Физика для школьников, 2020, № 1
научно-практический журнал
Покупка
Тематика:
Педагогика общего среднего образования
Издательство:
Школьная Пресса
Наименование: Физика для школьников
Год издания: 2020
Кол-во страниц: 48
Дополнительно
Тематика:
ББК:
УДК:
ГРНТИ:
Скопировать запись
Фрагмент текстового слоя документа размещен для индексирующих роботов.
Для полноценной работы с документом, пожалуйста, перейдите в
ридер.
ФИЗИКА+
Н.Н. Барабанов
ЕстЕствЕннонаучная тЕматика в работах а.и. ГЕрцЕна
конца двадцатых — сЕрЕдины сороковых Годов XIX вЕка . . . . . . . . . . . . . . . . . . 2
МОЕ ПОРТФОЛИО
Н.А. Спицын, Ю.В. Казакова
изучЕниЕ условий конусообразования сыпучих срЕд . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 19
Н.А. Спицын, Е.М. Гурьянов, Ю.В. Казакова
мЕтод оцЕнки устойчивости склонов заданноГо
участка мЕстности . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 27
Н.А. Спицын, Е.А. Кулешов, Ю.В. Казакова
разработка и рЕализация мЕтода измЕрЕния количЕства
нитЕй в ткани при помощи муаровоГо узора . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 37
Учредитель: ООО «Школьная Пресса». Издается с 2009 г. Периодичность — 4 номера в год
1
2020
Научнопрактический журнал для старшеклассников «Физика для школьников»
рукописи, поступившие в редакцию, не рецензируются и не возвращаются. редакция не несет ответственности за содержание объявлений и рекламы
издание охраняется законом рФ об авторском праве. любое воспроизведение материалов, размещенных в журнале, как на бумажном носителе,
так и в виде ксерокопирования, сканирования, записи в память Эвм, и размещение в интернете запрещается
Главный редактор
Е.Б. Петрова
заведующая редакцией
Е.Н. Стояновская
редакционный совет:
В.В. Альминдеров, Э.М. Браверман,
М.Ю. Демидова, Д.А. Исаев,
О.В. Коршунова, Л.П. Мошейко,
О.А. Поваляев, В.В. Шахматова
корреспонденцию
направлять по адресу:
127254, г. Москва, а/я 62
телефоны:
8 (495) 6195287, 6198380
интернет
http://www.школьнаяпресса.рф
Email
fizika@schoolpress.ru
Журнал зарегистрирован министерством рФ
по делам печати, телерадиовещания
и средств массовых коммуникаций.
свидетельство о регистрации
пи № 77–9203 от 14 июня 2001 г.
Формат 84х108/16.
усл. п. л. 3,0. изд. № 3391. заказ
отпечатано в ао «ипк «чувашия».
428019, г. чебоксары, пр. и. яковлева, 15.
телефон 8(8352)287798, 570187,
сайт: www.volgaprint.ru
© ооо «Школьная пресса»,
© «Физика для школьников», 2020, № 1
Журнал зарегистрирован в базе данных Российского индекса научного цитирования.
