Журнал философских исследований, 2020, № 4

ISSN 2500-0519 
 
ЖУРНАЛ ФИЛОСОФСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ 
Сетевой научный журнал 
Том 6 
■ 
Выпуск 4 
■ 
2020 
 
Выходит 4 раза в год   
 
 
 
 
 
 
      Издается с 2015 года 
 
 
Свидетельство о регистрации средства 
массовой информации  
Эл № ФС77-61322 от 07.04.2015 г. 
 
Издатель:  
ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М» 
127282, г. Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1 
Тел.: (495) 280-15-96 
Факс: (495) 280-36-29 
E-mail: books@infra-m.ru 
http://www.infra-m.ru 
 
Главный редактор: 
Климов С.Н. — доктор философских наук, 
заместитель директора академии по учебнометодической работе, Российская открытая 
академия транспорта Московского 
государственного университета путей 
сообщения (РОАТ МИИТ), г. Москва 
 
Ответственный редактор:  
Титова Е.Н. 
E-mail: titova_en@infra-m.ru 
 
© ИНФРА-М, 2020 
 
Присланные рукописи не возвращаются.  
Точка зрения редакции может не совпадать 
с мнением авторов публикуемых материалов.  
Редакция оставляет за собой право самостоятельно 
подбирать к авторским материалам иллюстрации, 
менять заголовки, сокращать тексты и вносить в 
рукописи необходимую стилистическую правку 
без согласования с авторами. Поступившие 
в редакцию материалы будут свидетельствовать о 
согласии авторов принять требования редакции.  
Перепечатка 
материалов 
допускается 

с письменного разрешения редакции.  
При цитировании ссылка на журнал «Журнал 
философских исследований» обязательна.  
Редакция не несет ответственности за содержание 
рекламных материалов.  
 
 
САЙТ: http://naukaru.ru/ 
E-mail: titova_en@infra-m.ru

СОДЕРЖАНИЕ

 
Онтология 
 
Мерцалов В.Л.  
Три шага к объяснению природы времени – 
и дальше… 
 
Коськов С.Н., Кабанов А.В.  
Бытие и мировоззрение 

Философия экономики 

 
Мерцалов В.Л.  
Собственность (образ будущего) 
 

Философия истории 

 
Ощепков М.Ю.  
Буржуазно-демократическая сатьяграха 
 
Гносеология 
 
Лебедев С.А.  
Консенсуалистская концепция истинности 
научного знания: основные положения 
 

Труды молодых ученых 

 
Кудрин С.К.  
Необходимость 
в 
концепте 
субъекта 

и доказательство потребности в нём — 
случай субъекта как дополнения агенса 

Кудрин С.К., Иванова Е.А.  
Онтология пола в радикальном феминизме 
(на примере сочинений Валери Соланас)  
 

РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ

Климов 
Сергей 
Николаевич — 
доктор 

философских 
наук, 
заместитель 
директора 

академии 
по 
учебно-методической 
работе, 

Российская 
открытая 
академия 
транспорта 

Московского 
государственного 
университета 

путей сообщения (РОАТ МИИТ), г. Москва 

Коротких Вячеслав Иванович — профессор, 
кафедра философии и социальных наук, Елецкий 
государственный университет им. И.А. Бунина, г. 
Елец 

Колесов 
Михаил 
Семенович — 
доктор 

философских 
наук, 
Севастопольский 

государственный университет, г. Севастополь 

Ореховская Н.А. — доктор философских наук, 
профессор, кафедра социологии и культурологии, 
Московский 
государственный 
технический 

университет имени Н.Э. Баумана, г. Москва 

Немировский Валентин Геннадьевич — доктор 
социологических наук, кандидат философских 
наук, профессор, кафедра социологии, Сибирский 
федеральный университет, г. Красноярск 
Бабинов 
Юрий 
Александрович — 
доктор 

философских наук, профессор Севастопольский 
государственный университет, г. Севастополь 

Лебедев С. А.  — доктор философских наук, 
профессор, 
Московский 
государственный 

технический университет имени Н.Э. Баумана, г. 
Москва 

Майданский Андрей Дмитриевич — доктор 
философских 
наук, 
профессор, 
кафедра 

философии, 
Белгородский 
государственный 

университет, г. Белгород 

Губман Б.Л.  — доктор философских наук, 
заведующий кафедрой философии и теории 
культуры, 
Тверской 
государственный 

университет, г. Тверь 

Стамболийски Иво Николов — преподаватель, 
Варненский свободный университет "Черноризец 
Храбър" 

Кафтан 
Виталий 
Викторович — 
доктор 

философских 
наук, 
доцент, 
профессор 

департамента 
политологии 
Финансовый 

университет 
при 
Правительстве 
Российской 

Федерации, г. Москва 

Кудрин С.К., Соснин В.А.
«Отсутствие субъекта» в философии 
постмодернизма (на примере концепций  
Ж. Бодрийяра и М. Фуко) 
 
Панкова А.С.  
Маскулинность как социальный маркер  
и способ интеграции в сферу деятельности: 
отсутствие субъекта в свете заслонённости 
его принадлежностью этим сферам 
 
 

Три шага к объяснению природы времени –  
и дальше… 
 
Three steps to explaining the nature of time –  
and beyond… 
 
Мерцалов В. Л. 
Канд. филос. наук  
e-mail: mertsalov50@mail.ru  
 
Mertsalov V.L. 
Candidate of Philosophical Sciences 
e-mail: mertsalov50@mail.ru 
 
Аннотация 
Что такое время и пространство? В статье даются ответы на эти вопросы. Автор не 
строит гипотез, не высказывает догадок. Содержание статьи основано на материале, 
доступном любому человеку, на фактах, изложенных в логике здравого смысла, т.е. 
диалектической логике. 
Ключевые слова: время, пространство, логика, диалектика, противоречие, скачок, 
вещь, качество, количество, Большой взрыв, космология. 
 
