Журнал исторических исследований, 2021, № 2

ISSN 2500-0497 
 
ЖУРНАЛ ИСТОРИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ 
Сетевой научный журнал 
Том 6 
■ 
Выпуск 2 
■ 
2021 
 
Выходит 4 раз в год  
 
 
 
 
 
 
 
      Издается с 2016 года 
 
 
Свидетельство о регистрации средства 
массовой информации  
Эл № ФС77-63241 от 16.10.2015 г. 
 
Издатель:  
ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М» 
127282, г. Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1 
Тел.: (495) 280-15-96 
Факс: (495) 280-36-29 
E-mail: books@infra-m.ru 
http://www.infra-m.ru 
 
Главный редактор: 
Долгих А.Н. – доктор исторических наук, 
профессор, Липецкий государственный 
педагогический университет (вспомогательные 
исторические дисциплины, источниковедение) 
Ответственный редактор:  
Титова Е.Н. 
E-mail: titova_en@infra-m.ru 
 
© ИНФРА-М, 2021 
 
Присланные рукописи не возвращаются.  

Точка зрения редакции может не совпадать 
с мнением авторов публикуемых материалов.  

Редакция 
оставляет 
за 
собой 
право 
самостоятельно 
подбирать 
к 
авторским 
материалам иллюстрации, менять заголовки, 
сокращать тексты и вносить в рукописи 
необходимую 
стилистическую 
правку 
без 
согласования 
с 
авторами. 
Поступившие 

в редакцию материалы будут свидетельствовать 
о 
согласии 
авторов 
принять 
требования 
редакции.  

Перепечатка 
материалов 
допускается 

с письменного разрешения редакции.  

При цитировании ссылка на журнал «Журнал 
исторических исследований» обязательна.  

Редакция 
не 
несет 
ответственности 
за 
содержание рекламных материалов.  
 
САЙТ: http://naukaru.ru/ 
E-mail: titova_en@infra-m.ru

СОДЕРЖАНИЕ

История международных отношений и 
внешней политики 

 
Сафонов А.С.  
Эволюция политики США в отношении 
Исламской республики Иран в период 
президентства Джимми Картера и Рональда 
Рейгана 
 
Пилоян М.Г., Елистратов А.С.  
Внешняя торговля Японии: историкоэкономический анализ 
 
Елистратов А.С.  
Внешняя 
торговля 
Республики 
Корея: 
политика открытости приносит плоды 
 
Шикунов А.Г.  
Cовременное состояние «курдской 
проблемы» на примере Турции и Ирака 

Кузнецова А.Г.  
Институт посредничества: опыт стран по 
всему миру 

Елистратов А.С.  
Историко-экономический анализ 
отношений России и Монголии  
(К 100-летию установления 
дипломатических отношений) 

Отечественная история 
 
Щулепникова Е.И.  
Создание супружеских пар в России  
XVIII – начала XX в.: историография  
и перспективы изучения 

РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ

Долгих 
Аркадий 
Наумович 
– 
доктор 
исторических 
наук, 
профессор, 
Липецкий 
государственный педагогический университет 
(вспомогательные исторические дисциплины, 
источниковедение), главный редактор 

Фроянов 
Игорь 
Яковлевич 
– 
доктор 
исторических 
наук, 
профессор, 
СанктПетербургский государственный университет 
(история России) 

Медведев Александр Павлович – доктор 
исторических наук, профессор, Воронежский 
государственный 
университет 
(археология, 
этнография, 
историческая 
антропология, 
всеобщая история - история Древнего мира) 

Колесов 
Михаил 
Семенович 
– 
доктор 
философских наук, профессор, Севастопольский 
государственный 
университет 
(история 
отдельных стран).  

Красильников 
Константин 
Иванович 
– 
кандидат исторических наук, доцент, Луганский 
государственный национальный педагогический 
университет им. Т.И. Шевченко (археология, 
история Украины)  

Багновская Нела 
Михайловна - 
доктор 
исторических наук, профессор, Российский 
экономический университет им. Плеханова 
(этнология, этнография, культурология). 

Дворников Виктор Викторович – кандидат 
исторических 
наук, 
доцент, 
Елецкий 
государственный 
университет 
им. 
Бунина 
(История 
отдельных 
процессов, 
сторон 
и 
явлений человеческой деятельности, история 
новых религиозных учений) 

Бабинов Юрий Александрович – доктор 
философских наук, профессор Севастопольского 
государственного 
университета 
(история 
религий) 

Дарджиева 
Елена 
Валерьевна 
– 
доктор 
исторических наук, научно-экспериментальный 
центр «Фоксворд» (история России XIX в.) 

