Личность и государство в России: взаимная ответственность и конституционные обязанности


Личность и государство в России: взаимная ответственность и конституционные обязанности

Б. С. Эбзеев





Личность и государство в России: взаимная ответственность и конституционные обязанности









Издательство НОРМА Москва, 2020

УДК 342(470)
ББК 67.400.7:67.400(2Рос)

     Э13


Сведения об авторе:

   Эбзеев Борис Сафарович — доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, заслуженный юрист РФ. Автор и соавтор более 250 публикаций, в том числе 25 книг — учебников по общей теории государства и права, конституционному праву Российской Федерации, правам человека, комментариев к Конституции РФ и Федеральному конституционному закону «О Конституционном Суде Российской Федерации», получивших широкое признание монографий.













        Эбзеев Б. С.


Э13 Личность и государство в России: взаимная ответственность и конституционные обязанности : монография / Б. С. Эбзеев. — М. : Норма, 2020. — 384 с.


         ISBN 978-5-468-00119-6 (в пер.)


           Автор, видный ученый в области конституционного права, исследует генетические корни и историческое развитие взаимной ответственности и конституционных обязанностей личности и государства. В центре его внимания — конституционно-правовое регулирование обязанностей государства и человека и гражданина на современном этапе развития России и возникающие в связи с этим теоретические и практические проблемы и способы их решения доктриной и практикой правореализации.
           Для преподавателей и студентов высших учебных заведений, ученых и парламентариев, работников органов государственной власти и иных государственных органов.


                                               УДК 342(470) ББК 67.400.7:67.400(2Рос)

ISBN 978-5-468-00119-6

© Эбзеев Б. С., 2007

                                            Моим внукам Алине и Артуру посвящаю







        Введение

   Наивно думать, что стоит только упразднить прежнюю политическую систему и провозгласить свою приверженность свободе и правам человека, как демократия осуществится сама собой. Народовластие способно раскрыть свой потенциал лишь постольку, поскольку опытом политического развития самого народа выработаны соответствующие формы организации народного суверенитета. В противном случае свобода слова, печати, митингов и собраний, всеобщее избирательное право генерируют не демократию, а анархию, которая на следующем этапе развития сменяется олигархией, сопровождаемой утратой государством функции социального служения и социальной и политической апатией большинства народа, которая, в свою очередь, может смениться «демократическим» цезаризмом.
   При этом сама демократия не представляет собой ни божественного откровения, ни неизменного социального идеала, одинакового во всех своих проявлениях для всех стран и народов; это — одна из политических форм, на содержании которой сказываются дух народа и его история, состояние экономики, мононациональный или полиэтничный состав населения и его численность, размеры территории и даже климат, характер взаимоотношений с другими государствами и т. д. Она может быть результатом естественно-исторического развития и в этом случае демократия как организация публичной власти и ее взаимоотношений с личностью является естественным и необходимым рефлексом на сложившиеся формы собственности и всей системы экономических отношений так называемого индустриального общества, приходящего на смену феодализму.
   Но демократия может быть и результатом социального выбора народа (как это произошло в России), не подготовленного историческим развитием общества. И в этом случае она объективно

Введение

не способна немедленно оправдать возлагавшиеся на нее ожидания. Результатом такого разочарования может быть либо рецидив прошлого в организации и функционировании государства, либо упорное и последовательное утверждение институтов демократии во всех сферах жизни общества. Это тяжелая и не всегда благодарная работа, сложность которой усугубляется тем, что у демократии с точки зрения магистрального пути развития цивилизации в обозримом будущем нет альтернативы.
   Разумеется, сфера распространения демократии не ограничивается только областью политических отношений. Правовое государство с характерными для него верховенством закона, недопустимостью примата государства над обществом, обязанностями и ответственностью перед народом, различными социальными структурами и личностью, развитой системой прав и свобод человека и гражданина и надежным механизмом их защиты требует соответствующего экономического фундамента. Между политикой и экономикой существует тесная взаимозависимость и возможны лишь определенные комбинации политического и экономического устройства. Демократическая организация экономики, свободный рынок и полноценные товарно-денежные отношения на основе добровольного сотрудничества индивидов являются фундаментом политической демократии. В свою очередь, политическая демократия, воплощаемая в правовом государстве, оказывает обратное воздействие на экономику и предопределяет роль государства и формы его руководства экономическим развитием общества.
   Не следует, однако, думать, что рынок и товарно-денежные отношения, основанные на добровольном и юридически свободном сотрудничестве людей, обусловившие разрушение во многом традиционного общества в России, обладают чудодейственной силой, способной гарантировать демократическое развитие общества. Свободный рынок означает децентрализацию экономики, демократия же представляет собой политическую централизацию, воплощаемую в государстве. Именно обеспечению политического единства свободных индивидов служит в конечном счете конституция правового государства.
   Таким образом, демократия — это государство, причем мера «государственного» в ней предопределяется этапом становления самой демократии. Демократия в России находится на начальном этапе своего развития, и сегодня именно от публичной власти в огромной мере зависит утверждение демократических институ

