От Марлинского до Пригова: филологические студии

В. Ш. Кривонос 

ОТ МАРЛИНСКОГО ДО ПРИГОВА 

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ СТУДИИ 

Учебное пособие 

3-е издание, стереотипное

Москва
Издательство «ФЛИНТА»
2020

УДК 821.161.1(075.8) 
ББК 83.3(2Рос=Рус)1я73 
К82 

Рецензенты: 

доктор филол. наук, проф. Е.В. Душечкина 

(Санкт-Петербургский госуниверситет); доктор филол. наук,
проф. А.А. Фаустов  

(Воронежский госуниверситет). 

        Кривонос В. Ш. 
К82      От Марлинского до Пригова: филологические студии

[Электронный ресурс] : учеб. пособие. – 3-е изд., стер.
— М. : ФЛИНТА, 2020. — 433 с. 

 ISBN 978-5-9765-2308-1 

Тему и структуру предлагаемой книги определила
специфика профессиональной работы филолога, который
прежде всего  занимается анализом и интерпретацией
литературных произведений, но  обращается и к осмыслению
филологического наследия, а также пытается вывести «вещи
из автоматизма восприятия» (В.Б. Шкловский), используя для
этого как собственное, так и чужое слово.  

Издание
призвано
оказать
помощь
студентам
филологических факультетов вузов в качестве учебного пособия
при анализе литературных произведений и литературного быта. 
Может быть рекомендовано аспирантам и преподавателям. 

УДК 821.161.1(075.8) 

ББК 83.3(2Рос=Рус)1я73 

ISBN 978-5-9765-2308-1
©  Кривонос В.Ш., 2015
© Издательство «ФЛИНТА», 2015 

…Персонаж, мифологический герой, основательродоначальник, исторически отмеченная личность… придает ценность месту и определяет его 
собой в той же мере, в какой само это место…  
складывает самого человека этого места.

В.Н. Топоров.  Эней – человек судьбы

Если охват анализа не должен быть меньше произведения, то он не должен быть и больше его. 
Только само произведение может за себя говорить. Ход анализа и все заключения его должны 
имманентно вырастать из самого произведения.

А.П. Скафтымов. Тематическая композиция
романа «Идиот»

Филология начинается с недоверия к слову.

М.Л. Гаспаров. Записи и выписки

Оглавление 

Предисловие………………………………………………………...6

Глава 1. Место и время 
1.1. «Саратовский пленник». А.П. Скафтымов:  
      ученый из провинции………………………................................9
1.2. Б.О. Корман и М.М. Бахтин: спор об авторе……....................32

Глава II. Лермонтовские фабулы 
2.1. Провинциальный код  
       в «Тамбовской казначейше»……………………......................46
2.2. Сюжет и пространство в «Бэле»…………………...................62
2.3. Пустоты в нарративной структуре «Героя  
       нашего времени»……………………………………................76
2.4. Смерть героя в «Герое нашего  времени»………....................92
2.5. «Штосс»: обрыв текста или обрыв сюжета?..........................107

Глава III. Сатира Щедрина: злободневное и вечное 
3.1. Композиция «Истории одного города»……..........................120
3.2. Архетипические образы и мотивы  
      в «Господах Головлевых»…………………………................142
3.3. «Маска» и «лицо» в «Современной идиллии»…..................159

Глава IV. Из века 19-го в век 20-й
4.1. Автор, герой и читатель в прозе
       А.А. Бестужева-Марлинского ……………………................179
4.2.  ‘Текст судьбы’ в рассказе И.С. Тургенева   
        «Стук… стук… стук!..»…………………………..................194
4.3. Авторская ремарка и реплика героя  
       в «Дяде Ване» А.П. Чехова……………………......................208
4.4. «Уезд-городок»:  миф о Ельце  
       в русской литературе………………………………...............213
4.5. «Петербургский» рассказ И.А. Бунина………......................263
4.6. Автор и тематические аспекты  
       лирики О.Э. Мандельштама…………………........................277