Кравцова 
Елена 
Сергеевна 
– 
доктор 
исторических 
наук, 
профессор 
кафедры 
философии 
Курского 
государственного 

медицинского университета

Труды молодых ученых

Иванова А.М.  
Европейское космическое агентство (ЕКА) и 
пандемия COVID-19: вызовы и перспективы 

 
Сечная Е.В.  
Деятельность медицинских работников в 
годы великой отечественной войны (на 
примере 
выпускников 
курского 
медицинского института) 
 
 
 
 

Эволюция политики США в отношении Исламской 
республики Иран в период президентства Джимми 
Картера и Рональда Рейгана 
 
Evolution of US policy towards the Islamic Republic of 
Iran during the presidencies of Jimmy Carter and Ronald 
Reagan 
 
Сафонов А.С. 
Канд. ист. наук, доцент кафедры международных отношений Дипломатической академии 
МИД РФ 
e-mail: sasdipacademy@gmail.com  
 
Safonov A.S. 
Candidate of Historical Sciences, Assistant professor, Department of Foreign Relations, The 
Diplomatic academy of the Russia’s Ministry of Foreign Relations 
e-mail: sasdipacademy@gmail.com 
 
Аннотация 
В статье анализируется генезис и эволюция политики США в отношении Ирана в первые 
годы существования Исламской республики, определяются характерные черты подхода 
администраций президентов Дж. Картера и Р. Рейгана в отношении «муллократии». 
Показано, что США в отмеченный период проводили две параллельные политические 
линии: неприятие «враждебного» теократического режима ИРИ при сохранении путей к 
взаимодействию для решения общих внешнеполитических задач.     
Ключевые слова: США, ИРИ, «муллократия», теократический режим, исламская 
революция, концепция «третьего пути». 
 
Abstract 
The article analyzes the genesis and evolution of the US policy towards Iran in the early years of 
the Islamic Republic, identifies the characteristic features of the approach of the administrations 
of Presidents J. Carter and R. Reagan towards «mullocracy». It is shown that the United States in 
the noted period pursued two parallel political lines: rejection of the "hostile" theocratic regime 
of Iran, while maintaining the paths to interaction for solving common foreign policy problems. 
Keywords: USA, Iran, «mullocracy», theocratic regime, Islamic revolution, the concept of the 
«third way». 
 
В настоящее время администрация президента Дж. Байдена участвует в 
многосторонних переговорах по реанимированию принятого в 2015 г. Совместного 
всеобъемлющего плана действий (СВПД) по иранской ядерной программе, из которого в 
одностороннем порядке США вышли при президенте Д. Трампе в 2018 г. Позитивный 
исход переговорного процесса во многом зависит от позиции Вашингтона и его 
готовности к компромиссу с Тегераном. В этой связи представляется актуальным 
проанализировать характер и специфику политики США в отношении Исламской 
республики Иран (ИРИ) в период её становления и развития для понимания 
фундаментальных основ современного внешнеполитического курса США на иранском 
направлении и оценки перспектив возврата американцев к выполнению «ядерной сделки».     

В основе подхода США к Ирану в период активной фазы революционного 
процесса в этой стране лежало стремление американских правящих кругов сохранить 
контроль над этим государством, важным в то время для обеспечения интересов 
Вашингтона на Ближнем и Среднем Востоке. Проамериканский курс шаха М. Реза 
Пехлеви в условиях биполярной системы международных отношений обеспечивал США 
опору в региональном противостоянии с Советским Союзом, а также решал задачу борьбы 
с 
национально-освободительным 
движением, 
подкрепляя 
политическое 
влияние 
Вашингтона в регионе. 
Немаловажную роль в американо-иранских отношениях играл финансовоэкономический аспект, в первую очередь, с позиций поддержки правительством военнопромышленного комплекса США, так как шах закупал вооружение исключительно 
американского производства в больших объёмах. Ко всему прочему, смещение в 1953 г. с 
поста премьер-министра Ирана М. Мосаддыка при непосредственном участии ЦРУ 
позволило Вашингтону впоследствии стабильно контролировать процесс добычи нефти и 
экспорт нефтепродуктов, поскольку «…отсутствие разделения власти, начавшееся с 
переворота 
1953 
года, 
продолжилось 
процессом 
формирования 
монархической 
автократии» [6, p.54 – 55]. Внутриполитические позиции шаха М. Реза Пехлеви как 
главного проводника интересов США в Иране заметно укрепились.    
Слияние интересов военно-промышленного комплекса и нефтяной отрасли США 
создало мощный институт лоббирования в лице представителей финансовых и деловых 
кругов, оказывавший давление на политическое руководство своей страны с целью 
обеспечения всемерной поддержки иранского монарха. 
Внутриполитический кризис в Иране стал предметом особого внимания 
администрации Дж. Картера в середине 1978 г. Несмотря на остроту социальнополитической обстановки в этой стране, изначально избранный Белым домом 
стратегический курс на поддержку иранского монарха сохранялся, корректируясь 
исключительно по тактическим аспектам. В политическом истеблишменте США 
выделялись две группы, отличающиеся по взглядам на методы, которые М. Реза Пехлеви 
должен был бы использовать для стабилизации обстановки в стране и борьбы с 
революционным движением. Фактически речь шла о наличии мягкого и жёсткого 
вариантов подхода к решению проблемы, консервативно-силовом или либеральном 
управлении ситуацией. Когда стало очевидно, что шах неизбежно потеряет власть, 
Вашингтон рассматривал варианты, с одной стороны, поддержки исключительно 
сторонников правого военного переворота, а с другой – сторонников коалиции 
представителей либеральной буржуазии и духовенства (но также при определяющей роли 
военных). При этом в недрах государственного департамента по инициативе 
американского посла У. Салливена обсуждался вопрос о возможности установления 
контактов с лидером исламской революции аятоллой Хомейни. «Уверенный, что среди 
военных произойдёт раскол, если не будет достигнута какая-то договорённость с 
оппозицией, американский посол телеграфировал в Вашингтон и предложил срочно 
послать в Париж высокопоставленного представителя для встречи с Хомейни» [2, с. 144 – 
145]. Таким образом, администрация Дж. Картера, по крайней мере, по линии 
внешнеполитического ведомства, допускала возможность победы исламской революции в 
Иране. Это впоследствии облегчило понимание необходимости установления контактов с 
новым теократическим режимом для того, чтобы окончательно «не потерять» Иран. 
Возможности для налаживания двусторонних отношений у США имелись. В частности, 
Вашингтон пошёл на возобновление Ирану поставок запасных частей для американской 
военной техники. «Такая позиция США, – отмечает С.Л. Агаев, – встречала, судя по 
всему, благожелательный отклик в официальном Тегеране, и отношения между двумя 
странами начали медленно, но неуклонно возвращаться в нормальное русло» [1, с. 49].  
Однако захват заложников в здании американского посольства в Тегеране в ноябре 
1979 г., неудачная попытка их освобождения и последовавшие за этим разрыв 

