Основы изучения языкового менталитета

Москва
Издательство «ФЛИНТА» 
2021

Т.Б. Радбиль

ОСНОВЫ ИЗУЧЕНИЯ 
ЯЗЫКОВОГО МЕНТАЛИТЕТА

Учебное пособие

5-е издание, стереотипное

УДК 81(075.8)
ББК 81923

Р15

Р15

Радбиль Т.Б.
Основы изучения языкового менталитета [Электронный 
ресурс] : учеб. пособие / Т.Б. Радбиль. — 5-е изд., стер. — М. : 
ФЛИНТА, 2021. — 328 с.

ISBN 9785976507005 

Учебное пособие включает обзор и систематизацию многочисленных работ отечественных и зарубежных авторов, посвященных проблеме национального своеобразия языка и культуры, этнической и
культурной обусловленности взгляда на мир; знакомит читателя с самыми актуальными положениями лингвистического антропоцентризма и лингвистического когнитивизма, концептуального анализа
ключевых идей и др. В качестве иллюстративного материала привлекаются данные современных западных и восточных, а также древних языков.

Для студентов, магистрантов, аспирантов гуманитарного цикла,
преподавателей, журналистов.

УДК 81(075.8)
ББК 81923

ISBN 9785976507005 
© Радбиль Т.Б., 2016
© Издательство «ФЛИНТА», 2016

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ ..........................................................................................................5

ВВЕДЕНИЕ .....................................................................................................................9

Вопросы и задания ...................................................................................................... 17
Литература .................................................................................................................. 18

Глава 1. ЯЗЫКОВОЙ МЕНТАЛИТЕТ КАК СПОСОБ ЖИТЬ,
ДУМАТЬ И РАЗГОВАРИВАТЬ ......................................................................... 20

1.1. Историконаучные предпосылки изучения языкового
менталитета .................................................................................................. 23
1.2. Менталитет и языковой менталитет ................................................... 47
1.3. Возможная стратификация языкового менталитета:
выделимость уровней и составных частей ....................................... 66
1.4. Языковой менталитет как инвариантновариантное
образование: диалектика стабильности и изменчивости............ 73
Вопросы и задания ...................................................................................................... 81
Литература .................................................................................................................. 84

Глава 2. О НАЦИОНАЛЬНОЙ СПЕЦИФИКЕ ЯЗЫКА
(ВЕРБАЛЬНОСЕМАНТИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ) .................................... 86

2.1. Антропоцентризм — фундаментальное свойство языка ............. 89
2.2. «Внутренняя форма языка» как фактор его национального
своеобразия ................................................................................................. 107
2.3. Национальная специфика лексической системы языка ........... 113
2.4. Национальная специфика грамматической системы языка ...... 132
Вопросы и задания .................................................................................................... 158
Литература ................................................................................................................ 161

Глава 3. ЗНАНИЕ О МИРЕ В ЯЗЫКОВОМ МЕНТАЛИТЕТЕ
(ЛИНГВОКОГНИТИВНЫЙ УРОВЕНЬ) .................................................. 163

3.1. Проблема языковой концептуализации мира ............................... 166
3.2. Языковая картина мира как содержательная основа
знания о мире в  языковом менталитете ......................................... 173
3.3. Языковая мифологизация как способ интерпретации
знания о мире в  языковом менталитете ......................................... 197
3.4. Основные единицы концептуальной системы этноса ............... 202
Вопросы и задания .................................................................................................... 218
Литература ................................................................................................................ 221

Глава 4. СИСТЕМА ЦЕННОСТЕЙ В ЯЗЫКОВОМ
МЕНТАЛИТЕТЕ (АКСИОЛОГИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ) ...................... 223

4.1. Принципы формирования аксиологической сферы
в языковом менталитете ........................................................................ 226
4.2. Культурные концепты как содержательная основа
мира ценностей в языковом менталитете ....................................... 233
4.3. Национальнокультурные коннотации как способ
воплощения мира ценностей в языковом менталитете ............. 256
Вопросы и задания .................................................................................................... 266
Литература ................................................................................................................ 269

