Мир Петербурга в русской поэзии: аспекты исторической поэтики

Российский государственный педагогический 

университет им. А. И. Герцена

Л. Е. Ляпина 

МИР ПЕТЕРБУРГА

В РУССКОЙ ПОЭЗИИ:

АСПЕКТЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПОЭТИКИ

Санкт-Петербург

Издательство РГПУ им. А. И. Герцена

2018

ББК 83

Л 97

Ляпина Л. Е.

Л 97
Мир Петербурга в русской поэзии: аспекты исторической поэтики. —
СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена, 2018. — 199 с.

ISBN 978–5–8064–2536–3

Книга представляет цикл научных исследований о русской поэзии, посвященной 

Петербургу. Многочисленные стихотворные тексты авторов XVIII–XX вв., рассмотренные в исторической перспективе, обнаруживают сходства и преемственные связи, 
позволяющие говорить об исторической поэтике образа Петербурга. Объектом изучения в очерках, составляющих эту книгу, выступают разные стороны и аспекты петербургской жизни — городской ландшафт, детали архитектуры, особенности быта и личностного мировосприятия — в их поэтическом воплощении, соотносительно с 
эпохальным контекстом.

Книга адресована специалистам-литературоведам, преподавателям, студентам и 

заинтересованным читателям русской поэзии.

ISBN 978–5–8064–2536–3

ББК 83

© Л. Е. Ляпина, 2018
© С. В. Лебединский, оформление обложки, 2018
© Издательство РГПУ им. А. И. Герцена, 2018

СОДЕРЖАНИЕ

От автора ............................................................................................................ 4

У истоков традиции.................................................................................................... 8

«Похвала Ижерской земле и царствующему граду СанктПетербургу» В. К. Тредиаковского .................................................................... 8
Метеорология петербургского лирического пейзажа .................................... 18

Городской ландшафт................................................................................................ 26

«Петербургское небо» в лирике XIX века....................................................... 26
Петербургские балконы: культурно-литературный аспект ........................... 37
Мотив окна в «петербургской» поэзии............................................................ 47
Поэты о флоре и фауне Петербурга ................................................................. 56

Сенсорика петербургского мира............................................................................ 68

Хромография Петербурга в лирической поэзии ............................................. 68
Звуковой портрет Петербурга в поэзии XIX века........................................... 79
Ольфакторный аспект поэтического изображения Петербурга.................... 93
К поэтике тактильной образности в «петербургской» лирике.................... 103

Человек и город....................................................................................................... 112

«Петербургский ребенок» в поэзии................................................................ 112
Петербург в поэзии А. Н. Апухтина............................................................... 123
Москва, Париж, Петербург в лирике К. Д. Бальмонта................................. 131
«Ленинград» О. Э. Мандельштама и традиция элегических «возвращений»......................................................................................................... 140

Эпохи творческого постижения........................................................................... 150

Петербург в эмигрантской поэзии первой волны (штрихи к портрету)................................................................................................................... 150
Сонеты о Петербурге ....................................................................................... 159
Традиция лирических «прощаний с Петербургом»...................................... 169
«Мы» в поэтическом мире Петербурга.......................................................... 178
«Таврический сад» А. С. Кушнера: контекстуальное прочтение ............... 188

Изучение богатейшей художественной литературы о Петербурге, 

начатое, как известно, еще Н. П. Анцифировым, получившее мощные 
импульсы благодаря работам В. Н. Топорова, Ю. М. Лотмана и их 
многочисленных последователей, объединяет в себе различные подходы, от семиотики до мифопоэтики. Различен масштаб такого рода 
исследований, их цели и задачи.

Последнее напрямую связано с эстетической спецификой при
влекаемых текстов. Образ города варьируется, обретает определенные 
акценты в связи с природой материала в каждой из областей художественной словесности: городского фольклора — с его тягой к мифологизации; эпико-повествовательной прозы — с ее аналитизмом и 
психологизмом; публицистики — с ее идеологичностью и злободневностью, и т. д.