Введение

7

тов. Речь, стало быть, идет о государственном управлении демократическими процессами, каким бы нонсенсом в условиях «свободного рынка» не выглядело это утверждение на первый взгляд.
   В самом деле, действующая Конституция Российской Федерации — демократическая по своей сущности и организации учрежденного ею государства — в отличие от основных законов «старых» демократий была не записью итогов долгого экономического, социального, политического, духовного и юридического развития общества, а некоторой идеальной моделью социально-экономического и политико-юридического бытия, требующей своего наполнения. История не предоставила России двухсот лет для естественного вызревания демократических институтов в недрах традиционного общества и их постепенного утверждения не только в социально-экономической или политико-юридической сфере, но и в общественном и индивидуальном сознании. А это означает, что именно государство является главным движителем культуры и прогресса, возможных, однако, при одном непременном условии, что государству будет наконец возвращена функция социального служения. В противном случае эрозия социальной базы государства будет продолжаться, а это едва ли не главная угроза стабильности конституционного строя.
   Пора отказаться и от наивных представлений о том, что конституция сама по себе является достаточной гарантией демократического развития общества и свободы и прав человека и гражданина. Подлинная гарантия писаной конституции и закрепляемых ею институтов конституционного государства, при условии что она соответствует потребности общества и отвечает уровню его развития, заключается в такой организации социума, которая могла бы противостоять всяким покушениям на защищаемый основным законом конституционный строй. Речь идет о такой организации государственных и общественных институтов, собственности, социальных отношений, которая объективно служила бы утверждению и развитию демократии.
   Иными словами, прочность демократии определяется не просто наличием писаной конституции, даже отвечающей самым высоким стандартам, или существующими в обществе умонастроениями, а наличием и юридическим закреплением действительного баланса интересов различных социальных слоев и общественных классов, наций и народов, отличающихся по половозрастным, профессиональным и другим признакам групп населения, резуль

Введение

татом чего являются уважение и доверие граждан к институтам конституционного строя.
   Закон равновесия индивидуального и социального в организации общества, включая организацию и функционирование существующей публичной власти, носит универсальный характер. В данном контексте именно демократия представляет собой политико-юридическую форму такого равновесия, сочетающего плюрализм и терпимость, широкую свободу индивида с политическим единством, воплощаемым в государстве.
   Однако движение к такому равновесию возможно из разных исходных точек: от индивидуализма путем постепенного преодоления его крайностей или, напротив, от коллективизма, как в России, с характерной для нее общинностью в прошлом и коллективизмом, обусловленным рациональной организацией экономики и партийным монополизмом, проявлявшемся в советский период отечественной истории во всех сферах общественной жизни, начиная от его социальной организации и заканчивая социально-духовной сферой («социалистический реализм» и неприятие всякого течения в литературе и искусстве, не укладывающегося в его рамки). Это в конечном счете привело к партийности государства, призванного обслуживать догму социализма, и огосударствлению самой партии, которая в лице своих руководящих органов по существу слилась с государством и выполняла государственные функции, используя его для достижения своих программных целей. Несомненно, гуманистических и потому привлекательных, но оказавшихся недостижимыми и в силу этого вызвавших разочарование общества и в конечном счете отвергнутых им.
   Возможно, именно поэтому демократическое обновление общества в общественном сознании отождествляется со свободой личности и неотъемлемыми правами и свободами человека и гражданина, что, в свою очередь, обусловливает не имеющий прецедента в истории социальных наук в России, включая юриспруденцию, интерес к этой проблеме в течение последних полутора десятилетий. Многие сотни книг, статей, диссертаций посвящены осмыслению теоретической и практической модели прав человека и воплощению в Конституции основных закономерностей их развития, казалось бы дающих возможность наиболее полно раскрыть потенциал демократии.
   И в этом мощном хоре поющих аллилуйю правам человека и гражданина, принадлежащим ему от рождения и неотчуждаемым,

