Правда: социально-правовой и религиозно-нравственный идеал Древней Руси (XI-XVII века). Историко-философское исследование

ПРАВДА 

СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВОЙ

И РЕЛИГИОЗНО
НРАВСТВЕННЫЙ ИДЕАЛ 

ДРЕВНЕЙ РУСИ 
(XI—XVII ВЕКА)

ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКОЕ

ИССЛЕДОВАНИЕ

Н.А. ШАВЕКО

Москва
ИНФРА-М

2022

МОНОГРАФИЯ

УДК 930.85(075.4)
ББК 63.3(2)
 
Ш14

Шавеко Н.А.

Ш14  
Правда: социально-правовой и религиозно-нравственный идеал 

Древней Руси (XI—XVII века). Историко-философское исследование : 
монография / Н.А. Шавеко. — Москва : ИНФРА-М, 2022. — 159 с. — 
(Научная мысль). — DOI 10.12737/1210062.

ISBN 978-5-16-016655-1 (print)
ISBN 978-5-16-109239-2 (online)
Монография посвящена представлениям древнерусского человека 

о религиозно-нравственных и социально-правовых ценностях, связанных со словом «правда». Автором анализируется контекст употребления слова «правда» во множестве исторических источников до 
XVII в., и на этом основании делается вывод не просто о значениях 
данного слова, а о наиболее значимых ценностях и идеалах, которые 
древнерусский человек выражал через соответствующий термин.

Адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей 

религиозно-нравственных и социально-правовых представлений. Может быть полезна студентам, аспирантам и преподавателям исторических, политических, философских и юридических факультетов вузов.

УДК 930.85(075.4)

ББК 63.3(2)

Р е ц е н з е н т ы:

Долгов В.В., доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры 

истории России Института истории и социологии Удмуртского государственного университета;

Мошкин С.В., доктор политических наук, доцент, старший научный 

сотрудник отдела философии Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук;

Васечко В.Ю., доктор философских наук, доцент, ведущий научный 

сотрудник отдела права Института философии и права Уральского 
отделения Российской академии наук;

Истомин В.Г., кандидат юридических наук, доцент, старший науч
ный сотрудник отдела права Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук

ISBN 978-5-16-016655-1 (print)
ISBN 978-5-16-109239-2 (online)
© Шавеко Н.А., 2021

Рекомендовано к изданию Ученым советом Института философии и права 

Уральского отделения Российской академии наук 

(протокол № 5 от 5 августа 2020 года)

Введение

Идея правды является одной из центральных и одной из самых 
древних в составе русской ментальности. Первый на Руси писаный 
свод законов называется «Русская правда»; в русском общественно-политическом дискурсе Средневековья постоянно звучит 
тема Правды как высшего идеала. Отметим, что и в Новое и Новейшее время этот термин продолжает играть ведущую роль в обосновании как официального государственного курса («Правда 
воли монаршей» Феофана Прокоповича, газета КПСС «Правда»), 
так и его критики («Русская Правда» П.И. Пестеля и т.п.). Кроме 
того, правда постоянно концептуализируется в русской культуре. 
Русские философы, политики, художники и публицисты рассматривают вопрос о ней как один из ключевых жизненных вопросов, 
на который обязательно должен быть найден ответ. Правда рассматривается ими обычно как высшее и подлинное долженствование, как то, что правильным образом вытекает из истины, как 
главное легитимирующее начало.
Данная книга посвящена только одному из многих вопросов, который может возникнуть при осмыслении идеи правды, а именно: 
каковы были представления о правде во времена Древней Руси 
и какие идеалы вкладывались в это слово и выражались через него? 
Ставя перед собой этот вопрос, мы обращаемся к общественному 
сознанию рассматриваемой эпохи в целом, но изучаем лишь те его 
аспекты, которые относятся к сфере должного и фиксировались 
авторами письменных источников через термин «правда». И поскольку заявленный автором временной промежуток достаточно 
большой, постольку изучить следует и развитие, эволюцию соответствующих представлений.
Под Древней Русью в данной работе будет пониматься весь 
период истории нашего государства вплоть до Петра I (т.е. допетровская Русь). В этом смысле «древняя» Русь представляет собой 
то, что обычно противопоставляется Руси «новой», и фактически 
тождественна Средневековой Руси (поскольку «античности», подобной европейской, в нашей истории не было). Данная трактовка 
термина «Древняя Русь» наиболее часто встречается в литературоведческих и искусствоведческих работах (ее использовали, 
например, Д.С. Лихачев, О.В. Творогов, Р. Пиккио, В.В. Кусков, 
О.И. Подобедова, Л.Д. Любимов и мн. др.), поскольку именно для 
специалистов в этих областях очевидна общая культурная основа 
XI—XVII вв.
Надо сказать, общественное сознание Древней Руси остается достаточно малоизученной областью, что связано с характером и ко