Распространяется в печатном и электронном виде
любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции. Физика+ О юношеских естественнонаучных работах А.И. Герцена В 1828 году шестнадцатилетний Герцен поступил на физико-математическое отделение Московского университета. В немалой степени это произошло под влиянием его двоюродного брата А.А. Яковлева, «Химика», как его называет Герцен в «Былом и думах». Результатом именно этого влияния, а также обучения в университете является позднейшее признание Герцена в его знаменитых мемуарах (часть первая, глава VI): «…может быть еще лучше было бы вступить в медицинское (отделение — Н.Б.), но беды большой в том нет, что я сперва посредственно выучил, а потом основательно забыл дифференциальное и интегральное исчисления. Без естественных наук нет спасения современному человеку, без этой здоровой пищи, без этого строгого воспитания мысли фактами, без этой близости к окружающей нас жизни, без смирения перед ее независимостью — где-нибудь в душе остается монашеская келья и в ней ми ЕСтЕСтВЕННОНАучНАя тЕМАтИКА В РАБОтАх А.И. ГЕРцЕНА КОНцА ДВАДцАтых — СЕРЕДИНы СОРОКОВых ГОДОВ XIX ВЕКА (к 150летию со дня смерти писателя) Н.Н. Барабанов, преподаватель, управление профориентации (уп) ФГбоу во мГту «станкин», г. москва А.И. Герцен. Рисунок А.Л. Витберга. Карандаш, 1836 г. стическое зерно, которое может разлиться темной водой по всему разумению» [1, c. 114]. В 1833 году университет был окончен с серебряной медалью — выпускная работа Герцена имела название «Аналитическое изложение солнечной системы Коперника». И если Ломоносова мы по справедливости считаем великим русским ученым-естествоиспытателем и одновременно создателем русского литературного языка, то Герцен является крупным русским литератором XIX века, получившим
Физика+ любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции. университетское естественнонаучное образование. Позже схожим путем входили в литературу не только медики — Чехов, Вересаев, Булгаков, но и, к примеру, Андрей Белый, окончивший естественное отделение физико-математического факультета Московского университета в начале ХХ века, а в советское время — В. Гроссман, естественнонаучное образование которого в немалой степени определило концепцию его романов «За правое дело» (1952) и «Жизнь и судьба» (1960). «Через науку и технику» входил в литературу А. Платонов, получивший в начале двадцатых годов высшее электротехническое образование. Естественнонаучная тематика присутствует в пьесах М. Горького и Л. Андреева, в произведениях А. Толстого, Л. Леонова, Б. Пильняка, Ч. Айтматова, В. Шукшина — перечень можно продолжать долго. Герцен в этом списке исторически находится в числе первых, и потому представляется важным понимание самого процесса формирования его научного мировоззрения. Татьяна Петровна Пассек (1810–889) В июне 1828 года Герцен писал в письме своей кузине Т.П. Кучиной (в замужестве Т.П. Пассек): «Иногда лежу с кни гой на горе и как привольно мне на ней. Передо мной бесконечное пространство и мне кажется, что эта даль — продолжение меня, что гора со всем окружающим меня — мое тело и мне слышится его пульс, как в живом организме. Иногда я кажусь себе совершенно потерянным в этой бесконечности, листом на огромном дереве, но эта бесконечность не давит меня. Неужели луч солнца, этот взгляд Бога — отца на сына — мертв? Неужели эта река, движущая каждой волной мертва? И будто не жизнь подняла горы, разорвала долины оврагами, деревьями устремилась вверх, бабочкой оторвалась от земли и во мне созерцает себя» [2, c. 25]. А в октябре того же года, в другом письме, также адресованном Т. Кучиной, Герцен сообщает о том, что берет книги у магистра Московского университета В.И. Оболенского, называя, в частности, работы выдающегося немецкого философа-идеалиста Ф. Шеллинга. В этом письме Герцен характеризует Оболенского, как человека, находящегося под сильным влиянием профессора Московского университета М.Г. Павлова, одного из университетских учителей Герцена, активно пропагандировавшего философию Шеллинга в России. В этой связи отметим следующее. В своей книге «Александр Герцен и рождение русского социализма. 1812–1855» американский исследователь творчества Герцена Мартин Малиа высказывает мысль о том, что Герцен имел в виду «Натурфилософию» Шеллинга, находившуюся в центре внимания Павлова [3, p. 87]; при этом в июньском письме Герцена Малиа находит «сущность шеллинговского эгоцентрического пантеизма» и продолжает: «…его сантименты по поводу единства с космосом, по поводу «внедрения» в себя «Великого духа» выводятся в первую очередь из стремления освободиться от пустоты реальности. Шеллинг вскоре способствовал формированию