Введение

9

совершенно теряется голос, призывающий вспомнить об обязанностях человека и гражданина. Напротив, последние нередко объявляются «пережитком» социалистического прошлого, которому нет места в демократическом настоящем, подобно тому как сравнительно недавно всякий негатив в социальной действительности или индивидуальном поведении объявлялся пережитком капитализма.
   Между тем обязанности есть столь же важный элемент механизма саморегуляции и саморазвития общества, именно в этом широком социальном аспекте и заключается смысл демократии, как и права, и столь же атрибутивное качество личности, развивающейся в обществе. «Все мы — и самый сильный и самый слабый, и самый богатый и самый бедный из нас — сочлены огромного союза, обширного общества взаимопомощи; никто не может увернуться от обязательств, налагаемых этой взаимностью, не рискуя иссякновением источников, питающих собственное его существование», — остроумно замечал в 1906 г. один из немногих исследователей обязанностей человека и гражданина французский ученый Анри Шантавуан, небольшая книга которого уже в 1907 г. была опубликована в России¹.
   И этот интерес не был случаен. Взгляды, изложенные в этом небольшом по объему труде, удивительно созвучны представлениям отечественной философско-юридической мысли, которая выросла из общественного сознания, никогда не отрицавшего обязанностей человека и гражданина. Именно поэтому Н. А. Бердяев имел все основания сказать: «Декларация прав человека и гражданина, чтобы не быть формальной, должна быть также декларацией обязанностей человека и гражданина»¹ ².
   Пора, наконец, отрешиться от щедро сеющихся мифологем, одна из которых заключается в том, что обязанности — рудимент прежнего этапа развития отечественной государственности, и найти им место в демократической России. А. И. Солженицын еще в 1990 г. провидчески предупреждал (хотя, к сожалению, не был услышан, ибо воистину нет пророка в Отечестве своем), что «существование общества «необузданных прав» невозможно. Ус

   ¹ См.: Шантавуан А. Принципы 1789 г. Декларация прав и Декларация обязанностей человека и гражданина. СПб., 1907. С. 17. В приложении к настоящему изданию текст книги А. Шантавуана приводится полностью.

   ² Бердяев Н. А. О человеке, его свободе и духовности // Избр. труды. М., 1999. С. 275.

Введение

тойчивость общества может быть достигнута не на равенстве сопротивлений, но на сознательном ограничении... Свобода хватать и насыщаться есть и у животных. Человеческая же свобода включает добровольное самоограничение в пользу других. Наши обязательства всегда должны превышать предоставленную нам свободу»¹.
   Вернемся, однако, на стезю юриспруденции, в которой в советский период ее истории труды, посвященные конституционным и иным обязанностям, также занимали весьма незначительное место¹ ². Это было обусловлено, по замечанию Л. Д. Воеводина, кажущейся простотой проблемы обязанностей, включая вопросы об их сущности, содержании, формах и способах реализации и т. п.³ * * * ⁷
   В начале 1990-х гг. проблема обязанностей приобрела мировоззренческий характер; от ее решения в большой мере зависело, станет ли будущая конституция основным законом общества «не

   ¹ Солженицын А. Как нам обустроить Россию? Посильные соображения // Литературная газета. 1998. № 38. Спустя восемь лет А. И. Солженицын вновь предостерегал: «Понятие “свободы”... взнесено до полного забвения обязанностей человека и до свободы от всякой ответственности. А между тем мы только до той грани человеческие существа, пока... чувствуем на себе, над собою — наш долг» (Он же. Россия в обвале. М., 1998. С. 47).

   ² См., например: Масленников В. А. Конституционные обязанности граждан СССР. М., 1970; Он же. Конституционные обязанности граждан СССР: сущность и проблемы реализации // Советское государство и право. 1983. № 6; Матузов Н. И., Семенеко Б. М. Исследование проблемы юридических обязанностей граждан СССР // Советское государство и право. 1980. № 12; Эбзеев Б. С. Конституционные основы свободы личности в СССР. Саратов, 1982; и др.

   ³ См.: Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности совет
ских граждан. М., 1972. С. 26. Не этим ли обусловлено, что в книге

С. А. Авакьяна «Конституционное право России» обязанностям граждан посвящены 3 страницы, при том что основным правам — более

100 страниц, а в выдержавшем пять изданий учебнике М. В. Баглая —

7 страниц, хотя основным правам и свободам и их гарантиям автор выделил более 130 страниц?! Подобная логика вольно или невольно ведет к тому, что свобода — поистине великое благо, выстраданное нашей страной, якобы самодостаточна, а ее связь с ответственностью и обязанностями настолько эфемерна, что ее не стоит даже принимать в расчет. См.: Авакьян С. А. Конституционное право России: Учебный курс: В 2 т. М., 2005. Т. 1. С. 676—679; Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации: Учебник для вузов. 5-е изд. М., 2005. С. 292—299.