Studia selecta: избранные работы по теории лингвокультурного концепта

С.Г. Воркачев 

STUDIA SELECTA 
ИЗБРАННЫЕ РАБОТЫ ПО ТЕОРИИ  
ЛИНГВОКУЛЬТУРНОГО КОНЦЕПТА 

Монография 

3-е издание, стереотипное

Москва 
Издательство «ФЛИНТА» 
2020

УДК 81
ББК  81 

  В75 

В75 

Воркачев С.Г. 

УДК 81
ББК  81 

ISBN 978-5-9765-2390-6 
© Воркачев С.Г. , 2015 
© Издательство «ФЛИНТА», 2015 

Studia selecta: избранные работы по теории лингвокультурного концепта [Электронный ресурс] монография /         
С.Г. Воркачев — 3-е изд., стер. — М. : ФЛИНТА, 2020. —    
169 с.

ISBN 978-5-9765-2390-6 

Представлены работы, посвященные общим и частным 
проблемам российской лингвокультурной концептологии, 
истории становления этого дисциплинарного направления, 
выработке его методологических оснований и определению 
вектора его развития. 
Адресуется специалистам по лингвокультурологии и 
теории языка. 

 
ОГЛАВЛЕНИЕ 
 
Предисловие автора……………………………………………..…4 
Вместо введения: постулаты лингвоконцептологии……………..6 
Часть 1. Общие вопросы………………………..………………...9 
1.Лингвокультурология, языковая личность, концепт:  
становление антропоцентрической парадигмы  
в языкознании………………………………………………….…9 
2.Концептология концепта: к плюрализму в лингвистике .…23 
3.Лингвоконцептология и межкультурная  
коммуникация: истоки и цели…………………………………31 
4.Лингвокультурная концептология: становление  
и перспективы…………………………………………………..39 
5.Российская лингвокультурная концептология:  
современное состояние, проблемы, вектор развития………...56 
Выводы…………………………………………………………..75 
Часть 2. Частные вопросы………………………………………78 
1. Концепт как «зонтиковый термин»…………………………78 
2. Эталонность в сопоставительной семантике………………86 
3. It takes all sorts to make a world: вариативность  
в лингвоконцептологии………………………………………...96 
4. К семиотической сущности лингвокультурного 
 концепта…………………………………………………….…104 
5. К апологии лингвокультурного концепта………………...115 
Выводы…………………………………………………………135 
Заключение……………………………………………………..…139 
Литература…………………........................................................145 
 

 
3 

Предисловие автора 

В начале 90-х годов прошлого века имя «концепт» в россий
ской лингвистической науке носилось в воздухе и, можно сказать, материализовавшись из духа времени – du l'air du temps, 
внезапно появилось в названиях статей и сборников и, естественно, в текстах научных публикаций (см.: Логический анализ языка 
1991; Воркачев 1993 и пр.), воплотив в себе какую-то сущностную исследовательскую потребность, которая, очевидно, не утратила своего значения и по прошествии почти трех десятилетий.  

Эту книгу, в которой делается попытка по возможности 

объяснить истоки самого «феномена лингвокультурного концепта» и выявить причины его долгожительства, мне хотелось бы 
предварить небольшим автобиографическим экскурсом.  

По своей базовой университетской подготовке автор этих 

строк – литературовед, писавший свой диплом о жизни и творчестве кубинского поэта-романтика 19-го века под названием «Габриэль Паласио Вальдес (“Пласидо”) – поэт и мученик», находясь 
на стажировке в Институте лингвистики и литературы Республики Куба. Я работал в Национальном архиве – читал выцветшие от 
времени чернильные записи протоколов допросов несчастного 
поэта-раба, принявшего участие в анти-испанском заговоре, получившем название «Заговор лестницы» (Conspiraciόn de la 
Escalera), потому что разоблаченных заговорщиков пытали, привязав к лестнице; перевел на русский язык «Молитву» (Plegaria a 
Dios), написанную поэтом в тюрьме перед казнью, и его стихотворение «Цветок кофе» (Flor de café), ставшее кубинской народной песней. Вернувшись в Ленинград, я защитил диплом и, проработав год преподавателем, поступил в аспирантуру Московского института иностранных языков с темой диссертации «Модальные слова рациональной оценки испанского языка».  