Глава 5. ЖИЗНЕННЫЕ УСТАНОВКИ И ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ
СТЕРЕОТИПЫ В ЯЗЫКОВОМ МЕНТАЛИТЕ
(МОТИВАЦИОННОПРАГМАТИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ) .................. 271

5.1. Принципы формирования мотивационнопрагматической
сферы в языковом менталитете .......................................................... 274
5.2. Национальнокультурная обусловленность жизненных
установок и поведенческих стереотипов в языковом
менталитете ................................................................................................ 283
5.3. Основные единицы мотивационнопрагматической
сферы в языковом менталитете .......................................................... 291
Вопросы и задания .................................................................................................... 311
Литература ................................................................................................................ 313

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ (ЯЗЫКОВОЙ МЕНТАЛИТЕТ
В РУССКОМ ЯЗЫКЕ НАЧАЛА III ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ) ........................ 315
Вопросы и задания .................................................................................................... 324
Литература ................................................................................................................ 326

Предисловие

Язык создает воображаемую реальность, одушевляет неодушевленное, позволяет видеть то, что еще не возможно, восстанавливает то, что исчезло.
Э. Бенвенист

«В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
Оно было в начале у Бога.
Все через него начало быть, и без него ничего не начало быть,
что начало быть.
В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков».

В наши дни, перешагнув порог III тысячелетия, наука о языке
словно возвращается к истокам, потому что более точного и глубокого определения языка и его места в мире со времен Евангелия от
Иоанна так и не было дано. Действительно, если отвлечься от особой интенциональности евангельского текста, можно говорить о
том, что это — верная точка зрения, отражающая универсальность
языка как главного источника нашей духовной активности по отношению к миру, как естественного инструмента для мыслительного и ценностного освоения действительности и даже — в какомто смысле — ее творения для нас.
Еще В. фон Гумбольдт говорил о том, что мы во многом видим
мир так, как нам его преподносит язык. Не «оязыковленное» не попадает в поле нашего сознания, а неосознанное не существует для
нас. Даже библейский Адам начинает обживать свой мир с того, что
дает имена вещам. Поэтому, изучая язык, мы тем самым познаем
мир и себя. Ведь, по словам А.А. Потебни, такое изучение прежде
всего важно тем, что изменяет самого изучающего, — а именно делает его подлинно духовной личностью.
Вот уже без малого два десятка лет мы выбираемся изпод спуда надуманных идеологических схем и социальнополитических экспериментов. Одним из таких экспериментов была попытка создать
новый тип исторической общности людей — «советский народ» как
сообщество биороботов, киборгов и гомункулюсов из пробирки, до

основания стереть национальные различия в угоду утопической
идее всеобщего коммунистического братства. Эта попытка не удалась, поскольку она противоречила неким глубинным основам существования человека в этом мире.
С самого появления на земле человек был не только существом
социальным, мыслящим и говорящим — он был существом национальным: человек всегда ощущал принадлежность к племени,
к роду, к семье как нечто сущностно важное для человеческого типа
бытия в мире. И именно эта принадлежность диктовала человеку
особенности взгляда на мир, ценностной ориентации в мире и практического поведения. Эта принадлежность, творчески преобразованная сознанием и пропущенная через призму ценностной
и эмоциональночувственной сферы, воплощенная в знаковых формах родного языка, — и есть языковой менталитет.
Сама идея изучения языкового менталитета как особой
интегративной дисциплины в гуманитарном знании возникает во
многом благодаря изменившимся социокультурным условиям
в недрах нашего общества, когда на фоне «глобализации» и «интеграции всего и во все» мы медленно начинаем понимать ценность
и уникальность каждой национальной культуры, важность ее сохранения и сбережения. Немалую роль в этом сыграло также и изменение доминанты в гуманитарном знании, связанное с «поворотом к человеку», с восстановлением в правах «человеческого
фактора», незаслуженно и надолго забытого при господстве практически религиозного культа Системы и Структуры.
Язык — это не только система и структура, обслуживающая нужды коммуникации (под это определение скорее подходит дорожный светофор). Язык — это основа национальной и индивидуальной идентичности. Как справедливо пишет Т.В. Цивьян, если
язык — это не более чем слова, слова, слова, то почему же так остры
и «панхронны» языковые конфликты? Почему борьба между выбором своего и чужого языка даже в бытовом и нейтральном акте
коммуникации приводит к войнам в полном смысле этого слова?
А еще хочется вспомнить знаменитую фразу С. Довлатова о том,
что личность человека на 90% состоит из языка.
Сегодня мало кто сомневается в существовании национального
своеобразия взгляда на мир, хотя есть сомнения в возможности его
научного изучения. Конечно, менталитет не может быть познан ис7