дипломатических отношений и введение американской стороной экономического эмбарго 
окончательно поставили руководство США на путь конфронтации с Ираном. 
Американский исследователь Р. Такей пишет, что для «муллократии» кризис с 
заложниками был невыгоден, и это понимал верховный лидер аятолла Хомейни: 
«Травмирующая история с заложниками воодушевила народные массы на основе 
антиамериканизма, и свергла временное правительство. По мнению Хомейни, путь к 
концентрации власти и проведению радикальной внешней политики потребовал кризиса, 
который может даже поставить под угрозу практические и долгосрочные интересы 
Ирана» 
[8, 
p. 
42]. 
Поэтому 
курс, 
избранный 
президентом 
Дж. 
Картером, 
бескомпромиссный на первый взгляд, при изменении внешнеполитической конъюнктуры, 
мог быть скорректирован. Возможности для этого сохранялись, хотя бывший 
государственный секретарь США Х. Клинтон в своих мемуарах предельно ясно 
сформулировала оценку американской стороной событий в Иране, отметив, что «иранская 
революция привела к десятилетиям террора, поддерживаемого государством» [5, с. 514].     
В 
начале 
работы 
администрация 
Рональда 
Рейгана 
по 
отношению 
к 
теократическому 
режиму 
Ирана 
придерживалась 
нейтральной 
позиции. 
Факт 
освобождения заложников мог быть использован в качестве политической основы для 
активизации двухстороннего диалога. По сравнению с напряжённым периодом 1979–1980 
гг., в 1981 г. проявилась тенденция к стабилизации американо-иранских отношений. 
Антикоммунизм представлялся естественной идеологической основой для этого, что 
подтверждала общая позиция двух стран, осуждающая ввод Советским Союзом воинского 
контингента в Афганистан и последующая совместная подготовка подрывных операций в 
отношении советских войск. Таким образом, фактор, который в Белом доме при Дж. 
Картере во многом из-за сильного влияния советника президента США по национальной 
безопасности З. Бжезинского игнорировали, администрация Р. Рейгана задействовала 
более активно. 
В то же время у руководства США имелись альтернативные планы политики по 
отношению к иранскому режиму «муллократии». Администрация Р. Рейгана, на 
официальном уровне взаимодействуя с иранскими властями, одной из главных задач 
определила недопущение усиления клерикалов, используя для этого фактор ираноиракской войны, «...вспыхнувшей в результате столкновения иранского исламизма и 
арабского национализма, в ходе которой аятолла попытался решить стремительно 
назревающие проблемы и противоречия внутри страны» [3, с. 432]. Вначале американцы 
добивались 
скорейшего 
завершения 
конфликта, 
что, 
с 
их 
точки 
зрения, 
продемонстрировало бы неспособность «муллократии» к эффективному «экспорту» 
Исламской революции и неизбежно дискредитировало бы теократический режим. Эта 
линия провалилась, определив радикальный поворот политики Белого дома: США стали 
стремиться к максимальному затягиванию конфликта через поддержку Ирака, для 
установления дипломатических отношений с которым и поддержки С. Хусейна 
Вашингтон прилагал усилия на протяжении 1983–1984 гг.   
К 1985 г. в администрации Рейгана наметился отход от обозначенного выше курса. 
Это было обусловлено изменениями её кадрового состава после переизбрания Р. Рейгана 
на второй срок. «Ястребов» в силовом блоке правительства сменили прагматики. В Белом 
доме решили, основываясь на сообщениях о тяжёлой болезни аятоллы Хомейни и оценке 
перспектив активизации внутриполитической борьбы в ИРИ между различными 
политическими группировками, использовать ситуацию для укрепления позиций США в 
Иране через поддержку более лояльных по отношению к Западу сил, в частности, 
представителей умеренного крыла духовенства. Поставки вооружений различным 
государствам, преимущественно американским союзникам, стали рассматриваться 
администрацией Рейгана как один из важных инструментов осуществления внешней 
политики. В частности, заместитель министра обороны США Дж. Бакли отмечал, что 

