Цветонаименования: аспекты систематизации

Е.В. Крапивник

Москва
Издательство «ФЛИНТА» 
2020

ЦВЕТОНАИМЕНОВАНИЯ 
Аспекты систематизации

Монография

3-е издание, стереотипное

УДК 811.161.1'37
ББК 81.2Рус-3

К78

Ре це нзе нты:

д-р филол. наук, проф., зав. кафедрой русской словесности 

и межкультурной коммуникации Государственного института русского 
языка им. А.С. Пушкина В.И. Аннушкин;
д-р филол. наук, проф. Т.Д. Соколовская

К78 

Крапивник Е.В.
Цветонаименования : аспекты систематизации [Электронный 
ресурс]:  монография  /  Е.В. Крапивник. — 3-е изд., стер. — М. : 
ФЛИНТА, 2020. — 142 с.
ISBN 978-5-9765-2114-8 

В монографии проанализированы аспекты систематизации цветонаименований; представлена комплексная характеристика при лага 
тельных-цветонаименований; разработана многомерная классификация 
цветонаименований на основании совокупности их наиболее 
существенных семантических и прагматических признаков.

Для широкого круга филологов.

УДК 811.161.1'37

ББК 81.2Рус-3

ISBN 978-5-9765-2114-8 
© Крапивник Е.В., 2015

          © Издательство «ФЛИНТА», 2015

ВВЕДЕНИЕ

Цветовая характеристика объектов окружающей действительности — важная составляющая национальной картины мира, поэтому номинирующие цвет слова (прежде всего, названия базовых 
цветов) входят в древнейший пласт лексики и являются важной частью языковой картины мира.
Как известно, система цветонаименований формируется под 
влиянием традиций, обычаев и культурных особенностей народа, 
истории его культурного взаимодействия с другими народами и др. 
Экстралингвистические факторы находят отражение в таких характеристиках цветонаименований, как множественность состава, 
грамматическое, семантическое и стилистическое разнообразие, 
неоднородность происхождения и активность функционирования.
Это во многом обусловило многолетний интерес лингвистов к 
цветонаименованиям, определило разнообразие подходов и предлагаемых в рамках этих подходов аспектов и параметров описания 
данных языковых единиц. В современной лингвистической литературе подробно описана история формирования системы цветонаименований в конкретных языках, выявлены семантические и 
синтагматические особенности ведущих цветонаименований различных языков, изучен стилистический потенциал цветонаименований, а также проведено сопоставление систем цветонаименований разных языков.
Однако открытыми все еще остаются многие вопросы, связанные с указанной лексикой, в частности, вопросы о разработке 
параметров многомерной классификации цветонаименований и 
выявлении их типологических дифференциальных признаков (семантических, прагматических, синтагматических и т.п.), которые 
обеспечивают корректность и адекватность лексикографического 
описания цветонаименований. В современных лингвистических 
работах спорным остается и вопрос о наличии и сущности оппозиций, структурирующих цветонаименования в единое системное 
множество. Решение этих вопросов представляется возможным в 
рамках системного подхода, рассматривающего язык как системноструктурное образование, в котором все элементы взаимосвязаны 

посредством оппозиций и изменение одной языковой единицы неизбежно влечет изменение других элементов языковой системы.
Эвристические возможности системного подхода и недостаточная степень реализации этих возможностей при описании цветонаименований русского языка, потребность в выработке более точных 
критериев их лексикографического описания, а также стремление 
современной лингвистики прогнозировать тенденции развития лексических объединений, в частности, цветонаименований русского 
языка, обусловили необходимость появления системных описаний 
цветонаименований.

