Мир политики. Философское измерение

Мир политики. Философское измерение

НОРМА
ИНФРАМ
Москва, 2018
А. И. Демидов
Мир политики.
Философское измерение

УДК 1:32.001
ББК 66.01
Д30
Сведения об авторе
Александр Иванович Демидов — известный российский философ и
политолог, доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой теоретической и прикладной политологии Саратовской государственной юридической академии.
Демидов А. И.
Д30
Мир политики. Философское измерение : монография /
А. И. Демидов. — М. : Норма : ИНФРАМ, 2018. — 272 с.
ISBN 9785917687322 (Норма)
ISBN 9785160118970 (ИНФРАМ, print)
ISBN 9785161044049 (ИНФРАМ, online)
Монография последовательно раскрывает механизм прямого влияния философских идей на политику. В ней показана связь традиционных проблем политической философии (природа власти, человек и
политика, мотивация политического действия, цели и средства, рациональное и иррациональное в политике) с новыми реалиями и способами их теоретического представления (сети, сетевая власть, информационная революция, постмодерн и постмодернистский человек в
политике).
Книгу можно использовать как учебное пособие при изучении курсов политологии, политической философии и политической антропологии.
УДК 1:32.001
ББК 66.01
В оформлении переплета использована литография М. Эшера «Относительность».
ISBN 9785917687322 (Норма)
ISBN 9785160118970 (ИНФРАМ, print)
ISBN 9785161044049 (ИНФРАМ, online)
© Демидов А. И., 2016

Посвящаю светлой памяти моих
родителей — Тамары Петровны
и Ивана Павловича Демидовых
Введение
Политика и философия. Выявление соотношения политики и философии оказывается далеко не простой задачей. Основания и главные
интенции этих двух видов занятий различны, если не сказать — противоположны: политика — это прежде всего разнообразие властных
отношений (т. е. отношений зависимости, влияния), а философия —
это прежде всего свободная мыслительная работа. Тем не менее нахождение философа рядом с правителем или по крайней мере в активной
с ним переписке — явление в истории весьма распространенное. Примеров тому великое множество, достаточно напомнить закончившуюся продажей в рабство попытку Платона воздействовать на тирана
Дионисия, наставничество Аристотеля над Александром Македонским, влияние Лейбница на Фридриха Великого или переписку Вольтера с Екатериной II.
Что их толкает друг к другу? А что делает философа, не обращающегося в своих размышлениях непосредственно к политическим вопросам, объектом властной репрессии? Вспомним трагические судьбы
выдающихся русских философов Павла Флоренского и Алексея Лосева. Почему пароход, увозивший в 1922 г. цвет русской интеллигенции
к далеким берегам, назывался именно «философским пароходом»? Не
«историческим», «экономическим» (хотя были там и те, и другие),
а именно «философским»? Почему последней идеологической судорогой «культурной революции» в 70е гг. ХХ столетия в Китае была кампания по «критике Линь Бяо и Конфуция»? Что позволило объединить
низвергнутого ближайшего соратника Мао Цзэдуна и философа, жившего более двух с половиной тысяч лет назад?
Перечисление можно продолжить, но вывод будет один — несмотря на очевидные различия, у политики и философии есть сущностные
совпадения. Философия интересуется общим, и политика интересуется тем же самым. А определить, найти это общее в действительности
без философии нельзя.
Именно философия как рефлексия о предельно общих основаниях бытия формирует характерные для разных культур мировоззрен
ческие представления об основаниях этого общего, о способах постижения его человеком, о формах отражения этого знания в бытии
человека.
Обособление политической философии как особой отрасли знания происходит постепенно и в явном виде оформляется в середине
ХIХ в. в ходе становления политической науки (политологии, политической социологии). Политические исследования принимают новый
облик: они становятся эмпирическими, направленными на изучение
конкретных объектов, используют разнообразные методы (статистические, психологические, социологические и т. д.). Политическая
наука мыслится прежде всего как анализ и обобщение полученных
эмпирическим путем данных. В таком виде она определенным образом дистанцируется от политической философии и даже противостоит ей, считает ее предшествующим, незрелым и преодоленным в ходе
развития науки этапом, характеризующимся спекулятивным, умозрительным, абстрактным рассмотрением политических явлений, оторванным от конкретного политического объекта, неспособностью эффективно влиять на реальные политические процессы.
Однако время все расставляет по своим местам. И в современном
политическом знании место политической философии определяется
достаточно четко, ибо сохраняется потребность именно в таком —
философском — анализе политики, позволяющем выявить только им
устанавливаемые черты столь специфического объекта. Так, спекулятивность, умозрительность философского мышления не только не
исключает возможности установления некоторых важных аспектов
существования объекта, но и позволяет представить объект в любом
его состоянии: в прошлом, будущем, возможном, т. е. выйти за границы эмпирической данности. Многие важные элементы политической
реальности, такие как власть, государство, лидерство, сама политика — абстрактные объекты, полноценный анализ и определение которых возможны при использовании специфических для философии
методов познания: логики, диалектики, метафизики, герменевтики.
Существует достаточно много политических проблем, которые могут
быть осмыслены и решены только в рамках философских методов
мышления. Среди них: определение сущностных качеств политики и
ее места в социуме, возможность обнаружения специфических для
данной сферы действительности закономерностей, выбор наиболее
целесообразных методов ее анализа, установление места человека в
политике, допустимых средств и пределов политической власти, границ политических изменений и т. д. Попрежнему весьма значимой
для политических исследований остается проблема смысла политиче6
Введение

