От Аксенова до Глуховского

Т.М. Колядич 

ОТ АКСЕНОВА  
ДО ГЛУХОВСКОГО 

Монография 

Москва 
Издательство «ФЛИНТА» 
2020

2-е издание, стереотипное

УДК 821.161.1 
ББК  83.3(2Рос=Рус)6 

К62         

         К62 

Колядич Т.М. 
От Аксенова до Глуховского [Электронный ресурс] : монография /           
Т.М. Колядич. — 2-е изд., стер. — М. : ФЛИНТА, 2020. — 223 с. 

ISBN 978-5-9765-2306-7 

Рассматриваются наиболее характерные явления литературного 
процесса начала XXI века. Подробно проанализирована литературная ситуация, складывающаяся после 2002 года, когда во многих жанрах началась смена парадигмы, стали формироваться новые приемы мировидения. 
Среди авторов – В. Аксенов, Хольм Ван Зайчик, Дм. Липскеров, И. Ефимов, А. Иванов, Д.Рубина, В. Пелевин, М. Петрова, Л. Улицкая, бывшие и 
нынешние блоговские авторы. 
Книга может быть использована студентами, магистрантами, аспирантами и преподавателями различных уровней, а также читателями, интересующимися современным литературным процессом. 

УДК 821.161.1 
ББК  83.3(2Рос=Рус)6 

ISBN 978-5-9765-2306-7        
              © Колядич Т.М., 2015 
© Издательство «ФЛИНТА», 2015 

Содержание 
 
Почему именно XXI век? (от автора)........................................................... 4 
Введение. Кто победит «Улисса»? .............................................................. 6 
 
Антиутопия или альтернативная фантастика?......................................... 21 
Виртуальные миры...................................................................................... 35 
Игры в кубики............................................................................................... 51 
Исторический роман и не только ............................................................... 67 
Ностальгия или тоска по прошлому?......................................................... 85 
Как молоды мы были, или Есть ли у нас молодые писатели? ................ 99 
Нанотехнологии в литературе.................................................................. 114 
День ангела или в чем наша вера? ......................................................... 130 
Романная форма и ее трансформация................................................... 144 
Сетевая литература или мануалы........................................................... 159 
Сплетни или документ (современные мемуары).................................... 173 
Какие бывают путешествия?.................................................................... 188 
Фольклорная парадигма в прозе конца ХХ века..................................... 203 
 
Заключение................................................................................................ 218 
 
 

Почему именно XXI век? 
(от автора) 
 
В настоящей книге рассмотрены наиболее приметные, с точки зрения автора, явления литературного процесса начала XXI века. Очевидно, что, пережив «переходный период», литература стала развиваться 
интереснее, в ней начался откровенный эксперимент, пришли новые темы и проблемы. Возникли понятия «глянцевой литературы» и «литературы для клерков» (О.Робски и С.Минаев). 
Ясно, что литература стала другой. Она не смогла избежать  влияния технического прогресса, напоминая развернутую в тексте компьютерную игру или блоговский дневник.  Или правилом стало представление книги в модном концептуальном месте вместе с музыкальным альбомом, видеоклипом, фильмом. Но все равно нарратив, традиция рассказывания остаются значимым приемом. 
Но и традиционный роман никуда не делся, только реалистическое 
стало соединяться с условным, фантастическим, метафорическим. Получился сложный сплав, который пытаются не признать литературой. Но 
куда от этого деваться? В свое время называли мемуары художественно-документальным направлением. И куда пришли? Прием воспоминаний стал доминантным, а текст заполнили многочисленные разговорыприпоминания и фиксация разнообразных чувств и переживаний. Теперь 
воспоминания стали формой и приемом, образовалась традиция, которую и используют. 
Не пытаясь объять необъятное, автор пытается выявить, прежде 
всего, тенденцию, те аспекты, которые отличают наше время. Они обозначены в виде прилагаемого проспекта книги. В центре оказывается 
литературная ситуация после 2002 года, когда стали все чаще говорить 
о смене парадигмы, начале формирования новых приемов мировидения.  
Среди авторов – В.Аксенов, Хольм Ван Зайчик, Дм.Липскеров, 
И.Ефимов, А.Иванов, Д.Рубина, В.Пелевин, М.Петрова, Л.Улицкая,  
бывшие и нынешние блоговские авторы. Некоторые имена определятся 
в ходе выполнения проекта, поскольку продолжается вхождение в литературу молодых и перспективных имен. Но важны не актуальность и эпатажная манера, а нравственный и стилевой поиски, на которых мы и 
предполагаем сосредоточиться.  
Предполагается именно авторский взгляд, его мнение о процессе, 
который формируется на глазах читателя. Отсюда и сочетание критического и аналитического подходов.  
Современный читатель торопится, он ищет сюжет,  хочет просто 
промчаться по тексту и забыть о его существование. Но чтение – это 
труд, определенная работа, которую нужно выполнить, чтобы сформировать свое мнение и представление о жизни. Готовы ли к такому чита