Физика для Школьников 1 / 2020 любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции. подобных взглядов, их укреплению, но не он сформировал эти взгляды у Герцена» [3, p. 88]. Шеллинговский пантеизм у Герцена 1828 года действительно присутствует: «растворяя бога в природе», Шеллинг именно бога, а не природу принимает (в отличие, например, от Спинозы, который по своим философским воззрениям был пантеистом) за абсолютную и бесконечную первичную реальность. Но при этом уместен вопрос, оставшийся у Малиа без ответа: если не Шеллинг, то кто формировал мировоззрение молодого Герцена? Ответим: в немалой степени тех, у кого учился Герцен в университете. Как пишет упомянутая выше Т.П. Кучина (в замужестве Пассек), через несколько лет после его окончания, в конце тридцатых годов XIX века, Герцен вспоминал: «Павлову вторил… один Максимович, читавший органографию растений, остальные профессора естественных наук с ожесточением пользовались каждым случаем сострить над натурфилософией и бросить смешное на преподавание физики. Со своей стороны Павлов не оставался в долгу и платил им с процентами и рекамбиями. Таким образом, преподавание на физико математическом отделении было чисто полемическое. На эти комические лекции студенты стекались со всех отделений. Разумеется, я ратовал под знаменами «Idealistishe Lehre» (т.е. идеалистического учения — Н.Б.) и резался с нападавшими профессорами» [4, c. 222]. Позже, в «Былом и думах», Герцен, описывая студенческие годы, будет в первую очередь говорить о тех профессорах, деятельность которых воспринималась, как курьез [1, c. 123]. Однако при этом он оговаривается: «Учились ли мы при всем при этом чему-нибудь, могли ли научиться? Полагаю, что да… Университет, впрочем, не должен оканчивать научное воспитание; его дело поставить человека, a meme (дать ему возможность — франц.) продолжать на своих ногах, его дело возбудить вопросы, научить спрашивать. Именно это и делали такие профессора, как М.Г. Павлов…» [1, c. 122], который, как пишет Герцен в начале четвертой части «Былого и дум» (гл. XXV), стоя в дверях университетской аудитории, задавал входящим студентам один и тот же вопрос: «Ты хочешь знать природу? Но что такое природа? Что такое знать?» Именно Мартин Малиа (1924–2004) Михаил Григорьевич Павлов (1792–1840)
Физика+ любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции. Павлов, владея элементами диалектики и умея применять их к целому ряду философских вопросов современного ему естествознания, выдвинул в то время на рассмотрение широкой аудитории вопрос о предмете философии и о ее взаимосвязи с естественными науками, ставший впоследствии одним из центральных вопросов в «Письмах об изучении природы» Герцена; при этом именно естествознание Павлов считал фундаментом философии. Вот что он писал по этому поводу в 1828 году: «…познавая предметы, человек образует новый мир, где понимание делается понятием, действительно является умственным, предметы превращаются в мысли. Этот мир понятий, отражение предметов в уме, есть область наук; другими словами: науки суть умственные картины нашего познания. Положим, например, что мы познали во всей подробности механизмы неба, движение тел небесных со всею точностью измерено, масса их взвешена, законы и причины движения открыты — словом, — все исследовано и определено, затем не осталось ни малейшего недоумения, что представила бы система таких сведений — астрономия? Верный умственный список небесного механизма, в коем движение миров было бы представлено в понятиях так точно, как оно есть действительно» [5, c. 5–7]. Несмотря на явное непонимание того, что познание окружающего мира есть бесконечный процесс, обусловленный, в частности, постоянной изменчивостью этого мира, из слов Павлова