Табу и невинность

 Aleksander SMOLAR

TABU
I NIEWINNOŚĆ

Universitas

Александр СМОЛЯР

ТАБУ
И НЕВИННОСТЬ

МОСКВА • ЧЕЛЯБИНСК
СОЦИУМ
2020

2-е издание, электронное

УДК 323/234(438)(091)+94(438)»1944/...»
ББК 66.3(4Пол)+63.3(4Пол)63
С18

Перевод с польского: Е. Гендель

С18
Смоляр, Александр. 
Табу и невинность / А. Смоляр ; пер. с польск. Е. Г. Гендель. —  2-е 
изд., эл. — 1 файл pdf : 521 с. — Москва ; Челябинск : Социум, 2020. — 
Систем. требования: Adobe Reader XI либо Adobe Digital Editions 4.5 ; 
экран 10". — Текст : электронный.

ISBN 978-5-91603-590-2

Александр Смоляр (р. 1940) — польский журналист, один из ведущих 
польских политических аналитиков; в 1971 г. был вынужден эмигрировать 
во Францию из-за участия в студенческих протестах 1968 г.; советник двух 
премьер-министров в посткоммунистической Польше.
В книге «Табу и невинность» его статьи, очерки и интервью за последние 30 лет сгруппированны в три раздела. Первый посвящен польским делам, в частности политическим и социальным изменениям 1990—2000-х гг.  
Во втором рассматриваются международные проблемы, главным образом 
связанные с пересмотром истории, происходящим в разных странах, и его 
последствиями для глобальной политики (среди прочего во Франции и в России).  В третьем, самом личном разделе — «Беседы и прощания» — собраны 
проведенные им интервью (с Р. Ароном и Е. Гедройцем) и воспоминания 
(о Я. Куроне, К. Еленьском и М. Эдельмане).

Одной из центральных тем книги стали болезненные сложности запутанных польско-еврейских отношений. Никакие мины не являются более 
взрывоопасными и никакие тропы — более запутанными (в том числе и эмоционально), нежели эта, и нет лучшего проводника-вергилия по этому лабиринту, чем Александр Смоляр.

Составителям сборника удалось создать своего рода «рассказ о борьбе 
мыслей с чувствами своего народа». 

УДК 323/234(438)(091)+94(438)»1944/...» 
ББК 66.3(4Пол)+63.3(4Пол)63

Электронное издание на основе печатного издания: Табу и невинность / А. Смоляр ; пер. с польск. Е. Г. Гендель. — Москва : Мысль, 2012. — 520 с. — ISBN 978-5-24401148-7. — Текст : непосредственный.

В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных 
техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать 
от нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации.

ISBN 978-5-91603-590-2
© Мысль, 2012

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ. Т. Г. ЭШ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  7

Я ЕХАЛ В ПУСТОТУ , А ВОЗВРАЩАЛСЯ С РАДОСТЬЮ . . . . . . . . . . . . . . . 18

ПОЛЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .31

КОР . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 33

Между примирением и восстанием . . . . . . . . . . . . . . . 59

Потребность в разговоре . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 82

Что будет, если выиграет СЛД? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 86

Польская революция . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 102

Приключения гражданского общества . . . . . . . . . . . 129

Люстрация по нашим меркам  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 148

Революция без утопии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 168

Рапортую о своих пожеланиях,
господин президент . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 187

Радикалы у власти . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 205

От революции к апатии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 238

ПАМЯТЬ И СООБЩЕСТВО НАРОДОВ  . . . . . . . . . . . . 251

Табу и невинность . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 253

Внешняя политика и ее противники . . . . . . . . . . . . . 314

Миф беспорочной Франции . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 336

Кнут против диктаторов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 351

Парижский Май и польский Март . . . . . . . . . . . . . . . 364

Россия в новом мире  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 380

Память и сообщество народов  . . . . . . . . . . . . . . . . . . 393

СОДЕРЖАНИЕ

БЕСЕДЫ И ПРОЩАНИЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 409

Беседа с Реймоном Ароном  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 411

Беседа с Ежи Гедройцем  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 424

Прощание с Котом Еленьским  . . . . . . . . . . . . . . . . . . 463

Сделать мир сносным . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 472

Почести антигерою  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 481

ПРИМЕЧАНИЕ ПОЛЬСКОГО ИЗДАТЕЛЯ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 493