Место данной книги в этом контексте определяется устойчивым 

интересом автора к поэтике образа Петербурга в лирической поэзии и 
к особенностям его эволюции на протяжении XVIII–XXI вв.

История воплощения Петербурга в поэзии давно привлекает к се
бе внимание как исследователей, так и читателей. Об этом свидетельствует, в частности, неослабевающая популярность всевозможных, 
больших и малых, антологий «петербургской» поэзии [1]. В предваряющих их вступительных статьях содержится обычно сравнительный анализ стихотворных произведений, в каждом из которых выражено индивидуальное авторское видение города — неповторимое, но 
и всегда соотносимое с другими.

Поэт, берясь за перо, реализует свое право на субъективно
личностное решение петербургской темы; но обращаясь к ней, оказывается перед лицом уже сложившихся в этой области представлений и 
традиций, давних или же только зарождающихся. Следуя им и развивая уже намеченные предшественниками творческие идеи, либо преодолевая их и противопоставляя им свой взгляд, каждый из поэтов 

так или иначе становится соавтором в построении того, что обычно 
(вслед за В. Н. Топоровым) называют «Петербургским текстом», в 
нашем случае — поэтическим. В этом процессе индивидуальные дороги разных авторов нередко сопрягаются, а сложившиеся доминантные особенности петербургского топоса в той или иной степени закрепляются в литературной памяти. Так субъективное перерастает в
историческое, а образ Петербурга динамизируется, проживая в поэзии 
самостоятельную жизнь. Как это происходит, каковы особенности 
этого процесса? Отвечая на этот вопрос, мы оказываемся в области 
исторической поэтики, принципы и возможности которой определили
проблемную суть этой книги.

Первым изданием она вышла в 2010 г. — под тем же названием, 

но в существенно меньшем объеме. Изначально в нее вошло двенадцать очерков, основу которых представляли доклады, которые делались автором на научных конференциях, носивших общее название 
«Петербургские чтения»; они проходили ежегодно в Институте печати (ныне — Высшая школа печати и медиатехнологий СПбГУПТД) 
под руководством профессора Е. М. Таборисской. Участие в этих 
конференциях, как и сам разраставшийся опыт изучения образа Петербурга на материале отечественной поэзии, привели к пониманию 
того, что устойчивую — и одновременно эволюционирующую —
специфику обнаруживает не только образ Петербурга в целом, но и
отдельные его составляющие. Свойственное лирике субъективноэмоциональное мировосприятие, нередко тяготеющее к философичности, способствует особенно активному наращиванию экспрессивных ореолов и семантических коннотаций, в том числе на микроуровнях, представляющих разные грани и элементы Петербугского бытия. 
Среди них — городской ландшафт; звукосфера; флора и фауна города; его архитектурные особенности; образ жизни и мир чувствований 
его жителей; всевозможные аспекты городской жизни; и т. д. Их система и составляет понятие «мира Петербурга», каким он явлен в поэтическом творчестве многих авторов последних трех веков. Понимаемый достаточно широко — как своеобразный (универсальный) 
топос, устойчивая пространственно-временная картина жизни города в ее целостности, в деталях и частностях, — поэтический мир 
Петербурга обладает собственной содержательностью и историей 
развития.

Конкретизировать природу этой внутренней целостности, логику 

бытования мира Петербурга в поэзии, выделив сквозные линии и тенденции развития, и должен помочь положенный в основу настоящей 

книги проблемный сравнительный анализ поэтики художественных 
текстов в исторической перспективе.

В процессе такой работы, с одной стороны, укреплялось впечат
ление о системности явления — в результате чего оказалось возможным не только дифференцировать предметы изучения, но и выделить 
аспекты исторической поэтики мира Петербурга в поэзии; с другой —
с несомненностью выявлялась неисчерпаемость темы. Уже решенные 
вопросы провоцировали интерес к другим, в поэтическом Петербургском тексте выявлялись все новые аспекты, закономерности и тенденции, подсказанные самим материалом. В результате в настоящее 
издание к первым двенадцати добавлено еще семь очерков, а остальные расширены и доработаны. Выделение тематических разделов, 
подсказанное материалом, призвано обозначить внутреннюю структуру и логику исследования.