ключительно в рамках научной методы, но мы можем хотя бы попытаться. Да, менталитет не дан нам в непосредственном наблюдении. Но ведь и электрон не дан нам в непосредственном наблюдении,
но физики могут его «исчислить и взвесить» по косвенным данным,
по его проявлениям, по результатам его активности. Аналогично
и менталитет можно исчислить по косвенным проявлениям, главнейшим из которых и является язык.
Любой народ вырабатывает особые принципы отношения человека к Миру, к Богу, к Человеку и делает это на своем родном
языке и во многом с помощью языка. Поэтому, по нашему глубокому убеждению, именно лингвистика должна стать основой изучения национального менталитета. Правда, это должна быть несколько особенная лингвистика, озабоченная не столько описанием
системноструктурных закономерностей языка, сколько ролью
и местом в нем его носителя — человека: так называемая антропоцентрическая лингвистика. Очевидно и то, что такое изучение не
может не быть междисциплинарным, с учетом данных философии,
психологии, культурологии, этнографии, истории, литературоведения и пр.: ведь это объединение вполне естественно с позиции
объекта этих наук, которым является человек.
Предлагаемое учебное пособие называется «Основы изучения
языкового менталитета». Это определяет и подбор материала, и ракурс его изложения. Мы не ставим себе задачи целостного описания какоголибо из существующих «языковых менталитетов», наша
задача — наметить возможные пути изучения этого явления. Поэтому в книге много теоретического материала, посвященного непростым вопросам взаимоотражения мира и языка, культуры и языка, человека и языка. Поэтому в книге собраны самые разнообразные сведения из многих языков и культур, хотя в основе своей мы
опираемся на русский язык и русскую культуру.
Отметим также одну особенность в предлагаемом нами подходе. Очень часто языковой менталитет реконструируется по данным
истории языка, его фразеологического и паремиологического фонда, которые есть, по сути, часть языковой истории. И тогда складывается впечатление, что «все это было, было, было», говоря словами А. Блока. А как же сейчас, в век андронных коллайдеров и нанотехнологий? В этой книге нас интересует языковой менталитет,

воплощенный именно в фактах лексики и грамматики живого современного языка, так сказать, в синхронии, хотя и совсем без истории нам, понятно, не обойтись.
Эта книга отличается еще в одном отношении. В ней часто и пространно цитируются первопроходцы этого направления, классики
и современные ученые, много сделавшие и делающие для его развития, так что порою она напоминает хрестоматию. Это объясняется просто. Все они — от В. фон Гумбольдта и А.А. Потебни до А. Вежбицкой и Ю.Д. Апресяна — мои учителя и мои старшие товарищи
на этом пути. И мне очень хотелось, чтобы они говорили со страниц этой книги своим голосом, который нельзя заменить даже самым сочувственным изложением основных мыслей и близким к
тексту пересказом.
Существует старая буддийская теория, что на ритм и звучание родной речи мы всегда настраиваемся еще в утробе матери.
Одной из существенных черт языковой картины мира, по словам
Ю.Н. Караулова, считается amor linguae — любовь к языку. Этой
любовью мы и будем руководствоваться на пути познания сложнейшего этнолингвокультурного феномена под названием языковой менталитет.