Abstract 
What is time and space? The article provides answers to these questions. The author does not 
hypothesize, does not make guesses. The content of the article is based on the material 
available to any person, on the facts set out in the logic of common sense, i.e. dialectical 
logic. 
Keywords: time, space, logic, dialectics, contradiction, jump, thing, quality, quantity, Big 
Bang, cosmology. 
 
 
 
Это и есть Истина? — спросил я. 
 
Да, сэр, − сказал Франклин. − Это когда 
 смотришь на мир по-иному. 
 Стоит только увидеть Истину, 
 по-настоящему увидеть, − и все становится 
 возможным. Но на Земле это называли 
 гал… галлюцинацией. 
Р. Шекли. «Заяц». 
 
1. ШАГ ПЕРВЫЙ.  
Историю времени принято вести от момента «Большого взрыва», в котором 
родилась наша Вселенная. Так, С. Хокинг полагал, что «до возникновения Вселенной 
понятие времени лишено смысла» [1, с. 14]. Почему лишено? Потому ли, что мы знаем: 
до этого момента времени не было? Нет, как раз потому, что не знаем. Не знаем, было 
оно или нет. «…Зная только то, что произошло после Большого взрыва (а мы знаем 
только это), мы не сможем узнать, что происходило до него. События, которые 
произошли до большого взрыва, не могут иметь никаких последствий, касающихся нас, 
и поэтому не должны фигурировать в научной модели Вселенной. Следовательно, 

нужно исключить их из модели и считать началом отсчета времени момент большого 
взрыва» [1, с. 43]. 
Но основывать утверждение («нужно исключить», «нужно считать» и т.п.) на 
незнании − дело заведомо пропащее. Всякое незнание временно, преходяще. Оно − 
источник лишь фантазий, но не «научной модели». Последняя же требует не 
«исключения», а как раз «включения» в свое содержание тех «событий», которые пока 
нам кажутся «не имеющими для нас никаких последствий». Во всяком случае, одно 
«последствие» этих неведомых «событий» все же является для нас достаточно 
существенным − само существование Вселенной. Тем не менее Хокинг советует 
«выбросить из теории» все соображения о бытии мироздания до «взрыва». И 
заключает: «Следовательно, пространство-время должно иметь границу — начало в 
точке большого взрыва» [1, с. 99].  
Допустим. Но отсюда немедленно следует тот вывод (как бы абсурдно он ни 
звучал), что само время имеет время жизни. Что время существует столько времени, 
сколько существует Вселенная. То есть возраст времени составляет примерно 14 
миллиардов лет.  
Время в этом случае предстает рядовым предметом исследования, таким же, как 
и любой другой предмет интереса науки. Оно существует. Существует реально, 
объективно. Оно конечно и измеримо. Мы знаем некоторые его характеристики, в 
какой-то мере умеем его описывать. В этом смысле оно предполагает включение в 
общий ряд предметов познания − вещей (в виде, например, некоего своеобразного 
«поля») или свойств (например, наподобие «спина»). Но занести его в этот ряд 
невозможно. Все вещи и их свойства историчны. Все они когда-то возникли, и у 
каждого имеется причина его существования, отличная от него самого. У времени 
такой причины нет, ибо нет ничего до него. Все сущее имеет начало во времени, но оно 
само − ни в чем, даже во всей совокупности сущего. Будучи единичным природным 
объектом, оно выпадает из картины мироздания, поскольку, как «субстанция» несет 
причину своего существования в себе самом. Оно есть, но его нет в пределах 
детерминистского познания. Это и послужило Хокингу основанием его тезиса. 
Физика объяснить природу времени не может. Ее «горизонт событий» 
принципиально ограничен нашей Вселенной, существующей в уже наличном времени 
и пространстве.  
Но объяснение все-таки имеется. Чтобы увидеть его, надо выйти за этот 
«горизонт», выйти за пределы физики. А за ними простирается царство философии. 
Решить нашу задачу нам поможет диалектическая логика − самый острый и 
точный скальпель, незаменимый в деле вивисекции природы, когда оказываются 
исчерпаны все аналитические возможности остальных наук. 
Для начала, закрыв словари и энциклопедии, определим понятия, которыми 
будем пользоваться. Это традиционные философские понятия, но пусть читатель не 
думает, что, обращаясь к ним, мы отвлекаемся от темы происхождения времени и 
пространства. 
Вселенная, помимо прочего, наполнена вещами. Сравнивая вещи, мы находим в 
них и сходство, и различие. Вот, например, бабочка, порхающая в саду и бабочка, 
приколотая булавкой на бархатной подушечке в коллекции лепидоптерофилиста. 
Возможно, это одна и та же бабочка в разное время. Они различны − одна живая, 
другая мертвая. Но и схожи: физическое тело мертвой бабочки точно такое же, как и 
тело живой. То есть физическая определенность мертвой бабочки присутствует и в 
живой. Но в живой присутствует и та определенность, которая делает ее живой. 
Назовем ее витальной (в самом широком смысле − биологической) определенностью. 
Таким образом, в бабочке, порхающей в саду, мы находим сразу две определенности − 
витальную и физическую. И в каждой из них эта бабочка отличается от себя точно так 
же, как отличается от приколотой к подушечке. Назовем каждую из этих 