видно, что он рассматривает знание людей об окружающем мире как отражение этого мира в человеческом сознании. В студенческие годы Герценом был написан ряд работ по различным вопросам естествознания. Тематика их широка, о чем говорят заглавия работ: «О чуме и причинах, производящих оную», «О землетрясениях», «О древнем бальзамиро вании», «О неделимом в растительном царстве». Это — работы 1828–1830 годов. Однако к концу пребывания Герцена в его естественнонаучных работах на первый план выходит философская проблематика. Примером может служить работа 1832 года «О месте человека в природе». Герцен затрагивает в ней следующие вопросы: 1) природа и закономерности ее развития; 2) вопросы методологии современного Герцену естествознания и в этой связи — ряд достаточно общих вопросов гносеологического характера. Природа в этой работе трактуется Герценом идеалистически. «…Постепенно восходит она (природа — Н.Б.) от простого к сложному, начинаясь телами тайножизненными и оканчиваясь самопознанием» [6, c. 13]. Ценно здесь то, что Герцен видит возможности развития природы, заложенные в ее простейших формах (видимо, так нужно понимать слово «тайножизненные»), но окончание развития природы в форме самопознания, во-первых, говорит о непонимании Герценом (как и Павловым) бесконечности этого процесса, а во-вторых, эта фраза несет на себе явный отпечаток идеализма Шеллинга. Тождество духа и природы при примате духовного над материальным есть одно из центральных положений объективного идеализма Шеллинга (замена Герценом слова «дух» на слово «самопознание» сути дела не меняет), и пантеизм Герцена, выраженный понятием «тайножизненность тел», есть именно пантеизм шеллингианского толка. Во-вторых, влияние шеллингианства отчетливо проявляется в следующих словах Герцена: «Вещество по теории динамической есть соединение силы расширительной со сжимательною. Соединение противоположных электричеств не было
Физика для Школьников 1 / 2020 любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции. ли главною причиною образования тел неорудных?...» [6, c. 17] Именно в натурфилософии Шеллинга силы притяжения и отталкивания, названные соответственно положительной и отрицательной, конструируют материю. Отметим попутно, что в этой работе Герцена уже имеет место критика и объективного идеализма Шеллинга, и субъективного идеализма Фихте. Фридрих Вильгельм Йозеф фон Шеллинг (1775–1854) Однако работа Герцена не сводится к формальному повторению тех или иных положений философии Шеллинга. Об этом свидетельствует характер толкования Герценом целого ряда вопросов методологии научного познания в области естественных наук. Отдавая должное роли метода у Декарта и у Бэкона, Герцен справедливо отмечает, что у каждого из них метод грешит односторонностью. Герцен прав, критикуя современных ему естествоиспытателей за то, что, приняв на словах метод Бэкона в исследовании окружающего мира, они оставили от него наблюдения и опыты, зачастую по произволу связывая их между собой, и исключили рациональное зерно этого метода — осмысление опытных фактов [6, c. 21–22]. Герцен прав, говоря о том, что в научном познании нельзя противопоставлять друг другу анализ и синтез, как два противоположных и самостоятельных метода, ибо этот метод един, а анализ и синтез суть две его составные части. Непомерное увлечение анализом без синтеза, увлечение отдельными частностями при пренебрежении целым ведет к тому, что исследователь перестает воспринимать природу живой и изменчивой, а видит ее мертвой и застывшей [6, c. 22]. Отдавая должное чувственному восприятию в процессе познания, Герцен, однако, не преувеличивает роли сенсуализма в гносеологии. «Возьмите для примера все прикладные части математики. Начинается с эмпирии, с опыта; но как скоро вы его сделали, вы уже не возвращаетесь снова к опытам, выводите законы, в природе существующие, со всеми их изменениями единственно действием ума» [6, c. 24]. В качестве примера Герцен приводит теорию тяготения Ньютона и работы Лапласа в астрономии. Сказанное Герценом в 1832 году представляется важным (в том числе и для сегодняшнего дня) по следующим причинам. Подчеркнута роль мышления в процессе познания и несводимость этого процесса к «ползучему эмпиризму». Сознавая единство анализа и синтеза в гносеологии, Герцен при этом проявляет необходимое чувство меры: протестуя против увлечения анализом в гносеологии, он не впадает в противоположную крайность и не преувеличивает в гносеологии роль обобщения. Герцен понимает, что человеческий разум не диктует законов природе, что эти законы носят объективный характер и что пытаться навязать законы природе значит оказаться идеалистом. «В идеализме