Глава V. Прием остранения 
5.1. 26 московских историков литературы, теоретиков, 
       литературоведов и литературоведок…………..............299
5.2. Мыслежизни………………………………….................333
5.3. Новое о Дмитрии Александровиче Пригове  
        (Из архивных разысканий)…………………..................341
5.4. Эффект коллажа  
     5.4.1. Ностальгия…………………………………...........349
     5.4.2. Великая стена.……… …………………….............364
5.5. Миражи, или Хлестаковщина.   Фантасмагория 
         на темы Гоголя…………………………………….......376
5.6. Вишневый компот. По мотивам пьес Чехова…............407

П р е д и с л о в и е

Эту книгу объединяет общая тема, обозначенная в подза
головке: филологические студии. Тема эта определяется спецификой профессиональной работы филолога, который занимается прежде всего анализом и интерпретацией литературных произведений, но обращается и к освоению и осмыслению филологического наследия, а также пытается вывести 
«вещи из автоматизма восприятия»1, используя для этого как 
чужое, так и собственное слово.   Отмеченная специфика объясняет структуру книги, построенной так, чтобы адекватно 
реализовать авторский замысел. 

В первую главу включены очерки, посвященные выдаю
щимся русским филологам XX в. Подчеркивая значение места и времени в их работе и стараясь понять существенные и в 
их случае «нерасторжимость связи места и человека»2 и «давление места на сюжет»3, автор попытался также  выяснить 
соотношение и взаимосвязь научных и вненаучных факторов в 
их  судьбе. И смог убедиться в справедливости мнения А.П.
Чудакова, размышлявшего о полном трагических коллизий и 
внутреннего драматизма научном пути русских филологов во 
второй половине XX в.: «Кто хотел делать настоящую науку –
делал…»4. Важную роль в этом самостояньи человека играли 
жизненно-ценностные представления ученых, их личностные 
качества, свойственный им опыт понимания людей и времени, 
которые не могли не проявиться в их трудах и исследованиях.  

1 Шкловский В.Б. Искусство как прием // Шкловский В.Б. Гам
бургский счет: Статьи – воспоминания – эссе (1914-1933). М., 1990. 
С. 64.

2 Топоров В.Н. Эней – человек судьбы: К «средиземноморской» 

персонологии. Ч. I. М., 1993. С. 43.

3 Цивьян Т.В. [Выступление] // Провинция: поведенческие сцена
рии и культурные роли. Материалы «Круглого стола». М., 2000. С. 9.

4 Седьмые Тыняновские чтения: Материалы для обсуждения. 

Вып. 9. Рига; М., 1995-1996. С. 61.

В трех следующих главах вниманию читателей предлага
ются  анализы и интерпретации произведений русских писателей XIX-XX вв. Анализ произведения и интерпретация заключенного в нем смысла – прямое дело филолога, профессионализм которого проверяется способностью «создать (посредством квалифицированного анализа) обоснованную и аргументированную интерпретацию почти любого художественного 
литературного текста…»1. Трудности понимания, связанные с 
природой анализируемых текстов, порождают порой сомнения 
относительно возможностей интерпретации, имеющей «тенденцию в своем самоутверждении более или менее пренебрегать (оставляя как бы его позади себя) предметом понимания»2. Опасность произвола со стороны исследователя, склонного навязывать тексту несвойственные ему смыслы, всегда 
реально существует, но сама по себе интерпретация не противоположна пониманию и не противопоставляет себя ему. Ведь 
«интерпретатор не бесконтролен. Состав произведения сам в 
себе носит нормы его истолкования»3. Задача же интерпретатора остается неизменной: истолковать и понять смысл произведения, раскрыть его смысловой потенциал. 