телю писатели? Часто говорят, что наша литература назидательна и 
нравоучительна. Да, извечные вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?»  
Не случайно формалисты в двадцатые годы стремились создать 
литературу, основанную на ином качестве фабулы, то есть устройстве 
текста. Новый читатель требовал и иных форм, отсюда такое развитие 
жанровых моделей фантастического, приключенческого, авантюрного и 
исторического романов. Увлекательно, динамично и познавательно, с 
оглядкой на будущее. 
Почему литература не пошла по этому пути? Ответ прост, создавалось коллективное мышление и требовался массовый персонаж, такой, как все остальные, без особенностей. Вот и двинулась литература 
по пути фиксации мифологической действительности, и отчасти в этом 
формате и осталась. Конкретный характер описания материала обусловил минимальное представление теоретических обобщений.  
Эта книга статей по отдельным значимым для автора вопросам, 
является одним из первых шагов на пути обобщения продолжающегося 
процесса.  Поэтому и назовем наши размышления книгой очерков в габаритах пособия, где для удобства материал распределен на отдельные 
главы. 
Техническая поддержка проекта осуществлена научными сотрудниками ИМЛИ им. А.М.Горького РАН В.Ф. и Ф.С. Капицами. 
 
 

Введение. 
Кто победит «Улисса»? 

 
Что происходит в литературе начала XXI века? Многие сходятся во 
мнении, что конец века, рубеж веков – это время перемен, осмысления 
итогов и новый шаг вперед. Так ли это? 
Непростые явления девяностых породили произведения, в которых 
резко, жестко, натуралистично осмысливалось происходившее. Их даже 
оценили как «чернушную литературу», ведь в это время шел процесс 
отторжения от прежних догматов, устоев, канонов социалистического 
реализма, происходило возвращение произведений с явно выраженными авангардными свойствами. Возникла и потребность возращения героя с внятными психологическими чертами. 
Расчистили, восстановили и задумались. Пока скрещивались копья, рассуждали о «переходном периоде», существовании или отсутствии парадигмы постмодернизма, наличии новых талантов, литературный 
ручеек превратился в поток и влился в мировую культуру. Взаимовлияния оказались настолько обширными, что в рецензиях замелькали имена западных литературных деятелей. Даже показалось неприличным 
обойтись без сравнительных сопоставлений. 
Одновременно российских авторов стали замечать и примечать, 
переводить, приглашать на престижные выставки, награждать мировыми премиями. Причем иногда весьма значительными, основанными на 
результатах продаж их текстов (премии читательских симпатий, книжных 
магазинов).   
Попробуем обозначить, что случилось в начале XXI века и вывести 
некоторые закономерности, понять, самодостаточна ли новая словесность и совершены ли в ней открытия. Конечно, задача непростая, нужно собрать факты и попытаться описать происходящее. Однако, если 
споры о литературном процессе существуют, значит, он продолжается. 
Речь не идет о доминантных тенденциях или предпочтениях автора. Представлен просто взгляд читателя, ищущего качественную беллетристику. Те тексты, в которых встречаются реальные конфликты и 
завязываются земные страсти, рассказывается история о себе и о времени. Словом сюжет с конкретикой, динамикой элементами психологии. 
Хочется уйти от откровенно развлекательных текстов, создаваемых по 
канонам килобайтной литературы по принципу: прочитал и  забыл.  
Погрузиться в текст можно по-разному, например, просто расчистить мозги после сложного трудового дня. Ведь родилось же выражение 
«трамвайное чтение». Но опять-таки не все просто. Потрачено время, 
оно тоже стало продуктом, его только купили издатели книг. Отсюда и 
читательские предпочтения. Не случайно возник мощный глянцевый поток, офисная литература. Произошло явное размежевание читательских 