«поставки оружия следует рассматривать как всё более важный компонент нашей 
глобальной безопасности и основной инструмент внешней политики» [7, p.71].  
Удобную возможность для реализации нового подхода предоставил Израиль, 
инициировав операцию с поставками американского оружия в Иран для укрепления 
прагматично настроенных по отношению к США сил в руководстве и вооружённых силах 
страны. Ко всему прочему, для операции имелось весьма удобное прикрытие – 
стремление освободить захваченных в Ливане американских заложников. 
Итоги Исламской революции в Иране, приход к власти духовенства во главе с 
аятоллой Хомейни и создание Исламской республики Иран не стали для США 
неожиданностью. Однако из-за антиамериканской позиции «муллократии» место и роль 
Ирана в региональной политике США качественно изменились. Реализуя концепцию 
«третьего пути», теократический режим стремился утвердить Исламскую республику в 
качестве регионального центра силы на новой идеологической основе. Этот курс 
предполагал самостоятельность Тегерана во внешней политике, ориентацию в её 
реализации на собственные национальные интересы. Захват заложников в американском 
посольстве в ноябре 1979 г. способствовал утверждению в политико-идеологической 
риторике руководства США тезиса о режиме «муллократии» как «вражеского». 
Вместе с тем, потенциал Ирана как регионального государства – центра силы со 
сменой режима сохранился. Это удерживало Вашингтон от радикальных шагов по 
полному разрыву двухсторонних отношений и заставляло американцев наряду с 
политико-идеологической линией (стратегический аспект) проводить прагматическую 
политику на основе поиска совпадающих интересов (тактический аспект). Таким образом, 
теократический режим Ирана для США изначально де-факто представлялся легитимным. 
«Несмотря на агрессивную стойку Ирана – он угрожал своим соседям и выступал против 
международного порядка, – Вашингтон не планировал никаких шагов навстречу и 
никаких военных действий» [4, с. 160] – писал американский исследователь В. Наср.  
 
Литература 
1. Агаев, С.Л. Иранская революция, США и международная безопасность: 444 дня в 
заложниках. – Mосква: Наука, 1986. – 350 с. 
2. Васильев, А.М. Персидский залив в эпицентре бури. – Mосква: Политиздат, 1983. 
– 288 с.  
3. Воронин, С.А. Ислам, национализм и власть: Индонезия, Ливия и Иран. 
(Политическое лидерство в исламском мире в свете теории «третьего пути»). – Mосква: 
Лабиринт, 2009. – 496 с.  
4. Наср, В. Необязательная страна. – Mосква: АСТ, 2015. – 448 pp. 
5. Родэм Клинтон, Х. Тяжёлые времена. – Mосква: Эксмо, 2016. – 736 с. 
6. Jahanbegloo, R. Democracy in Iran. – NY: Palgrave Macmillan, 2013. – 109 pp.  
7. McMahan, J. Reagan and the World. Imperial Policy in the New Cold War. – London 
and Sydney, 1984. – 300 pp. 
8. Takeyh, R. Guardians of the Revolutions. Iran and the World in the Age of Ayatollahs. 
– NY: Oxford University Press, 2009. – 310 pp. 
 
 

Внешняя торговля Японии:  
историко-экономический анализ 
 
Japan's foreign trade: historical and economic analysis 
 
 
Пилоян М.Г. 
доцент, Государственный университет морского и речного флота им. адмирала  
С.О. Макарова (Санкт-Петербург) 
e-mail: piloyan.m@rambler.ru 
 
Piloyan M.G. 
Associate Professor, Admiral S.O. Makarov State University of the Sea and River Fleet (Saint 
Petersburg) 
e-mail: piloyan.m@rambler.ru 
 
Елистратов А.С. 
Канд. экон. наук, ФГБОУ ВО «Российский экономический университет им. Г.В. Плеханова» 
e-mail: komsomol.1977@mail.ru 
 
Elistratov A.S. 
Candidate of Economic Sciences, Plekhanov Russian University of Economics 
e-mail: komsomol.1977@mail.ru 
 
Аннотация 
Соавторами в статье проанализированы тренды во внешнеторговых связях Японии, которые 
проявились на протяжении десятилетия 2010–2020 гг. Новизна подходов позволила 
рассмотреть динамику внешней торговли Страны восходящего солнца, географическую и 
товарную структуру японского товарооборота с зарубежьем. В статье представлен анализ 
взаимоотношений Японии с ее главными торговыми партнерами на основе использования 
новейших статистических данных. При написании статьи соавторами широко применялись 
методы историко-экономического и статистико-математического научного исследования.  
Ключевые слова: внешняя торговля, товарный экспорт / импорт, внешнеторговый оборот, 
внешнеторговый баланс, торговые партнеры, Япония, Китай, США, Республика Корея, 
Тайвань, Гонконг, АСЕАН, Германия, Нидерланды, Великобритания, Россия, историкоэкономические и статистико-математический методы научного исследования. 
 
