Аршином общим не измерить…: словарь-комментарий архаичной лексики в художественных произведениях XIX века

Г.С. СЫРИЦА

АРШИНОМ ОБЩИМ
НЕ ИЗМЕРИТЬ…

Словарь-комментарий
архаичной лексики
в художественных произведениях 
XIX века

3-е издание, стереотипное

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2020

УДК 811.161.1’373.44(038)
ББК 81.2Рус-4
         С95

Сырица Г.С.

С95              Аршином общим не измерить… [Электронный ресурс] : слова
комментарий архаичной  лексики  в  художественных   произведениях XIX 
века  /  Г.С. Сырица. — 3-е изд., стер. — М. : ФЛИНТА, 2020. — 255 с.

ISBN 978-5-9765-2140-7

В центре рассмотрения находится архаичная с точки зрения 
современного литературного языка лексика, а также некоторые слова, 
находящиеся 
на 
периферии 
лексической 
системы. 
Отобранная 
для 
комментария лексика истолковывается с разной степенью полноты, что 
объясняется семантической структурой слов и их эстетической значимостью в 
художественной 
культуре 
рассматриваемого 
периода. 
Комментарий 
включает описание семантики слов, их системных связей, этимологии, а также 
отражает некоторые особенности их функционирования в тексте. К анализу 
привлекаются также фразеологизмы, в состав которых входит архаичное слово.
Для учителей, студентов, школьников, занимающихся анализом 
художественного 
текста, 
а 
также 
для 
широкого 
круга 
читателей, 
интересующихся историей слов и значений.

УДК 811.161.1’373.44(038)
ББК 81.2Рус-4

ISBN 978-5-9765-2140-7            
© Сырица Г.С., 2015
 © Издательство «ФЛИНТА», 2015