Введение

Язык есть дом бытия. В жилище языка обитает человек.
М. Хайдеггер

Одна из известнейших и проницательнейших философских
интуиций В. фон Гумбольдта «Язык народа есть его дух» со временем наполняется все большей и большей лингвистической определенностью. С одной стороны, успехи логического анализа естественного языка и когнитивного подхода в изучении концептуального содержания языковых знаков продемонстрировали саму возможность
адекватного познания стоящих за фактами языка данных человеческого опыта взаимодействия со средой, результатов человеческой познавательной и ценностной активности в мире. С другой стороны,
лингвокультурологические и этнолингвистические изыскания позволили увязать указанные выше возможности с обоснованием своеобразия национального взгляда на мир и системы ценностей на конкретном языковом материале. Можно добавить сюда еще и новые
акценты, проявившиеся в сопоставительном изучении языков и культур, согласно которым от простой констатации наличия сходств или
различий в языках следует переходить к содержательной интерпретации их концептуальных и этнокультурных причин.
Все это позволяет поновому поставить «старый» и даже «вечный» вопрос об изучении языкового менталитета. Как особое междисциплинарное направление, возникшее на стыке лингвистики,
философии, культурологии, психологии, этнологии и других дисциплин в сфере наук о человеке, изучение языкового менталитета
находится в русле так называемой антропоцентрической парадигмы в современном лингвистическом знании.
Само понятие научная парадигма введено в обиход Т. Куном в
книге «Структура научных революций» (1962). Под научной парадигмой принято понимать некую общую «научную идеологию»,
некую общую точку зрения на объект науки и подход к его изучению, которой руководствуется научное сообщество в определенный
период времени: закономерная смена научных парадигм и приводит к «научной революции» .

Сравнительно новая (как «хорошо забытая старая») антропоцентрическая парадигма сменяет восходящую к идеям Ф. де Соссюра системноструктурную парадигму, согласно которой язык необходимо исследовать как относительно автономную систему элементов и закономерных связей между ними, что и образует его
структуру. При этом, естественно, человек как фактор флуктуации,
случайных возмущений исключается из объекта лингвистического
исследования.
Противостояние двух точек зрения на язык было обозначено
Е.В. Рахилиной как противостояние «антропоцентричного»
и «системоцентричного» подходов. Эта проблема анализируется в
статье В.М. Алпатова «О системоцентричном и антропоцентричном
подходах к языку» (1993). Определяя антропоцентризм как «хорошо забытое старое», мы имели в виду, что антропоцентричный подход исторически первичен и представлен в различных национальных
лингвистических традициях: европейской, индийской, арабской, китайской, японской. Идеи европейской традиции остались базовыми
для синхронных описаний языка вплоть до начала XX в. Позднее
этот подход уже не был всеобщим, но продолжал сохраняться, безусловно господствуя в практической сфере (учебная литература, практическая лексикография), а в последнее время в какойто мере расширил свои позиции, особенно в семантических исследованиях.
Системоцентричный подход к языковым явлениям начал
формировался лишь в конце XIX — начале XX в. в трудах И.А. Бодуэна де Куртенэ, Ф. де Соссюра и др. Позднее он получил развитие в различных направлениях европейского и американского
структурализма. Этот подход, в формулировке В.М. Алпатова, «в
отличие от антропоцентричного подхода, приближающего лингвистику к психологии и философии, пытается сблизить ее с естественными науками в их современном понимании. Согласно этому подходу, язык есть некоторая почти независимо от нас функционирующая система. Лингвист изучает ее законы, носитель языка им
подчиняется».
При этом каждый подход имеет свои плюсы и минусы:
«Антропоцентричный подход позволяет построить психологически адекватные описания, однако он дает принципиально не допускающие процедур проверки результаты, а его применение к языкам, далеким по строю от родного языка лингвиста, приводит к не11