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 496

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 510

Тимоти Гартон Эш

ВВЕДЕНИЕ

У слова «анализ» древнегреческие корни, и первоначально оно означало разложение чего-либо на составные части 
с целью лучшего понимания. В различных значениях указанное слово появляется в математике, грамматике, химии 
и оптике. В философии оно обладает дальнейшими коннотациями: «поиск источников исследуемого явления или 
объекта», раскрытие общих принципов, лежащих в основе 
определенных явлений.
Александр Смоляр является превосходным аналитиком 
польской политики, по моему мнению — самым лучшим из 
числа ныне живущих. Можно задаться вопросом, какой набор качеств играет в этом решающую роль. Ответы дают собранные здесь эссе. Анализируя его анализы, мы выявляем 
их составные элементы.
Во-первых, о Смоляре можно сказать в настоящем времени ровно то, что сам он говорит здесь в прошедшем о Мареке Эдельмане: «...страстно увлекался политикой»1. Один 
мой знакомый англичанин говорит, что британская политика выглядит для него как театральный спектакль, который 
играется ежедневно. Утром он просыпается и думает: «Что 
же случится на сцене сегодня?» Полагаю, точно так же обстоит дело и с автором этих эссе.

1 Марек Эдельман (1922—2009) — до войны член Бунда; в годы войны — замкоменданта Еврейской боевой организации варшавского гетто во 
время восстания 1943 г. в нем — последний (после гибели М. Анелевича) 
командир повстанцев; в дальнейшем состоял в Армии Крайовой, участвовал в Варшавском восстании 1944 г. После войны стал видным врачомкардиологом. С 1976 г. член Комитета защиты рабочих (КОР), в период 
военного положения подвергался в 1981—1982 гг. интернированию. Прощанию с ним посвящено последнее эссе этой книги. — Здесь и далее, если не 
оговорено иное, примечания переводчика. 

ВВЕДЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Многие из тех, кто разделяет с ним названную страсть, 
выбрали для себя карьеру реального политика, ангажировавшись непосредственно в партийное соперничество за 
власть. Да, конечно же, Смоляр активно включился в поддержку КОРа1 и всей польской демократической оппозиции, 
а после 1989 года участвовал в рождении, в последующей 
земной жизни и в конечном итоге в жизни загробной [таких 
либеральных партий, как]2 Уния свободы и [ее наследница] 
Демократическая уния. Однако он всегда сохранял критическую дистанцию, столь необходимую хорошему аналитику. Знал, что «слово имеет решающее значение», если процитировать Ежи Гедройца3 из беседы с ним, помещенной 
в данном томе. Поэтому Смоляр употреблял слова не как политик, для которого они служат лишь инструментом в борьбе за власть, а как интеллектуал, которому слова помогают 
добраться до правды. В этом смысле он всегда был spectateur 

1 Комитет защиты рабочих (польская аббревиатура KOR, или КОР), созданный в 1976 г. рядом известных польских диссидентов-интеллектуалов 
в качестве ответа на репрессии властей против участников рабочих протестов, был, как и ряд правозащитных организаций в СССР, следствием 
принятия Заключительного акта хельсинкской Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе. КОР быстро перерос рамки своей первоначальной задачи (финансовой и юридической помощи рабочим, которые 
подвергались преследованиям) и стал первой институциональной формой оппозиции, сыграв огромную роль в развитии рабочего движения 
и возникновении независимого самоуправляющегося профсоюза «Солидарность», зарегистрированного в ноябре 1980 г. и вскоре объединившего 
почти 10 млн членов.
2 В квдратных скобках пояснения переводчика. — Ред.
3 Ежи Гедройц (1906—2000) — выдающийся польский публицист и политический деятель, после войны основатель и бессменный главный редактор действовавшего в Мезон-Лаффите близ Парижа ежемесячного 
общественно-политического и литературного журнала «Kultura» («Культура»), который стал центром польской политической и общественной 
мысли не только в эмиграции, но и в Польше, где распространялся нелегально. Помимо «Культуры» Гедройц основал также издательство «Instytut 
Literacki» («Инстытут литерацки», «Литературный институт»), выпускавшее целые серии книг, которые не могли выйти в «народной» Польше, 
и печатавшийся с 1962 г. ежеквартальник «Zeszyty Historyczne» («Зешыты 
хисторычне», «Исторические тетради»), который публиковал материалы по новейшей истории Польши и соседних стран (Литвы, Украины, 
Беларуси, России, Латвии), а также аналитические статьи, документы 
и воспоминания.