Глава 1

МЕТАЯЗЫК ОПИСАНИЯ ЦВЕТОНАИМЕНОВАНИЙ

1.1. Цветонаименования 
как объект лингвистических исследований

Языковые и культурные картины мира демонстрируют существенные различия, однако наряду с этим они обнаруживают наличие универсалий (в том числе, лексических), которые продуцируются общностью базовых человеческих понятий, лежащих в 
основе человеческого мышления, культуры и естественных языков. 
Так, например, физиологическая способность воспринимать цвета, 
единая для большинства людей, определяет отношение к цвету в 
развитых культурах как к одной из важнейших, наиболее очевидных и ярких характеристик объектов окружающего мира. В этой 
связи в большинстве современных языков можно выделить такой 
фрагмент языковой картины мира как цветовая картина мира, под 
которой понимается совокупность представлений культурного сообщества о цвете, вербализируемых в форме слов, словосочетаний, 
идиоматических выражений, называющих цветовую характеристику предметов и явлений действительности. Результаты современных лингвистических исследований показывают, что цветовые 
картины мира различных языков характеризуются наличием ряда 
универсальных закономерностей и характеристик.
Такой универсалией, в частности, является связь категории 
цвета и света. Исследователи предполагают, что практически все 
современные языки на древних этапах своего развития включали 
всего два слова, которые отражали все многообразие цвета: одним 
словом обозначались все темные цвета, другим — все светлые. 
Так, в общеиндоевропейской культуре древнейшее понятие о цвете 
было представлено как совокупность признаков ‛предмет’ — ‛свет / 
тьма’ — ‛цвет’, осмысляемых синкретично, в их непосредственной 
связи друг с другом. Свет, являющийся одним из важнейших ар

хетипов индоевропейской культуры (что подтверждают языческие 
культы) изначально неразрывно связывался с понятием о цвете. 
В частности, слово цвет в русском языке могло быть этимологически связано со словом свет, если принять индоевропейское чередование задненебных (общеслав. kvetъ — ‘яркий свет, блеск’, болг. 
цвят, цветът, сербохорв. цвйjет, словен. сvet, чеш. kvet, слвц. kvet, 
польск. kwiat, в.-луж. kwet, н.-луж. kwet, полаб. kjot).
Универсалией для цветовых картин мира различных языков 
представляется также первоначальная связь понятия об определенном цвете с понятием о конкретном предмете или явлении, которое 
является носителем данной цветовой характеристики (например, 
об огне, земле, дыме, руде, крови и пр.). По подсчетам лингвистов 
между появлением в языке слова, обозначающего предмет с характерной окраской, и последующим использованием этого слова как 
основы для формирования нового цветонаименования проходит 
от 100 до 500 лет. В большинстве языков существуют такие слова 
(исконные или заимствованные), выполняющие функцию называния цвета и образованные от названий предметов, которые имеют 
соответствующую цветовую характеристику, например, в русском 
языке — розовый, оранжевый, малиновый, вишневый, кровавый, 
серебряный, золотой, белоснежный и пр.
Связь категории цвета с категорией света / темноты и с понятиями о предметах — носителях цветового признака нашла отражение и на уровне коннотативного компонента лексических значений 
слов, использующихся для номинации цвета: во многих языках в 
их лексическое значение включается не только цветовой признак 
предмета, но и ряд ассоциаций, связанных с аксиологическим содержанием понятий «свет» или «темнота», а также понятий о 
предметах-прототипах, которые являются носителями конкретной 
цветовой характеристики. В этой связи для представителей той или 
иной лингвокультурной общности как конкретные цвета, так и лексемы, обозначающие их, могут обладать разнообразными символическими значениями, иметь определенную этическую и эстетическую ценность и вызывать определенные ассоциации.
Использование образного, экспрессивного, ассоциативного 
компонента лексического значения слов, обозначающих цвет, нашло отражение еще в древнейших текстах, в которых данная лек