адекватным результатам; антропоцентричные описания, выполненные в рамках разных лингвистических традиций, весьма трудно
сопоставлять. Системоцентричный подход, наоборот, позволяет
получить «работающие», сопоставимые и формализуемые описания, но они могут оказаться психологически неадекватными, т.е.
искаженно представляющими реальный психолингвистический
механизм. Исследователю в этом случае приходится проходить
между Сциллой логически безупречного, но интуитивно неприемлемого решения и Харибдой более соответствующей интуиции, но
значительно усложняющей описание, а то и противоречивой трактовки» [Алпатов 1993: 25].
Системоцентричный подход сыграл в свое время огромную роль
в языкознании и до сих пор не утратил актуальности: благодаря ему
были познаны системные закономерности организации языка,
т.е. было дано целостное описание языка как «агрегата», как действующей системы. Однако при этом просматривалась тенденция
к дегуманизации лингвистики — венцом описаний считались исследования, выполненные по образу и подобию точных наук, посредством их методов и процедур. Поэтому особые трудности системоцентричный подход всегда вызывал в семантике. Недаром в
период его полного господства в мировой науке семантика не достигла значительных успехов (как, впрочем, и до того), и лишь обращение к антропоцентризму на новой, более высокой основе дало
возможность продвинуться в ее изучении.
Иными словами, когда дело шло от описания к познанию причин и целей существования объекта, к пониманию его природы и
сущности, такой подход не имел объяснительной силы, поскольку
для этого надо было выйти за пределы собственно языковой системы, обратиться к внеязыковым факторам, т.е. к человеку как носителю языковой способности. Именно эту задачу призван решать
вновь возродившийся в конце XX — начале XXI в. антропоцентричный подход.
Современный лингвистический антропоцентризм восходит к
основополагающим идеям В. фон Гумбольдта (подробнее об историконаучных предпосылках этого направления в аспекте изучения языкового менталитета см. раздел 1.1. настоящего пособия).
Научная идеология лингвистического антропоцентризма исходит
из того простого факта, что природа, сущность и основные свой12

ства языка обусловлены особенностями физического и психического устройства человека, и в соответствии с ними язык должен
изучаться. Поновому осмысляя связь языка, человека и мира, лингвистический антропоцентризм XX в. благодаря трудам В. фон Гумбольдта и его продолжателей выводит нас и на признание приоритетной роли языка в познании мира, его преобразовательной активности по отношению к объективной реальности и сознанию. Все
это придает языку статус основного источника и главного фактора
всей совокупной духовной деятельности человека.
Так понимаемый антропоцентризм как бы становится «словоцентризмом» — представлением о том, что в мире все в известном смысле есть знак, слово, да и сам мир (и человек в нем) тоже, в сущности, есть слово. Это представление, конечно, не ново: практически
все мифологии и религии мира так или иначе утверждали эту мысль
в качестве одной из ведущих. Поэтому и «лингвоцентрическая ориентация» Л. фон Витгенштейна и аналитической философии XX в.,
и «тотальный пансемиотизм» современных направлений в общей
теории знака — семиотике, и постмодернистская парадигма «мир
как текст» — все это лишь отражение древней мифологемы: «В начале было слово...».
Созвучны евангельским, например, слова Г.Г. Шпета: «В метафизическом аспекте ничто не мешает и космическую Вселенную
рассматривать как слово». Ему как бы вторит А.Ф. Лосев: «Весь
физический мир, конечно, есть слово... Без такого слова нет у нас и
никакого другого слова». Это, разумеется, становится таковым бла
годаря языку. Не случайно и Э. Бенвенист в несвойственной ему
категоричной форме заявляет: «Язык воспроизводит действительность. Это следует понимать вполне буквально: действительность
производится заново при посредстве языка». И не только мир, но и
сам человек, осуществляя осмысленную деятельность по ознаковлению мира (семиозис) становится знаком, словом, о чем говорит и
основатель семиотики Ч.С. Пирс: «Слово или знак, который использует человек, есть сам человек. Ибо, если каждая мысль — это знак,
а жизнь представляет собой цепь мыслей, то связанные друг с другом эти факты доказывают, что человек есть знак...».
Сегодня, благодаря успехам семиотики, мы знаем, что основной способ любой деятельности человека в мире — знаковый, и все
объекты, попадая в поле познающей, религиозной, ценностной,