Спустя год, отправившись в Ленинград в поисках литерату
ры по теме диссертации, во дворе моей Alma Mater – филологического факультета ЛГУ – я случайно встретился с Захаром Исакиевичем Плавскиным, автором фундаментального учебника по 
истории испанской литературы и моим научным руководителем 
по диплому, и тут же радостно отрапортовал ему о своих акаде
 
4 

мических успехах. Выслушал он меня молча и глядя в землю, а 
затем, подняв глаза, сказал: «Как Вы могли! После испанской поэзии какие-то суффиксы-префиксы!». Махнул рукой, повернулся 
спиной и ушел.  

С того дня прошло немало лет и сейчас, имея за плечами 

написанные книги о счастье, любви, правде, смысле жизни, родине и народе, я думаю, что «точка невозврата» уже пройдена и 
что я не смог бы вернуться к «суффиксам-префиксам» – например, к изучению изменений предложного управления после глаголов начинания в испанском языке (а такое исследование существует) по той причине, что, как, мне представляется, в классической структурно-системной лингвистике отсутствует некая 
«сверхзадача», пришедшая в лингвокультурологию от культуры 
вообще и от духовной культуры в особенности.  

В книге собраны работы автора по теории лингвокультурного концепта, написанные им с 2000 по 2013 год, большая часть 
которых уже опубликована в различных журналах и сборниках, а 
также в вводных разделах монографий, посвященных исследованию конкретных лингвокультурных концептов. 
Поскольку большая часть представленных в книге работ, 
как уже сказано, опубликована, а из песни, как известно, слова не 
выкинешь, заранее приношу извинения за неизбежные в этой ситуации повторы, число которых я постарался свести к минимуму.  

Рубрикация книги носит довольно условный характер. В ее 

первую часть включены работы, посвященные общим вопросам 
лингвоконцептологии: ее истокам, становлению и эволюции, а 
также ее методологическим основам, болевым точкам и врожденным порокам. Во второй части собраны статьи, посвященные 
исследованию частных проблем лингвоконцептологии, таких, как 
междисциплинарный характер термина «концепт», принципы 
межязыкового изучения лингвокультурных концептов, семиотический статус лингвокультурного концепта и место лингвокультурного концепта в кругу научных терминов.  

По большому счету в этой книге подводятся предваритель
ные итоги затянувшейся лингвокультурологической эпохи в российской лингвистической науке.  

 
5 

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ 
 
Постулаты лингвоконцептологии1 
 
Общая направленность лингвистической науки на установление соответствий между структурой универсальных логических и специфических языковых (главным образом грамматических) категорий с антропоцентрической переориентацией парадигмы гуманитарного знания сменилась направленностью на выявление различий семантики инвариантных категорий философии и психологии и их вариативных реализаций в лексике конкретных этнических языков. 
«Концепт» в лингвокультурологических текстах – это вербализованный культурный смысл, и он «по умолчанию» является 
лингвокультурным концептом (лингвоконцептом) – семантической единицей «языка» культуры, план выражения которой представляет двусторонний языковой знак, линейная протяженность 
которого, в принципе, ничем не ограничена. Определяющим в 
понимании лингвоконцепта выступает представление о культуре 
как о «символической Вселенной», конкретные проявления которой в каком-то «интервале абстракции» (в сопоставлении с инокультурой) обязательно этноспецифичны. Тем самым, ведущим 
отличительным признаком лингвоконцепта является его этнокультурная отмеченность. Внимание к языковому, знаковому 
«телу» концепта и отличает его лингвокультурологическое понимание от всех прочих. 
Концепт – синтезирующее лингвоментальное образование, 
методологически пришедшее на смену представлению (образу), 
понятию и значению и включившее их в себя в «снятом», редуцированном виде. В качестве «законного наследника» этих семиотических категорий лингвоконцепт характеризуется гетерогенностью и многопризнаковостью, принимая от понятия дискурсивность представления смысла, от образа – метафоричность и 

1 Впервые опубликовано в: Антология концептов. М.: Гнозис, 2007. С. 10–
11. 
 