При отборе произведений для анализа и  интерпретации

автор, исходя, что вполне объяснимо, из собственных научных интересов и опираясь на свой опыт в изучении определенных историко-литературных и историко-культурных феноменов, стремился прежде всего выделить и высветить акту
1 Тамарченко Н.Д. Теоретическая поэтика: Введение в курс. М., 

2006. С. 19-20.

2 Бочаров С.Г. Сюжеты русской литературы. М., 1999. С. 11.
3 Скафтымов А.П. К вопросу о соотношении теоретического и 

исторического рассмотрения в истории литературы // Русская литературная критика. Саратов, 1994. С. 142. Статья А.П. Скафтымова, 
впервые опубликованная в 1923 г., стоит у истоков современного 
филологического знания, где анализ и интерпретация мыслятся как 
взаимосвязанные и последовательные стадии изучения литературного произведения; о методологическом значении выдвинутых А.П.
Скафтымовым положений см.: Тюпа В.И. Анализ художественного 
текста. М., 2006. С. 3, 15.

альные теоретико-литературные проблемы, активно изучаемые в последние годы специалистами по мифопоэтике и геопоэтике, нарратологии, сюжетологии, теории автора и др.    

Наконец, в последней главе представлены тексты, своеоб
разие которых точнее всего можно было бы определить, 
вспомнив название рубрики в «Новом литературном обозрении», где некоторые из них («26 московских историков литературы, теоретиков, литературоведов и литературоведок», 
«Мыслежизни», «Новое о Дмитрии Александровиче Пригове») были в свое время опубликованы:  вольный стиль. Будучи 
искусством «понимать сказанное и написанное», филология 
предполагает использование и таких «достаточно инородных 
по отношению к т.н. научности» форм и средств знания, как, 
например, здравый смысл1. Отсюда особая роль в работе филолога приема остранения, с помощью которого можно разрушить автоматизм восприятия и увидеть предметы и явления 
с неожиданной стороны. Именно прием остранения и лежит в 
основе иронических текстов, демонстрируя работу автора как 
с явлениями современной литературной культуры, так и с литературной классикой. Так, «Миражи, или Хлестаковщина» и 
«Вишневый компот» (опубликованные ранее в «Экране и сцене») - это «литературоведческие штудии в драматургической 
форме», своего рода «интеллектуальная игра, построенная на 
реминисценциях из классических текстов с элементами стилизации», предполагающая, что читатели знакомы «и с литературоведческими открытями и концепциями»2.

Предлагаемое учебное пособие, как предполагает автор, 

поможет студентам филологических факультетов освоить особенности изучаемых ими историко-культурных явлений и овладеть необходимыми для них навыками анализа и интерпретации литературных произведений.

1 Аверинцев С.С. Филология // Литературный энциклопедический 

словарь. М., 1987. С. 468.

2 Клягина Л.Р. Разговор для посвященных // Н.В. Гоголь как гер
меневтическая проблема. Екатеринбург, 2009. С. 314.

Г л а в а  I

Место и время

1.1. «САРАТОВСКИЙ ПЛЕННИК»

А.П. СКАФТЫМОВ: УЧЕНЫЙ ИЗ ПРОВИНЦИИ

Предлагаемые заметки посвящены Александру Павловичу 

Скафтымову (1890–1968), исследования которого (особенно 
работы о Достоевском, Л. Толстом и Чехове) прочно вошли в 
канон литературоведческой классики, хотя, как ни парадоксально, это не избавило саратовского ученого от печати научной маргинальности, что связано, вероятно, с его биографической историей. В России, чтобы оказаться рано или поздно понастоящему признанным, надо не только жить долго, но желательно еще и жить в центре, поскольку в родном менталитете 
иерархическая организация географического пространства 
(провинция - колония столицы) определяет, нравится нам это 
или нет, и устройство отечественных умов: столичное – значит отличное1.