Физика+ любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции. увидите часто, что всю свою идею природы подталкивают под блестящую гипотезу и лучше уродуют ее (природу — Н.Б.), нежели мысль свою» [6, c. 24] — утверждает Герцен, критикуя при этом субъективный идеализм Фихте. Заметим, что позиция, занятая Герценом в гносеологии, уже на данном этапе ставит его вне философии прагматизма, являющейся разновидностью субъективного идеализма. Более того: уже здесь налицо отход Герцена от философских установок Шеллинга в гносеологии, доминировавших в мировоззрении Герцена еще три-четыре года назад. У Шеллинга природа и сознание (так, как эти категории трактуются им в «Системе трансцендентального идеализма») могут взаимно превращаться друг в друга. Герцен же эту взаимосвязь трактует совершенно иначе: об априорности сознания, следствием которого у Шеллинга является его эмпиричность, он не упоминает вообще. У Шеллинга опыт и умозрение резко разграничены: внутренние закономерности вскрывает умозрительная физика, внешние — опытная физика. При этом, стремясь избежать «ползучего» эмпиризма, Шеллинг все опытное объявляет ненаучным; опытные науки он отрицает вообще [7, c. 35], приходя в итоге к идеализму в гносеологии. В концепции же научного познания мира Герцена на первом плане находится именно эмпирическое начало, и именно на этой основе производится объединение эмпирического и рационального в единое целое. В этом смысле Герцен и Шеллинг занимают прямо противоположные позиции при всей тогдашней незавершенности философского мировоззрения молодого Герцена. Вопрос о роли метода в научном познании является центральным в выпускной кандидатской диссертации Герцена 1833 года «Аналитическое изложение солнечной системы Коперника». Что здесь пред ставляется существенным? Во-первых, — следование материалистической концепции (восходящей к Ф. Бэкону) синтеза рационального и эмпирического. «Ни одна метода не начиналась с идеи, ни одна не оканчивалась фактами. Это части полного познания; итак, не токмо их должно совокупить, но и не должно разделять» [6, c. 37]. Во-вторых, сущность метода научного познания состоит в следующем: 1) изучение явлений во всех изменениях при всевозможных условиях; 2) вывод образа или формы действия их (законов), связи с другими явлениями и зависимость от явлений более общих (причины); 3) нисхождение от общего начала к явлениям, служащее поверкою и показывающее необходимость такого существования явлений» [6, c. 37]. Иными словами: 1) накопление фактического материала; 2) нахождение объективного закона, объясняющего накопленный фактический материал, и установление степени фундаментальности этого закона, т.е. того, в какой мере он является следствием еще более общих законов; 3) распространение найденного фундаментального закона на более широкий круг явлений природы. Герцен иллюстрирует это на конкретном примере из истории астрономии, деля ее на три этапа изучения солнечной системы: 1) птолемеевский — накопление фактического материала; 2) работы Коперника и Кеплера по установлению конкретных законов движения планет; 3) ньютоновский — обобщение законов движения планет на основе теории тяготения (имеющей приложения не только в астрономии). Показательно, что выдающийся русский