 
6 

эмотивность этого представления, а от значения – включенность 
его имени в лексическую систему языка. 
Лингвокультурная концептология выделилась из лингвокультурологии в ходе переакцентуации и модификации компонентов в составе намеченной Эмилем Бенвенистом триады «язык, 
культура, человеческая личность», в которой «человеческая личность» приравнивается сознанию, точнее совокупности образующих его «сгустков смысла» – концептов. 
Несмотря на то, что лингвоконцептологи к настоящему времени относительно едины в понимании объекта своего научного 
интереса как некого культурного смысла, отмеченного этнической специфичностью и находящего языковое выражение, разновидности л-концептов в пределах дефиниционной формулировки 
постоянно растут, что не в последнюю очередь объясняется тем, 
что сам дефиниционный признак «этнокультурная специфика» 
отнюдь не однозначен и допускает множество толкований в зависимости от того, распространяется ли эта специфика лишь на семантику концепта или же она затрагивает также и способы его 
вербализации, как определяется статус «внутренней формы» лексических единиц, «оязыковляющих» концепт, и включается ли 
концепт в число формант ментальности в целом или же менталитета как части последней. 
В самом первом приближении, неопределенность дефиниционного признака приводит к «узкому» и «широкому» пониманию л-концепта: 
В узком «содержательном» понимании л-концепты – это 
«понятия жизненной философии», «обыденные аналоги мировоззренческих терминов», закрепленные в лексике естественных 
языков и обеспечивающие стабильность и преемственность духовной культуры этноса.  
В узком «формальном» понимании л-концепты – это семантические образования, стоящие за словами, которые не находят 
однословных эквивалентов при переводе на другие языки. 
К л-концептам в широком «содержательном» понимании 
можно отнести любой вербализованный культурный смысл, в какой-то мере отмеченный этнической спецификой вне зависимости от ее значимости для национального характера. 

 
7 

К л-концептам в широком «формальном» понимании относятся культурные смыслы, закрепленные за именем, обладающим 
специфической «внутренней формой» – признаком, положенным 
в основу номинации, в реализации которого наблюдается серийность, массовидность. 
Расширение предметной области л-концептологии может 
идти по пути изучения социокультурной (гендерной, возрастной 
и пр.), дискурсной, речежанровой и идиостилевой вариативности 
л-концептов, а также за счет изучения дискурсной кластеризации 
– их семантических объединений в определенной «области бытования». 
Л-концепты 
относятся 
к 
числу 
единиц 
ментальности/менталитета – категорий, через которые описывается национальный (этнический) характер. Если ментальность – это способ 
видения мира вообще, то менталитет – набор специфических когнитивных, эмотивных и поведенческих стереотипов нации. Особенно существенно влияние на национальный характер «дублетных л-концептов», не находящих аналогов в других языках, таких, как «правда» и «истина», «совесть» и «сознание», «воля» и 
«свобода» и др.  
Становление л-концептологии как научной дисциплины, 
изучающей культурные концепты, опредмеченные в языке, и 
межкультурной коммуникации, занимающейся, проблемами общения языковых личностей, принадлежащих к различным культурным социумам, видимо не случайно совпадает с общей антропоцентрической переориентацией парадигмы гуманитарного знания. Предметные области л-концептологии и межкультурной 
коммуникации частично пересекаются: у них общий объект исследования – этнический менталитет носителей определенных 
естественных языков, но различные целевые установки: если интерес первой направлен на выявление лингвоспецифических характеристик этого менталитета через анализ его семантических 
составляющих – концептов, то интерес второй сфокусирован на 
преодолении лингвокультурной специфики и возможного ее непонимания в межъязыковом общении.  
 
 

 
8 

ЧАСТЬ I 
 
ОБЩИЕ ВОПРОСЫ 
 
1. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: 
становление антропоцентрической парадигмы  
в языкознании1 
 
Язык во все времена оставался наиболее яркой идентифицирующей характеристикой этноса, еще Пифагор «для познания 
нравов какого ни есть народа» советовал прежде всего изучить 
его язык. Столь же неоспорима связь языка с культурой, орудием 
и ипостасью которой он является (Толстой 1997: 312) или же, в 
более сильной гностической формулировке, отраженной в Евангелии от Иоанна, он несет в себе источник всего сущего («В 
начале было слово…»), в том числе и самого человека. Тем не 
менее, макролингвистическая проблематика (язык vs общество/культура/ личность), интерес к которой достиг своего апогея 
в трудах В. фон Гумбольдта, Г. Штейнталя, К. Фосслера и 
А. А. Потебни, в первой половине ХХ века была оттеснена на 
второй план достижениями структурализма, ограничивавшегося 
исследованием языка «в себе и для себя». Однако уже с конца 
прошлого века в рамках изменения научной парадигмы гуманитарного знания маятник начинает двигаться в обратную сторону, 
и 
на 
место 
господствующей 
сциентистской, 
системноструктурной и статической парадигме приходит парадигма антропоцентрическая, функциональная, когнитивная и динамическая, возвратившая человеку статус «меры всех вещей» и вернувшая его в центр мироздания. На новом витке спирали познания фокус исследовательского внимания закономерно смещается 
с изученного уже центра на проблемную периферию и закрепляется на стыке областей научного знания: возникают этнопсихология, психолингвистика, когнитивная психология, социолингвистика, когнитивная лингвистика, этнолингвистика, внутри кото
1 Впервые опубликовано в: Филологические науки. 2001. № 1. С. 64–72 
 