В мемуарном очерке Р. Орловой и Л. Копелева, посвя
щенном Л.Б. Магон, выпускнице Саратовского университета и 
замечательной просветительнице, есть весьма характерная 
ошибка: «Она училась на филологическом факультете в те годы, когда там преподавали ссыльные филологи А.П. Скафты
1 Разумеется, научная (как, впрочем, и всякая) столица могла миг
рировать (см. о законах, управляющих миграцией столиц: Тойнби 
А.Дж. Постижение истории / Пер. с англ. М., 1991. С. 509-514), перемещаться из Москвы, например, в Ленинград (город Ю.Н. Тынянова и Б.М. Эйхенбаума) или в Тарту (город Ю.М. Лотмана, структуралистских и семиотических новаций), но свой статус она сохраняла независимо от конкретного местонахождения (определявшегося 
теми, кто понимает); к тому же Тарту скорее воспринимался как 
тот берег, поэтому воздух, которым удавалось подышать, побывав 
на том берегу, казался ворованным.

мов и Ю.Г.Оксман»1. Для Ю.Г. Оксмана областной город и в 
самом деле был местом ссылки, но для А.П. Скафтымова – постоянным местом жительства. Однако отмеченная ошибка –
это не провал памяти, а оценочный сдвиг, обнажающий, подобно фрейдовским обмолвкам, истинное убеждение: исследователь такого масштаба, как А.П. Скафтымов, просто не мог 
по определению принадлежать к провинциальному локусу; 
провинциализм его был чисто географическим и вынужденным, а потому и воспринимался так, как только и мог восприниматься в известную эпоху – как ссылка.

Между тем в его жизни, как в классической трагедии, 

проявляется принцип трех единств: места, времени и действия. 
Место действия – Саратов, время действия – советское. Герой 
трагедии – выдающийся ученый, резко выделявшийся из окружавшей его среды всем складом своей «благородно строгой 
личности»2. 

Жизнь прожить – не поле перейти3.

Как вспоминает А.М. Долотова, ученица саратовского 

ученого, «даже не осознавая вполне масштабов научной деятельности А.П. Скафтымова, при близком общении с ним люди понимали, что это человек необыкновенный. Сосредоточенность и самоуглубленность, независимость суждений и поведения, особый душевный склад, расположенность к постоянному размышлению и разговору с собственной совестью –

1 Орлова Р., Копелев Л. Просветительница // Орлова Р., Копелев 

Л. Мы жили в Москве. 1956 – 1980. М., 1990. С. 378. О Л.Б. Магон 
см.: Абросимова В.Н. Из саратовской почты Ю.Г. Оксмана: Письма 
Л.Б. Магон // Новое литературное обозрение. 1998. № 34. С. 205-230. 

2 Жук А.А. Новое об Александре Павловиче Скафтымове // Кол
лекция книг и эпистолярный архив А.П. Скафтымова в фондах Зональной научной библиотеки Саратовского университета. Саратов, 
1981. С. 3.

3 Пастернак Б. Доктор Живаго // Пастернак Б. Собр. соч.: В 5 т. 

М., 1990. Т. III. С. 511.

все это внушало представление о личности, намного превосходящей обычных людей по уму и нравственным качествам»1.

Между тем скрытым от посторонних глаз оставался внут
ренний трагизм личности А.П. Скафтымова, неизменно сдержанного и корректного в общении, не любившего распахивать 
не только «двери своей творческой лаборатории»2, но и свою 
душу даже перед близкими к нему людьми. Да и как он мог 
объяснить им, почему так и не довелось ему создать книг о 
Достоевском, Л. Толстом и Чехове? Разве что отговориться, 
как вспоминает та же А.М. Долотова, будто «...в книге придется и много лишнего писать»3, оставляя за скобками свою драму ученого, неизменно верного собственному призыву «честно читать»4 и предпочитавшему невозможности обходиться 
без «лишнего» достойное молчание.