определенностей качеством бабочки. Тогда качество можно понимать как такую 
определенность бабочки, благодаря которой она отличается от себя самой. 
Отсюда первая дефиниция: качество есть определенность вещи, благодаря 
которой она отличается от себя. Но этого мало. По своей качественной «архитектуре» 
все вещи одинаковы: любая из них есть единство своих качеств. В том, что 
определенность всякой вещи складывается из определенностей ее качеств, все вещи 
тождественны. С учетом этого мы приходим к окончательному определению качества: 
качество есть определенность вещи, за счет которой она отличается от себя и 
пребывает тождественной всем другим вещам. 
В философии существует многовековая традиция отождествления качества вещи 
и самой вещи. Ее суть отражена в известном гегелевском определении качества, 
которое, хотя ему ни сам Гегель, ни последователи его воззрения не могли указать ни 
одного корректного примера, до сих пор имеет своих адептов. Но не менее древней 
является и другая точка зрения. Среди философов всегда находились те, кто умел и в 
бабочке, и во всякой вещи различить две, а по размышлении, и бесконечно много 
определенностей, каждая из которых в таком случае выступала самостоятельным 
качеством вещи. Именно эта точка зрения отражена в приведенном выше определении. 
В рамках этого воззрения качество − это не-вещь. Оно − отрицание самой 
вещности вещи. Отрицание, исходящее не извне, а лежащее в природе вещи как вещи, 
самоотрицание как способ ее самосуществования и самоопределения. Вещь единична, 
но эта единичность осуществляется лишь через бесконечность, лишь как единство 
бесконечного множества определенностей, каждая из которых, невозможная вне 
других, вне союза с ними, представляет собой нечто совершенно иное, нежели вещь. 
Так и будем понимать термин «качество» впредь. 
Качественное устройство вещи имеет свои особенности. Прежде всего, отметим, 
что наличные качества одной, данной вещи не разнесены ни во времени, ни в 
пространстве. Они различны, но их различие состоит не в том, что одно из них как-то 
отделено или отдалено от другого, а только в том, что одно из них не есть другое. Во 
времени и пространстве они совершенно совпадают.  
Кроме того, общность качеств в вещи иерархически структурирована. 
Действительно, всякое качество исторично, т.е. когда-то возникло, имея причину 
своего возникновения в другом, предшествовавшем ему, качестве, и сохраняя эту 
причину в течение всего времени своего существования. Так, изначально наша планета 
представляла 
собой 
тело, 
характеризовавшееся 
физическими 
и 
химическими 
качествами. Затем на ней появилась жизнь, развилось все многообразие биологических 
качеств, представленное живыми организмами, а вслед за тем появился и человек как 
носитель социальных и личностных качеств. При этом всякое новое существо 
сохраняло в своем естестве все качества, предшествовавшие возникновению своего 
отличительного качества, делающего его новым существом. Поэтому мы можем 
говорить о «высших» и «низших» качествах, различая их следующим образом: из 
любых двух качеств вещи высшим является то, которое не может существовать без 
другого, низшего, а низшим − то, которое способно существовать и без высшего. 
Наконец, отметим еще и то обстоятельство, что все качества вещи подчиняются 
принципу качественной общности. Суть его заключается в том, что в природе нет 
вещей, которые не обладали бы общими качествами, и нет вещи, имеющей уникальное 
качество, не повторяющееся ни в какой другой вещи. Этот принцип прямо вытекает из 
факта существования вещей. Существовать − значит взаимодействовать, значит 
действовать на другую вещь и испытывать ответное действие. Вещь, которая не 
действует ни на что во Вселенной, во Вселенной попросту отсутствует. Ее нет, она не 
существует. Но непременным условием взаимодействия вещей является наличие у них 
общего качества. Нельзя воздействовать на вещь в том ее качестве, которого у нее нет. 
Нельзя вызвать переживания у кошки, читая ей Пушкина. Но кошка наверняка 