сика выполняла, прежде всего, символическую функцию. Древние 
тексты, в которых неуместными были индивидуализированный 
портрет или живописный пейзаж, характеризуются слабой насыщенностью словами, называющими оттенки цветов. Более того, 
основная смысловая нагрузка таких слов, имеющихся в древних 
текстах, состоит в передаче некоторого символического содержания.
Символические, эстетические, конкретно-чувственные ассоциации, включаемые в структуру лексических значений слов, которые 
называют цвет, определяются как уровнем человеческого психофизиологического опыта, так и реальными условиями формирования 
и существования представителей определенного этноса. При этом 
факт наличия дополнительных ассоциаций с цветом, определяющих развитие у номинирующих цвет слов лексико-семантических 
вариантов, является несомненной и очевидной универсалией для 
большинства языков.
Универсальной характеристикой различных цветовых картин мира являются также особенности происхождения и принципы исторического развития формирующих их языковых единиц. 
Английские антропологи Б. Берлин и П. Кей, исследовав процесс 
возникновения и развития слов, номинирующих цвет, в различных 
языках, пришли к выводу о существовании семи этапов (стадий) 
формирования данной части лексической системы.
На самой низшей стадии, стадии I, в языке появляются только 
два слова, называющих цвет, и это во всех случаях оказываются 
слова, указывающие на белый (светлые) и черный (темные) цвета. 
На стадии II к двум словам во многих языках добавляется третье 
слово, всегда обозначающее красный цвет. На стадиях III—V добавляется каждый раз по одному слову из трех, обозначающих синий, зеленый и желтый цвета. Порядок появления данных лексических единиц в разных языках неодинаков. Седьмое слово (стадия 
VI) всегда обозначает коричневый цвет, а высшая стадия VII характеризуется появлением (также в различном порядке) сразу нескольких лексических единиц, называющих розовый, оранжевый, 
фиолетовый и серый цвета. Таким образом, исследователи выделяют семь стадий развития языков в зависимости от особенностей их 
цветовых картин мира: на первой стадии находятся языки, имею

щие только два слова, которые номинируют цвет, а на седьмой — 
языки, оперирующие большим количеством таких слов.
Однако исследователи отмечают, что цветовые картины мира 
характеризуются существенными различиями, определяемыми в 
той или иной степени геоклиматическими особенностями, психологическими особенностями восприятия цвета представителями 
определенной культуры, а также спецификой национальной языковой картины мира.
Различия в восприятии цвета представителями разных культур, во-первых, связываются с различиями в климатических условиях и образе жизни, обуславливающими разное «видение» цвета 
на уровне нейрофизиологии. Так, один и тот же объект при дневном и ночном освещении будет восприниматься человеческим 
зрением как имеющий разную цветовую окраску, что объясняется 
спецификой человеческого палочко-колбочкого зрения. Например, при дневном свете, когда в формировании зрительного образа 
принимают участие колбочки (работающие только в условиях достаточной освещенности), человек различает предметы зеленого, 
желтого и красного цветов, тогда как в сумерках, когда в формировании зрительного образа принимают участие палочки (имеющие 
большую чувствительность к свету и различающие только форму 
предметов), человек будет видеть эти же предметы ярко-серыми, 
светло-серыми и черными, соответственно. Соответственно, уровень освещенности местности, на которой проживает конкретное 
этнокультурное сообщество и продолжительность светового дня в 
этой местности могут в той или иной мере влиять на цветовое восприятие и, следовательно, на цветовую картину мира данного сообщества.
Отметим, что все больше современных исследователей, признавая наличие косвенных связей системы цветонаименований с 
человеческой нейрофизиологией, отмечают, что на процесс формирования и развития лексики, номинирующей цвет, гораздо 
большее влияние оказывают видимые черты окружающей человека среды и зрительные впечатления, а ведущую роль в данном 
процессе отводят имеющимся в этнокультурном сообществе ассоциациям, связывающим цвет с культурно значимыми аспектами окружающей действительности. Таким образом, лексические 