СОДЕРЖАНИЕ

Введение
......
5

Лингвистический комментарий архаичной лексики
. ......
35

1. Названия одежды, обуви, головных уборов
.......
35

И барыня в широком кринолине …
.......
35

Шелками вышитый шлафрок …
........
51

Все тот же тюлевый чепец …
.......
59

Ну, фрак, белый галстук, перчатки …
.......
63

Мундир! Один мундир!
.......
79

Все – до ластовиц белых в рубахе …
.......
84

Вот прикажи-тка подать кафтан …
.......
86

В тулупе, в красном кушаке …
.......
94

Носит лапти с подковыркою …
.......
97

Ермолка вишневого цвета …
........
104

2. Названия тканей
.......
109

Муслины, атласы, кисеи были таких бледных

модных цветов …
........
109

Из какой-то толстой бумажной материи

летнее пальто …
........
114

Чтоб сукно на плечах, не посконь-дерюга …
........
122

3. Названия мер длины, веса, объема жидкостей
. ......
130

Оцепили место в двадцать пять сажень …
........
131

Письмо было большое, плотное, в два лота …
........
143

И кручинушку штофом запьют …
........
146

4. Названия денежных единиц
.......
150

А мы полтинник писарю …
........
150

А за труды дали только одну беленькую …
........
160

5. Наименования лиц
......
164

Трое действительных статских
советников …
.......
164

Сей Дубровский, отставной поручик
гвардии …
.......
174

Отец ее, подъячий бедный …
.......
177

Мы станового уж звали …
.......
179

Приказчика доклады слушал ...
.......
183

Кухмейстеры над кушаньем трудятся …
........
191

И землемер, едущий в бричке …
.......
198

Лудильщик, портной, шерстобит …
......
202

Ты попомни целовальника …
......
204

Рьяные, но застенчивые поклонники
камелий …
........
211

На биржу тянется извозчик …
........
213

6. Названия средств передвижения
......
216

Сколько дрожек, колясок, карет …
.......
216

Бег санок вдоль Невы широкой …
......
236

Вместо заключения
......
241

Библиография
......
243

Словник
......
247

ВВЕДЕНИЕ

Лингвистический анализ художественного текста с каждым годом
вызывает все больше и больше трудностей. Непонятные слова,
выражения, формы просто не замечаются или пропускаются и
остаются эстетически невостребованной информацией. Характерной
особенностью сегодняшнего времени является сужение лексического
запаса учащихся и студентов. Разрыв между активным культурным
фондом читателя и автора произведения носит почти
катастрофический характер. Традиционно-поэтические слова лобзание, денница, лик, ветр, твердь, ветрило, выя, перст, зефир, так часто
встречающиеся в поэзии 19 века, уже не прочитываются современным
читателем. Кроме того, непонятными становятся не только архаизмы,
но и многие «современные» слова. Пополнение языка новыми словами
происходит так быстро, что невозможно уследить за их появлением, а
словари не успевают их фиксировать и неизбежно запаздывают с их
истолкованием.
Лингвистический комментарий – предварительный этап анализа
художественного текста. Он охватывает широкий круг проблем –
истолкование незнакомой и малознакомой лексики, архаизмов и
историзмов, окказиональной лексики, поэтической фразеологии,
символов. Комментарий призван обеспечить адекватное авторскому
замыслу понимание текста и соответственно должен охватывать все
уровни языка. Незнание фонетических архаизмов, устаревших
грамматических форм, архаичной лексики часто приводит к искажению содержания текста. Особого внимания требует комментарий
цитат, аллюзий текста, который предполагает обращение к текстуисточнику. В отдельном истолковании нуждаются имена собственные
– как действующих лиц, так и исторических деятелей, упоминаемых в
тексте. Комментарий бытовых реалий часто требует иллюстративного
материала – без этого представление о тех или иных предметах быта
(мебели, посуды, деталях одежды и др.) ос-танется лишь
приблизительным.
Специфика истолкования отобранной лексики заключается в том,
что по возможности необходимо давать самый широкий комментарий.

Слово в художественном тексте стремится к реализации всех
эстетических потенций. Востребованными могут быть этимология
слова, его внутренняя форма, история его вхождения в язык, архаичные
значения, специфика его сочетаемости с другими словами, близкие
по семантике слова. И в этом смысле лингвистический комментарий
неизбежно 
становится 
комментарием 
филологическим.

Первостепенное значение имеет представление о контекстах
использования слова в творчестве данного автора, а также в разных
художественных системах, особенно в синхронный для данного
произведения период времени. В идеале комментарий призван дать
исчерпывающее представление о всех контекстах употребления того
или иного слова в тот или иной период времени у разных авторов. Это
позволило бы более точно выявить эстетическую функцию слова в
исследуемом произведении, определить его коннотативный фон.

Важной эстетической информацией является знание частотности

использования слов в творчестве того или иного автора. Так, эстетическая нагрузка слова нерукотворный в стихотворении Пушкина
«Я памятник себе воздвиг нерукотоворный» неизмеримо возрастает
оттого, что слово встречается в творчестве поэта всего один раз.
Семантический объем ключевых слов творчества, частотность использования которых чрезвычайно высока, намного больше семантического объема обычных слов. Так, например, семантика слова
дорога, встречающегося в творчестве Пушкина 393 раза, вырастает до
символа. 9

Лингвистический комментарий связан не только с истолкованием

незнакомых слов и выражений, но и с проблемой выявления их
семантики, заданной контекстом. Контекстные связи влияют на
семантику слова, сужая или – чаще – расширяя ее. Актуализованными
могут быть периферийные компоненты значения, не отраженные в
толковых словарях. При этом одни и те же слова и образы могут иметь
разные приращения смысла в разных произведениях одного и того же

автора и в других художественных системах. Всем знакомое слово щи
(жидкое кушанье из рубленой капусты) – одно из распространенных
блюд на Руси – встречается в описании обеда в целом ряде
произведений. Фразеологизм щи да каша закрепился в языке в
значении «простая пища». У Пушкина читаем:

Мой идеал теперь – хозяйка,
Мои желания – покой,
Да щей горшок, да сам большой.
Евгений Онегин.