групп по интересам. Оказалось, что большинство интересуют детективы, 
любовные романы, фантастика. Такие доминанты выделяют сегодня 
библиографы и социологи.  
Правда, и здесь встречаются свои сложности, то, что понятно и 
просто, выглядит иногда примитивно. Или относится к развлекательным 
жанрам, не станешь же всем говорить, что читаешь только детективы 
или женские истории. А, может быть, это и есть литература. Ведь в 
серьезной литературе иногда днем с огнем не сыщешь отношения, только авторские квинтэссенции.  Или другой фактор, модности. Раскрутят 
автора и вроде бы нужно его прочитать, иначе ты как бы недочеловек, 
не понимаешь, о чем говорят окружающие.  
Все же в первую очередь  читатель хочет услышать историю, изложенную внятным языком, без всяких дискурсов и нарративов. Кроме 
того,  он хочет найти в тексте самого себя, свои проблемы, иначе говоря, 
собственный или похожий случай, пусть и изложенный в формате «Анны 
Карениной». Следовательно, перед современным автором встает непростая задача: отыскать свою тему, внятно ее изложить, не забыв про 
узнаваемый сюжет и характеры. Тогда читатель сам придет к нему, его 
не нужно будет искать.  
Окажутся ли востребованными тексты, рассчитанные на вдумчивое 
прочтение, требующие распутывания писательских придумок? Ответ не 
так прост. Тривиальнее ответить «да», без гениев, умных и неординарных людей общество впадет в стагнацию. Но происходит мощная компьютеризация, глобализация и прагматизация мира. За указанными явлениями следуют вещизм, отсутствие свободного времени и утрата навыка чтения.  
Но побыть с книгой – это и отдых, и та же работа. Существует же 
специальная профессия «филолог», предполагающая изучение текста в 
том же формате, что и букашек под микроскопом. Какие критерии и 
оценки даются? 
Сама критика сегодня неоднозначно оценивает литературный процесс. Разрушение привычных определений – деревенская, военная, городская, историческая, лагерная – буквально ввергает в коллапс. Пробуют дефиниции типа постмодернизма, магического реализма, натурализма. Ощущая недостаточность критериев, начинают говорить о реалистическом произведении с разными придатками. Как будто речь идет 
о продукте с всевозможными добавками. 
Не менее размытым оказывается и понятие «современная литература». Если спросить читателя, критика, литературоведа, то получим 
самые противоречивые ответы. Одни отнесут современный период к послевоенным десятилетиям, другие скажут, что он происходит на наших 
глазах. Ясно, что волнует непрочитанность, неумение отследить новинку.  
Объединяет эти высказывания и другое свойство,  ощущение перемен. В первом случае их связывают с оттепелью, поворотом литера

туры от догматической к динамической, наполненной разнообразными 
событиями и характерами. Во втором – речь идет о тех новинках, которые хочется прочитать, поэтому сошлются на тексты, о которых слышали (читали) в средствах массовой информации или в специальных изданиях. 
Во всяком случае, ясно, что нужны новые критерии определения 
понятия «современный». Временной признак остается доминирующим, 
ибо 
принцип 
дробления 
культурных 
периодов 
по 
социальноэстетическим критериям существовал достаточно долго, определяясь 
догматами тоталитарного искусства. Сознание меняется медленно, и 
отход от черно-белого мышления практически только начинается. Поэтому и выделяем «современный этап» по опорным историческим и общественным датам.  
Впрочем, и отдельные факты говорят о правомерности нашего выбора. Меняются функции литературы. Из дидактической и назидательной она становится рассказывающей, повествующей о конкретных проблемах и откровенно развлекающей читателя.  
Если раньше фиксировалась непосредственная реакция автора на 
советскую действительность с ее несомненными достижениями, то, начиная с середины 80-х, наблюдается максимальное приближение к той 
жизни, которая интересна читателю: успехи соседа в бизнесе, выход замуж дурнушки за светского льва, получение богатства от неизвестного 
родственника, проживавшего в Америке.  Достаточно вспомнить быстрый и однозначный успех Д.Донцовой или распространение многочисленных женских романов в формате глянцевых историй. Развивались и 
такие образования как триллер, трэш, ужастики, ретродектив. Активизировались многочисленные разновидности  фантастики. 
В первую очередь перемены коснулись проблематики и типа героя. 
Возможность говорить о табуированных философских, религиозных и 
политических проблемах, запретных и маргинальных темах: армейской 
дедовщине, лагерной зоне, репрессиях нищенстве, наркомании, абортах, педофилии привела к появлению новых персонажей.  
Вместо явно положительного, передового строителя социализма 
появился иной герой, лишенный какой-либо «заданности» и даже явно 
сниженный. Сегодня никого не удивляет и кажется само собой разумеющимся выведение в центр повествования простого обывателя, ничем не примечательной личности. Но в свое время критика писала о 
«маргинальном герое», то есть отщепенцах, отбросах общества, проникших в литературу. И нарушивших ее девственность.  
Тогда же авторы стали фиксировать конкретную повседневную реальность, причем не только в ее положительных, но и отрицательных 
проявлениях, так что критики заговорили о резко негативном настрое 
отдельных текстов, их якобы излишней натуралистичности.  Обыденная 
проза показалась даже отчасти наивной и несложной или по контрасту 
эпатажной, слишком резкой, нелицеприятной. Ее появление однозначно 