Abstract 
The co-authors of the article analyze the trends in Japan's foreign trade relations that emerged 
during the decade 2010-2020. The novelty of the approaches allowed us to consider the dynamics of 
foreign trade in the Land of the Rising Sun, the geographical and commodity structure of Japanese 
trade with foreign countries. The article presents an analysis of Japan's relations with its main 
trading partners based on the use of the latest statistical data. When writing the article, the coauthors widely used the methods of historical-economic and statistical-mathematical scientific 
research. 
Keywords: foreign trade, commodity export / import, foreign trade turnover, foreign trade balance, 
trade partners, Japan, China, the United States (USA), the Republic of Korea, Taiwan, Hong Kong, 
ASEAN, the Netherlands, the United Kingdom, Germany, Russia, historical-economic and 
statistical-mathematical methods of scientific research. 

Япония, одна из ведущих в современном мировом хозяйстве национальных экономик, 
расположена в регионе Восточной Азии. Несмотря на проявившиеся за последнее 
десятилетие неурядицы в системе международных экономических связей, последствия 
национальной катастрофы на АЭС Фукусима, этой стране удавалось сохранять свое место в 
первой тройке крупнейших мировых экономик. Так, по показателю производства валового 
внутреннего продукта по итогам 2020 г. Япония (с объемом 4,9 трлн долл. США) 
традиционно уступает только США (20,8 трлн долл. США) и Китаю (14,9 трлн долл. США), 
уверенно опережая при этом Германию (3,8 трлн долл. США), занимающую четвертое место 
в современном мировом рейтинге [16]. 
 
В этой связи можно отметить, что эффективное продвижение японской экономики на 
протяжении длительного периода времени выступало в качестве «примера для подражания» 
среди отстававших в хозяйственном развитии стран восточноазиатского региона. Поэтому в 
1960-х гг. приобрела популярность парадигма «клина летящих гусей» (сформулированная в 
статье японского ученого Канамэ Акамацу в Журнале развивающихся экономик). Суть ее 
состояла в рассмотрении Японии в качестве ведущей державы технологического и 
хозяйственного развития стран данного региона. Позднее на основе этой модели некоторым 
странам удалось достичь высоких результатов в прорывной стратегии хозяйственного роста, 
сформировать группу так называемых новых индустриальных экономик (НИЭ) Восточной 
Азии. К ним относят Тайвань, Республику Корея, Сингапур, затем Малайзию, Таиланд и др. 
(см.: [2; 7; 8; 9]). На современном этапе большинство из них вошло в число наиболее важных 
внешнеторговых партнеров Японии. 
 
Вполне очевидно, что значительные результаты в области экономического развития 
создавали условия для вхождения Страны восходящего солнца в число крупнейших 
субъектов в системе международной торговли. На протяжении нескольких десятилетий 
страна традиционно замыкала тройку мировых лидеров по экспорту товаров, но с 2004 г. в 
связи с резко возросшей экспортной экспансией Китая, занявшего первенствующие позиции, 
опустилась на 4-е место, на котором находилась по 2019 г.  
 
Но в 2020 г. в связи с масштабным распространением вирусной инфекции произошли 
негативные перемены в международной торговле, объемы которой сократились примерно на 
8-9%, в том числе, японский экспорт товаров снизился на 9,1% [24]. 
 
При этом Нидерланды, которые благодаря «роттердамскому эффекту» являются 
торговыми «воротами» Европейского союза (ЕС), смогли достичь в 2020 г. более позитивных 
результатов во внешнеторговой деятельности. Так, несмотря на все сложные перипетии 
прошлого года, этой стране в составе Евросоюза удалось повысить свой товарный экспорт на 
17,0% (почти на 100 млрд долл. США) и свое место в мировом рейтинге, заняв в нем 
прежнее место Японии и оттеснив ее на 5-е место (см.: [3; 4; 6; 10; 12; 25]). 
 
Однако в системе международного товарного импорта Страна восходящего солнца в 
2020 г. сохраняла свое традиционное положение в группе лидеров, оставаясь в мировом 
рейтинге на 4-й строчке, несмотря даже на сокращение объемов ее ввоза на 12,0% (расчеты 
по данным табл. 1). 
Для выявления основных (исторических и современных) трендов следует рассмотреть 
подробнее динамику официально опубликованных внешнеторговых показателей Японии за 
период 2010-2020 гг. (см. табл. 1).  