откликнется на биологическое или физическое воздействие. По этой же причине 
невозможно существование у вещи неповторимого качества. Его наличие она не могла 
бы продемонстрировать никакой другой вещи, это качество не существовало бы для 
других вещей, поэтому не существовало бы и для нее самой. Остается отметить, что 
качество, повторяющееся в разных вещах, является той их определенностью, в которой 
они тождественны. Так, лед и пламень тождественны в том, что обладают 
температурой. Это их общее качество. В этом качестве они различаются степенью его 
проявления, но эта степень является количественной характеристикой, а не 
качественной. 
А теперь выделим какое-нибудь одно качество вещи. Например, ту же 
температуру. Сравним пять градусов и десять по какой-нибудь шкале, допустим, 
Цельсия. Это разные температуры? Конечно! Сей факт можно наглядно изобразить в 
виде неравенства: 5℃ ≠ 10℃. Символ «℃» означает, что мы сравниваем температуру с 
температурой, т.е. одно и то же качество с самим собой. Сравниваем тождественные 
стороны и получаем различие, неравенство. Причина этого различия кроется, 
разумеется, в том, что 5 ≠ 10. Но «5» и «10» — это уже количественные значения, не 
качественные. Количественные значения отличаются друг от друга благодаря тому, что 
их общее качество отличается от самого себя. Внешнее различие значений есть лишь 
проявление внутреннего противоречия, заложенного в природе качественной 
определенности. Отсюда вытекает первое определение количественного значения: 
количественное значение есть определенность качества, благодаря которой оно 
отличается от себя (℃ ≠ ℃ благодаря количественным значениям «℃»). Иными 
словами, определенность всякого качества создается его самоотрицанием и 
проявляется в палитре его количественных значений. Количественная определенность в 
совокупности всех значений и есть определенность качества. Так устроено любое 
качество и в этом смысле все качества тождественны. С учетом этого мы приходим к 
окончательному определению количественного значения: количественное значение 
есть определенность качества, за счет которой оно отличается от себя и пребывает 
тождественным всем остальным качествам. Многообразие количественных значений 
качества есть его количество. 
Нетрудно видеть сходство определений качества и количественного значения. 
Суть этого сходства заметнее всего проявляется в отношении единичного и 
множественного1. А именно, единичная вещь есть то, что она есть, лишь за счет утраты 
своей единичности во множестве составляющих ее определенность качеств. Наоборот: 
множество качеств, взятое как нечто единичное, теряет определенность, присущую 
каждому из них в отдельности, определенность качества, и предстает определенностью 
вещи. В свою очередь, единичное качество находит свою определенность во множестве 
количественных 
значений, 
которое 
остается 
количественным 
множеством 
(количеством), лишь пока демонстрирует эту множественность. Будучи же целостным, 
единичным множеством, оно сбрасывает свою количественную определенность и 
оборачивается определенностью своего качества. Единичное и множественное связаны 
так, что одно есть в гегелевском смысле «свое иное» другого и немыслимо без другого. 
Впрочем, в суждении о подобии наших определений можно заподозрить 
наличие изъяна. А именно, действительные качества вещи, как было сказано, не 
разделены ни в пространстве, ни во времени. Всякое качество мы находим там и тогда, 
где и когда находим и другое. Но количественная определенность отнюдь не 
демонстрирует такой же слитности. Нельзя одновременно и в одном и том же месте 

1 Подчеркнем: «единичное», вопреки философской традиции, сопрягается именно со 

«множественным», а вовсе не с «особенным» (которому разумнее сопоставить «обычное») и не с 

«общим» (в союз с которым просится «частный»). 

наблюдать два разных количественных значения одного качества. Результат замера, 
показывающий температуру 5℃, не может в тот же момент показать и 10℃. 
Чтобы объяснить сей факт без ущерба для вывода о родственности определений 
качества и значения, нам понадобится еще одна пара категорий − «конкретное» и 
«абстрактное». 
Количественные значения одного качества различаются между собой (5℃ не 
есть 10℃). Различаются и качества одной вещи, и вещи в своем многообразии. Та 
определенность этих элементов, которая позволяет им отличаться от других, подобных 
им, составляет их конкретность. Поэтому под конкретной определенностью будем 
понимать определенность элемента (значения, качества или вещи), благодаря которой 
он пребывает тождественным себе и отличается от других подобных ему элементов 
(значение от значения, качество от качества, вещь от вещи). 
Но эти элементы, например, количественные значения, помимо того, что 
разнятся, имеют и общую природу. Так, 5℃ ≠ 10℃, но и 5℃, и 10℃, и любое другое 
количественное значение температуры обладают той определенностью, в которой они 
совершенно тождественны друг другу. Все они в равной мере − количественные 
значения. Не качества, не вещи, а именно количественные значения. В свою очередь, 
аналогичная тождественность присуща и качествам, и вещам. Причем, элементы этих 
определенностей, будучи тождественными друг другу, каким-то образом отличаются 
один от другого. Это отличие нельзя объяснить конкретной определенностью 
элементов уже хотя бы потому, что оно присутствует даже в отношении элементов, 
тождественных в своей конкретности. Таковы, например, скрепки в упаковке, 
совпадающие значения температуры в разных вещах. (Две скрепки совершенно 
одинаковы. Но почему их две, а не одна? Что обусловливает множественность вещей? 
Температура разных вещей − это одно качество. Как возможно, чтобы одно и то же 
качество имело одновременно два тожественных количественных значения? Что делает 
их различными?) Правда, с различием качеств дело обстоит несколько сложнее, 
поскольку одинаковых качеств ни в вещи, ни в природе нет. Качество данной вещи, 
повторяющееся в другой, является не другим качеством, а тем же самым − это одно 
качество всех вещей во Вселенной, обладающих им. Но и различие качеств вещи, 
помимо его конкретного характера, обладает той определенностью, которая с их 
конкретностью никак не связана − определенностью, обусловленной их субординацией. 
Любые два качества вещи, независимо от их конкретности, различаются тем, что одно 
из них обязательно выступает высшим по отношению к другому, низшему. Они 
тождественны как качества (будучи именно качествами, а не вещами или значениями), 
но располагаются на разных ступенях иерархии качественного многообразия вещи. 
Таким образом, мы обнаруживаем, что всем элементам определенности окружающего 
нас мира — вещам, качествам вещей и количественным значениям этих качеств, — 
когда эти элементы представлены во множестве, присуще различие, несводимое к их 
конкретному обличию, но проявляющееся в их безликой рядоположенности: две 
одинаковые скрепки, рядом лежащие, два качества, которые, даже если с них стереть 
их определенность, все равно останутся двумя, располагающимися друг над другом 
качествами, два одинаковых количественных значения одного качества. Мы еще не 
знаем природу этого различия, мы только подступаем к ее уяснению. А пока назовем 
его просто − «рядоположенностью». Саму же определенность, в которой находим это 
различие, назовем абстрактной. 
Абстрактная определенность − это сфера определенности вещей как таковых, в 
их отличии от качеств и значений; качеств как таковых, т.е. качеств, а не вещей или 
значений; и, соответственно, количественных значений как таковых. Сфера 
определенности этих элементов создается их рядоположенностью, т.е. расположением 
отдельно друг от друга, благодаря чему образуется их множественность, но смысл 
этого «отдельно» остается пока неизвестным. Точнее, он заключается в том, что один 