Физика для Школьников 1 / 2020 любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции. астроном и математик Д.М. Перевощиков, с 1855 года экстраординарный член Петербургской Академии наук, а в 1833 году — научный руководитель выпускной работы Герцена, говорил тогда о том же самом, характеризуя педагогические задачи своего только что написанного первого в России учебника по теоретической физике: «…познакомиться с верными способами, употребляемыми нами в физических изысканиях, и понять, каким образом через наблюдения, опыты и вычисления достигают до общих заключений и теорий и каким образом обратно посредством сих теорий улучшаются самые наблюдения и снаряды, необходимые для опытов»1 [8, c. 5]. Академик Дмитрий Матвеевич Перевощиков (1788–1880) Учебник физики Д.М. Перевощикова «Руководство к опытной физике». Титульный лист первого издания 1 Этот университетский учебник отличался исключительно высоким научным уровнем для того времени; в нем содержались сведения о новейших достижениях тогдашней физики — таких, как исследования Эрстеда, Ампера и только что открытая Фарадеем электромагнитная индукция. И еще: внучкой Д.М. Перевощикова была известная артистка Московского Художественного театра начала ХХ века М.П. Лилина, жена К.С. Станиславского. Иными словами, и Перевощиков, и Герцен (в пункте 3) обращают внимание на практическое значение научных построений, притом в плане проверки практикой научной теории. Позже Герцен будет говорить о практической значимости науки в «Дилетантизме в науке» (1842–1843), а в «Письмах об изучении природы» (1845) именно в этом плане будут анализироваться роль и значение гипотезы в научном познании. При этом Герцен будет следовать установке своего университетского учителя: «Итак, надобно признать истинным только то, что доказано опытом; гипотезы же суть средства вспомогательные, которые должно беспрестанно сверять с наблюдениями. Всякая гипотеза, которую нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть опытом, есть бесполезная игра ума. Сии
Физика+
любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции.
правила суть истинные руководители
к несомненным физическим знаниям»
[7, c. 5]. Отметим попутно, что такая установка, взятая на вооружение молодым
Герценом, является по сути антиидеалистической, ибо, например у Шеллинга,
натурфилософия и трансцендентальная
философия образуют единую философскую систему, где природа и сознание
(«интеллигенция» по терминологии Шеллинга) могут взаимно превращаться другу
в друга по схеме:
Единое целое
Натурфилософия Трансцендентальная
философия
Природа Сознание
↓ (превращение) ↓ (превращение)
Сознание Природа
В построениях же Герцена отсутствует
вся правая половина приведенной схемы, равно как и принципиальная для
Шеллинга идея априорности сознания
в гносеологии. Иными словами, основой
достоверности знания у Герцена является материальный мир, а у Шеллинга
«…этот объективный мир, лежащий за
пределами свойственной интеллигенции
представлений, все же будучи выражением
понятий, может существовать только благодаря интеллигенции и только для нее»
[9, c. 260].
И еще об одной небольшой заметке
Герцена необходимо сказать в данной публикации — «Программа и план издания
журнала» (1834). Сразу отметим, что план
и программа остались нереализованными.
В том же году Герцен был арестован и сослан — о причинах ареста и ссылки он
рассказывает в «Былом и думах». Основные идеи, которые должны были определять характер и направленность этого несостоявшегося проекта Герцена, сводятся
к следующему. Журнал был задуман со
стоящим из двух частей — исторической
и естественнонаучной, причем во второй
части журнала должны были занимать
большое место публикации по философским вопросам естествознания, ибо, с
одной стороны, по Герцену, человек социален, и это, в частности, выражается в
неразрывной связи политики и литературы, а с другой стороны, «человек — часть
природы. Он ее принадлежность, она его
обусловливает, она подчиняет его своим
законам; следственно, чтобы понять человека, надлежит понять природу» [5, c. 59].
Итак: человеческое общество и природа объективны и развиваются по общим
объективным законам, другое дело, что
эти общие законы Герцен формулирует в
идеалистической терминологии, по крайней мере применительно к человеческому обществу. «Предмет истории — жизнь
человечества. Жизнь есть не что иное,
как процесс возвышения формы к идее»
[5, c. 59]. Но, с другой стороны, эта фраза
свидетельствует о понимании Герценом
окружающего мира как развивающегося.
Сказалось ли здесь влияние Шеллинга?
Бесспорно. Но при этом нужно помнить о
следующем. В философии истории Шеллинг стремится учесть как роль необходимости, так и роль случайности, хотя и не
отмечает их взаимосвязанности [9, c. 338].