отразило изменения мышления, зарождение иного сознания, потребовавших не только  смены тем, героев, но и поиск новых приемов языковых средств. 
На самом же деле на смену конкретному и правдивому изображению действительности в определенных исторических обстоятельствах 
(как полагалось писать в соответствии с Уставом советских писателей), 
пришло использование элементов иных стилевых систем. Структура 
произведения усложнилась, возникли игровые отношения между автором и героем, текст открылся для интерпретаций и вариантов. Во многом процесс произошел благодаря восстановлению традиции, возвращению таких столь разных в стилевом отношении авторов как А.Белый, 
Б.Зайцев, Б.Пильняк, А.Ремизов.  
Тем самым  социалистический реализм как ведущий принцип литературы фактически отменялся, а период с 1917 по 1991 годы объявлялся временем господства коммунистической формации и соответствующих идеологических  установок.  
Конец «переходного» периода обозначим 2002 годом, здесь больше литературных факторов, чем прочих, внелитературных. Завершился 
творческий путь отдельных художников (Д.Балашова, Ю.Давыдова). 
2008 год – тоже рубеж, не стало Ч.Айтматова, А.Приставкина, 
А.Солженицына. С каждым из них связано развитие конкретных форм, 
исторического романа, лирической, автобиографической и философской 
повестей,  документального повествования нового времени. Возникает 
естественный вопрос: что дальше – наступило дальнейшее развитие 
или произошла трансформация. Об этом поговорим в конкретных главах.  
Сами тексты свидетельствуют о переменах. На протяжении всего 
этого времени шло осмысление сложнейших событий прошлого. Прологом стало появление антиутопий, роман Т.Толстой «Кысь» (2001) буквально всколыхнул литературную общественность. Он вошел в шортлист Русского Букера, был отмечен премией «Триумф», стал книгой года 
по версии Московской книжной ярмарки. И все это случилось в одном и 
том же 2001 году. Отщепенцы и диссиденты стали указанием на период 
брежневского застоя. 
Своеобразную игру на узнавание предложил В.Аксенов в «Москве 
Ква-Ква». И тем самым вместе с Вик.Ерофеевым («Хороший Сталин», 
2006) подтолкнул  к осмыслению времени тоталитаризма (сталинизма). 
Период девяностых стал объектом осмысления в трилогии С.Кузнецова 
«Подобно тысяче громов» (первоначальное название – «Семь лепестков»), «Гроб хрустальный» (2003, новая версия – 2005 под названием 
«Гроб хрустальный: версия 2.0)», – «Серенький волчок» (2005) посвященной соответственно темам наркомании, зарождению русского Интернета, дефолту;  романе Л.Юзефовича «Журавли и карлики» (2008). 
Перестал лидировать В.Пелевин, ритмично откликавшийся в своих ро

