, что главный герой не только метафорически, но и портретно напоминает моего прадеда, Иосифа 
Розенбаума, о котором я часто думал в Берлине — в период, 
когда решил начать эти заметки, а именно после смерти бабушки Симы, его дочери.
Жизнь прадеда, точнее, то, что я о ней знаю, кажется скудной на события, зато первая её часть полна скитаний. Он родился в  году на западном берегу Каспийского моря, приобрёл профессию часовщика, женился в -м, а в -м 
для того, чтобы избежать призыва на поля сражений Первой 
мировой войны, нелегально пересёк границу с Ираном. Блудный сын, путник, пилигрим, торговец вразнос — эти образы 
волнуют недаром, поскольку сам земной путь — странствие 
человека от рождения до смерти, а потому понятие о страннике имеет значение в мифологии жизни. Полуразрушенная 
таверна, мужчина, справляющий нужду за углом, парочка 
любовников в дверном проёме, любопытная женщина, выглядывающая из окна с выбитыми стёклами и оторванными 
ставнями, не странника ли поджидает она. Путник колеблется в нерешительности, полуобернувшись к таверне с почти 
страдальческим лицом. Странствовать — менять пространство, страны, стороны света, оказываться в странном положении, отстраняться, именно этим занимается путник на дороге, 
ещё не ведающий, где придётся заночевать, кто пустит его 
во двор или в хлев, а если зима на дворе, в сени.
В определённом возрасте странствия перестают быть пищей воображения, и я находился на пороге вступления в такой период, когда в ноябре  года прилетел в Берлин, приняв приглашение пожить месяц в старом доме на берегу озера 
Ванзее. Самолёт приземлился после захода солнца, автобусом я добрался до электрички и сел в вагон вместе с двумя 

АЛЕКСАНДР ИЛИЧЕВСКИЙ

восточными мужчинами, смешивавшими в своей речи фарси 
и русский. Я приметил их ещё на платформе, один из них 
был слепец, с палочкой, движения неуверенные, на переносице непроницаемые очки, они сначала о чём-то толковали оживлённо, замолкли, и после паузы слепой сказал 
поводырю по-русски: «Говори, ты должен всё время со мной 
говорить, чтобы пробиваться ко мне в темноту, в которой 
я сижу». Затем эти двое делали пересадку на Потсдам, шли 
по платформе, и слепой спрашивал: «Мы на Ванзее? На Ванзее?» Эта картина со слепцом в пустом почти вагоне, движущемся сквозь непроглядный лес Грюневальда, кажется мне 
сейчас источником воспоминаний не только о той первой 
ночи, проведённой на берегу загадочного озера.
До усадьбы, где проживали участники Литературного 
коллоквиума, было рукой подать, но в аэропорту я потянул 
спину, неловко схватив чемодан с транспортёрной ленты, так 
что кое-как доковылял до ворот, у которых убедился, что роуминг на моём телефоне не работает и, значит, цифровые 
коды от калитки, от парадного и небольшого сейфа с ключом 
от моей комнаты совершенно недоступны, включая вайфай, 
работавший в доме. Я прохаживался у забора, тщетно пытаясь 
привлечь чьё-нибудь внимание, поскольку к полуночи ни одной живой души в той местности не обнаружилось. Казалось, 
я приехал в пустоту, и это чувство сопровождало меня всё 
остальное время, когда я уже не удивлялся, почему в восемь 
вечера на улицах не встретить ни одной живой души. Из беспомощности я отправился на станцию, но и там было негде прикорнуть — платформы пусты, каждый уголок вокзала 
продувался, так что пришлось вернуться, перекинуть рюкзак через ограду и приблизиться к дому вплотную. Я стучал 
в окна и дёргал ручки застеклённых дверей — напрасно, никто не отзывался. Делать было нечего, и я спустился на берег 
озера, чтобы найти кучу собранных, но ещё не сожжённых 
листьев, в которые я зарылся, вынув предварительно из рюкзака бутылку виски. Я лежал в перине из опавшей листвы 

Доступ онлайн
299 ₽
В корзину