личеством источников. В рассматриваемый период отсутствовали 
профессиональные философы, которые могли бы представить свою 
систематическую «философию правды». Так, например, «Слово 
о законе и благодати» митрополита Илариона XI в. — документ 
скорее программно-политический, равно как и полемические произведения публицистов XVI века. Между ними: скудные упоминания о различных ересях (например, о ереси Феодосия Косого 
мы знаем в основном от ее обличителя — Зиновия Отенского). 
На основании имеющихся источников не всегда можно в точности 
определить, что именно вкладывалось в термин «правда» авторами летописей, житий, поучений, хождений, слов, повестей и апокрифов, хотя и определяется контекст, в котором происходит апелляция к правде. Еще сложнее современному человеку заглянуть 
в сознание рядового средневекового крестьянина или горожанина, 
от которых остались разве что берестяные грамоты, и понять, как 
правду видели они. В результате с учетом того, что в Древней Руси 
собственно философская мысль первоначально находилась в зачаточном состоянии, те или иные воззрения и идеи из области этики 
пришлось выявлять в первую очередь путем контекстуального анализа употребления термина «правда» и объединения выражаемых 
через этот термин идей в отдельные группы. Этот метод — скорее 
философский, чем историковедческий: с его помощью мы получаем 
всего лишь некоторую грубую реконструкцию концептуальных построений, которые могли бы объединить обнаруженные смысловые 
значения термина «правда» в рамках конкретной исторической 
эпохи или социальной группы. Так появились параграфы настоящего исследования, касающиеся прощения и благотворительности, 
мира и крестного целования, возмездия и Страшного суда. Обращаясь к публицистическим и литературным произведениям более 
позднего времени, мы можем применить уже классические методы 
логического, систематического, телеологического, исторического, 
сравнительного анализа и толкования. Так появились параграфы 
настоящего исследования, касающиеся взглядов на правду русских публицистов. Стремление выявить мировоззрение не только 
книжников — авторов древнерусских письменных источников, 
но и простого народа, обусловило появление параграфов, касающихся правды народной. При их написании в большей степени 
использовался социально-антропологический подход. Следует оговориться, что изложенные в указанных параграфах выводы наиболее дискуссионны, так как в большей степени опираются на ненадежные источники (напр., фольклор) и мнения тех или иных 
историков (историографию). Важная проблема состоит в том, 
что поскольку простой народ не создавал философских трактатов 
и оставил крайне мало письменных памятников, постольку мы 