ской рациональности, анализ таких ее качеств, как способность понимания и истолкования мира как целостного, взаимосвязанного и
однородного.
Определение предмета политической философии как науки предполагает отказ от субъективного толкования, сведения его к набору
произвольно выбранных какимлибо автором мыслей, кажущихся
ему важными. Такого рода мнения представляют интерес, но, будучи
несистематизированными, отражающими только субъективную позицию того, кто их высказывает, они не соответствуют духу и смыслу
науки — системы обоснованных знаний, относящихся к четко установленному объекту.
Произвольность в выборе предмета ведет как к расширению, так и
к сужению границ познания до одногодвух его аспектов, группы
проблем. Между тем традиция и история философского знания таковы, что в ходе его развития предмет познания последовательно уточнялся, уходя от тех вопросов, которые гораздо лучше решаются другими науками, обладающими более конкретизированным предметом
и более разнообразными и точными методами исследования объекта.
Поэтому мы считаем полезной продолжающуюся работу по уточнению предметов и смыслов различных областей политического знания. Она позволяет уйти от тавтологии, произвола в выборе терминов
и их значений, четко разграничивая и показывая взаимосвязь, например, политической науки (знание о сущем) и политологии (предполагающей включение в свой предмет еще и знания о должном). При
этом «философия политики» может трактоваться как приложение
философии к области политической жизни, тогда как «политическая
философия» является саморефлексией политики, ее «внутренним»
знанием о самой себе. «Первая решает вопросы, которые ставит перед
философией политика, тогда как вторая решает вопросы, которые
ставит перед политикой философия»1.
Предмет политической философии задается границами основных
разделов философского знания: учениями о бытии (онтология), познании (гносеология) и сущностных характеристиках человека (антропология). Он соотносит главные вопросы философского знания с
миром политики.
Любая наука специфична своими методами — способами получения нового знания. Методы философии спекулятивны — они обеспечивают виртуальный контакт с объектом и не ограничивают возможВведение
7
1 Мощелков Е. Н. Философскополитическое знание как система наук: этапы развития // Сети в публичной политике. Политическая наука: Ежегодник 2014. М., 2014.
С. 340.