 
9 

рых процесс междисциплинарного синтеза и симбиоза продолжается, приводя к вычленению, например, внутри последней этнопсихолингвистики, этносемантики и даже этнофразеологии.  
Лингвокультурология – на сегодняшний день, пожалуй, самое молодое ответвление этнолингвистики (см.: Телия 1996: 217) 
или же, если воспользоваться «химической» метафорой, это новейшее молекулярное соединение в границах последней, отличное от всех прочих своим «атомарным составом» и валентностными связями: соотношением «долей» лингвистики и культурологии и их иерархией (см.: Снитко 1999: 8). В задачи этой научной дисциплины входит изучение и описание взаимоотношений 
языка и культуры, языка и этноса, языка и народного менталитета 
(см.: Телия 1996: 216–217; Маслова 1997: 4–6), она создана, по 
прогнозу Бенвениста, «на основе триады – язык, культура, человеческая личность» (Бенвенист 1974: 45) и представляет лингвокультуру как линзу, через которую исследователь может увидеть 
материальную и духовную самобытность этноса – Folksgeist 
В. фон Гумбольдта и Г. Штейнталя.  
Культура – это не только передаваемая из поколения в поколение «совокупность значений, ценностей и норм, которыми 
владеют взаимодействующие лица» (Сорокин 1992: 218), это, 
может быть прежде всего, явленное единство мира и человека, 
«результат сигнификации… деятельности» (Бураго 1992: 9) и 
смыслообразующее отношение к жизни – форма человеческих 
отношений, опредмеченная ценностью, фундаментальный уровень которой образован языком (см.: Брудный 1998: 28, 60), а 
«символическим руководством к пониманию культуры» (Сэпир 
1993: 261–262) и упорядочивающим началом культурных стереотипов всякой цивилизации является язык. 
Лингвокультурология «вызрела» в лоне европейской и американской этно- и этнопсихолингвистики, в ее основе лежат идеи 
изоморфизма языка и культуры и существования специфического 
языкового сознания, формирующего «наивную картину мира» 
носителей определенного этнического языка, вне которого невозможна этническая культура и с помощью которого составляются «национальные образы мира» (см.: Толстой 1997; Кабакова 
1993; Швейцер 1978; Гачев 1988 и др.). 

 
10 

Зрелость и право на самостоятельное существование любой 
научной дисциплины определяются наличием и спепенью сформированости ее категориального аппарата – системы базовых 
терминов. Как представляется, основу категориального аппарата 
лингвокультурологии составляют понятия языковой личности и 
концепта, гносеологическое становление которых еще, судя по 
всему, полностью не завершено.  
Представления о личности в языковом сознании – «наивной» философии и психологии носителей русского языка, отраженные в толковых словарях, в значительной мере шире и неопределеннее соответствующих научных понятий и сводятся, в 
принципе, к представлениям об индивиде как «совокупности 
свойств, присущих данному человеку» (СРЯ 1982, т. 2: 192; Кузнецов 1998: 501) и «человеке как носителе каких-нибудь свойств» 
(Ожегов 1998: 330). В них отсутствует, прежде всего, указание на 
социально значимый характер этих свойств, на то, что личность – 
это человек, взятый в его отношении к обществу, член общества 
(см.: Абушенко 1999: 369).  
И в филоcофии, и в социологии, и в психологии под личностью понимается единство психологической структуры и социальной индивидуальности человека, однако каждая из этих научных дисциплин берет в качестве своего предмета различные стороны этого единства: для философии основополагающими здесь 
являются  его самосознание и система ценностных ориентаций, 
проявляющаяся в наборе специфических аксиологических функций (см.: Москаленко-Сержантов 1984: 212–213), для социологии 
– множественность исполняемых им социальных ролей (личин), 
определяющая его социальный статус и его социальный облик 
(см.: Джемс 1982: 62–63), для  психологии это, прежде всего, интегрирующее начало, связывающее воедино различные психические процессы индивида и сообщающие его поведению необходимую последовательность и устойчивость, либо мотивационная 
сфера его деятельности, образованная его потребностями, интересами, направленностями, либо его характер, темперамент, особенности протекания психических процессов – все то, что составляет неповторимое своеобразие индивида (см.: ПетровскийЯрошевский 1990: 193–194; Кон 1983: 315; Drever 1981: 208).  

 
11