можем судить о его идеалах во многом лишь по его поступкам. 
Но так как предметом настоящего исследования является не социальный или религиозный идеал как таковой, а только та его 
часть, которая ассоциируется с термином «правда», народные 
представления о «правде» реконструируются лишь очень приблизительно. В целом получившаяся картина отражает проблемно-хронологический подход и (с учетом специфики и предмета, и методов 
исследования) являет собой скорее историко-философский, чем 
исторический труд.
Несколько слов об авторах, ранее затрагивавших аналогичную 
проблематику. Русские философы, такие как Н.К. Михайловский, 
Н.Н. Алексеев, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, Б.П. Вышеславцев, 
С.И. Гессен, В.В. Зеньковский, И.А. Ильин, Н.О. Лосский, П.Н. Милюков, П.И. Новгородцев, В.В. Розанов, Ф.А. Степун, П.Б. Струве, 
Е.Н. Трубецкой, С.Л. Франк, В.С. Соловьев и другие, уделяли значительное внимание русской культуре и русской ментальности, 
но зачастую они были догматическими и субъективными, не опирающимися на конкретные источники времен Древней Руси. Советские и постсоветские исследовали попытались восполнить этот 
пробел, однако, во-первых, историография советского периода характеризуется чрезмерным идеологическим уклоном (фактически 
предпринимается попытка общественное сознание народных масс, 
в том числе в области представлений о правде, свести к критике 
феодально-крепостнического гнета, а интерпретацию правды государством и церковью — к оправданию status quo), во-вторых, постсоветская историография еще не исследовала рассматриваемую 
тему со всей полнотой, сосредотачиваясь либо на этимологических 
и лексикологических, либо на отдельных общественно-политических аспектах. Лингвистический анализ слова «правда» содержится 
в работах Р.М. Цейтлин, Н. Печерской, Н.Д. Арутюновой, Ю.С. Степанова, В.В. Иванова, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, В.А. Томсинова, В.В. Колесова, В.М. Живова, С.Г. Воркачева и других авторов, 
а также в различных словарях. Указанные работы определили 
предмет и направления предлагаемого на суд читателя исследования и послужили той основой, от которой оно отталкивалось. Однако у данных авторов отсутствует либо проявляется крайне слабо 
анализ тех концептуальных воззрений, которые выражаются через 
термин «правда», в основном же эти авторы сосредоточены на выявлении значений данного термина и его соотношении с другими 
терминами. Исследованию общественно-политических воззрений 
и духовных ценностей в Древней Руси посвятили свои работы 
Н.И. Костомаров, А.А. Коринфский, А.В. Терещенко, И.Я. Фроянов, Б.А. Романов, А.И. Клибанов, И.У. Будовниц, Д.С. Лихачев, 
К.В. Чистов, А.М. Панченко, М.В. Черников, В.В. Долгов, А.С. Ахи

езер, А.Л. Юрганов и мн. др. Но непосредственно представлениям 
о правде посвящена лишь диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук М.В. Черникова «Философия 
правды в русской культуре» (2002). Следует отметить, что эта диссертация, во-первых, касается всей русской истории, а не только 
Древней Руси, и в исследовании представлений о правде допетровской эпохи далеко не исчерпывает всего потенциала имеющихся 
источников, во-вторых, носит скорее философско-культурологический, а не исторический характер. Значительное место анализ представлений о правде занимает и в книге А.Л. Юрганова «Категории 
русской средневековой культуры» (1998), однако лишь в контексте 
соотношения веры и правды. Остальные авторы не касались рассматриваемой философемы, занимаясь исследованием духовной 
культуры Древней Руси в целом или же бытом простонародья, 
но при всей глубине и важности таких исследований о конкретных 
представлениях о должном, связанных с правдой, они практически 
ничего не говорят. В качестве исключения можно назвать две монографии А.И. Клибанова — «Народная социальная утопия в России: 
период феодализма» (1977) и «Духовная культура средневековой 
Руси» (1996). Однако, во-первых, данный автор анализирует народную правду в основном через «отреченные книги», упуская народный фольклор, во-вторых, эти представления он сводит в итоге 
к критике феодального-крепостнического гнета, не замечая иных 
аспектов.
Характеризуя исследуемые источники, следует отметить, что 
те или иные представления о правде могут содержаться в любых 
письменных источниках об истории Древней Руси, достоверность 
которых подтверждена, но одни источники выражают представления лишь отдельных лиц (например, князей, летописца, непосредственного автора публицистического произведения), другие — 
могут косвенно свидетельствовать о массовых представлениях, 
одни источники выражают представления княжеской или церковной элиты, другие — горожан, купцов или крестьян. Поэтому 
одной из задач проведенного автором данной книги исследования 
являлось определение того социального слоя, представления которого может выражать та или иная группа источников, и выявление 
представлений о правде как образованных книжников, так и простолюдинов. Свидетельства иностранцев практически не использовались, так как данные тексты, составлявшиеся изначально на иностранном языке, не содержат специфический термин «правда», 
к тому же далеко не все иностранные авторы уделяли большое 
внимание ментальности и общим моральным воззрениям древнерусского человека, а воззрения на правду самих иностранцев предметом исследования не являлись. Автор также с осторожностью 