Будучи человеком чеховского типа (Ю.Г. Оксман, по сло
вам А.Л. Гришунина, так характеризовал А.П. Скафтымова: 
«очень милый интеллигент, совсем чеховского типа»5; ср. утверждение коллег и учеников А.П. Скафтымова: «Чеховское 
начало 
глубоко 
внутренне 
родственно 
Скафтымову
человеку»6), А.П. Скафтымов, выражаясь словами его статьи о 
пьесах Чехова, носил «в себе свою драму»7. Опубликованная 

1 Клинг О.А. Научное заседание, посвященное столетию А.П. 

Скафтымова // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1991. 
Т.50. № 1. С. 90.

2 Жук А.А. Новое об Александре Павловиче Скафтымове. С. 3.
3 Клинг О.А. Научное заседание, посвященное столетию А.П.

Скафтымова. С. 90.

4 Скафтымов А.П. К вопросу о соотношении теоретического и 

исторического рассмотрения в истории литературы // Ученые записки Саратовского ун-та. 1923. Т. I. Вып. 3. С. 59. 

5 Клинг О.А. Научное заседание, посвященное столетию А.П.

Скафтымова. С. 91.

6 Покусаев Е., Жук А. Александр Павлович Скафтымов // Скаф
тымов А.П. Нравственные искания русских писателей: Статьи и исследования о русских классиках. М., 1972. С.18.

7 Скафтымов А.П. Нравственные искания русских писателей: 

Статьи и исследования о русских классиках. М., 1972. С. 415.

не так давно переписка А.П. Скафтымова с Ю.Г. Оксманом1

позволяет в какой-то мере приблизиться к пониманию и разгадке этой драмы.

Особо надо сказать здесь о роли Ю.Г. Оксмана как адре
сата А.П. Скафтымова: их переписка 1950 - 1960-х годов раскрывает атмосферу сердечной доверительности и взаимной 
симпатии, окрашивавшей взаимоотношения выдающихся ученых. Отсюда знаменательные признания А.П. Скафтымова: «Я 
жду встречи с вами. Хочется поговорить о многом» (с. 261); 
«Кому другому, а Вам я не затрудняюсь отвечать на письма. 
Мне всегда интересно разговаривать с Вами, а кроме того, я к 
Вам так привык, что о “приспособлении” уже не может быть 
речи. Я верю, что Вы ко мне “добрый” и все мне простите» (с. 
264); «...жалею, что Вас здесь нет и душу водить никуда не 
приходится» (с. 285); «Я о Вас соскучился. Вы знаете, чаще я 
бываю молчалив и нелюдим. Но ведь надо же помнить о действительности, и молчаливость наша будет понятнее. Нельзя 
же всюду жить “по установкам”» (с. 303-304).

Если письма А.П. Скафтымова к Ю.Г. Оксману нельзя на
звать «дружескими» в том специфическом смысле, в каком 
принято говорить о жанре дружеского письма2, то они воспринимаются именно как дружеские по тону и манере эпистолярного общения. Надо ведь учитывать что ссылка А.П. Скафтымова на «действительность» не является условной стилистической фигурой – своего рода эпистолярным жестом, указывающим на некую литературную позу («молчаливость»). 
Неблагополучие А.П. Скафтымова, внешне как будто вполне 
благополучного по меркам эпохи (не сидел, не ссылался, не 
изгонялся с работы, разве что в 1935 году посадили на 8 лет 
жену, преподавательницу французского языка, по стандартно
1 Из переписки А.П. Скафтымова и Ю.Г. Оксмана / Предисловие, 

составление и подготовка текстов А.А. Жук. Публикация В.В. Прозорова // Russian Studies. 1995. Т. I. № 1. С. 255-325. Далее при цитировании в тексте указываются только страницы этого издания.

2 Ср.: Тодд III У.М. Дружеское письмо как литературный жанр в 

пушкинскую эпоху / Пер. с англ. СПб., 1994. С. 7-11.