При неслучайности расположения материала, сквозной исследо
вательский сюжет лишь намечен: книга строится как сборник. В ней 
сознательно сохранена определенная «разношерстность» организации 
материала (соответствующая многогранной жизни петербургской темы 
в поэзии). Представленные очерки вполне автономны: у каждого —
своя проблематика, свой пафос и история появления.

Обозначенные вопросы потребовали внимания и к исторической, 

и к культурологической ипостасям петербургского бытия; но материал этого рода привлекался лишь в той мере, в какой этого требовал 
подход собственно литературоведческий. А он, в свою очередь, как 
уже говорилось, был сфокусирован на выяснении закономерностей и 
особенностей живой жизни многосоставного мира Петербурга, от отдельного стихотворения до авторского творчества и литературной 
эпохи.

На пути к этой цели особую проблему представлял отбор кон
кретных художественных произведений, который хотелось сделать 
достаточно четким. Для всех очерков этой книги единым критерием 
выступает маркированность текстов, то есть включение в них названия Петербурга, либо его однозначно опознаваемых конкретных реалий. Присоединение же к ним стихотворений, в которых изображенный город определяется лишь по косвенным признакам (например, по 
месту и времени написания), всегда рискует оказаться произвольным. 
К тому же, эксплицитный характер маркировки свидетельствует об 
изначальной рефлексивной авторской установке, входящей в творческий замысел и влияющей на читательское восприятие.

Анализ строился преимущественно на материале классической 

лирической поэзии, прежде всего XIX в., с обусловленными природой 
каждой из проблем «выходами» в ХVIII, XX и XXI вв. (а также, при 
необходимости, и за пределы поэзии). Задача изыскания и исчерпывающего учета текстов петербургской тематики в этой книге не ставилась. Вероятно, в дальнейшем эта заманчивая и важная перспектива 
позволит уточнить сделанные наблюдения. Изучение поэтического 
мира Петербурга может и должно быть продолжено.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. См., напр.: Петербург, Петроград, Ленинград в русской поэзии / сост.:

К. А. Афанасьев, В. В. Захаров, Б. В. Томашевский. Л., 1975; Петербург в 
русской поэзии. XVIII — начало XX века / сост., автор вступ. статьи и 
комм. М. В. Отрадин. СПб., 2002; Санкт-Петербург, Петроград, Ленинград 
в 
русской 
поэзии: 
антология
/ 
сост.,
предисл., 
комм. 

М. Синельникова. СПб.; М., 2003; Санкт-Петербург в русской поэзии. 
XVIII — начало XX в. / сост. Т. А. Попова. СПб., 2005; Петербург в поэзии русской эмиграции (первая и вторая волна) / вступ. статья, сост.,
подготовка текста и прим. Р. Тименчика и В. Хазана. СПб., 2006.

История отечественной лирической поэзии, посвященной Петер
бургу, составляет без малого три столетия. Увиденная сегодня в ее 
ретроспективе, она обнаруживает, с одной стороны, устойчивость 
многих тематических и поэтологических доминант, с другой — выраженную динамичность развития. Интересующий нас мир Петербурга, естественно, также был и остается явлением эволюционирующим.

Согласно В. Н. Топорову, вообще «начало петербургскому тексту 

было положено на рубеже 20–30-х гг. XIX в.», а на протяжении 
XVIII в. можно говорить лишь о развитии темы Петербурга в литературе [1]. Между тем очевидно, что в отечественной поэзии уже в 
XVIII — начале XIX в. спектр проблемно-тематических разворотов 
петербургской тематики обладал системностью и создал свой достаточно целостный «метатекст». Основой его явилась одическая традиция. Исторически именно она стала краеугольным камнем, отправной 
точкой в развитии поэтики образа Петербурга в литературной поэзии. 
На следующем историческом этапе, когда в поэзии на смену оде придет элегия, а проза, обратившаяся к социальной проблематике, внесет 
в мир Петербурга внутреннюю противоречивость, — драматизм его
будет определяться во многом отталкиванием, противостоянием ей. 
И даже еще позже, в эпоху Серебряного века, память об одическом 
видении Петербурга остается живой. Одические интонации, хотя и 
осложненные позднейшими напластованиями, продолжают звучать в 
стихах о Петербурге не только XIX, но даже и ХХ в. (у В. Я. Брюсова, 