Герцен так же стремится к подобному учету в истории, хотя и непоследовательно,
чрезмерно преувеличивая в историческом
процессе роль субъективного фактора
(примером может служить юношеская статья Герцена «Двадцать восьмое января»,
посвященная годовщине смерти Петра I и
его роли в истории России).
Как в целом можно оценить итоги эволюции философского мировоззрения молодого Герцена? По мнению М. Малиа
«Интеллектуальное развитие Герцена
определялось сначала его контактом с
идеализмом, затем — отрицанием это
Физика для Школьников 1 / 2020 любое распространение материалов журнала, в т.ч. архивных номеров, возможно только с письменного согласия редакции. го идеализма, а в итоге — комбинацией того и другого» [3, p. 69–70]. В письме Н. Огареву от 1–2 августа 1833 года Герцен писал, что «…Шеллинг «создал» главную философию, основанную на одном начале, из коего она стойко развивается. Фихте и Спиноза — вот крайности, соединенные Шеллингом. Но нашему брату надлежит идти далее, модифицировать его учение, отбрасывать ipse dixit («сам сказал» — лат.) и принимать не более его методы» [10, c. 21]. М. Малиа считает эти слова важными, ибо Герцен здесь критически относится к философии, дающей консервативные политические выводы, но говорит о низком научном уровне Герцена [3, p. 94]. Уточним: соединить Фихте и Спинозу значит соединить соответственно диалектику субъективного идеализма и метафизическое материалистическое учение о природе. У Шеллинга идеализм сохранился, но стал объективным; диалектика также сохранилась, но с объективным миром она связана весьма искусственно. Устранение этой искусственности (правда, на последовательно идеалистической основе) в дальнейшем было осуществлено в философии Гегеля. Герцен в меру своих сил шел по тому же пути и в дальнейшем, например, в «Письмах об изучении природы» зачастую выходил за рамки идеализма. Освоив диалектику Гегеля, Герцен увидел в гегелевской диалектике «предел, далее которого германская наука не пойдет; в его учении явным образом содержится выход не только из него, но и вообще из дуализма и метафизики» [12, c. 118]. Заслуга Герцена состоит в том, что он одним из первых в истории философии попытался этот предел преодолеть. Преодоление было последовательным, и этой последовательности Герцена в немалой степени «научил» Шеллинг, вернее, итоги его эволюции как философа. Вот примеры оценки Герценом поздних работ Шеллинга, в частности его религиозномистической «философии откровения». Из дневника 1842 года: «Шеллинг — живой пример, как можно отстать от собственной своей мысли, когда мыслитель останавливается на половине дороги его развития, не имея, впрочем, силы остановить им же данного движения… Всякая остановка, половинность не годится, когда развитие идет вперед…» [11, c. 229–230]. Из дневника 1843 года: «Схоластика и ложь. Уход от науки в мистику, объяснение сатаны, чудес, воскресения, сошествия духа. Похоже на схоластику XIV века» [11, c. 304–305]. Работы Герцена по философии естествознания, написанные впоследствии, являются результатом их преодоления. К характеристике которых мы и переходим. Работы А.И. Герцена начала сороковых годов ХIX века Главным произведением Герцена сороковых годов XIX века, посвященным вопросам философии естествознания, являются написанные в 1844–1845 годах «Письма об изучении природы». Быть может, именно по этой причине на предшествующий «Письмам» цикл из четырех статей, объединенных общим заголовком «Дилетантизм в науке» (1842–1843), порой обращается несколько меньшее внимание, что ведет к их явной недооценке. Между тем, «Письма об изучении природы» в плане формирования естественнонаучного мировоззрения Герцена являются, по сути, итоговым произведением, ибо оценки, которые дает писатель положению дел в современных ему естественных науках в «Былом и думах», написанных в эмиграции, какой-либо принципиальной новизны по отношению к «Письмам» не содержат. И полноценное восприятие «Писем» представляется возможным лишь тогда, когда читатель знает, что им предшествовало. Поэтому говорить о «Дилетантизме в