ность его представления в любых состояниях, в том числе и невозможных, невероятных. У такой методологии (а в сфере именно ее
интереса находится определение целесообразности и границ применения того или иного метода) есть как преимущества, так и недостатки. В данном случае можно представить все возможные состояния
объекта познания, но при этом столь же вероятен отрыв от реальности, условий, задающих параметры бытия объекта.
Смена парадигм политического знания. Философия, воздействуя на
методологию политических исследований, влияет как на отбор приемов и методов, применяемых для получения знаний об объекте, так
и на способы интерпретации этих знаний, на формирование теоретического образа объекта познания.
При этом смена или существенное обновление философских парадигм — господствующих в ту или иную эпоху или в определенной
среде моделей, способов восприятия и истолкования действительности — вызывает ощутимые как для теории, так и для политической
практики изменения образа политики, представлений о ее сущности
и месте в системе общественных отношений. В значительной степени
эта смена происходит под воздействием самой политической практики — с появлением новых ее черт, открытием новых возможностей
или приходом новой волны разочарований после неудачных попыток
их практической реализации.
Таких крупных версий политики, парадигм ее осмысления, возникающих в пределах или под воздействием изменений в философской
мысли, можно выделить несколько: доклассическая, классическая, неклассическая и постклассическая. Каждая из версий имеет свои особенности, и переход к новой парадигме в политической философии
не означает отбрасывания старой, она в снятом виде присутствует в
новом типе политического мышления и истолкования политической
действительности, обеспечивая как их преемственность, так и возможность сопоставления.
Доклассическая версия (представленная, например, в политических воззрениях Конфуция, Платона) характеризуется синкретизмом,
слитностью политических, моральных, религиозных и философских
проблем. Суждения о политических явлениях облечены здесь не в логическую, а скорее в образную, мифологическую форму, представления об этих явлениях не стали понятиями. Но они способствуют кристаллизации исторического опыта, в том числе и по поддержанию
упорядоченности, гармонизации человеческих отношений. Так появилась великая мысль о слове, которым можно руководствоваться
8
Введение

всю жизнь: «Это — снисходительность: чего сам не желаешь, того не
делай другим»1.
Для этих суждений характерна слитность политической деятельности и рассуждений о ней. Политическое знание здесь существует в
виде советов, наставлений с выраженным утилитарным смыслом,
практически всегда обращенных к конкретному адресату, лицу. Достаточно напомнить «Наставления о соискании выборной должности»
Квинта Цицерона (брата великого оратора), «Поучения» Владимира
Мономаха или переписку Ивана Грозного с князем Курбским. Их авторы исходят или из самых общих представлений «о природе вещей»,
или из моральных оснований (опятьтаки вытекающих из этой природы), а не из знания или исследования (хотя бы умозрительного) конкретной области отношений, которой в данном случае выступает политика. Рефлексия — самоанализ политического знания, выявление
его бытийственных и мыслительных оснований — пока отсутствует.
Такое знание обладает выраженным нормативизмом и сводится к
рассуждениям о том, какой политика должна быть (для того, чтобы
соответствовать природе вещей). Есть ли у политики собственная
природа — такой вопрос пока не ставится.
Это только начало движения к политическому знанию (зачастую
весьма удачное, поскольку содержит многие его важные компоненты), ему еще предстоит развернуться в полноценную теорию. Ею политическое знание становится в своей классической версии (Аристотель, Макиавелли, Монтескьё, Маркс), приобретая такие качества,
как четко выраженный объект, границы специфики, основания существования, собственные законы, основные структурные компоненты
и тенденции развития. Облик современного политического знания
сложился в рамках этого подхода. То, что ему предшествует или за
ним следует, рассматривается как его предпосылки и как следствия
преодоления оснований, им заложенных; то, что было до и будет после некоего основного события или свершения. Такая версия политики со временем будет преодолена, перестанет приниматься во внимание теоретиками и практиками, но совершенно ясно, что, несмотря
на развитие новых версий, все они представляют собой критику, пересмотр, отрицание или расширение некоего отправного, фундаментального знания о политике. Им и является классическая версия.
Политика здесь рассматривается как воплощение сущностных качеств человека, знание о ней исходит из веры в возможность создания объективной, выявляющей законы, принципы, действующих
Введение
9
1 Конфуций. Афоризмы мудрости. М., 2008. С. 159.