творческой, психической активности человека, становятся знаковыми, приобретают свойство «быть знаком» (религия, культура, искусство, политика, идеология, право, мораль, просвещение, мода и пр.
суть феномены семиотические). И в основе этих «вторичных моделирующих (т.е. знаковых) систем» лежит однаединственная «первичная», она же главная знаковая система — естественный язык.
Однако естественный язык не может быть вообще языком. Он
всегда есть язык национальный. Поэтому если язык и на самом деле
какимто мистическим образом «творит» для нас действительность
(т.е. моделирует, интерпретирует ее), то он делает это обязательно
в национально обусловленной форме. Важность способа существования языка для нас настолько велика, что, например, в книге
В.В. Морковкина и А.В. Морковкиной вполне нейтральное понятие «существование этнического языка» заменяется высоким и значительным словом «бытийствование»: «Бытийствование этнического языка в форме распределенных по языковым личностям индивидуальных языков определяет ряд его замечательных свойств,
таких как способность сообщать соответствующему этносу содержательную выделенность, или неповторимость... способность
обеспечивать временную непрерывность и пространственные границы этноса, способность «схватывать», накапливать в значениях
своих единиц и передавать каждому новому члену этноса наиболее
ценные элементы чувственного, умственного и деятельностного
опыта предшествующих поколений и ряд других. Все это делает
этнический язык едва ли не решающим этногенным фактором»
[Морковкин, Морковкина 1997: 38].
Понятие языка как основного этногенного фактора напрямую
выводит нас на главную для этой книги идею национального языкового менталитета. Ф.И. Буслаев в книге «О преподавании отечественного языка» пишет: «Язык есть выражение не только мыслительности народной, но и всего быта, нравов и поверий, страны и
истории народа. Искренние, глубочайшие ощущения внутреннего
бытия своего человек может выразить только на родном языке».
Не слишком ли мы потому преувеличиваем утилитарное,
практическое назначение языка быть просто средством общения?
Не слишком ли много всего «лишнего» в нашем языке для выполнения чисто коммуникативной задачи? В принципе самодостаточным средством коммуникации (и только им!) является телефон.

А язык — это какоето уж очень странное средство коммуникации,
которое меняет самих коммуникантов, да еще и диктует им, о чем и
как коммуницировать. Язык — это, конечно, нечто большее, чем
просто коммуникация. Это, как модно сейчас говорить, «виртуальная реальность», которая предназначена для порождения бесконечного множества других «виртуальных реальностей» в нашем
опыте и за пределами нашего опыта.
Язык — это своего рода бесконечный философский трактат на
любую тему и бездонное художественное произведение обо всем.
Об этом хорошо написал О.А. Корнилов, утверждая, что «помимо
всего прочего язык — это вместилище души, духа народа, это коллективный продукт национального творчества [здесь и далее выделено автором. — О.К.], которым можно пользоваться не только
для конкретных нужд общения, сообщения и хранения информации, оформления логических операций, но и для того, чтобы просто наслаждаться им, созерцать его богатство и неповторимость.
Каждый этнический язык — это уникальное коллективное произведение искусства, неотъемлемая часть культуры народа, орган
саморефлексии, самопознания и самовыражения национальной
культуры» [Корнилов 2003: 133].
Так постепенно вырисовывается и предмет нашего исследования — национальный языковой менталитет. По сути дела, изучение языкового менталитета — это ответ на два взаимообусловленных вопроса: каким образом народ влияет на свой язык, и каким
образом язык влияет на народ. Ответ на эти два вопроса очень непрост, потому что языковой менталитет не дан нам непосредственно, а слова и выражения нашего языка свидетельствуют о нем не
прямо, так сказать, в ассертивной части своей семантики. То, что
стол, например, это не просто предмет мебели, а воплощение культурнозначимой для русских идеи гостеприимства, не содержится
в словарном толковании лексемы стол. Все это надо реконструировать, точно так же, как астрономы реконструируют размеры и
свойства отдаленных от нас на тысячи световых лет светил по наблюдаемому реликтовому излучению.
В языке рассыпано множество «ключей» к пониманию особенностей нашего образа мышления и нашего характера — надо
только отыскать эти ключи. А. Вежбицкая в свое время правильно
говорила о том, как трудно дать исчерпывающее толкование содер15