 
ВВЕДЕНИЕ 
9

engagé (ангажированным, или пристрастным, зрителем), если 
воспользоваться классической формулой, ассоциирующейся 
с другим его собеседником из данного сборника, Реймоном 
Ароном1.
В случае Смоляра эта решающая критическая дистанцированность является не только духовной позицией, но еще 
и географическим фактом. Покинув Польшу в 1971 году из-за 
бесславных событий Марта 1968-го2 и их последствий, которые то и дело мелькают в этой книге, словно тень отца Гамлета, он почти 40 лет прожил в Париже. Из них последние 
20 провел между Парижем и Варшавой. Как в долгосрочном, 
биографическом смысле, так и в чисто оперативном — с недели на неделю — его жизнь можно назвать непрерывным путешествием из Варшавы в Варшаву. Смоляр знает самые свежие подробности каждого, пусть даже ничтожного события 
в польской политике (которая не раз выглядит удручающей), 
но вместе с тем способен из парижского далека увидеть более 
широкую картину. Особенно обогащающими — и это отчетливо видно в данной книге — оказываются тут международные 

1 В первую очередь здесь имеется в виду книга Реймона Арона, называющаяся как раз «Spectateur engagé» (1981), — богатая идеями и наблюдениями беседа с ним двух французских журналистов, посвященная основным 
событиям политической истории XX века, свидетелем и непосредственным участником которых был этот известный французский социолог и политический мыслитель; она вышла на русском языке под названием «Пристрастный зритель» (М.: Праксис, 2006). 
2 Март 1968-го — так называют в Польше политический кризис в стране, начало которому положили студенческие протесты, а также политические интриги в руководстве ПОРП. В студенческих волнениях, которые 
в основном сосредоточились в Варшавском университете, власть официально обвинила евреев. В итоге агрессивные действия властей против митингующих сочетались с репрессиями по отношению к евреям и полякам 
еврейского или частично еврейского происхождения, которых голословно 
обвинили в подзуживании студентов. Результатом этого стала «антисионистская» (а фактически антисемитская) кампания, в ходе которой подавляющее большинство из числа 25—30 тыс. евреев и поляков еврейского 
происхождения, сохранившихся в Польше после Холокоста и усиленной 
послевоенной эмиграции из-за преследований и погромов (она шла главным образом в Палестину и только что созданный Израиль), было выдавлено из страны. В итоге эмигрировало, по разным оценкам, около 
20 тыс. человек. Разрешение на эмиграцию они могли тогда получить лишь 
при условии отказа от польского гражданства.

ВВЕДЕНИЕ

сравнения — и с Центрально-Восточной Европой, и намного 
более отдаленные. На страницах данного сборника слышны 
несмолкающие отголоски авторитарного и поставторитарного опыта Испании, Португалии и Латинской Америки.
Подобные «географические» наблюдения переносятся 
также на литературу. Как и его друг Пьер Хасснер — аналитик 
международных отношений ароновского извода, — Смоляр 
тоже производит такое впечатление, словно он все прочитал и каждого выслушал. Его эссе пестрят отсылками к другим авторам и мыслителям, чьи наблюдения он часто сгущает и уплотняет, конденсируя в одну сжатую, меткую формулу. 
Написанные им тексты, а особенно беседы с ним выглядят 
будто ларец с драгоценностями, которые он извлекает оттуда 
с ошеломляющей быстротой. Есть столько вещей, которые 
надо высказать, а времени так мало… Однако понимание 
тонкостей, сложностей и нюансов не заслоняет Смоляру более широких перспектив — глядя на деревья, он видит и лес.
У Смоляра есть репортерский дар — умение схватывать 
существенные детали и значимые подробности (этот талант 
полностью развился в описаниях посткоммунистической 
Европы, принадлежащих перу его сына Петра1). Александр 
Смоляр отмечает, к примеру, что в 1976—1977 годах маленькие суммы для КОРа собирали даже в некоторых министерствах или что он в 1971 году встретил в Болонье больше 
коммунистов, нежели перед этим на протяжении всей своей жизни в Польше. Нравится ему также и термин «ольшевики», обозначающий польских правых радикалов после 
1989 года2. Однако он не задерживается сколько-нибудь долго 

1 Петр Смоляр (р. 1974) — французский журналист польского происхождения. В 1997—1999 гг. был координатором Франко-российского центра 
журналистики в Московской школе журналистики, затем, в 1999−2001 гг., 
корреспондентом французской ежедневной газеты «Фигаро» и журнала 
«Марианна» («Marianne») в России. В настоящее время — редактор иностранного отдела газеты «Монд», часто выезжает в качестве ее специального корреспондента в Москву и Варшаву. Печатается также в британской 
газете «Гардиан» и других солидных изданиях.
2 От фамилии Яна Ольшéвского, премьер-министра Польши с декабря 
1991 до июня 1992 г., решительного антикоммуниста «большевистского» 
толка, чьим главным действием на указанном посту стало проведение через парламент закона о люстрации (который, однако, был вскоре признан 
неконституционным). 