лиц картины политической действительности. Эта действительность
проницаема для разума, поэтому существует возможность ее рационального познания, и делом субъекта является как познание, так и
приведение ее в соответствие с познанным. Компонентами такого
отношения к политике и ее познанию служат интерес к общему, повторяющемуся, поиску механизмов поддержания ее равновесного и
устойчивого состояния1.
Большое значение при этом придается интересам как объективным силам, притягивающим субъекты к объектам или друг к другу;
считается, что познание интересов открывает выход к созданию объективной картины политической реальности. Отсюда вытекает возможность действовать в соответствии с «природой политики» или
«природой человека» (Н. Макиавелли). Происходит четкое разделение нормативистского и эмпирического подходов к интерпретации
политической действительности; в противоположность теологическим или морализаторским интерпретациям такая методологическая
позиция ориентирует на поиск естественных, фундаментальных, константных основ политики — считается, что люди стремятся к власти
как к средству реализации своих потребностей. Фокусом же политики
признается взаимодействие интересов, которые формируют институты, являющие себя в действиях (К. Маркс). Исследовательское внимание сосредоточивается здесь на структурной, предметной стороне
политической реальности, на которую она и раскладывается при анализе (позиции, группы, институты). Фундаментальной категорией
политической теории служит политическая организация (государство). Высказывается уверенность в возможности ее рационального познания, управления и преобразования на разумной основе. Отражением такой позиции служат, например, трактат «К вечному миру»
И. Канта, весь комплекс идей «утопического социализма», да и «научного» тоже.
Принципиальной методологической установкой является рассмотрение политики как специфической сферы бытия со своими собственными законами и принципами организации. Здесь действует
презумпция возможности системного видения политики, создания
целостной, взаимосвязанной картины мира политического. При этом
считается, что методы познания, адекватные сущности данного явления, формируются наукой, а инструментом его рационального преобразования служит власть.
10
Введение
1 См.: Василькова В. В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. СПб., 1999.
С. 25—26.

В рамках классической версии — при использовании методов и
методик, ориентированных на отражение объективного в политике, —
в качестве объяснительного принципа в основном принимаются концепции линейного детерминизма. В русле этой традиции возникают и
естественнонаучные объяснения политической динамики, реализующие исследовательский интерес к силам, вызывающим массовые
исторические и политические движения (А. Л. Чижевский).
В данной картине политического мира наиболее нагруженными,
имеющими большой методологический смысл понятиями служат законы, интересы, силы, движения, организации. Считается, что человек находит себя в политике в том или ином качестве (лидера, последователя, исполнителя), причем лидером считается глава движения,
знающий свои предназначение и задачи. Если же человек не участвует в политике, не берет на себя миссию лидера, сливается с массой, то
исследовательский интерес к нему резко ослабевает, если не исчезает
вовсе.
Произошедшая на рубеже XIX—ХХ вв. смена философских парадигм — переход от классической к неклассической, а затем, в конце
XX в., к постклассической модели — изменила образ политики. Она
зачастую рассматривается как феномен с прямо противоположными
значениями и смыслом, наделяется такими различающимися качествами, что возникает вопрос о возможности обозначения столь разноликого явления одним словом. Если это всетаки делается, то только
в силу наличия в этом образе при любом ракурсе его рассмотрения
немногих, но постоянно воспроизводящихся черт, среди которых
прежде всего следует назвать связь политики с властью и с сущностью
человека.
Неклассическая версия политики возникла в конце XIX — начале
XX в. (В. Парето, М. Вебер, Г. Лассуэлл) под влиянием преобразований в сфере культуры, фундаментальных изменений, происходящих в
науке и философии и характеризующихся интересом к субъекту, растущим пониманием зависимости от него мира политики.
Вхождение неклассических идей в ткань политического анализа
осуществлялось под воздействием как внешних (социальных, исторических, философских), так и внутренних (собственно методологических) предпосылок.
Под воздействием этих факторов в политических исследованиях
происходят важные преобразования.
Утверждается новое видение мира политики и тенденций его изменения на основе отказа от приоритета линейного детерминизма.
Неопределенность, неоднозначность рассматриваются как естественВведение
11