элемент не есть другой, но при этом не отделен от другого ни в пространстве, ни во 
времени, ни в своей конкретной определенности. Все эти элементы в своих категориях 
тождественны друг другу, т.е. всякий «другой» есть то же, что и «данный», в «другом» 
«данный» остается самим «собой». Всякая вещь есть то же, что и всякая другая вещь; 
всякое качество есть качество, т.е. то, что мы находим во всяком качестве; все 
количественные значения совершенно тождественны друг другу как количественные 
значения. Рядоположенность элементов означает лишь то, что один из них не есть 
другой. Или, выражаясь философским языком, бытие одного из них есть небытие 
другого. Ничто другое их не различает. Это различие близко по содержанию к 
философскому термину «отрицание», особенно в его гегелевском понимании как 
«границы», «предела», разделяющего «бытие» и «инобытие». Следует, однако, 
подчеркнуть, что это понятие статично, в нем самом нет еще ничего, что связывало бы 
его с развитием, с каким-либо движением вообще. Его содержание исчерпывается как 
раз «голым» различием элементов и отражает лишь факт множественности вещей, 
множественности качеств и множественности количественных значений. 
Сказанное позволяет сформулировать следующую дефиницию абстрактного: 
абстрактная определенность элемента (вещи, качества, количественного значения) 
есть определенность, благодаря которой он отличается от себя и пребывает 
тождественным всем другим элементам своего класса (вещь − всем вещам, качество − 
всем качествам, значение − всем количественным значениям). 
В философии «абстрактное» рассматривается как нечто умозрительное. Дескать, 
«конкретное» принадлежит объективной реальности (хотя может характеризовать и 
мысленный образ, отражающий ее). А вот «абстрактное» − это феномен ментальный, и 
только. В подтверждение этому нередко приводится ссылка на известное высказывание 
Ф. Энгельса: «Это точь-в-точь как указываемое Гегелем затруднение насчет того, что 
мы можем, конечно, есть вишни и сливы, но не можем есть плод, потому что никто еще 
не ел плод как таковой» [2, с. 551]. Разве?  Конечно, никто не ел «плод», не поедая, в 
частности, «вишни». Но ведь, с другой стороны, найдется ли тот, кто умудрился бы 
съесть «вишню», не поедая «плод как таковой»? Нельзя взять в руки плод, не взяв 
какой-то конкретный плод, ту же вишню. Но нельзя и взять вишню, не взяв в руки 
вместе с ней и «плод вообще», абстрактный плод. 
Мы нашли, что определения качества и количественного значения, по сути, 
повторяют одно другое. Но так происходит именно потому, что они являются 
определениями не какого-то конкретного качества или значения, а качества и значения 
«вообще», «как таковых». Это определения абстрактных качества и значения. Мы их 
вывели из примеров, наблюдаемых на практике. Мы практически имеем дело с 
объектами, обладающими, наряду с конкретной, и абстрактной определенностью. 
Абстрактность качества в том − по определению абстрактности, − что оно отличается 
от себя. В том же и абстрактность количественного значения. Отсюда и сходство их 
определений. И если мы согласимся с этими определениями, то останется ли место для 
сомнения в том, что абстрактное в той же мере принадлежит объективной реальности, 
что и конкретное? 
Впредь будем исходить из того, что абстрактное и конкретное являются 
нерасторжимыми сторонами определенности элементов действительности (вещей, 
качеств и количественных значений), позволяющими им, соответственно, состоять в 
одном классе с тождественными себе элементами, обусловливая их множественность, и 
отличаться от остальных элементов, демонстрируя свою единичность. 
Таким образом, мы определили основные понятия, которые потребуются нам 
для выяснения природы времени, а вместе с ним и пространства. Определили совсем не 
так, как это свойственно философии, зато так, как это свойственно природе. И 
главное: мы обнаружили, что абстрактная определенность присуща не только 
образам нашего сознания, но и окружающей действительности, что абстракции 

проверенных практикой теорий потому и входят в содержание истины, что являются 
верным отражением объективной реальности в ее абстрактном существовании. 
Теперь сделаем следующий шаг и посмотрим, как в реальном мире связаны 
обозначаемые этими понятиями определенности. 
 