использовал переводные произведения ненравоучительного характера, в которых с помощью русского слова «правда» переводчик 
мог транслировать идеи и мысли, не свойственные древнерусскому 
общественному сознанию. Помимо письменных источников автор 
использовал устный фольклор (исторические песни, былины, пословицы и поговорки), разъясняя одновременно источниковедческие проблемы, связанные со статусом данных источников, и ограниченную степень их использования. Что касается правовых памятников древности, то автор использовал их в самой минимальной 
степени, поскольку, во-первых, те или иные правовые нормы обычно 
содержат лишь правила поведения, а не оценочные суждения, вовторых, эти правила поведения отражают в лучшем случае представления лишь тех лиц, которые их учредили (т.е. князя, съездов 
князей, царя, боярской думы, собора и т.п., в любом случае достаточно узкой группы людей). В конечном счете основными использованными источниками стали те, которые прямо используют 
термин «правда» и апеллируют к правде, все же остальные — в той 
мере, в какой они взаимосвязаны с первыми.
Автор надеется, что эта небольшая книга, будучи одним 
из первых систематических исследований, посвященных анализу 
представлений о правде в Древней Руси, окажется для читателя 
полезной и интересной.

О значениях слова «правда» в Древней Руси.
Уже самые ранние древнерусские письменные источники показывают, что слово «правда» в Древней Руси было чрезвычайно многозначным. И все же два значения указанного слова наиболее ясны 
и очевидны, поэтому их обычно выделяют в качестве основных: 
это значения истины и справедливости. В объединении этих значений в одном слове заключается своеобразное очарование слова 
«правда». Широко известен пассаж Н.К. Михайловского: «Всякий 
раз, как мне приходит в голову слово “правда”, я не могу не восхищаться его поразительною внутреннею красотою. Такого слова 
нет, кажется, ни в одном европейском языке. Кажется, только порусски истина и справедливость называются одним и тем же словом 
и как бы сливаются в одно великое целое»1. Таким образом, слово 
«правда» и его синонимы уже со времен Киевской Руси могли 
означать и некий идеал человеческого поведения и регулирующих 
его норм (справедливость) или высказывание, соответствующее 
действительности (истина). В древнерусских текстах правду можно 
и говорить, и предписывать, она противопоставляется в них и лукавству (лжи), и неупорядоченности, и насильственному установ
1 
Михайловский Н.К. Предисловие к 3-му изданию // Михайловский Н.К. 
Полное собр. соч. Т. 1. СПб., 1911. С. V.