манах на каждое новое явление российской действительности. Хотя нарочитая идеологизированность все же в его текстах остается. 
Входит плеяда молодых интересных писателей и критиков – 
З.Прилепин, Р.Сенчин, С.Шаргунов. Причем само понятие «молодой» 
смещается и в ряде случаев означает «начинающий», то есть возрастные критерии оказываются относительными, хотя в ряде случаев и 
принимаются во внимание. Отрадно, что возвращается молодежная тема, начинают писать о проблемах конкретного поколения. 
 2008 год становится и годом подведения итогов. Выходят  ранние 
произведения тех авторов, чьи основные тексты вышли в «переходный 
период», позволив представить эволюцию их творчества и дополнивших 
сложившееся 
представление: 
сборников 
рассказов 
и 
повестей 
В.Сорокина «Заплыв», «Старых повестей о любви» Д.Рубиной, однотомника пьес Л.Улицкой «Русское варенье». Одни тексты не публиковались, другие выходили давно, в малотиражных и провинциальных изданиях. Следовательно, к массовому читателю они пришли именно в XXI 
веке. 
Неожиданно плавный переход к аналитической прозе оказался 
прерванным. Осенью 2008 года вышли ««Победитель» А.Волоса, 
«Асан» В.Маканина, «Степные боги» А.Геласимова. В них осветился военный период русской истории, чеченская и афганские войны, лето 1945 
накануне бомбардировки американцами Хиросимы.  Немного ранее, 
весной, появился «Танкист» И.Бояшова, породивший свою прессу. Не 
менее обсуждаемыми оказались и рассказы З.Прилепина «Ботинки, 
полные горячей водкой», и повесть В.Чекунова «Кирза».  
Тогда вспомнили и о текстах П.Пепперштейна («Военные рассказы, 
2006), острых, неоднозначных, фантасмагоричных, с аллюзивными перекличками с рассказами двадцатых, где война понимается как некое 
противостояние, разных сил, полов, групп людей. Конечно,, присутствуют и описания войны. Но главным становится описание абсурда, ирреального, мистического, невозможного. Вспомнили и о дебютной повести 
А.Бабченко «Сон солдата», которого, как и З.Прилепина прочат в наследники В.Некрасова («В окопах Сталинграда») и К.Воробьева («Убиты 
под Москвой»). Отличие А.Бабченко в отсутствии выкриков, нарочитой 
обыденности повествования, представлении героя из интеллигентов, 
обычного солдата. 
Обозреватель «Ведомостей» М.Кучерская даже заметила, что 
«большая российская литература словно бы не может позволить себе 
оставаться размеренной и спокойной, рассказывающей», «она просто 
обязана быть яркой, бьющей по нервам, орущей». Обращение к войне – 
это способ заявить о себе тех, кто воевал, прошел армию, дедовщину. 
Споры же возникли оттого, может ли писатель писать об изнанке войны, 
если не служил в армии, не являлся ее участником, чей опыт непосредственно отражается в тексте, и, следовательно, точны ли его интерпретации. Недостоверность описаний происходит от того, что большинство 

читателей, как и автор, тоже никогда не горели в танке, представляют 
войну по фильмам и выпускам новостей. Любопытно замечание 
С.Шаргунова: «Я не служил в армии. Я хотел понять, что такое война. 
Романтизация ее напрасна. Война, прежде всего, это очень страшно и 
неприятно». 
Причем собственно события войны переданы в минимальной степени, скорее речь идет об армейском быте. В большинстве книг  события описаны прагматично конкретно, авторы и не стремятся к особенным обобщениям, просто сообщают информацию: «Кто-то из роты связи 
заходит в сушилку и долго возится среди сапог. Нам приходится делать 
вид, что развешиваем бушлаты. Я замечаю, как дрожат мои руки. Наконец «мандавоха» находит свои кирзачи и уходит» (В.Чекунов «Кирза»).  
Впрочем, ни одно событие не остается незамеченным литературой, пишут и о деле Юкоса («Священная книга оборотня», 2004, 
В.Пелевина), и о президентстве В.Путина («Господин Гексоген», 2002) 
А.Проханова, и о дефолте 1998 года («Серенький волчок» С.Кузнецова). 
Как замечает М.Веллер в книге «Б.Вавилонская» (2004): «Писатель – это 
кошка, озвучивающая неслышный еще другим рокот грядущих перемен». 
Сегодня читательское мнение о современном литературном процессе формируется под влиянием не только эстетических, но и коммерческих факторов. Не последнюю роль играет издательская политика. 
Книга стала ходовым товаром, отсюда и слоганы: «Спешите заработать 
на бестселлере!» «Книги в моде», «Читать модно». 
Поняв, что спрос к классическим детективам падает, их заменяют 
другой разновидностью, например, ретродетективами. Об этом, в частности, свидетельствуют рейтинги. В 2008 году доминировал проект 
Б.Акунина  «Квест», где представили сначала компьютерную игру в стиле ретро, потом вышла книга, построенная на традиционном приключенческом сюжете. Соответственно, вместо глав помещены уровни, к каждому прилагается свой код, перейти нужно, решив всевозможные тесты 
и логические загадки, которые автор специально создал. Хотя интерес к 
текстам Б.Акунина нельзя назвать случайным, напряженно выстроенный 
сюжет, особенности ведения повествования,  необычные характеры 
привлекают читателя. 
Тем не менее коммерческий фактор превращает публикации в литературное шоу, где на равных сосуществуют не только сам текст, но и 
внетекстовые факторы: биография автора, его имидж, способ подачи 
текста, обстоятельства создания. Рассуждая о подобной ситуации, 
А.Волос заметил: «Шум – вот что держит на плаву книготорговлю». 
«...Дарованная нам свобода книгопечатания не является залогом того, 
что книжные магазины будут завалены гениальными романами, рассказами и стихотворениями». 
Издательская политика сводится к тому, что литература становится такой же брендовой, как и остальные виды искусства. На экране, рек