Таблица 1 
 
Динамика внешнеторговых показателей Японии, 2010-2020 гг. (млрд долл. США) 
 

Год
Экспорт
Импорт
Товарооборот
Торговый баланс

2010
769,77
694,06
1 463,8
75,7

2011
823,18
855,38
1 678,6
-32,2

2012
798,57
886,03
1 684,6
-87,5

2013
715,10
833,17
1 548,3
-118,1

2014
690,20
812,18
1 502,4
-122,0

2015
624,92
625,57
1 250,5
-0,7

2016
645,05
606,92
1 252,0
38,1

2017
698,33
671,47
1 369,8
26,9

2018
738,14
748,22
1 486,4
-10,1

2019
705,53
720,86
1 426,4
-15,3

2020
641,44
634,58
1 274,9
6,7

 
Составлено и подсчитано по: [12; 21; 24; 25]. 
 
 
Как показывает анализ статистических данных табл. 1, в прошедшем десятилетии 
достаточно резкое ухудшение показателей Японии наблюдалось в период с 2013 по 2016 г. 
В этот период при снижении объемов ВВП с 6,2 до 4,9 трлн долл. США (на 20,9%) 
товарный экспорт уменьшился почти на 153,5 млрд долл. США (или на 30%), а импорт 
сократился на 279,1 млрд долл. США (на 31,5%). К 2014 г. дефицит внешнеторгового 
баланса Японии достиг рекордных 122 млрд долл. США, но в 2016–2017 гг. и в 2020  г. 
появилось положительное сальдо (см. табл. 1). 
На основе проведенного исследования можно констатировать, что одной из основных 
причин кризисных проявлений в японской экономике послужила национальная катастрофа 
на АЭС Фукусима в 2011 г., которая привела к серьезному энергетическому дисбалансу. Это 
повлекло за собой сокращение производства, а также увеличение импорта энергоресурсов, 
высокие цены на которые дополнительно произвели негативный эффект [7]. Более того, 
ситуацию усугубила девальвация йены. Если в начале 2012 г. ее курс был ниже 80 йен к 
долл. США, то в 2015 г. он превысил 120 йен к долл. США. Далее постепенно наступает 
восстановление японской экономики. С 2014 г. происходило довольно резкое снижение цены 
на нефть, что позволило выровнять внешнеторговый баланс в 2015 г. и даже достичь 
положительного сальдо к 2020 г. (6,7 млрд долл. США). 
Помимо динамики внешней торговли Японии следует подробнее проанализировать 
сдвиги в ее географической структуре.   
К 2020 г. сложились следующие наиболее важные направления внешнеторговой 
активности Страны восходящего солнца (см. табл. 2). 
Представленные в табл. 2 статистические и расчетные данные дают возможность 
выявить основные страны – внешнеторговые партнеры Японии. В настоящее время можно 
констатировать, что к ним принадлежат 20 стран, которые обеспечивали в 2020 г. до 87,5% 
совокупного японского товарного вывоза и свыше 84,0% всех товарных закупок Японии за 
рубежом (расчеты соавторов). 
При этом больше половины (11) важнейших партнеров Страны восходящего солнца 
территориально располагались в Южной (1), Юго-Восточной (6) и Восточной Азии (4), 5 
стран, включая Российскую Федерацию, в Европе и 3 страны в Северной Америке. Список 

включает также Австралию, на которую приходится 1,9% в товарном вывозе (11-е место) и 
5,6% (3-е место) в товарном ввозе Японии (см. табл. 2).  
 
Таблица 2 
 
Основные торговые партнеры Японии, 2020 г. (млрд долл. США, %) 
 

Страны
Экспорт
Доля, %
Страны
Импорт
Доля, %

Итого
641,44
100,00
Итого
634,58
100,00

В том числе:
В том числе:

1. Китай
141,59
22,07
1. Китай
163,98
25,68

2. США
118,83
18,53
2. США
71,64
11,28

3. Республика Корея
44,69
6,97
3. Австралия
35,62
5,61

4. Тайвань
44,43
6,93
4. Тайвань
26,76
4,22

5. Гонконг
32,02
4,99
5. Республика Корея
26,58
4,18

6. Таиланд 
25,53
3,98
6. Таиланд
23,77
3,75

7. Сингапур
17,68
2,76
7. Вьетнам
22,05
3,47

8. Германия
17,60
2,74
8. Германия
21,22
3,34

9. Вьетнам
17,12
2,67
9. Саудовская Аравия
18,42
2,90

10. Малайзия
12,60
1,96
10. ОАЭ
16,33
2,57

11. Австралия
12,15
1,89
11. Малайзия
15,92
2,50

12. Нидерланды
10,92
1,70
12. Индонезия
15,37
2,42

13. Великобритания*
10,83
1,69
13. Канада
10,76
1,70

14. Индонезия
9,19
1,43
14. Россия
10,73
1,69

15. Индия
9,11
1,42
15. Италия
10,50
1,65

16. Филиппины
8,81
1,37
16. Филиппины 
9,32
1,47

17. Мексика
8,39
1,31
17. Франция
9,25
1,45

18. Канада
7,24
1,13
18. Катар
9,15
1,44

19. Бельгия
6,55
1,02
19. Сингапур
8,54
1,35

20. Россия
5,88
0,92
20. Бразилия
7,50
1,18

Подытог
561,16
87,48
Подытог
533,41
84,05

Прочие
80,28
12,52
Прочие
101,17
15,95

 
* Великобритания вышла из состава ЕС 31.01.2020. 
 