К. Д. Бальмонта, С. М. Соловьева, Б. К. Лившица, М. Г. Чехонина, 
Ю. К. Терапиано и других).

Обращаясь к истории одической традиции применительно к ин
тересующей нас теме, надо признать, что в поэзии самым последовательным и ярким ее проявлением стал жанр юбилейной оды Петербургу. К периоду формирования традиции юбилейной петербургской 
оды, актуальной на протяжении двух с лишним веков, мы и обратимся.

Предметом нашего внимания будет произведение, которое 

примечательно своим местом в этой традиции — ода В. К. Тредиаковского «Похвала Ижерской земле и царствующему граду СанктПетербургу». Она — первая в этой цепочке, ею эта жанровая традиция открывается. Написанная в 1852 г., в перспективе 50-летия со 
дня основания Петербурга, она во многом послужила прообразом 
жанра петербургской оды вообще. Соответственно, интересно установить, в какой мере она оказалась значимой для позднейших петербургских од.

О месте и роли Тредиаковского в истории отечественной словес
ности выяснено, как представляется, далеко не все. Долгое время его 
имя, полузабытое и воскрешаемое, как правило, только при изложении истории русской версификации и реформирования силлабики в 
силлабо-тонику, у широкого читателя вызывало смутные и нередко 
комичные ассоциации (продолжавшие инерцию прижизненного 
шельмования поэта и связанные, в частности, с несовершенством его 
стиля). В хрестоматийную классику он для широкого читателя вошел через насмешки Швабрина над любовным опусом Петруши 
Гринева в пушкинской «Капитанской дочке». Фигура его шаржировалась, творчество пародировалось. А позже забывалось. Тредиаковский умер, как известно, в одиночестве, не оставив не только 
школы, но и учеников.

Однако по прошествии двух столетий, в перспективе большого 

исторического времени уточняется рельеф развития русской словесности. И постепенно Тредиаковский начинает обретать в ней 
свое весьма значительное место. Симптоматично, что празднование
300-летия поэта было ознаменовано двумя юбилейными конференциями (в ИМЛИ и Пушкинском Доме) и появлением работ, посвященных анализу его историко-литературной роли [2]. В современном литературоведении все более настойчиво звучит (и доказывается) тезис 
о глубинной интуиции Тредиаковского и прозорливости, определивших экстраполяцию его новаций в дальнейшей литературной жизни. 

Как справедливо замечает О. Б. Лебедева, «многие черты его поэтического стиля и эстетического мышления найдут своих наследников через два, а то и три литературных поколения» [3]. Этот разрыв — в два, 
а то и три поколения — многое объясняет.

Творчество Тредиаковского в его отношении к истории литера
туры пестрит примерами парадоксальности, которая снимается 
только в случае разведения «ближнего» и «дальнего» исторических 
контекстов. Тогда становится очевидным несоответствие его непосредственного («ближнего») влияния на современников — роли его 
творчества в масштабах большого исторического времени.

Необычностью и парадоксальностью отмечено и место нашего 

непосредственного предмета, «Похвалы Ижерской земле…», в историко-культурном контексте. Это утверждение может показаться 
странным: что может быть естественнее для секретаря Российской 
Академии наук, профессора «латинския и российския элоквенции», 
первого русского литератора-профессионала, приближенного ко двору, как создание похвальной — приветственной — оды к пятидесятилетнему юбилею столицы Российской империи? И, однако, в ситуации середины XVIII в.
«Похвала…» оказалась
практически не 

замеченной и не востребованной.