Щами угощают Гринева и Швабрина на обеде у капитана Миронова:
Между тем подали щи. Капитанская дочка. В «Мертвых ду-шах» Гоголя
щи являются знаком помещичьей жизни: щи подали на обеде у
Манилова: – Вы извините, если у нас нет такого обе-да, какой на
паркетах и в столицах, у нас просто, по русскому обычаю, щи, но от
чистого сердца (Манилов – Чичикову); у Собакевича: – Щи, моя душа,
сегодня очень хороши!; щами собирается угощать Чичикова на обеде
генерал: Я ведь еще, слава богу, могу накормить. Щи есть. Щи подаются
в трактире, где остановился Чичиков: Покамест ему подавались разные
обычные в трактирах блюда, как-то: щи с слоеным пирожком (…).
В «Попрыгунье» Чехова щи становятся знаком бедного, бескультурного, пошлого быта: И грязная баба с перетянутым животом, и щи,
которые стал жадно есть Рябовский, и вся эта жизнь, ко-торую вначале
она так любила за простоту и художественный беспорядок, показались
ей теперь ужасными. Щи – неизменная пища больных в «Палате №6»:
В полдень едят щи из кислой капусты и кашу, вечером ужинают кашей,
оставшеюся от обеда. В «Темных аллеях» Бунина щи указывают на
добротный, устоявшийся быт героини: из-за печной заслонки сладко
пахло щами – разварившейся капустой, говядиной и лавровым листом и
одновременно маркируют социально чуждое главному герою
пространство. Темные аллеи (знак прошлого) и длинная изба с запахом
щей (знак настоящего) выступают как несовместимые друг с другом
хронотопы, являются контекстуальными антонимами, выполняя
функцию косвенной характеристики героев. Не случайно главный
герой рассказа заказывает не щи, а просит поставить самовар.
В художественных произведениях живут предметы мебели,
одежды, характерные для той или иной эпохи, дается представление о
жилищах, строениях. Но часто о том, как на самом деле выглядели эти
реалии, можно только догадываться. Или – выкладывать мозаику из
тех или иных ремарок в их описании в разных текстах у разных
писателей. В рассказах Чехова среди других предметов мебели часто
встречается турецкий диван: У Дымова сильно болела голова; он утром не

пил чаю, не пошел в больницу и все время ле-жал у себя в кабинете на
турецком диване. Попрыгунья; гость Мейер, исправляющий должность
судебного следователя, сидел на турецком диване, поджав под себя одну
ногу, курил и слушал. В усадьбе; По приезде из церкви, я потягивался,
развалясь у себя в новом кабинете на турецком диване и курил; мне было
мягко, удобно и уютно, как никогда в жизни (…). Учитель словесности.
Объяснение этого слова в толковых словарях дает самое общее
представление об этом предмете мебели: турецкий диван – широкий
диван, обитый ковром. В описании турецкого дивана у Достоевского
встречается определение клеенчатый: – Да садись же, устал небось! –
и когда тот повалился на клеенчатый турецкий диван, который был еще
хуже его собственного, Разумихин разглядел вдруг, что гость его болен
(Раскольников – у Разумихина). Преступление и наказание. В
описании диванов Обломова не встречается определение турецкий,
их описание лаконично и они скорее характеризуют образ жизни героя:
Там стояло бюро красного дерева, два ди-вана, обитые шелковою материею
(…). Задок у одного дивана оселся вниз, наклеенное дерево местами
отстало. Гончаров, Обломов.
Одна из сложнейших проблем в лингвистическом комментарии
заключается в разграничении архаизмов времени писателя и времени
читателя. Высокое звучание стихотворения Тютчева Silentium,
заданное вынесенным в заглавие латинизмом, для современного
читателя поддержано также архаичной формой местоимения оне:

Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи,–
Любуйся ими и молчи!