Составлено и подсчитано по: [25]. 
 
 
Проведенные по данным в табл. 2 расчеты позволяют сделать вывод о том, что свыше 
половины внешнеторгового оборота Японии приходится на рынки Азии (см.: [1]). На втором 
месте находятся партнеры в регионе Северной Америки (около 21,0% в вывозе и свыше 
12,0% во ввозе товаров). Затем следуют страны − члены Европейского союза 
(соответственно почти 11,6 и более 12,0%), страны Ближнего Востока (3,1 и 11,3%), 
Латинской Америки (4,2 и 4,0%), Австралии и Океании (2,7 и 7,1%), Африки (1,3  и 1,2%).  
Следует отметить, что одним из важных стратегических партнеров Японии остается 
Европейский союз, на который приходится более 1/8 ее совокупного внешнеторгового 
товарооборота. В феврале 2019 г. вступило в силу соглашение о свободной торговле, в 
соответствии с которым в ближайшие годы упраздняются таможенные пошлины на 94% 
европейских и 99% японских товаров [10; 12; 14; 15]. По оценкам министерства экономики, 

подписанный договор даст мощный импульс народному хозяйству Японии: будет создано 
около 300 тыс. новых рабочих мест, а объем ВВП увеличится на 45 млрд долл. США [12; 14].  
После выхода Великобритании из ЕС [11] между Лондоном и Токио было также 
подписано соглашение о свободной торговле, которое вступило в силу 1 января 2021 г. По 
оценке британских экспертов, данная сделка позволит увеличить товарооборот между двумя 
странами на 20 млрд долл. США в год [11; 13]. Причем с 2009 г. аналогичное соглашение 
действует также между Японией и Швейцарией, которая не является членом ЕС [18; 19; 20]. 
Среди отдельных стран к числу наиболее крупных партнеров Японии можно отнести 
20 экономик Восточной и Юго-Восточной Азии, Северной Америки и Европы, поскольку на 
них, по расчетам соавторов,  приходится более 4/5 объемов современной внешней торговли 
страны. 
Так, по результатам 2019–2020 гг. на первом месте среди них остается Китай, на 
который свыше 22,0% товарного вывоза Японии и почти 25,7% ее ввоза. Затем расположены 
США (соответственно 18,5 и 11,3%), Республика Корея (почти 7,0 и 4,2%), Тайвань (6,9 и 
4,2%), Гонконг (около 5,0 и 0,1%).  
С учетом того, что Гонконг следует рассматривать как часть КНР (САР), можно 
считать, что «общая» доля Китая в товарном экспорте Японии составила в 2020 г. 27,0%, а в 
ее импорте 25,8% (расчеты соавторов). 
Помимо КНР, тесными внешнеэкономическими отношениями Япония связана с США, 
которые являются одним из важных покупателей японской продукции вне региона.  
При этом во взаимной торговле наблюдается существенный дисбаланс в пользу Китая, 
торговый дефицит США в 2020 г. превысил 47 млрд долл. Не случайно, начиная с 2018 г., 
администрация США оказывала давление на японскую сторону с целью сокращения 
торгового дефицита, угрожая введением таможенных пошлин на автомобили из Японии в 
размере 25%. В 2019 г. подписано упрощающее доступ американской сельскохозяйственной 
продукции на японский рынок соглашение [23]. В ходе последнего визита госсекретаря 
США в Токио (март 2021 г.) был подтвержден курс на углубление экономического 
сотрудничества и либерализации торговли между двумя сторонами [22]. 
Среди других крупных внешнеторговых партнеров Японии можно выделить такие 
страны, как Германия (соответственно 2,7 и 3,3%), Австралия (1,9 и 5,6%), Нидерланды и 
Великобритания (1,7%), а также Россия (в японском товарном вывозе РФ занимает 20-е 
место с долей 0,9%, а во ввозе 14-е место с 1,7%) [5; 25]. При этом товарооборот России и 
Японии в 2020 г. превышал 16,6 млрд долл. США, а положительное сальдо складывалось в 
пользу РФ. 
Достаточно активно развивается торговля Страны восходящего солнца с АСЕАН. С 
2008 г. между партнерами действует соглашение о свободной торговле, которое дает 
товаропроизводителям из Японии ощутимое преимущество перед конкурентами из Китая, 
Республики Корея и США. Также данное соглашение упрощает и удешевляет для японских 
концернов создание производственных цепочек в разных странах региона [17; 18]. 
Рассмотрение товарной структуры внешней торговли Японии позволяет сделать 
выводы о том, что ее товарный вывоз и ввоз отличаются высокотехнологичным характером. 
Согласно официальным статистическим данным, по результатам 2020 г. 19,1% всего 
объема экспортируемых товаров приходилось на группу «транспортные средства, кроме 
железнодорожного или трамвайного подвижного состава, а также их части», 17,1% – на  
«ядерные реакторы, котлы, машины и механические приборы», 15,9% – на  «электрические 
машины и оборудование и их части; звукозаписывающие и воспроизводящие устройства, 
телевизионные звукозаписывающие и воспроизводящие устройства изображения и звука, а 
также части и принадлежности таких изделий», 7,7% – на «оптические, фотографические, 
кинематографические, измерительные, контрольные, прецизионные, медицинские или 
хирургические инструменты и аппараты; их части и принадлежности» [6]. Таким образом, 
59,8% всех вывозимых за рубеж товаров составляли вышеназванные 4 группы товарной 
продукции. 