Дело в том, что юбилей Петербурга в 1853 г. попросту не отме
чался. Документы эпохи не сохранили никаких свидетельств о том, 
что это 50-летие столичного города осознавалось современниками как 
событие; праздника как такового не было. В декабре 1852 г. императрица Елизавета Петровна, после долгих приготовлений, отбыла вместе с двором в Москву, где и пробыла до 19 мая 1754 г. [4].

Это было связано с рядом причин, но прежде всего с тем, что 

обычая отмечать юбилей города в России к этому времени еще не существовало. По-видимому, его не знала и Европа, города в которой 
возникали и разрастались органично, постепенно. Петербург же был
городом, возникшим согласно плану, сразу; позже он самой своей необычной историей спровоцировал появление обычая отмечать «день 
рождения» города. Этот ритуал возвращал последующие поколения к 
ситуации появления города, мифологизировал его — и, главное, фигуру основателя, Петра I.

Как известно, Елизавета, на чье царствование пришелся полуве
ковой юбилей «города Петра», к этому не стремилась. И политика, и 
создаваемый ею собственный образ во многом противостояли петровским устремлениям; во всяком случае, демонстрировать преемственность петровских начинаний Елизавета не была склонна.

Таким образом, юбилейная Петербургская ода Тредиаковского —

явление для своего времени нетиповое, нехарактерное, хотя и предвосхитившее позднейшую традицию. Не исключено, что инициатива 
Тредиаковского в какой-то мере провоцировалась и чисто личными 
причинами: он был ровесником Петербурга, и в феврале 1853 сам отмечал свое пятидесятилетие.

Конечно, пафосно-торжественное отношение к теме Петербурга, 

изначально закрепленное за образом новой столицы в литературе и 
культуре эпохи, не было изобретением Тредиаковского. Но образец 
целостного текста, жанровую модель юбилейной оды Петербургу 
предложил все же именно он. А это вызывает интерес к ее поэтике, 
требует обращения к анализу ее композиции, сюжета — в сопоставлении, во-первых, с традицией торжественной оды, какой ее воспринимал и трактовал Тредиаковский; во-вторых — с последующими 
текстами той же жанровой ориентации.

Первое естественнее всего сделать, опираясь на свидетельства 

самого Тредиаковского. Не только поэт, но и теоретик, он, в соответствии с тенденциями эпохи, мыслил теорию и практику в их органичном единстве. Его первое (двухтомное) собрание трудов — «Сочинения и переводы как стихами так и прозою Василья Тредиаковского» 
вышло в Петербурге в 1852 г. «Похвала Ижерской земле…», до того 
нигде не печатавшаяся, вошла в это издание в составе раздела «Оды 
похвальные», открывавшего собой второй том. В разделе этом помещены: «Ода I — торжественная о здаче города Гданска 1734»; далее 
теоретическое «Рассуждение об оде вообще» (впервые опубликованное как приложение к оде на сдачу Гданьска при ее первой публикации в 1734 г.); далее «Ода II. Похвала цветку Розе»; «Ода III. Похвала 
торжествующей правде над лжею»; наконец, «Ода IV. Похвала Ижерской земле и царствующему граду Санкт-Петербургу». За ней следуют, завершая раздел, еще две оды с уточняющими жанровыми подзаголовками: ода V — «приветственная» (на коронацию Елизаветы) и 
ода VI — «благодарственная». Все они принадлежат к разряду «Од 
похвальных», в отличие от духовных (или, по терминологии Тредиаковского, «Божественных»), составляющих другой раздел тома.

Включенное в раздел «Од похвальных» «Рассуждение об оде во
обще» трактует жанр оды предельно широко:

«Ода есть совокупление многих строф, состоящих из равных, а 

иногда и неравных стихов, которыми описывается всегда и непременно материя благородная, важная, редко нежная и приятная, в речах 
весьма пиитических и великолепных (…) Благородством Материи и