лению, равно как и злу в целом, но ее всегда любят, с ней дружат, 
ей радуются.
Вместе с тем данными значениями термин «правда» не исчерпывается. Так, например, В.В. Колесов пишет: «В ранних древнерусских текстах слово правда представлено в значениях “правило, свод 
законов” (1016), “праведные деяния” (1057), “справедливость” 
(1076), “правдивость, честность” (1159) и собственно русские 
значения, метонимически вытекающие из переведенных прежде 
греческих значений, “условия договора” (1199), “судебное испытание” (XII в.), “право, права” (1229), “право суда” (1452), “свидетель” (1589)1. По утверждению же В.А. Томсинова, письменные 
памятники Древней Руси показывают, что слово «правда» имело 
по меньшей мере десять различных смыслов в области правовой 
культуры: 1) судебный порядок разрешения споров; 2) оправдательный приговор суда; 3) субъективное право лица; 4) право 
кого-либо на власть; 5) чей-либо интерес; 6) присяга или клятва; 
7) договор; 8) правота кого-либо или какого-либо дела; 9) справедливость; 10) свод правовых норм2.
Следует согласиться с вышеуказанными авторами в том, что 
слово «правда» действительно имело в Древней Руси множество 
значений. И все же представляется необходимым отметить, что 
в ряде случае не так просто установить, какое именно значение использовал летописец в том или ином отрывке летописи, поэтому 
приводимые ученым примеры не всегда убедительны. Например, 
когда во многих летописях (за 1176 г.) говорится о том, что бояре 
хотели «свою правду поставити», может иметься в виду не интерес 
бояр как таковой, а свод правовых норм, поддерживаемых боярами, 
либо власть бояр как таковая, в связи с чем значение № 5, предложенное В.А. Томсиновым, выглядит сомнительно. Не до конца убедительно и значение № 2, которое данный автор выводит на основе 
толкования лишь одного примера, а именно выражения «в правде 
и в вине» Никоновской летописи за 1385 год, как соответственно 
оправдательного и обвинительного приговора суда.
Что касается значения № 4, в пример которого В.А. Томсинов 
приводит выражение «правда на свою вотчину» в Архангелогородском летописце под 1447-м годом, то указанное значения может 
рассматриваться лишь как частный случай приведенного данным 
же автором значения № 3. Сюда же можно отнести выделяемое 
в Словаре русского языка XI—XVII вв. значение правды как «права 
суда», «права на осуществление судебной власти»3, на которое 

1 
Колесов В.В. Русская правда // Мир русского слова. №1. 2012. С. 12.
2 
Томсинов В.А. Термин «правда» в правовой культуре Древней Руси // Законодательство. 2017. № 2. С. 88–94.
3 
Словарь русского языка XI—XVII вв. Вып. 18. М., 1992. С. 99.

ссылается В.В. Колесов. И даже значение №1 у В.А. Томсинова 
имеет коннотацию, связанную с судебной властью: правда как суд 
означает не какой-либо, а именно княжеский (или иной уполномоченный) суд. В ст. 56 Русской правды Пространной редакции слово 
«правда» употреблено в значении именно княжеского правосудия1. 
В этом смысле «правда», не воплощающая справедливость, может 
противопоставляться чему-то более возвышенному. Так, например, 
поэт XVII в. Михаил Татищев писал про представителей власти, 
осуждающих невиновных и зло умышляющих: «в них же правда 
в слово истинное не обретается»2.
Если в указанных случаях В.А. Томсинов, возможно, преумножил возможные значения слова «правда», то другие значения 
он не упомянул (например, у того же В.В. Колесова встречаются 
значения «правдивости» и «свидетеля»). Впрочем, он и сам признает, что названными им значениями термин «правда» не исчерпывается. Достаточно сказать, что Словарь русского языка XI—
XVII вв., на который он ссылается, содержит целых 17 значений 
слова «правда». Отметим некоторые из них.
Итак, В.А. Томсинов, занятый узкой сферой вопросов, связанных с правовой культурой Древней Руси, не упоминает, в частности, значения правды как истины (соответствия действительности) и правды как честности3. Вместе с тем указанные значения 
появились не сразу. Р.М. Цейтлин, в частности, проанализировала 
11 старославянских (древнеболгарских) рукописей и установила, 
что существительное «правда» употребляется в них суммарно около 
200 раз в значениях «справедливость», и лишь в трех контекстах 
можно было предположить значение «истина», хотя содержание допускает толкование «по правде, по справедливости», т.е. речь идет 
скорее об окказионализмах-неологизмах в старославянском языке4. 
О том, что значение правды как истины появилось не сразу, пишет 
и В.В. Колесов5. Несмотря на это, ко времени составления первых 
древнерусских письменных памятников слово «правда», очевидно, 
уже употреблялось в значении честности (например, в выражении 