единицы, номинирующие цвет, могут быть представлены как своего рода артефакты культуры, количество, состав и особенности 
семантики которых существенно различаются в разных этнокультурных сообществах.
Так, в толковых словарях русского языка описывается около 
сотни прилагательных, номинирующих цвет (причем только порядка сорока из них используется средним носителем русского 
языка в повседневной коммуникации). В английских словарях, 
по оценкам исследователей, содержится до восьмисот названий 
цветов. В филиппинском языке хануноо выявляют четыре лексемы, которые различаются по признакам ‘светлый’ — ‘темный’ и 
‘влажный’ — ‘сухой’ (первое слово используется для обозначения 
белого цвета и всех светлых хроматических цветов, второе называет все оттенки черного, фиолетового и синего, третье обозначает светло-зеленый, желтый, а четвертый — каштановый, оранжевый и красный цвета). Во многих африканских наречиях, по 
мнению лингвистов, функционируют только три основных слова, 
обозначающие белый, красный и черный цвета, а в некоторых 
языках вообще отсутствуют собственные или заимствованные 
слова, первоначальной функцией которых является номинация 
определенного цвета.
Лингвисты выявляют также значимые различия в семантике слов, использующихся в разных языках для номинации цвета 
одного и того же предмета. Так, например, А. Вежбицкая подчеркивает, что понятие о белом цвете, предложенное Витгенштейном 
(по мнению философа белый цвет является непрозрачным, что 
подтверждается невозможностью описания воды с помощью прилагательного белая) соответствует немецкому цветонаименованию 
weiβ (‛белый’). Но слова из других языков, которые соответствуют 
английскому white, могут содержать в лексическом значении сему 
‛прозрачный’. Например, в бразильском языке тарьяна слово halite 
(‛белый’) включает в содержание значения ‛прозрачный’ и ‛светлый’ [Вежбицкая, 1996: 253].
Факт присутствия в лексическом значении слов, называющих 
цвет, коннотаций, образных ассоциаций, дополнительных значений, на основе которых возможно развитие у них переносных значений, как говорилось выше, является универсалией. Однако пере

чень таких слов, характеристика коннотативных признаков, набор 
лексико-семантических вариантов и их вторичные значения в различных языках существенно различаются.
Например, исследователи отмечают, что черный цвет воспринимается в европейских культурах как символ смерти, горя, траура, в 
противоположность белому цвету как символу надежды, добра, чистоты. В то же время, как утверждают исследователи, белый цвет 
во многих восточных культурах имеет противоположные западной 
культуре ассоциации и выступает в качестве символа смерти, цвета 
траура.
Как показывают результаты целого ряда лингвистических 
исследований, процесс развития вторичных значений у слов, 
номинирующих цвет, неодинаков в разных языках. Например, 
В.А. Москович комментирует особенности семантики русских 
цветонаименований черный и белый, сопоставляя их лексикосе ман тические варианты с английскими прилагательными. 
В случае первичной номинации автор осуществляет дословный 
перевод: русскому черный стол соответствует английское black 
table. Иначе обстоит дело с вторичной номинацией — английскими аналогами русских словосочетаний черная меланхолия, 
черные мысли, черная работа, по свидетельству ученого, являются deep melancholy, gloomy thoughts и unskilled labour [Москович, 1969: 14].
В разных культурах и языках различается также деление радуги, т.е. разделение цветового спектра и определение основных цветов. В частности, в русском языке принято выделять семь цветов 
радуги (красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, 
фиолетовый), а в английском — шесть (русским цветонаименованиям голубой и синий в английском соответствует одно слово blue). 
Соответственно, возникает вопрос о степени эквивалентности русских прилагательных голубой и синий и английского blue, а также 
способах перевода английского blue на русский язык.
По наблюдениям ученых, ведущим фактором, который определяет состав лексических единиц, используемых для номинации 
цвета, и особенности их функционирования, является уровень 
технического и культурного развития этнокультурного сообщества, фактически обусловливающий уровень развития националь