2. ШАГ ВТОРОЙ.  
Начнем с того, что, в целях лаконичности и наглядности, сократим 
наименования наших категорий и воспользуемся средствами формализации изложения. 
Вместо термина «количественное значение» будем использовать просто прописную 
букву «З» (первую букву слова «значение»), «количество» (множество значений) 
обозначим тремя буквами «Кол», «качество» − «Кач», «вещь» − «В», «единичное» − 
«Е», «множественное» − «М», «конкретное» − «К», а «абстрактное» − «А». 
Проанализируем какой-либо элемент действительности. Наиболее простым и 
иллюстративным выглядит количественное значение («З»). 
Определенность всякого «З» содержит в себе и абстрактную сторону («АЗ»), 
благодаря которой оно демонстрирует себя именно как количественное значение, а не 
качество и не вещь, и конкретную («КЗ»), за счет которой оно отличается от остальных 
значений. (Оно может и совпадать с каким-то другим значением в конкретном 
выражении, но и это совпадение составляет момент его определенности). Эти две 
стороны соотносятся таким образом, что «одно не есть другое, но одно не есть без 
другого» (как правый и левый концы палки). Не может быть конкретного значения без 
того, чтобы оно не было бы количественным значением как таковым, абстрактным 
значением. И не может быть количественного значения вообще, если оно не 
определено в своей конкретной величине. Такое отношение сторон именуется 
диалектическим 
«отрицанием». 
Сами 
стороны 
− 
диалектическими 
«противоположностями», а их союз − диалектическим «противоречием». Это 
отрицание (противоречие) будем обозначать символом «―». В итоге получим первую 
формулу отношения сторон определенности значения: АЗ ― КЗ (абстрактное значение 
не есть конкретное значение, и наоборот; и вместе с тем нет абстрактного значения 
без конкретного значения, и наоборот). Аналогичным образом связаны между собой и 
две другие стороны определенности значения − единичное и множественное: ЕЗ ― МЗ. 
Смысл этого выражения тот же: не существует (по определению) единичного значения 
вне множества значений, ибо если бы качество обладало только одним значением, то 
последнее и было бы этим самым качеством, а качество оказалось бы количественным 
значением. Равно как не существует и пустого множества количественных значений, 
т.е. качества, не имеющего количественного выражения. 
А теперь попробуем объединить эти попарные отрицания в одной формуле. 
Конкретное значение (КЗ) именно как данное, единичное конкретное значение 
(ЕКЗ), определено лишь через множество всех конкретных значений данного качества 
(МКЗ). Причем, множество не «выколотое», без данного значения, а включающее и его 
само как действительный элемент этого множества. (Так, 5℃ определено именно как 
5℃, поскольку не является ни 3℃, ни 10℃, никаким другим значением температуры, но 
занимает в температурной шкале то место, которое отведено в ней 5℃). Но ЕКЗ никак 
не является самим множеством конкретных значений (МКЗ), не является количеством. 
Оно выступает его диалектическим отрицанием. Отсюда следующее выражение: ЕКЗ − 
МКЗ. Вместе с тем, конкретность этого значения служит отрицанием его 
абстрактности. То есть ЕКЗ ― ЕАЗ. В свою очередь, единичность абстрактного 
значения (ЕАЗ) выступает отрицанием абстрактной множественности значений (МАЗ): 
ЕАЗ ― МАЗ. А абстрактное множество значений пребывает в противоречии с 
конкретной стороной определенности этих значений: МКЗ ― МАЗ. Связав эти 
отношения в одну конструкцию, получим некий «диалектический квадрат»:  