жания какоголибо этноспецифичного концепта (к примеру, русского концепта тоска) для иностранца. Ну а для русского, вы думаете, легче? Мы ведь и сами не понимаем концептуального содержания ключевых слов своей собственной национальной культуры:
мы просто живем в этих словах, и при этом, незаметно для нас самих, оцениваем мир и действуем в мире сообразно этим словам.
Так перед нами встает проблема метода — как изучать языковой менталитет? Можно, конечно, взять сборник пословиц В.И. Даля и выписать оттуда сотнюдругую пословиц о дураках, а потом
сделать вывод о роли глупости в русской культуре. Но беда в том,
что на эту сотнюдругую найдется третьячетвертая сотня, восхваляющая русский ум и умников.
Мы решили пойти несколько иным путем. Этот путь идет от
А. Вежбицкой и Ю.Д. Апресяна (только лишь в качестве условной
точки отсчета, потому что до них и рядом с ними надо бы назвать
еще Й.Л. Вайсгербера, Э. Сепира и Б.Л. Уорфа, А.Ф. Лосева,
Н.Д. Арутюнову и др.) к современной новомосковской школе концептуального анализа Анны А. Зализняк, И.Б. Левонтиной и
А.Д. Шмелева, к работам В.Г. Гака, Ю.Н. Караулова, Е.В. Рахилиной и др. Речь идет о способах выявления неявного, имплицитного
концептуального содержания, скрытого в пресуппозитивной части
семантики единиц современного языка.
Согласно этой точке зрения, релевантными в плане изучения
национальнообусловленных представлений о мире в языке будут
только такие представления, формирующие картину мира, которые
входят в значения слов в неявном виде, так что человек принимает
их на веру, не задумываясь: «Иначе говоря, пользуясь словами, содержащими неявные смыслы, человек, сам того не замечая, принимает и заключенный в них взгляд на мир. Напротив того, смысловые компоненты, которые входят в значение слов и выражений в
форме непосредственных утверждений, могут быть предметом спора между разными носителями языка и тем самым не входят в общий фонд представлений, формирующий языковую картину мира»
[Зализняк, Левонтина, Шмелев 2005: 9].
Поэтому важно не то, что утверждают носители языка, а то, что
они считают само собою разумеющимся, не видя необходимости
специально останавливать на этом внимание. Более того, важно, что
они считают это именно сейчас, посредством слов и значений жи16

вого, повседневного языка, а не считали когдато, еще в эпоху крещения Руси. В этом смысле мы, даже являясь сторонниками антропоцентричного подхода, признаем правоту главного «системоцентриста» Ф. де Соссюра о примате синхронии над диахронией в изучении языка.
Таким образом, в этой книге приняты следующие методы
исследования. Прежде всего метод семантических толкований, в
духе А. Вежбицкой и Ю.Д. Апресяна. Затем можно назвать метод
логического анализа естественного языка, разрабатываемый в трудах проблемной группы «Логический анализ языка» под руководством Н.Д. Арутюновой. Кроме того, мы используем метод, который можно условно именовать методом когнитивного анализа концептуального содержания лексических и грамматических единиц
языка, и метод сопоставительного анализа фактов разных языков в
лингвокультурологическом освещении.
Комплексное применение указанных методов должно помочь
решить главную задачу этого исследования — обозначить основные вехи, наметить сами возможные пути изучения языкового менталитета, т.е. попытаться ответить на вопрос, как его вообще возможно изучать, этот неуловимый и надежно укрытый в коллективном бессознательном феномен?
В соответствии с этим строится и композиция нашей книги. Она
предваряется предисловием от автора, которое служит средством
своеобразного погружения читателя в круг исследуемых проблем.
Во введении, по традиции, обосновывается тематика и проблематика книги, ее целей и задач, характеристика используемых методов. Первая глава под названием «Языковой менталитет как способ жить, думать и разговаривать» содержит историконаучное и
теоретическое обоснование понятия языковой менталитет и пути
его изучения. Вторая, третья, четвертая и пятая главы содержат
описание выделяемых в этой работе уровней языкового менталитета — соответственно, вербальносемантический (собственно языковой), лингвокогнитивный (знание о мире), аксиологический (система ценностей) и мотивационнопрагматический (жизненные установки и поведенческие стереотипы). Вместо заключения мы
предлагаем краткий анализ отражения типично русских способов
языковой концептуализации мира в лексических и грамматических инновациях русского языка последних лет в качестве свиде17