1 
Русская правда (пространная редакция) // БЛДР. Т. 4. С. 506; Аналогичное 
значение используется в Повести временных лет (за 1093 год), когда указывается из-за влияния на князя младшей дружины «людемь не доходити 
княжѣ правдѣ». Повесть временных лет // БЛДР. Т. 1. С. 250.
2 
Виршевая поэзия (первая половина XVII века). М., 1989. С. 112. В том же 
стихе «правда» и «истина», надо признать, перечисляются и как синонимы.
3 
Словарь русского языка XI—XVII вв. Вып. 18. М., 1992. С. 96–97 (п. 1 
и п. 6).
4 
Цейтлин Р.М. О значении старославянских слов с корнем «-прав-» // Этимология. М., 1978. С. 62.
5 
Колесов В.В. Русская правда // Мир русского слова. № 1. 2012. С. 13.

«глаголати правду», которое встречается в Повести временных лет1, 
в Сказании о Борисе и Глебе2, в сочинениях Кирилла Туровского3). 
В то же время в ранних источниках не так просто найти пример, 
когда слово «правда» использовалось исключительно в значении 
соответствия фактам окружающего мира, и в частности фактам 
неодушевленной природы, безотносительно к честности того или 
иного высказывания (т.е. в значении истины как логико-философской категории). В подобных случаях в Повести временных лет 
используется однокоренное слово «право» («То вамъ право молвять бозѣ ваши»; «Еда се право будеть или лжа, не вѣдѣ»; «Да аще 
есть молвилъ право Давыдъ, да прииметь Василко казнь», «сердце 
ихъ не бѣ право съ иимъ») либо непосредственно слово «истина». 
Лишь в XVI в. в Никоновскую летопись включается употребление 
правды как истины («князь Андрiй лгалъ, а князь Борисъ сказывалъ правду»4), а Иван Грозный использует выражение «писать 
правду» в значении «писать то, что соответствует действительности» в Послании шведскому королю Юхану III 1573 года («мы 
к тебѣ не лаю писали, правду», «ты самъ о томъ правду написалъ», 
«тo такъ дѣлалось, ты о томъ писалъ правду намъ»5) и в Послании 
польскому королю Стефану Баторию 1581 года («коли бы то правда 
была, ино бы одно слово было, а то розными словы ухищряючи говорили и писали»6). Вместе с тем «честность» и «истина» — значения практически идентичные, разграничить их иногда непросто, 
поэтому в любом случае представляется явно необоснованным 
тезис Н. Печерской, согласно которому «до XVII в. значение слов 
с корнем “-прав-” как репрезентации окружающего мира, характерное для современного их понимания, полностью отсутствует»7.
Более интересно иногда встречающееся в древнерусских текстах и также не отмеченное В.А. Томсиновым понимание «правды» 

1 
Повесть временных лет // БЛДР. Т. 1. С. 180.
2 
Сказание о Борисе и Глебе // БЛДР. Т. 1. С. 344.
3 
Калайдович К. Памятники российской словесности XII века. Творения Кирилла, епископа Туровского. М.: Тип. С. Селивановскаго, 1821. С. 49.
4 
ПСРЛ. Т. 13. 1-я. пол. С. 78–79.
5 
Послание шведскому королю Юхану III 1573 года / Послания Ивана Грозного // БЛДР. Т. 11. С. 116–135.
6 
Послание польскому королю Стефану Баторию 1581 года / Послания 
Ивана Грозного // БЛДР. Т. 11. С. 170–205.
7 
Печерская Н. Справедливость: между правдой и истиной. (История формирования концепта в русской культуре) // «Правда»: дискурсы справедливости в русской интеллектуальной истории / под ред. Н.С. Плотникова. 
М., 2011. С. 23. Например, многочисленные правовые памятники Древней 
Руси предписывают судьям «судить вправду», что может означать как беспристрастный суд, так и суд в соответствии с фактическими (реально имевшими место) обстоятельствами.