Среди товаров, составляющих основную часть японского вывоза, следует отметить 
такие, как (1) легковые автомобили и другие автотранспортные средства, предназначенные 
главным образом для перевозки людей, включая универсалы и гоночные автомобили 
(объемы продаж составили 80 млрд долл. США, т.е. 12,6% всего вывоза), (2) электронные 
интегральные схемы и микроэлементы (соответственно 29 млрд долл. США, 4,52%), (3) 
запчасти и аксессуары для автотранспортных средств товарных позиций (27 млрд долл. 
США, 4,21%), (4) машины и механические устройства, имеющие индивидуальные функции 
(19,9 млрд долл. США, 3,11%), (5) приборы и оборудование для фотографических (включая 
кинематографические) лабораторий (12,1 млрд долл. США, 1,9%), (6) круизные суда, 
экскурсионные катера, паромы, грузовые суда, баржи и аналогичные суда для перевозки 
людей или товаров (10,6 млрд долл. США, 1,66%), (7) диоды, транзисторы и аналогичные 
полупроводниковые 
приборы; 
фоточувствительные 
полупроводниковые 
приборы; 
светоизлучающие диоды; установленные пьезоэлектрические кристаллы 8,94 млрд долл. 
США, 1,39%), (8) золото (включая золото, покрытое платиной) необработанное или в 
полуфабрикатах, или в виде порошка (8,31 млрд долл. США, 1,29%) [25]. По расчетам, 
только на перечисленные товары приходится 30,7% всего японского товарного вывоза. 
Тем не менее важной особенностью современного хозяйства Японии остается 
довольно значительная зависимость от поставок импортного сырья, совокупная доля 
которых достигает 28% в общем объеме импорта. 
Так, по данным на 2020 г. 46,4% совокупного объема приобретений Японией товаров 
за рубежом приходилось на следующие 4 товарные группы: 16,6% – на  «минеральное 
топливо, минеральные масла и продукты их перегонки; битуминозные вещества; 
минеральные воски», 15,0% – на «электрические машины и оборудование и их части; 
звукозаписывающие и воспроизводящие устройства, телевизионные звукозаписывающие и 
воспроизводящие устройства изображения и звука, а также части и принадлежности таких 
изделий», 10,3% – на «ядерные реакторы, котлы, машины и механические приборы; их 
части», 4,5% – на «оптические, фотографические, кинематографические, измерительные, 
контрольные, прецизионные, медицинские или хирургические инструменты и аппараты; их 
части и принадлежности». Если учесть также около 4,49% на группу «фармацевтическая 
продукция», 3,33% – на «руды, шлаки и зола», сформируется свыше половины (54,2%) 
структуры товарного ввоза Японии [25]. 
Среди важных товаров, составляющих основную часть японского ввоза, следует 
отметить такие, как (1) нефтяные масла и масла, полученные из битуминозных минералов, 
сырая нефть (43 млрд долл. США, 6,85%), (2) нефтяные газы и другие газообразные 
углеводороды (34 млрд долл. США, 5,38%), (3) передающие устройства для радиотелефонии, 
радиотелеграфии, радиовещания или телевидения; телевизионные камеры; цифровые камеры 
(24 млрд долл. США, 3,94%), (4) автоматические машины обработки данных и их агрегаты; 
магнитные или оптические считыватели, машины для записи данных на носители данных в 
кодированной форме и машины для обработки таких данных (22 млрд долл. США, 3,54%), 
(5) электронные интегральные схемы (18,8 млрд долл. США, 2,97%), (6) лекарственные 
средства (16,9 млрд долл. США, 2,67%), (7) уголь; брикеты, овоиды и аналогичные твердые 
виды топлива, изготовленные из угля (15,9 млрд долл. США, 2,51%), (8) нефтяные масла и 
масла, полученные из битуминозных минералов, кроме сырых (11 млрд долл. США, 1,73%). 
На эти товары суммарно в 2020 г. пришлось 29,6% японского товарного ввоза. 
При подведении итогов проведенного анализа следует констатировать, что хозяйство 
страны восстановлено после аварии на АЭС Фукусима не полностью, но благодаря активной 
внешнеторговой деятельности Японии удавалось решить текущие задачи в условиях 
постоянных внешних вызовов. Страна сохранила традиционное положение среди ведущих 
мировых экономик, крупнейших субъектов международной товарной торговли. При этом 
развитию внешнеторговых связей Японии способствует подписание двусторонних 
соглашений о свободной торговле с ее основными партнерами в различных регионах мира, 
что позволяет создавать благоприятные перспективы для расширения ее внешней торговли.