Эта форма – как примета поэтической речи – не была нейтральной и в 19 веке, однако необходимо отметить, что в правилах ста-рой
орфографии (до реформы 1917–1918 гг.) содержалось требование
различать написание местоимения 3-го лица множественного числа:
они  для мужского и среднего рода, оне  для женского рода. Это различие
в написании местоимений множественного числа можно наблюдать в
целом ряде стихотворений:

Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной:
Напоминают мне оне
Другую жизнь и берег дальный.
Пушкин, Не пой, красавица, при мне…

Кроме того, форма оне часто распространялась и на существительные мужского и среднего рода:

Жизнь отреченья, жизнь страданья!
В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья...
Но изменили и оне.
Тютчев, О, как убийственно мы любим...

Не менее сложным является вопрос о нетрадиционной с точки
зрения современного языка постановке ударения, которая может
отражать орфоэпическую норму, характерную для того времени, или
являться поэтической вольностью, выполняющей важную функцию
акцентирования слова. Кроме того, целый ряд слов в 19 веке имел два
фонетических варианта. Так, например, слова музыка и музыґка долгое
время параллельно существовали в языке, оба слова встречаются в
творчестве Пушкина. И поэтому в каждом конкретном случае встает
вопрос о том, связан ли выбор того или иного фонетического варианта
с решением определенных художественных задач или отражает
особенности функционирования этих слов в языке.

Из наслаждений жизни
Одной любви музыка уступает;
Но и любовь мелодия …
Каменный гость;

Мы, старики, уж нынче не танцуем,
Музыки гром не призывает нас (...)
Борис Годунов.

Подтектовый характер многих ремарок в художественном тексте
часто раскрывается лишь на фоне представлений о тех или иных
особенностях культуры, быта определенного периода. Казалась бы,
незначительная портретная деталь – с короткими волосами – в
описании жены ветеринара в рассказе Чехова «Душечка» имеет
эстетически значимые приращения смысла: Приехала жена ветеринара, худая, некрасивая дама с короткими волосами (…). Стриженые
волосы в женских портретах 19 века указывают на новые веяния в моде,
нигилизм: – Я говорю про этих стриженых девок (…) Лезут в академию,
учатся анатомии; ну, скажите, я вот за-болею, ну позову ли я девицу
лечить себя? (реплики Ильи Петровича Пороха в конторе).
Достоевский, Преступление и наказание; Стоило некоторым из наших
барышень остричь себе волосы, надеть синие очки и наименоваться
нигилистками, чтобы тотчас же убедиться, что, надев очки, они
немедленно стали иметь свои собственные «убеждения». Достоевский,

Идиот; По обе стороны ее и с нею ря-дом семенили две стриженые
нигилистки (…) («кадриль литературы» на губернском балу).
Достоевский, Бесы.
Культурный фон эпохи выявляется иногда из реплик героев. В
рассказе Чехова “Учитель словесности”: Но все-таки я считала его
порядочным человеком. –  Я и теперь считаю его порядочным. – А зачем
он так дурно поступил с Варей? – Почему же дурно? – спросил Никитин
(…). – Насколько мне известно, он предложения не делал и обещаний
никаких не давал. – А зачем он часто бывал в доме? Если не намерен
жениться, то не ходи (разговор Мани с Никитиным о Полянском).
Реплики героини отражают не только личную точку зрения, но и дают
представление о некоторых стереотипах оценок, сложившихся в
обществе: если мужчина часто бывал в доме, где жили незамужние
девушки, на него смотрели как на жениха. Подтекстовую информацию
содержит также ремарка Толстого в романе “Воскресение”: Обедали
шестеро: граф и графиня, их сын, угрюмый гвардейский офицер, клавший
локти на стол. Ремарка клавший локти на стол является косвенной
характеристикой героя, призванной указать на то, что молодой человек
дурно воспитан. 46, 25