 
ВВЕДЕНИЕ 
11

на поверхности явлений. В отличие от обычного репортера, 
для которого первоочередная цель — воспроизвести ощущения, климат, колорит или эмоции, Смоляр, будучи аналитиком, хочет, словно анатом XVIII века, забраться скальпелем 
под кожу, увидеть мышцы, сухожилия, кости. Хорошим примером этого служит эссе о «Польской революции», которую 
автор делит на три классических течения: умеренных, радикалов и людей ancien régime (старого порядка), называемых им 
в специфическом контексте посткоммунистической Польши «старо-новыми». Это очевидное упрощение, но до чего 
же оно поучительно!
Наш краткий анализ анализов Александра Смоляра следует дополнить двумя другими, и тоже необходимыми, элементами. Первый — это ясный, четкий и острый стиль, далекий от помпезной и мутной тарабарщины большинства 
научных текстов, но никогда не соскальзывающий в журналистскую поверхностность. Автор не боится смелых, порою 
шокирующих тезисов, но всегда подкрепляет их фактами 
и аргументами.
Во-вторых, разработки Смоляра, как и все хорошие политические анализы, опираются на знакомство с историей. 
Дело в том, что связи между памятью и историей — индивидуальной и коллективной — представляют собой вторую 
важную сюжетную канву его писательства, в том числе и в 
данном томе. Смоляра интересует память как таковая — vide 
(смотри) его поучительные эссе о Франции. Но наибольший 
интерес вызывают у него две коллективные идентичности, 
которые можно бы назвать его собственными правой и левой руками, — идентичности польская и еврейская. Не было 
бы, пожалуй, ошибкой сказать, что обеим этим рукам сильно 
досталось — как у кого-нибудь такого (автор знает это лучше 
многих), кто в результате аварии получил болезненный ушиб 
или травму.
В беседе с Ежи Гедройцем, состоявшейся у Смоляра в середине 1970-х годов, опубликованной впервые в 1986 году, 
а теперь перепечатанной в данном сборнике и по сей день 
наполненной живым содержанием, есть такой увлекательный момент. Взвешивая болезненные сложности запутанных польско-еврейских отношений, Гедройц говорит: 

ВВЕДЕНИЕ

«Да, это трудный вопрос, который, кстати, чрезвычайно нам 
вредит и очень нас отравляет. Но, знаете ли, это ужасный 
народ». На что Смоляр вставляет единственное слово: «Какой?» А Гедройц отвечает: «Ну, поляки». 
В этом месте я чувствую себя обязанным, парафразируя 
прославленные слова Райнера Марии Рильке («ein jeder Engel 
ist schrecklich», «каждый ангел ужасен»1), сказать: каждый народ ужасен. Говоря точнее, каждый ужасен по-своему. Германия, Франция, Англия, Америка — каждая из этих стран 
специализируется в какой-то своей ужасности (Америка, 
к примеру, в параноидальной охоте на ведьм: в XVII веке это 
Массачусетс, в 1950-е годы — маккартизм; наконец, вспомним происходящее там после 11 сентября 2001 года). Ужасная национальная специфика появляется и входит в острую 
стадию в периоды растущей напряженности, войны, экономических срывов и в прочих исключительных ситуациях.
Много есть минных полей и извилистых тропинок во 
взаимоотношениях между самыми разными европейскими народами — достаточно подумать о таких коллизиях, как 
англо-ирландские, немецко-русские или кастильско-баскские 
в Испании. Но с полной убежденностью могу констатировать, что никакие мины не являются более взрывоопасными 
и никакие тропы — более запутанными (в том числе и эмоционально), нежели те, которые обычно называют польскоеврейскими отношениями. Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate! 
(«Оставь надежду, всяк сюда входящий»2.)
С равной убежденностью добавлю, что нет лучшего 
проводника-вергилия по этому лабиринту, чем Александр 
Смоляр. Не обходя никаких трудностей, он ясно показывает всю сложность ситуации. Его раннее эссе «Табу и невинность» (1986) остается — при всем, что написано впоследствии, — одним из наиболее нюансированных и проница
1 См. начало первой из его «Дуинезских элегий» (иногда они именуются 
«Дуинскими»). Существует множество вариантов перевода этого знаменитого произведения Р. М. Рильке, и в некоторых из них данная строка начинается словом «всякий», а не «каждый». 
2 Это последний стих надписи над воротами в ад. См.: Данте. Божественная комедия. «Ад», III, 9, пер. Дм. Минаева (1874—1879). В более известном, почти классическом, хотя и более современном переводе М. Лозинского указанное место звучит так: «Входящие, оставьте упованья».