Это и есть формула противоречия количественной определенности. Придя к 
ней, мы обнаруживаем, что диалектическое противоречие на самом деле есть 
отношение не двух, как принято считать, а, по меньшей мере, четырех сторон (позже к 
ним добавятся еще четыре). Кроме того, оно очевидно не полно, поскольку в нем не 
отражена связь количественной определенности с качественной (эту связь мы 
проследим ниже). Наконец, мы наблюдаем в этой формуле повторяющийся элемент − 
«З». Его присутствие указывает на то, что эта формула рисует именно количественное 
противоречие. Заранее оговорив это обстоятельство, знак «З» можно «вынести за 
скобки». Тогда в вершинах квадрата останутся только ЕК, МК, ЕА и МА.  
А что произойдет, если вместо «количественного значения» подставить в этот 
квадрат «качество» (Кач)? 
Нетрудно убедиться, что от такой замены формула ничуть не утратит своей 
справедливости (если, конечно, она справедлива в применении к количеству). В самом 
деле, всякое конкретное единичное качество вещи не существует иначе, как будучи 
элементом множества ее качеств и выступая отрицанием этого множества (ЕККач − 
МККач). (Иначе, будь у вещи только одно качество, оно и было бы этой вещью, а вещь 
− этим качеством. Не станем тревожить критикой Гегеля с его дефиницией качества 
хотя бы потому, что он, повторим, не нашел ни одного примера, подтверждающего эту 
дефиницию, 
зато 
привел 
множество 
примеров, 
опровергающих 
ее 
и 
свидетельствующих о многокачественности вещи. Да и еще раз − закроем словари!). За 
счет этого отрицания оно обретает собственную конкретную определенность. Вместе с 
тем оно и тождественно всем качествам в своем абстрактном естестве, будучи 
качеством как таковым, т.е. не вещью и не количественным значением. И в этом случае 
его 
единичность 
вступает 
в 
противоречие 
с 
абстрактной 
качественной 
множественностью: ЕАКач − МАКач. Наконец, обе эти стороны качественной 
определенности − абстрактная и конкретная − также пребывают в простом 
противоречии друг с другом: ЕАКач — ЕККач и МАКач — МККач. Связав эти 
отношения, мы получим тот же квадрат, где вместо «З» будет фигурировать «Кач». 
То же самое произойдет, если вместо «З» или «Кач» мы внесем в вершины 
квадрата вещь («В»). Всякая вещь обладает теми же сторонами определенности, какие 
демонстрирует и количественное значение, и качество. Она и данная, конкретная вещь, 
и вещь «как таковая», вещь «какая-нибудь», «любая вещь» − абстрактная. Она 
единична, но, если бы не взаимодействовала с другими вещами, просто не 
существовала бы для них − не существовала бы вовсе. Поэтому ее единичность требует 
наличия вещной множественности, при этом, не будучи сама этой множественностью, 
т.е. отрицая ее. Так что квадрат, если в нем верно воспроизведена диалектика 
количественной и качественной определенности, верно отражает и диалектику 
определенности вещей. 
В итоге мы приходим к формуле противоречия всякой определенности, и эта 
формула выглядит следующим образом: 

 
Человек, у которого философия всегда вызывала отторжение из-за мудрености и 
невнятности своих формулировок, теперь может убедиться в истинности если не всех, 
то некоторых из них. Например, такого туманного тезиса, как «единство и борьба 
противоположностей». В самом деле, если противоположности едины, то откуда 

взяться их борьбе? А если они борются друг с другом, то о каком единстве может идти 
речь? Но взглянем на наш квадрат. Вот, например, две стороны противоречия: ЕК и 
МК. «Едины» ли они, т.е. тождественны ли друг другу? Конечно, ведь они выражают 
одно и то же − конкретность определенности объективного мира («К»). Они пребывают 
во взаимной «борьбе»? И это верно, ведь в них представлены взаимоисключающие 
стороны этой определенности − ее единичность и множественность («Е» и «М»). На их 
«единство», как и на их «борьбу» просто можно указать пальцем. Не бывает ничего 
единичного, которое не было бы конкретным или абстрактным. Нет и конкретного, 
которое не было бы единичным или множественным и т.д. Поэтому в вершинах 
квадрата стоят сдвоенные символы.  
Наш квадрат, конечно, ничего не добавляет к приведенным выше суждениям об 
определенности Вселенной, но удобен тем, что позволяет эту определенность созерцать 
наглядно и в корректной форме. И он еще раз подтверждает тот факт, что в 
диалектической логике нет ничего заумного. Она даже проще классической и 
представляет собой всего лишь логику здравого смысла в применении к природе в 
целом. 
Однако этот квадрат имеет существенный недостаток − он мертв.  
 
3. ШАГ ТРЕТИЙ.  
Реальный мир изменчив. Найденный же нами квадрат представляет собой 
устойчивую, 
не 
меняющуюся 
форму 
диалектической 
связи 
сторон 
любой 
определенности − и вещной, и качественной, и количественной. Такая структура 
противоречия свойственна природе. Но она еще не отражает переменчивости мира. 
Теперь же мы попробуем понять, как и почему он меняется. 
Обратимся, как и прежде, к самому простому примеру перемен − к изменению 
единичного конкретного количественного значения (ЕКЗ). Пусть одно значение (ЕК1З) 
сменяется другим (ЕК2З) (для наглядности, например, пусть показания наружного 
термометра поднимаются с 2℃ до 3℃  на улице потеплело). Допустим также (хотя это 
и не обязательно), что ЕК1З ≠ ЕК2З. Изобразим эту перемену в виде выражения ЕК1З → 
ЕК2З (ЕК1З «превращается», «переходит» в ЕК2З). Как совершается это событие? 
Очевидно, что пока ЕК1З сохраняет свою конкретную определенность, оно не 
может стать ЕК2З. Исходное значение должно исчезнуть, уступив место другому. Само 
это исчезновение представляет собой переход ЕК1З из бытия («Б») в небытие («Н»): 
БЕК1З → НЕК1З. В свою очередь ЕК2З, которого прежде не было, которое пребывало в 
небытии, должно в тот же момент перейти из небытия в бытие: НЕК2З → БЕК2З.  
Именно так и происходит в природе. Коль скоро ЕК1З отлично от ЕК2З, иными 
словами, коль скоро оно не есть ЕК2З, то оно и есть то значение, в котором отрицается 
наличие (бытие) ЕК2З. Его бытие и есть зримое, наличное небытие ЕК2З. А бытие ЕК2З 
есть столь же зримое и наличное небытие ЕК1З, то его небытие, в которое обращается 
его исходное бытие при перемене значения. Наше значение, меняясь, теряет одно свое 
бытие и обретает другое. 
Тут мы встречается с новой парой категорий − «бытие» и «небытие». Первая не 
вызывает серьезных споров. Попросту говоря, это «то, что есть», что «дано на 
практике». Вторая влечет шлейф самых разных истолкований. Не станем обращать на 
них внимание. Будем исходить из того подтверждаемого практикой факта, что небытие 
− это вовсе не «ничто», не отсутствие чего бы то ни было. С таким «ничто» мы в 
реальности дела никогда не имеем, поэтому не будем иметь дела и в теории. Зато мы 
наверняка знаем, что всякое данное нечто есть именно это нечто, а не другое нечто, что 
бытие данного нечто есть воплощенное небытие всякого иного нечто, всего остального 
мироздания, и что небытие вследствие этого представляет собой настолько же 
реалистичную характеристику предмета нашей деятельности, как и бытие. Бытие есть 
оборотная сторона небытия и только обе эти стороны, взятые в их нерасторжимом 