Пушек гром и мусикия …,
или о фонетических архаизмах

Художественные произведения, написанные в 19 веке, включают
большое количество фонетических архаизмов. Фонетические
архаизмы мусикия (музыка), мусикийский (музыкальный) не фиксируются современными словарями, но есть в словаре Даля. В поэзии 19
века они употреблялись наряду со словами музыка, музыкальный и
носили книжный характер:

Пушек гром и мусикия!
Здесь Европы всей привал,
Здесь все силы мировые
Свой справляют карнавал.
Тютчев, Современное;

Певучесть есть в морских волнах,
Гармония в стихийных спорах,
И стройный мусикийский шорох
Струится в зыбких камышах.
Тютчев, Певучесть есть в морских волнах.

Фонетические архаизмы часто отражают историю вхождения слова
в язык. Так, в произведениях 19 века наряду с современным словом
шкаф встречается архаичное слово шкап:

Пол с ковром, с абажурами свечи,
Стол с газетами, с книгами шкап.
Некрасов, Газетная;

В ней стоял большой старый шкап с медикаментами. Чехов, Учитель
словесности. Оба этих слова – шкаф и шкап – фиксирует словарь Даля.
В стихотворении Тютчева “Как дымный столп светлеет в вышине”
встречается архаичное слово столп:

Как дымный столп светлеет в вышине! –
Как тень внизу скользит, неуловима!...

У Пушкина в этом же значении используется современное слово
столб:

Проснулся утра шум приятный.
Открыты ставни; трубный дым
Столбом восходит голубым (...).
Евгений Онегин.

Слова столб и столп стилистически дифференцируются:

Гроб ее к шести столбам
На цепях чугунных там
Осторожно привинтили
И решеткой оградили (...)
Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях;

Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Я памятник себе воздвиг нерукотворный ...

Фонетический архаизм сторы имел также некоторое различие в
семантике, по сравнению с современным словом шторы. Штора –
оконная занавеска, собирающаяся кверху на шнурах или
отодвигающаяся в сторону. Стора в словаре Даля – гладкая, иногда
расписная оконная занавеска, на катке, для спуска и подъема.

Взамен гардин и пышных стор,
Невинной роскоши убор.
Лермонтов, Тамбовская казначейшина;

Я давно замечал этот серенький дом,
В нем живут две почтенные дамы,
Тишина в нем глубокая днем,
Сторы спущены, заперты рамы.
Некрасов, Папаша.

Отличалось написание и произношение современного слово
жалюзи: Войдя в большую комнату с огромным столом и большими окнами
с зелеными жалузи (…). Толстой, Хаджи-Мурат. Слово жалюзи
заимствовано из французского языка: jalousie – решётчатые ставни.
Современное слово кошмар в 19 веке имело фонетический вариант
кошемар:

И жизнь над нами тяготеет
И душит нас как кошемар.

И сдвинет с нас ужасный кошемар
И отвратит судеб удар (...).
Тютчев, Бывают роковые дни.

Это же слово встречается у Достоевского – в описании Свидригайлова перед самоубийством: «Кошемар во всю ночь!» Он злобно
приподнялся, чувствуя, что весь разбит; кости его болели. Преступление
и наказание. В рассказе Чехова «В усадьбе» используется современное
слово кошмар: Во сне давил его кошмар. Французское заимствование
кошемар в словаре Даля истолковывается как «ночное удушье». В
современном языке слово кошмар имеет два значения: тягостное,
гнетущее сновидение, иногда сопровождающееся ощущением удушья;
что-либо тягостное, ужасное, отвратительное.
История вхождения в язык слова партнер находит отражение в
стихотворении Некрасова «Газетная»:

Ненавидят его, но для виста
Он всегда партенеров найдет (...).

Слово партенер является фонетической калькой французского слова
partenaire. Фонетическим вариантом слова банкрот является банкрут:

И публично содержит лоретку!
Сам же чуть не банкрут...
Некрасов, Финансовые соображения.

Слово банкрут приведено в словаре Даля: несостоятельный торговец,
лопнувший, неплательщик.