тельства реальности языкового менталитета в современном языковом сознании.
Каждая из глав (включая введение и раздел «Вместо заключения») сопровождается системой вопросов и оригинальных творческих заданий по теме, а также списком рекомендуемой литературы, который для удобства читателя дается отдельно по каждой
главе.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Приведите свои аргументы в подтверждение мысли Т.В. Цивьян
о том, что «язык — это не просто слова, слова, слова...».

2. Какие примеры бытовых межэтнических конфликтов или даже
войн изза «проблемы выбора своего или чужого языка» вам известны?

3. Как следует понимать высказывание С. Довлатова о том, что личность человека на 90% состоит из языка?

4. В чем, повашему, заключается «поворот к человеку» в современном гуманитарном знании? Приведите свои аргументы из современной лингвистики, литературоведения, философии, культурологии, психологии и других наук о человеке.

5. Как вы понимаете данные высказывания? Согласны ли вы с их авторами? Подтвердите или опровергните приведенные точки зрения с помощью собственных примеров:
А) «В метафизическом аспекте ничто не мешает и космическую
Вселенную рассматривать как слово» (Г.Г. Шпет).
Б) «Весь физический мир, конечно, есть слово... Без такого слова
нет у нас и никакого другого слова» (А.Ф. Лосев).
В) «Надо еще сказать, что человек в известном смысле сам есть
суждение, и жизнь человеческого духа есть непрестанно
развивающееся и осуществляющееся суждение: я есмь нечто,
некое А» (С.Н. Булгаков).
Г) «Слово или знак, который использует человек, есть сам человек. Ибо, если каждая мысль — это знак, а жизнь представляет
собой цепь мыслей, то связанные друг с другом эти факты доказывают, что человек есть знак...» (Ч.С. Пирс).

Д) «Мир, в котором мы живем, есть... именно тот мир, в который
нас помещает язык, на котором мы говорим» (В. фон Гумбольдт).

6. На материале статьи В.М. Алпатова «О системоцентричном и антропоцентричном подходах к языку» (Вопросы языкознания. 1993.
№ 3) обоснуйте выбор именно антропоцентричного подхода к анализу языкового менталитета.

7. Обоснуйте выбор слова «бытийствование» (в книге В.В. Морковкина и А.В. Морковкиной) для обозначения понятия «существование этнического языка»? Что значит это слово и чем оно отличается от обычного слова «существование»?

8. Докажите на своих примерах мысль О.А. Корнилова о том, что национальный язык — это уникальное коллективное произведение
искусства народа.

9. Какой подход к анализу языкового менталитета обосновывает следующее высказывание А.Д. Шмелева: «Точно так же мы не можем
делать вывод, что для русской языковой картины мира характерно
представление, согласно которому чувство любви неподвластно
воле человека и рациональным соображениям, на основании таких пословиц, как Любовь зла, полюбит и козла, или ходячего изречения Сердцу не прикажешь, — то, что прямо утверждается, всегда
может быть оспорено (правда, эти высказывания дают основание
для определенных выводов относительно некоторых других представлений, принимаемых в русской языковой картине мира как
данность, например, ‘козел менее всего достоин любви’ или ‘орган
любви — сердце’)».

10. Раскройте суть синхронического и диахронического подходов к
изучению языкового менталитета? Каковы их различия в области
самого анализируемого материала и характера оценки и интерпретации языковых фактов? В чем вы видите важность именно синхронического подхода к его изучению?

ЛИТЕРАТУРА

Алпатов 1993 — Алпатов В.М. О системоцентричном и антропоцентричном подходах к языку / / Вопросы языкознания. 1993. № 3.