единстве, рисуют нам существование всякого реального элемента природы. 
Существование элемента (вещи, качества, значения) в его изменчивости, в 
ежемгновенном переходе из бытия в небытие и возрождении уже иным в обновленном 
бытии. Таким образом, сам термин «существование» мы будем понимать как 
категорию, обозначающую противоречие бытия и небытия, единство и взаимное 
отрицание того и другого. 
Теперь уточним порядок превращения значения. С одной стороны, коль скоро 
БЕК1З предшествует БЕК2З, кажется естественным говорить о том, что сначала ЕК1З 
должно обратиться в небытие, и лишь затем ЕК2З может возникнуть из небытия. Но, с 
другой стороны, как уже было отмечено, небытие ЕК1З — это и есть бытие ЕК2З, и 
поэтому никакой из этих переходов не может предшествовать другому. Они должны 
совершаться одномоментно. 
На самом деле они, конечно, именно так и совершаются. Точнее, оба эти 
перехода представляют собой один переход бытия в небытие, за счет которого и в ходе 
которого совершается и обратный — переход небытия в бытие; переход, который не 
просто «не длится», а происходит вообще вне времени и пространства. Между бытием 
и небытием, как и между единичным и множественным, абстрактным и конкретным, 
нет никакой ни временной, ни пространственной дистанции. Но в этом переходе 
фигурируют две стороны − ЕК1З и ЕК2З, которые необходимо различать в суждении о 
них, поскольку они объективно различны. Это различие мы и будем обозначать 
терминами «исходное − конечное», «предшествовавшее − последовавшее» и т.п. 
Подчеркнем: в самой природе этот переход совершается так, что ни одна сторона не 
предшествует другой. «Предшествование» и «следование» отвечают лишь логике этого 
перехода и поэтому присутствуют в логике его описания. Их различие имеет лишь 
логический, но не реальный смысл (как, например, лишь логический смысл имеет 
«точка» в математике − «нульмерный объект»; «точка сингулярности» в космологии и 
т.п.). 
Уточним еще одну характеристику этого перехода. 
Выше говорилось о том, что небытием ЕК1З служит бытие ЕК2З. Это так. Но 
ведь таким же небытием для ЕК1З выступает и ЕК3З, и любое другое конкретное 
количественное значение. Поэтому то, что было сказано прежде об отношении ЕК1З и 
ЕК2З, хотя и верно, но носит частный характер. Отношение этих сторон является 
отношением диалектического отрицания. А подлинным отрицанием всякого ЕКЗ, как 
мы видим в «квадрате», служат и МКЗ, и ЕАЗ. Поэтому на самом деле в ходе своей 
перемены исходное значение (ЕК1З), обращаясь в небытие, оборачивается не другим 
единичным конкретным значением, а множеством значений своего качества − своим 
количеством и, сбрасывая конкретную форму, является в своей безликой сути − 
абстрактным значением. И лишь затем (мы помним, что «затем» − понятие для 
описания логики, но не «реальной механики» превращения) из всего количественного 
множества, которое включает в себя и само исходное значение, воспроизводится вновь, 
облекаясь в форму новой (или той же) конкретности. (Поэтому выше мы и заметили, 
что различие ЕК1З и ЕК2З «не имеет значения»). 
Таким образом, превращение ЕК1З в ЕК2З можно описать следующей формулой: 

БЕК1З → БМКЗ
БЕАЗ → БЕК2З     (Ф.3), 

где БМКЗ
БЕАЗ есть и НЕК1З, и НЕК2З. 

Нетрудно убедиться, что подобным образом совершаются перемены и любого 
другого элемента количественной определенности. Например, превращение множества 
конкретных значений выражается формулой: 

БМ1КЗ → БЕКЗ
БМАЗ → БМ2КЗ     (Ф.4), 

и т.д.